— А что творится в Куликово? Скандалы в гастрономе, перебранки в школах, по аллеям шатаются пьяные, иногда вспыхивают драки… И это называется «ученые»? Понимаете?— Конечно, понимаю, — выдавил из себя Александр мученическую улыбочку.— Безобразие!— Лично я работаю в лаборатории Семена Нечипоренко… Слышали о таком ученом? Доктор наук, интеллигент, умнейший человек!… Но даже в ближайшем окружении завлаба — ужас, просто язык не поворачивается… Женщины будто взбесились, мужики пьют напропалую. Не просыхают.Александр демонстративно отвернулся к окну. Ни возражений, ни согласия. Видимо, соседка правильно оценила его молчание и тожее умолкла. Остальные пассажиры досматривали прерванные сны, вздыхали, что-то бормотали. Будто жаловались на судьбу-злодейку, оторвавшую их от домашнего уюта.Наконец, автобус причалил к перрону московского автовокзала.— Вам — в центр? — ожила настырная бабенка. — Знаете, как в жизни бывает — встретишься с совершенно незнакомым человеком и вдруг чувствуешь к нему необычайное доверие. Я уж не говорю о симпатии, — скромно потупилась она. — Какое-то родство душ, что ли? Кстати, я не представилась. Кузанова Серафима Яковлевна.Пришлось отрекомендоваться. Естественно, названа паспортная фамилия. Голубев Владимир Сергеевич.— К сожалению, я — не в метро. Подожду жену. Обещала встретить.Упоминание о жене — сильнодействующее средство. Брюнетка сразу помрачнела.— Мне тоже жалко… Ну, что ж, тогда разбежимся. Даст Бог, встретимсяв Куликово, познакомимся семьями. У меня муж — доктор наук, такой жезавлаб, как Нечипоренко.Упоминание о муже — защитный рефлекс или — ответный удар? Скорей всего, сразу и то, и другое.Собков галантно приложился к надушенной ручке. Она вздрогула и обещающе сжалась. Кажется, упоминание о мифическом муже не помешало дамочке намекнуть на возможное сближение.Уж не приставили ли ее к чистильщику в качестве топтуна в юбке? Кто нацелил? Службы безопасности можно не бояться, сейчас российский терминатор превратился в государственного киллера. Какая-нибудь криминальная структура? Вполне возможно. Скорей всего, ни то, ни другое. Просто решила дамочка порезвиться на стороне. Горбоносого красавца избрала партнером.Проводив взглядом спустившуюся в метро брюнетку, Собков поглядел на часы. Пора выбрать удобное местечко, откуда просматривается максимально большее пространство. Мурат вот-вот появится… Глава 17 Площадь возле автовокзала напоминает морской прибой. Из прибывших автобусов выплескиваются волны пассажиров, такие же волны перемещаются по перронам, штурмуют кассы, «икарусы» и «зилы». Здесь же торопливо завтракают, запивая сухие бутерброды сладкой шипучкой из пластиковых бутылей. Молодежь знакомится, целуется, ссорится, разбегается. Пенсионеры дремлют либо обсуждают политические новости.Слава Богу, брюнетка отлипла, но не прогуливается ли поблизости настоящий, не придуманный пастух? Александр несколько раз прошелся по площади, фиксируя настороженным взглядом пассажиров и встречающих.Вроде, все чисто.Теперь, главное, не пропустить появления бывшего диспетчера. Для этого необходим «наблюдательный пункт», с которого просматривались бы и автостоянка, и перроны. Неизвестно откуда и каким транспортом заявится вредный дедок.На краю первого перрона — подходящая скамейка, но она занята. Накрашенная, с висюльками на шее и в ушах, цыганка качает младенца, рядом с ней — пятилетний малыш, возле скамейки о чем-то визгливо спорят еще двое детей, постарше. Остальную часть скамейки заняли узлы и чемоданы.— Снимите, пожалуйста, крайний узелок. Устал, отдохнуть охота.В ответ — многословное изречение, посыпанное, как едучей приправой, непонятными, видимо, непечатными, выражениями. Сопровождаются они, эти словообразования, размахиванием руками, гневными взглядами.— Поищи, золотой, другое место… буль, буль, буль… Дети отдыхают, сам видишь — не слепой… буль, буль… Чистые вещи — на грязный пол? Очень прошу, бриллиантовый, поищи другую лавочку.Минут десять Собков терпеливо ожидал окончания цветастого монолога. Понял — не дождется, баба только начинает набирать аппетит.— Хватит базарить, лярва! — прошипел он. — Снимай свой вонючийузел, колдунья дерьмовая, пока не разодрал тебя на две половины!Он ожидал новой вспышки гнева, протянутые к лицу нахала скрюченные пальцы, но цыганка неожиданно расцвела в улыбке.— Молодец, золотой! Случайно не цыган? Мне бы такого муженька — еще настрогали бы детишек… Сейчас освобожу местечко, бриллиантовый.— И заткнись, курва! Качай своего выродка и помалкивай!— Как скажешь, господин, как скажешь.Присев на освободившееся место, Собков принялся внимательно разглядывать автомобильную стоянку. По его мнению, Мурат появится только на собственной легковушке. Хитрый дед тоже захочет предварительно осмотреть площадь, а сделать это гораздо удобней, укрывшись в своей машине.Киллер не ошибся. Старик прибыл на неприметном «запорожце», ловко припарковался между двух иномарок и принялся осматривать перроны. В машине он — один, шестерки не просматриваются. В соседних машинах и на площади — то же самое: тишь да гладь.Убедившись в отсутствии слежки, Собков решил не терять дорогое время.— Здорово, дед! — подошел он к «инвалидной коляске». — Давно ожидаешь?— Не так, чтоб уж давно и не так, чтобы недавно, — скаламбурил Мурат, глядя мимо собеседника. Тоже изучал обстановку — Уговорились: в восемь.На электронных часах, висящих над перронами — без двадцати. НоАлександр не стал хвалить либо укорять старикашку. Есть дела поважней точности и порядочности.— Пошли прогуляемся?— Один мой знакомец единожды прогулялся, вернулся, а машинка — тю-тю. Даже колес на память не оставили… Впрочем, на моего конька вряд ли кто позарится. По этой причине я и не пересаживаюсь на разные «мерседесы». Погоди, закрою двери и пошлепаем…Они медленно двинулись по улице. Молча миновали стихийный рынок, прошли мимо бабусь, торгующих всякой всячиной, постояли на углу помпезного здания, свернули во двор. Народа здесь поменьше: парочка пенсионеров, три мамаш, выгуливающие маладенцев, пяток молодых парней, разгружающий огромный фургон. На беседующих горбоносого мужика и бородатого деда никто не обращает внимания.— Зачем понадобился?— Видишь ли, батя, мне край нужно найти похитителей одинадцатилетнего пацана, сына дружка. И — второе — отыскать убийц одной женщины.— Всего навсего? — ухмыльнулся в бородку дед. — Запросы — дай Боже!… Ладно, начнем с убивцев.Собков кратко передал скудную информацию, полученную от Поленьки. Отлично понимал — мало и неубедательно, но ничего не поделаешь — чем богаты, тем и рады.— Девчонка, конечно, улицу и дом не запомнила?— Нет.— А внешность дяди Панаса описала?— Многого хочешь от крохотули? — покачал головой киллер. — Сказала: черный, и — все.— Черный? — задумался Мурат, теребя несчастную свою бородку. Будто именно в ней, среди волос, затаилось имя убийцы. — Кажись, Ушатый… Слухом пользуюсь, туалетный коммерсант имеет такую привычку — отстреливать неугодных людишек. Молвит кто слово поперек — глотнет пульку… Впрочем, не стану грешить, ныне столько развелось убивцев — впору особую картотеку заводить. Ежели имеется такое желание, дам номерок телефона вурдалака… Всего-навсего за пятьдесят баксов. Как с бывшего босса, беру по божески.Собков охотно уплатил требуемую сумму, получил взамен четвертушку мятой бумаги с аккуратно выведенными цифрами. Пусть тонкая, пусть подгнившая ниточка, но когда ничего больше пока не засвечивается, сойдет.— Когда остальное?— Остальное будет посложней… Давай, паря, сделаем так: завтра в это же время подруливай к автовокзалу. Я вечерком покопаюсь в памяти, подключу свой «компьютер», — согнутым пальцем постучал себя по макушке. Рассмеялся.— Авось, что-то полезное достану оттуда. Теперича выкладывай по покраже пацана. Токо, с подробностями.Какие уж там «подробности»? Информация о похищении Петьки Баянова вообще — с птичий клювик. Во второй половине дня пошел играть в футбол и не вернулся. Мать подумала — либо отправился, своевольник, в гости к ребятам, либо сидит с ними где-то на лестнице, травит байки и поет под гитару.— Родители обзвонили всех родителей петькиных друзей. Одноклассники Петьки в целости и сохранности, приятели по футболу — тоже. Сказали: когда стемнело, Петька побежал домой… Вот и все.Старик разочарованно пожевал беззубым ртом.— Кто родители? Богатеи либо политики?Александр уклончиво ответил: чиновник силового ведомства. Без расшифровки — какого именно. Но и этого оказалось достаточно для умного старика. По обыкновению, он ехидно усмехнулся.— Значится, говорищь — силового. Понятное дело — уголовка или безопасность. Будь оборона, не темнил бы. Да, ладно, енто — не главное… Треба думать и думать… Это тебе не убивец, который кровавый след оставляет, дело сурьезное… Но Бог не без милостей — к завтрему и о пацане чтой-то придумаю. Не забудь захватить с собой кусок. Баксов, конешное дело. Дешево отдаю, себе в убыток. Токо для тебя скидка, с кого другого затребовал бы пять кусков…Александр не знал, что занудливая брюнетка не спустилась к метропоездам— вышла из подземного перехода на противоположную сторону улицы.Вимательно оглядевшись, юркнула в ожидающий ее «мерседес». Не обращая внимания на молчаливого водителя, достала из сумочки бинокль и навела его на Собкова, о чем-то разговаривающего с цыганкой.Конечно, эта грязная наседка, уже высидевшая пять чумазых «цыплят», не жена симпатичного «горбоносика». Значит — агент, передающий боссу собранную информацию.Только после того, как цыганка торопливо переместила узлы, освободив незнакомцу место, брюнетка поняла — ошибается. Зачем же новый ее знакомый прикатил в Москву? Почему ошивается на автовокзале, а не прогуливается по памятным местам столицы?Единственный ответ — кого-то ожидает, с кем-то у него забита стрелка! Ага, вот и разгадка! В памяти дамочки отпечатан бородатый старик, егодревняя колымага, хитрый прищур глаз, обмен рукопожатиями. Онв попыталась по выражением лиц беседующих, проникнуть в содержании беседы. Хотя бы, в общем плане. Тренированный мозг выдавал сразу несколько вариантов и тут же отбрасывал ложные, ведущие в тупик. Одно только несомненно — горбоносый и Мурат давно знают друг друга. Второе — встреча не случайная, свидание заранее обговорено. Третье — водитель «запорожца» — пассивная сторона, в основном вопросы задает его «приятель».Возвратился с прогулки старичок один. И сразу уехал.Но брюнетка не перестала следить за привокзальной площадью. Пятнадцать минут… двадцать… полчаса. Она терпеливо ожидала, ограничив поле наблюдения перроном, от которого отправлялись автобусы в Куликово, и входом в подземный вестибюль метро.Все же дождалась!Горбоносый появился со стороны привокзального рынка. Неприметно огляделся, купил свежую газету и спустился в метро.Дальнейшая слежка исключается — брюнетка «сфотографирована» в памяти подопечного и в профиль, и в анфас, и сверху, и снизу. Поэтому она спрятала бинокль. Вместо него в руке — трубка сотовой связи.— Женька? Здравствуй! Узнаешь, кто говорит?— Узнаю, — ответил глуховатый мужской голос. — Удача?— Серединка наполовинку, — засмеялась женщина. — Разговор — не телефонный…— Ожидаю через сорок минут. Не опаздывай!Несколько минут брюнетка помолчаа, задумчиво постукивая трубкой по ладони. Будто мысленно проигрывала предстоящий доклад.— Вперед, Игорек! К боссу. Время — сорок минут. Сам должен понимать, опоздание исключается.Дамочка откинула кудрявую головку на спинку сидения. Закрыла глаза. Не спала — вспоминала давние события…Вербовка кандидата наук, сотрудницы научно-исследовательского института, расположенного в Куликово, произошла на редкость примитивно. Она не давала подписку о неразглашении, ей не угрожали расправой в случае предательства, не показывали пистолет или нож.Тогда Серафима Яковлевна оказалась в безвыходном положении. Муж, крупный ученый с мировым именем, эмигрировал в Соединенные Штаты. Даже не попрощался, не пообещал вызвать к себе жену, как только он устроится. Просто исчез. В небольшой, предельно сухой, прощальной записке сообщил: их брак был ошибкой, теперь бывшая супруга вправе распоряжаться оставленной квартирой и своей жизнью.Конечно, измена мужа вызвала обиду. Мог бы, козел, проститься по человечески, оставить супруге не только квартиру, но и малую толику денег. Не обеднел бы. Вместо этого, превратил ее в нищенку. Ассигнования на научные разработки срезаны до предела, зарплата — только на бумаге. Украсть нечего, ни один предприниматель не сооблазнится пробирками, вынести из лаборатории тот же компьютер не по силам. Полный абзац. Как выражаются в преступном мире, кранты.Пришлось подрабатывать на куликовском рынке — торговать бананами и помидорами, киви и виноградом. Хозяин лотка, житель то ли Туркмении, то ли Армении, не поймешь, попытался однажды заглянуть «рабыне» под подол. Когда вечером продавщица, наклонившись, перебирала помидоры, он, даже не прикрыв распахнутую настежь дверь, придвинулся, навалился сзади, ухватившись одно рукой за грудь, другой задрал юбку.Женщина двинула насильника локтем. Когда он отпрянул, зарычав от боли, врезала грязным кулачком по морде. Если бы покушение на ее, так называемую, женскую честь было совершенно после признаний в любви, сопровождалось преподнесением непременных букетиков или драгоценностей, бесправная продавщица, скорей всего, возражать бы не стала. Богатый любовник снял бы напряженку с деньгами. Но вот так, по скотски, наваливаться, больно сжимать грудь, лезть под юбку… Фи, какая мерзость!Странно, но хозяин не обидился — гортанно засмеялся: не хочешь «подработать» — как хочешь, получу желаемое в другом месте. По сходной цене. Даже не обозвал строптивую невольницу грязным — сука, лярва.С тех пор наладились обычные деловые отношения.И вдруг встреча с нынешним ее боссом…Трудно сказать, по каким-таким приметам он выбрал ничем неотличающуюся от своих товарок, средних лет женщину, торгующую фруктами.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71