Но поскольку у нас нет собственной телестанции, и мы не производим в коробочках питание для младенцев, эти способы неподвластны нам. Значит, нужно найти другие. Обратись в слух, ибо то, что я скажу далее, впрямую касается тебя.
— Умираю от нетерпения.
— Я с величайшим тщанием обдумывал это и понял, что у всех людей, которые пишут для телевидения, есть одна общая черта.
— Талант?
Чиун плавно взмахнул рукой, словно отметая шпильки нерадивого питомца.
— У них есть агенты. И причиной тому — почта, которую вы устроили у себя в стране.
— Бога ради, какое отношение к этому имеет почтовое ведомство?
— Если писатель просто положит свое детище в ящик, чтобы отослать его на телевидение, с ним произойдет то, что происходит с любым письмом. Его потеряют так же, как теряют эти недоумки все письма, которые шлют мне все эти годы немногие преданные ученики. И поэтому писатель нанимает агента. А этот агент кладет шедевр в конверт, берет конверт под мышку, несет его на телевидение и вручает его там нужным людям. Так его невозможно потерять. Ты должен верить мне, Римо, именно так все это и делается.
— Вообще-то агенты занимаются не этим, — пожал плечами Римо.
— Агенты занимаются именно этим, — наставительно изрек Чиун. — А потом этому самому агенту достается десять процентов того, что получает писатель. Но ты начинающий агент, и потому я собираюсь платить тебе пять процентов.
Римо покачал головой, не в знак того, что он отвергает предложение наставника, а просто от общего обалдения.
— А почему ты решил выбрать именно меня, папочка?
— Я уже сказал тебе. Я тщательно все обдумал. У тебя есть одно качество, совершенно необходимое для того, чтобы быть хорошим агентом.
— Да? Какое же?
— У тебя два имени. — Римо ошеломленно воззрился на Чиуна. — Да, да, Римо. У всех больших агентов два имени. Почему так — не знаю, но это так. Можешь сам посмотреть и убедиться.
Римо открыл рот, собираясь что-то сказать, но подумал и закрыл его снова. Опять открыл рот — и снова закрыл.
— Вот и прекрасно. Возразить тебе нечего. Значит, все решено. И я так хорошо знаю тебя, Римо, что заключать контракт между нами не нужно, наверное, — я знаю, ты никогда меня не обманешь.
— Чиун, это же какой-то бред.
— Волноваться тебе не следует. Я уверен, ты быстро всему научишься и станешь самым настоящим агентом. Я сам буду помогать тебе.
Мысль о протесте Римо откинул как бесполезную.
— Ну, хорошо, обсудим все это подробнее чуть попозже. А эта твоя мыльная опера? О чем она? Я ведь еще и не знаю.
— Потому что я тебе еще не сказал. Это история молодого, честного, храброго юноши...
— ...Из деревни Синанджу в Северной Корее, — мрачно закончил Римо.
— ...Из деревни Синанджу в Северной Корее, — продолжал, будто не слыша его, Чиун. — И этот молодой человек, оказавшись в жестоком и глупом мире, вынужден применить свое древнее искусство...
— ...Убийства себе подобных, как все мастера Синанджу, — продолжил Римо. Чиун откашлялся.
— ...Свое древнее искусство управлять себе подобными. Его не ценят и не понимают, но он остается верен своим убеждениям и исправно выполняет благородную задачу — шлет золото в свою родную деревню, потому что она очень бедная...
— А без этого золота, — встрял Римо, — люди начнут голодать и швырять новорожденных в море, потому что не смогут прокормить их.
— Римо, ты подглядывал в мою рукопись, да?
— Я бы не посмел, папочка.
— Тогда дай мне закончить. А потом наш герой, уже в годах, берет приемного сына, ребенка другой расы, но воспитанник вырастает в толстого неблагодарного лентяя, от которого смердит пластиком и который не пошевельнет ради отца пальцем, — Чиун замолчал.
— Ну и? — сказал Римо.
— Что значит твое “ну и”?
— Что дальше? Что происходит с нашим героем и его неблагодарным американским приемышем, имя которого, по всей видимости, что-то вроде “Римо Уильямс”?
— Я еще не дописал конец, — ответил Чиун.
— Почему?
— Я хотел сначала посмотреть, как ты справишься с обязанностями моего агента.
Римо сделал глубокий вдох.
— Чиун, я должен сказать тебе что-то... и очень рад, что звонит телефон в соседней комнате, потому что мне не придется тебе этого говорить.
Звонил доктор Харолд В.Смит.
— Римо, — сказал он. — Я хочу, чтобы вы с Чиуном немедленно отправились в Вудбридж, штат Коннектикут.
— Минутку. Вам совсем не хочется узнать, как прошла моя прогулка в Северную Дакоту?
— Прошла хорошо. Я слышал краем уха. Десять тысяч вы привезли назад?
— Я дал их на чай таксисту, — пробурчал Римо.
— Прошу вас, Римо. Ваши попытки острить выбивают из колеи.
— Можете думать как угодно. Я не шучу. Он довез меня до самой гостиницы и за все время не сказал ни единого слова. Чем заслужил все до последнего цента, Смит.
— Я постараюсь притвориться, что не слышал ваших последних слов, — сухим, звонким голосом произнес Смит. — Вудбридж, Коннектикут.
— Нельзя ли повременить?
— Нет. Мы отправляемся на похороны.
— Мои или ваши?
— Вы должны быть на Гарднеровском кладбище в семь утра. И еще, Римо...
— Да?
— Захватите с собой десять тысяч, — произнес Смит и повесил трубку прежде, чем Римо успел повторить в нее свое чистосердечное признание о том, что отдал их таксисту.
— А называется эта прекрасная драма... — донесся из соседней комнаты голос Чиуна.
— Плохие новости, папочка, — сказал Римо, появляясь в дверях.
— О... Неужели и этот день ничем не будет отличаться от предыдущих?
— Я не смогу доставить твою гениальную драму по назначению прямо сейчас, поскольку только что получил новое задание от Смита.
Чиун скатал в трубку листы пергамента.
— Что ж, — произнес он недовольным тоном. — Еще день или два я могу подождать.
Глава третья
Тело Винсента Энтони Энгуса доставила к месту последнего упокоения, на Гарднеровское кладбище в Вудбридже, штат Коннектикут, длинная вереница черных “кадиллаков”.
Одна за другой сверкающие хромом машины въезжали в тяжелые железные ворота, проезжая мимо трех мужчин, с раннего утра стоявших у поросшей мхом каменной стены кладбища — Чиун в светло-желтом одеянии, Римо в слаксах и рубашке с короткими рукавами. Доктор Харолд Смит, выбравший ради такого случая серое пальто, серый костюм, серую шляпу и угрюмо-серое выражение лица человека, мир которого кончается за стенами его кабинета, напоминал высокий, из серого гранита могильный памятник.
Когда Римо и Чиун прибыли к месту встречи, Смит поздоровался с ними каменно-серым голосом.
— Минуточку, — отозвался Римо, ловко расстегивая пальто шефа. — Просто хотел проверить, — извинился он.
— Что именно?
— Все тот же костюм, та же рубашка, даже тот же дурацкий галстук из Дартмута. У меня в мозгу возникает странное видение: огромный шкаф, набитый такими вот серыми комплектами, и задняя его стенка уходит в вечность. А в секретной лаборатории в подвале Белого дома штампуют бесконечное количество докторов Смитов и одевают на них это самое серое барахло. А потом выпускают, выпускают и выпускают их в мир, чтобы они отлавливали меня, где бы я ни был, и приказывали, приказывали, приказывали...
— Сегодня вы настроены весьма поэтически, — сухо заметил Смит. — И к тому же здорово опоздали.
— Прошу извинить. Чиун переписывал свой новый шедевр.
Чиун стоял позади Римо, засунув кисти рук в широкие рукава светло-желтого кимоно. Остатки седых волос развевались на слабом утреннем ветерке, словно струйки сизого дыма.
— Доброе утро, Чиун, — поздоровался Смит.
— Приветствую вас, император, чье благородство равно только его мудрости, чье величие не знает границ. Ваше слово пребудет в веках, и мудрость вашу не смогут поглотить пески времени. Сей покорный раб двадцатикратно приумножит вашу славу в доме Синанджу.
Смит откашлялся.
— Э-э... да, безусловно, — выдавил он, после чего вплотную шагнул к Римо. — Он опять чего-то добивается от меня. Что ему нужно? Я уже послал в эту деревню столько золота, что его хватило бы на бюджет небольшой страны. Дальнейшее повышение оплаты его услуг не входит в мои планы. Если он запросит еще, я найму этого... Кассиуса Мохаммеда, который будет тренировать вас вместо него.
— Вам не о чем беспокоиться, Смитти, — ответил Римо. — Уверяю вас, ваши деньги ему сейчас не нужны.
— Тогда что же?
— Он думает, что с вашими связями вы можете знать кое-кого на телевидении — вот и все.
— Но зачем ему это?
— Чтобы вы помогли осуществить постановку его мыльной оперы.
— Мыльной оперы? Какой еще...
— Чиун написал сценарий для мыльной оперы, — лучезарно улыбаясь, пояснил Римо. — В ней рассказывается о его жизни и карьере здесь, в Америке.
— О его жизни и карьере? — переспросил Смит сдавленным голосом. — То есть о нас? О КЮРЕ?
— Вы думаете? Но уверяю вас, вы там получились прекрасно, Смитти. Вся ваша склочность и скаредность остались за кадром. Симпатичный, щедрый, добродушный покровитель наемных убийц.
— О Боже, — простонал Смит. — Спросите, сколько он хочет за то, чтобы украсить этим мусорный ящик.
— Вы просто жалкий филистер, Смитти. Вам не понять, что подлинного художника нельзя продать или купить таким образом. Признаюсь, вы немало меня удивили.
Смит тяжело вздохнул.
— А вот я, глядя на вас, Римо, не удивляюсь уже давно. Ничему. Ни по малейшему поводу.
— Как бы то ни было, Смитти, предоставьте все это дело мне. Ради вас я обо всем позабочусь. Кстати, чего ради вы приволокли нас на кладбище?
Смит, не ответив, повел их к небольшому свеженасыпанному возвышению. Около него викарий, чью толстую физиономию украшали, несмотря на холодный январский день, крупные капли пота, бормотал себе под нос молитвы. Рядом, у катафалка, стояли человек двадцать мужчин.
— Сегодня хоронят Винсента Энгуса, — пояснил Смит. — Он был одним из тех, от кого мы получали информацию о состоянии дел на мясном рынке. Разумеется, он не знал, кому сообщает все эти сведения. И есть предположение, что ему удалось что-то нащупать, поскольку он был жестоким образом убит. Его нашли повешенным на дереве, с содранной кожей. Вот поэтому мы и здесь.
— Это не моя работа. Я как раз был в Северной Дакоте, — заявил Римо. Он взглянул на Чиуна, но тот с отсутствующим видом прислушивался к голосу священника.
— Я знаю, что это не ваша работа, — ответил Смит. — Дело сложное, поэтому проявите максимум внимания. Кто-то пытается разработать план, согласно которому продукция американской пищевой промышленности должна быть заражена смертельным ядом. Помните съезд общества ветеранов в Пенсильвании, все делегаты которого скончались прямо в отеле? Это тот самый яд. Однако, под прикрытием программы прививок от так называемого свиного гриппа нам удалось ввести большому числу людей вакцину, обладающую, как считают, почти стопроцентной эффективностью.
— То есть проблема решена, — кивнул Римо.
— Нет, не решена. Первое. Мы не знаем точно, действительно ли эта вакцина эффективна на сто процентов. Второе. Мы не можем ввести ее всем и каждому, поскольку прививка от свиного гриппа обязательной так и не стала.
— Почему?
— По причинам политического характера.
— Тогда давайте я поговорю с политиками, — глаза Римо недобро заблестели.
— Римо, — осадил его Смит.
— Ах, ну вот так всегда, Смитти! Я ведь знаю все, что вы собираетесь мне дальше сказать. Нужно найти отравителей и остановить их. И так все время. Найти то, найти это, и как работает, и как избавиться от него. Я ассасин, а не академик! Вы не можете просто приказать мне кого-то убить? — Он оглянулся, ища поддержки со стороны Чиуна, но тот уже успел прибиться к траурной процессии и стоял посреди одетых в черное мужчин, внимая утробным интонациям преподобного Титуса В.Мюррея, тройной подбородок которого так и подпрыгивал от усердия.
— И теперь мы говорим “прощай” Винсенту Энтони Энгусу, любящему мужу, нежному отцу, знатоку своего дела. Это невосполнимая потеря для семьи, церкви, для всего общества!
Преподобный отец Мюррей выдержал паузу и вытер физиономию клетчатым носовым платком.
— Да покоится прах твой в мире! — закончил он. — И да смилостивится Господь над душой твоей.
— А какова была последняя информация, полученная от этого парня перед смертью? — спросил Римо.
— Он сообщил, что на рынке сократились поставки вырезки.
— Ну, вот. Это все и объясняет. Картелю торговцев вырезкой пришлось заставить его замолчать, прежде чем их секреты выплывут наружу.
— И еще он жаловался, что клейма Министерства сельского хозяйства на тушах стали... э-э... жесткими, и мясо вокруг них приобрело оловянный вкус. Я как раз прослушивал эту запись вчера вечером.
— Это вряд ли нам поможет, — заметил Римо. — А эти туши он откуда получил?
— От компании “Митамейшн Индастриз”. Фамилия агента — О’Доннел.
— Ладно. Выясним насчет него, — пообещал Римо. Глянув по сторонам, он обнаружил, что к ним направляется Чиун в компании симпатичной молодой леди в длинном черном платье.
Подойдя, Чиун поклонился Смиту.
— Император, зная, что случившееся вызвало ваш благосклонный интерес, я попросил это прелестное дитя рассказать вам о смерти этого несчастного.
Смит ошеломленно взирал на них.
Девушка наконец заговорила.
— Я — Виктория Энгус. А вы правда император, да?
Смит перевел дух.
— Чиун, что вы... как вы...
Чиун умиротворяюще поднял руку.
— Вы не должны обременять себя беспокойством. Я ничего не сказал ей о вашей секретной работе в городе Рай, штат Нью-Йорк, и о том, какие роли отведены Римо и мне в вашем секретном плане, целью которого служит оздоровление американской нации. Может быть, когда-нибудь я попрошу вас за это об ответной услуге.
— Жду регулярных сообщений, — проронил Смит. Повернувшись, он стремительно направился к выходу с кладбища.
— Довольно странный император, — заметила Вики Энгус.
— Он не выносит похорон, — объяснил Римо.
— А вас как зовут? — спросила девушка.
— Римо.
— Римо какой?
— Вот именно так и кличут. Римо Какой. С Чиуном вы, вероятно, уже знакомы.
— Да. А вы... дружили с моим отцом?
— Вместе работали, — кивнул Римо.
— Но на мясопромышленников вы совсем не похожи, — удивилась Вики.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18