Желания пронизаны ее чувствами. Не я подчиняюсь ей, а она медленно возносит меня над собой. Если бы Лимон был способен понять, что между ними происходит, мы бы обязательно были бы счастливы втроем. Бутончик с Маргошей знали в этом толк, но, на их беду, не нашлось девушки, которая бы влюбилась в них двоих. Да и как можно любить Бутончика? Только за деньги…Давно покончила с завтраком, приняла душ и снова валяюсь в постели. Неужели жду Ингу? Нельзя же целыми днями заниматься любовью. Но хочется безумно. А пойти позвать — не решаюсь. В наших отношениях она — старшая. Буду целиком зависеть от нее. Как сладостно подчиняться, когда только об этом мечтаешь. Лежу себе полдня в постели, курю и ловлю кайф. Наконец-то жизнь повернулась ко мне радостью. Сколько же безумных дней я умудрилась пережить? Дни эти ушли, как дети в школу.Желательно, навсегда. Все в моей жизни не так, как у всех. Но впервые это «не так» мне нравится.Вместо Инги в комнату входит Лимон. Чего вдруг так быстро вернулся? На нем — полосатый банный халат. Успел принять душ. Неужели хочет меня? Вот уж нежданная радость. Но по лицу не скажешь.Больно нервное.— Привет, княгиня.— Привет! У тебя все в порядке?— Да. Обедал с одним солидным человеком.— Соскучилась по тебе. Ты перестал уделять мне внимание. Наверное, ждешь, когда я снова в какую-нибудь лужу вляпаюсь?Лимону шутка не нравится. Он садится на пуфик возле туалетного столика. Рассматривает баночки с кремами и склянки со всякими гелями.— Это Инга для меня выписала по каталогу «Ив Роше»! Балдежная косметика!Он, не глядя на меня, спрашивает:— Помирились с Ингой?— Подружились. Она — классная телка! Ты не подумай плохого. Просто бывают такие случаи, когда женщины эмоционально настолько совпадают, что им становится радостно быть вместе.Лимон как-то подозрительно смотрит. Не осуждающе, нет, а с недоверием. Он ведь мужик-то простой, даже в некоторых вещах примитивный. В конце концов, какое ему до этого дело? Сбрасываю одеяло, чтобы заманить его своим телом.— Иди ко мне. Ты — единственный мужчина, с которым я согласна на все.Сидит не шелохнувшись. Старается вовсе не глядеть на меня. Это уже подло! Я ведь не против того, что он трахает Ингу. Неужели смущается? Боже, какой глупый!— Я хочу, чтобы ты знала, что между нами происходит, — тяжелым голосом произносит он, отчего по коже бегут мурашки. — Раз Инга не говорит, придется мне… — И снова многозначительно замолкает.Опять становится страшно! Заманал! Сколько же можно! Кричу от бессилия:— Не тяни! У меня аж ноги похолодели!— Ты Ингу мало знаешь. Она о себе рассказывать не любит. Учти, такой другой женщины на свете не существует. Я поначалу сам не верил в ее колдовскую силу. Но со временем убедился. Ей ничего не стоит подчинить себе человека. На каждого может разложить пасьянс и не только прочитать судьбу, но и изменить ее…— Что ж в этом плохого? — вставляю я.Лимон вместо ответа тяжело вздыхает. Наверное, ему известно много тайн. Жить с колдуньей не всякий отважится. Хотя меня нисколечко не смущает. Подумаешь, знает она обо мне что-то! Я и не скрываю. Она ж в ментовку не донесет.— Короче, — набрался сил продолжить, — она мне недавно сообщила, что один из нас скоро умрет…— Кто? — не врубаюсь в услышанное.— Один из нас. Судя по раскладу — я.— Лимон, миленький, а как же я? — вырывается у меня из груди вместе со стоном. Спохватываюсь. Что ж за глупость сморозила. И возражаю:— Я не верю! С чего тебе умирать?— Ну, мне-то сам бог велел. Но конкретно Инга не знает. Кто-то из нас. Ей является в зеркале привидение. Оно и сообщило.Не знаю, что больше меня потрясает — известие о смерти или о привидении. Значит, в зеркале кто-то живет. Я Пата видела взаправду и никаких галлюцинаций? И пиковая дама, похожая на Ингу, тоже там?Должно быть, вид у меня на море и обратно, потому что Лимон пересаживается поближе, на угол кровати.— Обойдемся без истерик, — говорит строго. — Инга больше не гадает. Из ее пасьянсов постоянно исчезает дама пик…Я подпрыгиваю на постели и бросаюсь к Лимону с криком:— Я знаю, где эта дама! Я ее видела в зеркале!Он прижимает меня к себе и начинает успокаивать:— Перестань… Нам не надо об этом говорить.Пусть Инга сама ищет. Я хочу объяснить другое — мне очень подозрительна ваша внезапная дружба.Без ее колдовства тут не обошлось.Боже! Какой он глупый! Какое колдовство? Две женщины почувствовали друг дружку… Зачем меня привораживать, когда я и так готова? Это у него крыша поехала.— Скажи, Лимон, ты веришь в свою смерть?— Я верю в предсказания Инги и хочу, чтобы ты немедленно уехала.— Куда?— Не знаю. В Германию или Америку. А лучше всего на Кипр.— Без вас? Одна? И не подумаю… — Перед глазами мгновенно возникает Хазбар с ремнями.Боже! Ни за что! Заглядываю в глаза Лимону. Мне страшно. — Лучше умру с вами, но не останусь одна! Почему я должна уезжать?!— Потому что после моей смерти Инга о тебе не позаботится. Просто выгонит на улицу.И это он говорит о моей самой близкой подруге?Сестре?! Все ясно — ревнует!— Сейчас у меня появилась возможность распоряжаться своими деньгами, — настойчиво продолжает Лимон. — В ближайшие дни меня ждет серьезная работа. Завтра же мы должны вылететь на Кипр. Там я постараюсь сделать тебе вид на жительство. Открою счет. А дальше разберешься. Там много наших…— Спасибо, в Греции уже встретилась с нашими. Теперь десятой дорогой буду обходить! — И, чтобы прекратить ненужный разговор, заявляю:— Инга не сказала, что умрешь именно ты? В таком случае, может быть, умру я?Лимон не реагирует. Чувствуется, достала. Не может же он исключать такую возможность? Хотя лично я до сих пор серьезно к этому не отношусь.С чего это мне вдруг умирать?— Может, и ты, — глухо соглашается он. — А может, Инга.— Давай позовем ее и выясним.— Нет. Не нужно, чтобы она знала, куда я тебя отвезу. Без тебя будет легче с ней разобраться.Что ж он из меня такую дурочку делает? Все шито белыми нитками. Сейчас, когда у нас идеальные отношения, собирается их разрушить? Заманал!— Прости, дорогой, но ты просто ревнуешь.Тебе не нравятся чувства, которые мы испытываем друг к дружке. Поэтому решил от меня избавиться.Из нас двоих выбрал Ингу и собираешься меня спровадить! А Инге не хочешь говорить из боязни, что она меня никуда не отпустит! Видишь, все с тобой ясно! Но никуда я не двинусь. Вы оба — мои любимые и единственные… Понимаешь? Я люблю вас…Больше говорить не о чем. Прижимаюсь к Лимону и начинаю целовать его шею, обнаженную грудь. Он не отталкивает. Сегодня уж я его не отпущу. Лишь бы Инга не зашла. Меня бы это только распалило, но Лимон не станет при ней. Он постепенно оттаивает. Все-таки хочет меня. Молча сдираю с него халат и валюсь на спину, притягивая его за шею. Не нужны мне никакие ласки, пусть войдет и перестанет молоть чепуху.Лимон тянет время. Неужели у него не стоит?Провожу рукой, чтобы взбодрить. Но опасения напрасны. Все в порядке. Слава богу! Как-то с ним некомфортно. Чувствую, что готова, но пока не раскочегарится, весь завод, к черту, пройдет. А говорить не хочется, еще обидится. Вот опять вся изнываю, чувствую его ногами. Ах, если бы у него был такой член, как у Ходжи. От одного воспоминания пронизывает все тело. Закрываю глаза. Лимон делает все слишком медленно, молю: «Быстрее, быстрее! Только не кончай!» Он не слушается. Так у меня совсем все опустится. Лучше не напрягаться. Буду вспоминать о Ходже. Колоссально заводит. Находясь снизу, сама закручиваю темп.Ему нравится. Сейчас и меня пронимает. Все в порядке. Лимон.., любимый! Хочу перевернуться, но он крепко удерживает меня. Пусть! Буду служить ему, как служит Инга мне. Я уже знаю, что он любит монотонность. В этом — его большое преимущество. Под ним можно лежать вечность. Остальное приходится выдумывать самой. Очень мне нравится вспоминать член Ходжи. Такое подогревает мгновенно…Это тот случай, когда не затрахал, а взял измором. Но все равно замечательно. Сил нет. Умирать не хочется. И никуда я от них не уеду. Лимон встает, набрасывает халат и молча выходит. Мог бы и поцеловать. Я, во всяком случае, старалась изо всех сил. Не буду зацикливаться. Не может же быть человек во всем самым лучшим. Это уж если у мужика совсем ничего, кроме члена, тогда постель становится главной, а с Лимоном и так хорошо. Зачем меня пугал своей смертью? А может, моей? Закрываю глаза и улыбаюсь. Все же он меня любит. Интересно, вернется или нет? Буду лежать и ждать. Легкая полудрема путается в ресницах. Надо думать о хорошем. Мы все живы.., живы.., живы… Хватит Наташки, хватит Пата, хватит Хромого… Почему же не выполнила просьбу Наташки? Нужно было успокоить Пата, а я испугалась.Наташка! Вот у кого узнаю о смерти. Не смейся надо мной — скажи! Почему она не появляется?Мы давно не разговаривали и не молчали вместе.Неужели Наташка поднялась так высоко, что больше ее не встретить? Какое счастье, вот же она! Качается на качелях, увитых красными и желтыми розами. Должно быть, какой-нибудь праздник. Вокруг пышным цветом цветут деревья. Я стою внизу, задрав голову, любуюсь Наташкиными ногами, проносящимися надо мной.«Наташка!» — кричу я и со смехом сообщаю, что скоро умру. Она как ни в чем не бывало продолжает качаться. Наверное, не слышит. Подпрыгиваю, желая остановить качели. Она болтает ногами и, не глядя вниз, далеким голосом требует:— Никому не рассказывай о Пате. Он — лучше нас, потому что страдал. Пока человек страдает, он живет. Счастье приходит после смерти. Не бойся страдать. От радости умирают раньше. Отдай перстень Пату и успокой его. Никто не вправе мучить мертвых…— Да как же я ему отдам перстень? В зеркало, что ли, брошу?!— Отдашь, когда встретишься с ним, — зло прокричала Наташка и улетела так высоко, что я потеряла из виду ее ноги.Хочу подпрыгнуть, но срываюсь и лечу вниз.Вздрагиваю всем телом и просыпаюсь.Ну почему мне все время снится Наташка? Может, я привыкла к этим снам? Какой ужас! Она сказала, что я встречусь с Патом. Значит, из нас троих умру я? Ни за что не возьму назад перстень. Пусть остается у Инги. И зеркало буду обходить стороной. Хватит с меня ужасов! Я свое отстрадала, так что ж теперь, умирать прикажете? Господи, а может, Инга так мила потому, что уверена в моей скорой смерти? * * * Лимон лежал в ванной, утопая в пене. Вошла Инга и подала радиотелефон. В трубке раздался бодрый голос Федороса:— Да, голубь, птица ты большого полета. Это Димитрис.— Понял, — буркнул Лимон.— Ничего ты не понял. Только что я встречался с Ходжой, и он с удовольствием перекинул на меня все заботы о твоей жизни. Вечерние газеты выйдут с сенсационными шапками — «Стрельба в центре Афин!», «Труп на Каланаки!», «Нападение на Димитриса Федороса!». В общем, лучше не придумаешь. Я уже продемонстрировал свой праведный гнев. В полиции поклялись, что найдут тебя в течение двух-трех дней. Так я им и поверил! Короче, я еду к тебе. Мои ребята произведут вокруг виллы небольшой осмотр. Ходжа поклялся, что снял посты.Если все о'кей, организуем маленький штурм. Но без применения оружия. По ребятам не стреляй.Хватит Феодосия. Жалко, неплохой мужик был.Погорячился ты с ним. Правда, получилось впечатляюще. Придется из общих доходов его вдове пенсию выплачивать.Лимон ничего не ответил и вернул телефон Инге.— Звонил Солон, твой подлец Ика забаррикадировался в каком-то чулане на Поросе и отказывается выходить. Требует, чтобы ты сам за ним пришел.— Правильно делает, — кивнул Лимон. — Сейчас в дом вломится много народа. Отправляйся в свою спальню, если услышишь стрельбу, срочно вызывай полицию.Инга внимательно посмотрела на него:— Что-то серьезное?— Нет. Легкий розыгрыш, — ответил он и с головой погрузился в пышную пену.Через несколько минут Лимон, поменяв рубашку и натянув джинсы, уселся в кресло перед камином, с пистолетом на коленях и «лимонкой» у ног, спиной ко входу в ливинг-рум. Немного погодя в дверь громко постучали. Потом стали бить ногами.И наконец по лестнице с крыши в комнату спустилось трое парней с пистолетами. Не подходя к Лимону, открыли входную дверь. В ней с телохранителями показался Федорос. Важно переступил порог, прошелся по комнате и, видя, что Лимон никак не реагирует, предложил:— Поднимемся на ретере, пусть тебя увидят, Там и поговорим.Лимон, подхватив гранату, пошел вперед. На крыше не было ни души.— Шары катаешь? — кивнул Федорос на дорожки кегельбана.— Головы, — мрачно пошутил Лимон.— Крутой ты мужик! Давно такого подыскивал.— Смотри не перехвали.— Всегда приятно сказать доброе слово человеку, пока он жив.— Не будем о грустном. Рассказывай.Федорос причмокнул, зажмурился, широко раскрыл глаза, плюхнулся в качалку и принялся излагать.— Ходжа на тебе поставил крест. Большой хитрец! Чего марать руки, когда приятель напрашивается заняться этим? Это, считай, уже пройденный этап. За тобой — Глифада. Понятия не имею, как ты умудришься из этого района выбить Ходжу, но другого выхода нет. В противном случае мне придется выполнять обещание, данное Ходже.— Руки у тебя не доросли, — небрежно заметил Лимон.— Учти, — не замечая реплики, продолжил Федорос. — Через несколько дней открывается курортный сезон. Все заведения в Глифаде готовятся к торжественному открытию. Уйма народа соберется. Обычно все начинается в танцевальном центре «Парадиз». В Глифаде есть очень живописный мысок, весь в пальмах и цветах. Там этот центр и расположен. Самые престижные дамы съезжаются туда.Потом начинают работать все дансинги, рестораны, таверны, казино. Хозяин каждого заведения платит людям Ходжи. Раньше рэкетом занимались всякие ублюдки, шантрапа. Ходжа поставил на организационную основу. Мне бы хоть на этот сезон заполучить Глифаду — и то уже солидный куш.— Как туда проехать? — Лимон прохаживался по ретере, курил и любовался морским закатом.— Ребята подкинут. Мы посадим тебя в машину, а по дороге сбежишь. Только, умоляю, никого не увечь. И так люди роптать начинают. Про китайца в «Золотом драконе» помнишь?— Как его зовут?— Чан. Он среди своих выше всех на голову. Говорит по-русски. Кстати, Ходжа тоже говорит по-русски. До шестьдесят второго года жил с родителями в Москве.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33