Коля видел, как тот начал сползать, держась рукой за дверцу «БМВ». Зато Беспалый теперь вышел из-за своего укрытия (такой роскошной «бэхи», о которой так мечтал Коля!) и, качнувшись, направился к нему. Раненую левую руку, согнутую в локте, он прижимал правой к груди. И еще в правой руке у него находился ствол, отливающий тусклой сталью в свете жигулевских фар. Коля хотел отползти из этого пятна света, но не смог и, глядя на приближающегося Беспалого, начал отталкиваться ногами. Автомат вроде бы лег стволом по направлению к Беспалому. Коля все еще не хотел признавать, что это конец. Он поджал ноги, приподнимая коленки, «Калашников» он при этом поддерживал, зажав его между локтями. Ствол автомата ходил; ничего, главное — укрепить «Калашников», уперев его в пах и прижав к внутренней стороне бедра. Автомат соскользнул и уперся стволом в землю. Коля постанывал, но, если бы кто-нибудь прислушался повнимательнее, оказалось бы, что Коля ведет диалог — с собой и с… автоматом. Ничего, сейчас Коля его приподнимет, сейчас. Несмотря на это жжение в нижней части живота, несмотря на ватную слабость рук. Ничего, сейчас. Коля потянулся, взял автомат сверху, за газовую трубку, пытаясь при помощи ноги приподнять оружие, которое весило теперь, казалось, тонну. Коля справился с этим, его рука уже потянулась к спусковому крючку, уже коснулась вороненой стали, но… нога скользнула по чему-то липкому, что на самом деле было Колиной кровью. Бочка чуть качнулся назад, потеряв такое неустойчивое равновесие, автомат снова сорвался. И Николай Бочкарев… заскулил. Он этого не замечал, он лишь пытался снова потянуть оружие на себя.Беспалый что-то говорил, Коля не мог разобрать что, он лишь пытался поднять оружие, слабо и ворчливо повторяя:— До хера желающих!Беспалый приближался. Коля, словно затравленный волчонок, обезумевший от крови, чужой и своей собственной, посмотрел на него. Снова сделал слабую попытку потянуться к автомату. Теперь до него дошло, что кричал Беспалый. Он повторял одну и ту же фразу:— На хера?! На хера?!Беспалый подошел на расстояние вытянутой руки. Стало зябко. Запах серы, запах отработанных пороховых газов. И голубоватый дымок, стелющийся над освещенным пятачком.— На хера?!Коля лишь поскуливал, мотая головой по сторонам, и по-старушечьи ворчливо нес свою околесицу про «желающих».Санчес больше не мог тратить времени, выслушивая этот бессмысленный диалог с ключевым словом «хер». Санчес темной молнией появился из-за акации, чье цветение осталось в уже ушедшем лете. Было произведено всего два бесшумных выстрела. Словно сильный насос выплюнул порцию свинца. Беспалый, неминуемый Колин палач, повалился на землю. Глаза Бочки округлились, что, впрочем, было не видно из-за темных очков; в голове Беспалого дымилось аккуратное входное отверстие. Пуля. Пуля-дура… Коля уставился на свою не состоявшуюся сегодня мишень. Все произошло настолько быстро, что Коля даже не успел удивиться, он лишь безвольно фиксировал происходящее. Да в общем-то его воля и перестала быть сколь-нибудь значимой компонентой в новом раскладе. Точно такое же пулевое отверстие имелось теперь и в голове Рябого.— Постой, — слабо пролепетал Коля.Они наняли еще одного киллера? На всякий контрольный случай?«Мент»! Это подлое слово кольнуло мозг Коли, и все начало выстраиваться в какую-то жуткую цепочку. Кто-то знал о встрече мента и Беспалого. Кто-то знал, несмотря на все ухищрения Беспалого с казино, что эта встреча произойдет здесь и в это самое время. Это все понятно. «Кто-то» и сделал заказ, но… тогда получается…Струйка крови побежала из уголка Колиного рта. Санчес стоял перед ним, его неведомый спаситель или…«Чего тебе нужно?» — хотел было спросить Коля, но его губы почему-то выговорили:— Кто ты такой?Еще мгновение Санчес смотрел на полулежащего перед ним Колю. В крутых фильмах-боевиках на подобный вопрос обычно отвечали: «Неприятности!» или «Я твой самый большой кошмар!», что-то в этом духе. Но Санчес мягко проговорил:— Я твоя удача.Никогда не надо портить людям настроение. Особенно перед смертью.Коля посмотрел в глаза Санчесу — они были темно-карими, но сейчас показались черными. Эти глаза, полные совершенно неземной любви, печали и одиночества, свели с ума не одну женщину. Ведь он сказал: «Я твоя удача»…На какое-то мгновение в этих глазах что-то изменилось — прожигающий огонь, черные солнца… Белый тонкий носовой платок — Санчес накрыл им рукоятку «кольта» — «кобры» Кеши Беспалого. И с неожиданной, конечной и бесповоротной ясностью Бочка понял, что эти черные солнца глаз — последнее, что ему суждено увидеть в жизни. Его просто подставили. Он зажмурился, когда стальное дуло коснулось его лба, и с неожиданной в его положении грустью пожалел лишь о том, что на «750-й» «бэхе» он уже не поедет. Никогда. Теперь уже нет. Помашем ручкой! Пока-пока…А потом грянул выстрел.Санчес вернул «кобру» в руку Беспалого, платок, оставшийся совершенно чистым, без единой капельки крови, быстро убрал в карман. * * * Разборки… Киллеров было двое. Били из автомата Калашникова и пистолета, скорее всего иностранного производства. Одному из киллеров удалось уйти. Второй был обнаружен на месте преступления… Все три жертвы вечерней стрельбы получили огнестрельные ранения в голову, несовместимые с жизнью…Санчес сделал свою работу. Сделал свое дело.Но пока Санчес не может уходить.За тонированными стеклами «БМВ» Санчес видел еще одного пассажира. На заднем сиденье. Когда началась стрельба, он скорее всего упал на пол. Но, возможно находясь в шоке, даже не сделал попытки покинуть автомобиль. Санчес следил. И с сожалением отметил, что жертв сегодня должно быть четыре. Увы, но так вышло, что троих Беспалый заберет с собой. Санчес все помнил про маленьких тявкающих болонок. Этот четвертый, пассажир «БМВ», конечно, был из таких. И Санчес прекрасно понимал, что скоро, уже очень скоро, здесь будут люди. Такие же тявкающие болонки, пугливые, но сгорающие от любопытства. Санчес посмотрел на свои наручные часы-хронограф. В его распоряжении оставалась пара десятков секунд. Может, чуть больше, но не намного.Пара десятков секунд…Санчес пригнулся. Подхватил с земли камешек и бросил его в раскрытую правую переднюю дверцу — я тут, алле… Сам молниеносным, совершенно бесшумным движением оказался в темноте и распахнул заднюю дверцу слева. Курок «ланда» был уже взведен, патрон находился в патроннике…Он был здесь, в темноте. Он даже не пытался сопротивляться. Он, смертельно напуганный, забился в угол на полу, и Санчес услышал тихий стонущий звук. Санчес даже не смог бы назвать это рыданием — скорее какой-то вой обезумевшего…«Черт тебя подери! — раздраженно подумал Санчес. — Веди же себя нормально. Или ты случайно оказался в этом автомобиле, а так ты беззащитный законопослушный гражданин?»Это не правильно — стрелять вот так, в спину. Так можно поступать, когда ничего другого уже не остается, но это не правильно. Санчес должен был посмотреть ему в глаза. Это бы облегчило дело. Санчес очень надеялся, что ему еще хватит этих драгоценных, стремительно убывающих секунд.Санчес коснулся его и СЮРПРИЗ чуть не отпустил оружие. Что-то качнулось в темноте. Это была девушка. Твою мать! Длинные волосы. Санчес рывком поднял ее с пола. Она сжалась в комок, словно могла так отгородиться от всего внешнего. Санчес развернул ее на заднем сиденье, где отражалась размазанная полоска электрического света, и тогда она заорала. Господи, как резаная:— Пожалуйста, не надо!Слезы, слезы, слезы… Грудные рыдания…Санчес свободной рукой наотмашь ударил ее по лицу, закрыв ей рот и приглушив рыдания. Она бы вскрикнула еще громче, если б могла:— П-щ-а-лл-ста… не ма-мо, п-шал-ста…Воевать с бабами — еще более мерзкое дело, чем стрелять в спину. Да, денек явно стал разворачиваться своей неприятной стороной. Но Санчес далек от сантиментов. Санчес — профессионал, и он давно бы уже выпустил ей мозги, несмотря на то что она писаная красавица. Все просто: девчонка умудрилась оказаться в очень неудачном месте и в явно неудачное время. Что ж, все так, тебе просто не повезло, сестренка, и здесь нет ничего личного, но… Санчес медлил. Прекрасно понимая, что его драгоценное время беспощадно убывает. Санчес вдруг убрал руку и быстрым движением вставил ей цилиндр глушителя глубоко в рот. Один из передних зубов ее надломился, острым краешком пропоров губу; губа моментально опухла и стала красной, как будто она наелась вишни.Капельки вишневого сока на губах любимой, так это было в «Мартине Идене», мать его?! Санчес уперся стволом ей в глотку, ее глаза заволокло пеленой, словно она вот-вот потеряет сознание. Еще чего не хватало, кисейные барышни в «БМВ» Кеши Беспалого… Санчес чуть нажал на пистолет, вполне возможно порезав ей небо, но она включилась. Ну, это уже лучше.— Если хочешь жить, не произносишь ни звука, — быстро сказал Санчес.Ее глаза округлились, стали огромными, она смотрела на него. Но явно не понимала.— Если хочешь жить, ты сейчас заткнешься и не пискнешь!Ее зрачки расширились.— Ты меня поняла? Если да, то кивни и проблем у нас не будет.Она еще мгновение смотрела на него своими огромными глазами. Потом быстро закивала. Бог мой, ведь она делает минет его пистолету.— Вот и славно, сестренка, — проговорил Санчес. — Я сейчас положусь на тебя, потому что я тебе поверил. Только смотри ничего не перепутай.Ее зрачки снова расширились. Санчес еще какое-то время смотрел на нее, словно взвешивая каждое свое движение и каждое свое слово. Потом он добавил:— Потому что если ты что-то перепутаешь, то тебе придется, — Санчес чуть поводил пистолетом, — подавиться этой штукой. Мы правильно друг друга понимаем?В ее огромные глаза вернулся прежний ужас, но она тут же закивала головой.— Вот и хорошо, — спокойно произнес Санчес.Он быстрым движением извлек цилиндр глушителя из ее рта. Раздался чуть слышный хлюпающий звук, один из осколков зуба оказался у нее на губе, она застонала.— Нет-нет-нет, мы так не договаривались, — произнес Санчес.Ствол пистолета вернулся. Он легонько коснулся уголка ее рта. И ее рот захлопнулся.— Уже лучше. А теперь выходим. Но, сестренка, очень быстро.Ее била мелкая дрожь. Она смотрела на Санчеса, пребывая в каком-то ступоре. Глаза застыли, словно это была фотография, созданная в миг безумного испуга. Санчес взял ее за руку, холодную, как у привидения, Одна из девочек потянул на себя.— Тебе придется включиться, сестренка. Если я уйду без тебя, то…Она его поняла. Санчесу не пришлось объяснять, что с ней случится, если он уйдет один. Санчес с удовлетворением отметил, что в ее глаза вернулась осмысленность. И страх, гораздо более глубокий, чем первый шокирующий ужас. Что ж, это даже хорошо, это свидетельствует об уме. А если Санчес ошибается, то спустить курок он успеет всегда.— Быстро! — произнес Санчес. Он уже слышал приближающиеся голоса.Санчес рванул ее за плечо на себя. — Не заставляй меня помогать тебе, сестренка, а то мне придется передумать.Она была в коротком, обтягивающем фигуру бархатном платье, но не в том, что Санчес видел на ней вчера, сидя за стойкой бара и разглядывая зеркальные просветы в витрине бутылок. Не в том, но в похожем: стилистика ее гардероба была проста и конкретна, остается лишь пожать плечами — ресторанная девочка, одна из шлюшек Кеши Беспалого. К счастью, туфли оказались не на высоком каблуке, что при ее ногах было бы явно излишним.Все же она была все еще в прострации, все еще не могла окончательно выбраться из парализовавшего ее шока. Она увидела Кешу Беспалого и… сумела подавить в себе вскрик, хотя нервная дрожь, бившая ее, явно усилилась. Что ж, неплохо. Другие б вели себя намного хуже — вполне может статься, что сейчас Санчес не ошибается. А то, что ты немножко не в себе, сестренка, такое можно даже простить. Нет, правда, вполне возможно, ведь Санчес все понимает.Санчес на мгновение остановил ее, схватил рукой за волосы, развернул к тому, что осталось от Кеши Беспалого, и тихонько проговорил ей на ухо.— Сестренка, очень тихо и быстро. И постарайся не забыть, о чем мы договорились. Даже если тебе покажется, что такое возможно, это будет твоей ошибкой. Теперь пошли.Она включилась. Она постарается преодолеть свой страх и постарается не наделать глупостей, потому что ей очень хочется жить. О да, даже сейчас, в момент панического ужаса, парализующего ее липкого, как кисель, страха, вполне возможно, что на бессознательном уровне она была вовсе не суицидальной натурой.Она хотела жить. Санчес подумал, что такой поворот устраивает их обоих. Очень даже устраивает.И за пару секунд до того момента, как охранники, так неудачно продувшие сегодня свое пари, вооруженные дробовиками «ремингтон», появились на освещенном пятачке — месте преступления, Санчес и его неожиданная спутница скрылись в темноте. Их поглотила Ночь.А охранник постарше еще какое-то время повоюет с фантомами. И то место в густом кустарнике, где скрылся Санчес, еще привлечет его внимание, но это уже ни на что не сможет повлиять. * * * Автомобиль Санчеса, «Жигули» четвертой модели, стоял в темноте, посреди густых, пряно пахнущих зарослей высокой травы. Разливы Дона — могучей южнорусской реки. Здесь местность шла чуть под уклон, не сильно, но автомобиль Санчеса стоял «под горку» на одной из множества дорожек, ведущих к трассе.Конечно, вокруг были не пампасы и не заросли Амазонки, и вполне возможно, что днем или даже сейчас, ночью, если б Санчес включил фары, автомобиль можно было бы обнаружить. Санчес не собирался ничего включать. Он усадил девушку на переднем пассажирском сиденье. Ее все еще продолжала бить дрожь — Санчес даже слышал, как временами у нее стучат зубы. Он решил не обращать на это внимания.Санчес не любил спешить, он просто действовал быстро. Сюда долетали голоса из ресторана, надо действительно быть быстрым, очень быстрым. Санчес снял автомобиль с ручного тормоза и чуть толкнул машину вперед, помогая себе рулем.Ему не пришлось прилагать особых усилий.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46