Все это длилось несколько недель, а затем воровство почти полностью прекратилось. Почва для проводившейся одновременно политико-разъяснительной работы была теперь более плодотворной, и эта работа помогла закрепить наш успех.
Лишь в двух или трех чрезвычайно серьезных случаях нам пришлось обращаться к полиции и суду. В остальном мы наводили порядок своими силами, путем нелицеприятных, но товарищеских бесед. Ведь за редкими исключениями мы имели дело с неплохими, в сущности, трудолюбивыми и опытными людьми, которым война, а иногда и нужда на какое-то время затуманили голову.
Визит г-на Ройтера
Поначалу мы намеревались издавать все наши печатные органы в одном издательстве – издательстве «Берлинер ферлаг». Но вскоре после основания и укрепления этого издательства выяснилось, что его постоянная тесная зависимость от магистрата Большого Берлина – дело не слишком приятное.
Так, например, обербургомистр Берлина в силу своего положения являлся для «Берлинер цайтунг» контролирующей инстанцией. Пока в политическом и идеологическом плане у редакции и руководства магистратом не было расхождений, то есть пока в магистрате Большого Берлина тон задавали прогрессивные, демократические силы, все шло хорошо. Но когда по мере усиления «холодной войны» империалистических западных держав и их западногерманских ставленников против Советского Союза, стран народной демократии и тогдашней советской оккупационной зоны стал углубляться раскол Германии и Берлина, некий г-н Ройтер вдруг попытался воспользоваться вышеупомянутым правом контроля за газетой «Берлинер цайтунг». В июне 1947 года его избрало обербургомистром правое социал-демократическое большинство городского собрания депутатов. Хотя ввиду протеста советского представителя в межсоюзнической военной комендатуре он не был утвержден в этой должности, он все же повсюду выступал в качестве обербургомистра. И явно стремился превратить газету магистрата в орган антисоветизма и раскола Германии.
Конечно, у г-на Ройтера, который позднее называл Западный Берлин «самой дешевой атомной бомбой» против Советского Союза, не хватило сил изменить «Берлинер цайтунг» в соответствии со своими представлениями. Но тем не менее я тогда не смог отказаться выполнить его пожелание и показать ему важнейшие цеха и строившиеся объекты издательства.
Я привел его к одной из приобретенных нами груд развалин, превращавшейся постепенно в строительную площадку. На ней трудилось 50–60 человек. Они не только разбирали руины, но сразу же использовали кирпич и другие собранные материалы для укрепления фундамента и уцелевших местами стен. Уже вырисовывались контуры будущего здания типографии.
А кто же дал вам разрешение на строительство, спросил меня г-н Ройтер. Согласовали ли вы свой проект с профессором Шароном? Я заверил его, что был у профессора Шарона, который в магистрате Берлина руководил планированием восстановления города, – ведь без его согласия нельзя было приступить к более-менее крупному строительству. Я изложил Шарону наши планы, заключающиеся в том, чтобы восстановить прежде всего два разрушенных здания типографии и в течение одного-двух лет пустить типографию в ход. Когда же я попросил профессора о поддержке со стороны магистрата и о том, чтобы наши строители смогли ознакомиться с планом восстановления города в интересах гармонического включения нашего проекта в общую концепцию, Шарон разбушевался. Он заявил мне, что нам никогда не разрешат восстановить в центре города промышленные сооружения. «Неужели вы ничего не понимаете! – воскликнул он с возмущением. – Шанс, который предоставился нам, градостроителям, в результате разрушения значительной части Берлина во второй мировой войне, возникает для таких столиц, как Берлин, быть может, один раз в тысячу лет. Вспомните «Большой лондонский пожар» в 1666 году, когда были разрушены многие кварталы этого города. А что сделали англичане? Было бы преступно не использовать великий исторический шанс, который мы получили в результате столь значительного разрушения Берлина!» Затем он стал излагать мне некоторые свои представления о новом Берлине с великолепными магистралями с севера на юг и с запада на восток. В таком Берлине, действительно, не нашлось бы места для промышленного предприятия.
На мой вопрос, где в таком Берлине будет находиться квартал печатников, профессор сказал, что этого он не знает. А когда я, продолжая настаивать, спросил, когда же будет готов такой общий план застройки Берлина и когда мы сможем начать строительство производственных объектов, например типографий, он с обезоруживающей простотой заявил, что для этого может потребоваться еще десять, а может быть, и двадцать лет. План таких масштабов, составление которого не только позволяет, но и прямо диктует разрушенный Берлин, – это великое дело, это шанс, который выпадает один раз в тысячу лет. Поэтому торговаться о каких-то десятилетиях было бы жалким и мелочным делом.
Тогда я попытался разъяснить своему собеседнику, что в Берлине живут сотни тысяч трудящихся, которые все еще не могут получить соответствующее их квалификации рабочее место. Я напомнил ему о том, что сотни тысяч людей все еще не имеют над головой прочной крыши, что в конце концов Берлин и его архитекторы могут существовать лишь благодаря продуктивному труду его жителей и что, следовательно, в восстановлении необходимо обеспечить известный приоритет материальному производству. Ведь можно же совместить различные интересы и найти разумный компромисс, который максимально учитывал бы как «тысячелетний шанс», так и жесткие требования сложной нынешней обстановки. Я, например, вполне могу себе представить, что мы сегодня в состоянии восстановить с минимальными издержками частично разрушенные типографии с таким расчетом, что в зависимости от хода реализации «тысячелетнего шанса» мы через два или четыре десятилетия снесем эти типографии.
С подобным компромиссным решением, сказал я Ройтеру, профессор Шарон, к сожалению, не согласился. Но поскольку, с другой стороны, мне поручено создать производственную базу издательства «Берлинер-ферлаг», чтобы удовлетворять потребности населения в газетах и журналах, мне, к сожалению, пришлось избрать иной путь. Офицеры СВАГ относятся к нынешним потребностям населения Берлина и к проблемам ускоренного восстановления города с полным пониманием.
Г-н Ройтер с кисло-сладкой миной сделал несколько похвальных замечаний по поводу наших строительных успехов. В заключение его визита состоялось совещание, в котором депутатов городского собрания представлял товарищ Карл Марон, а издательство – я и товарищи Леопольд и Каллам. Было совершенно очевидно, что г-н Ройтер и другие правые социал-демократы усматривали в изменениях, происшедших в политическом составе городского собрания депутатов, возможность оказания политического, а также и личного влияния на газету «Берлинер цайтунг».
В этом мы, разумеется, заинтересованы не были. На крайний случай мы могли прибегнуть к помощи СВАГ, но мы стали искать другое решение проблемы освобождения нас от слишком тесной зависимости от магистрата и связанных тогда с этим политических неожиданностей.
Прекращение зависимости от магистрата
В середине 1947 года в Управлении информации СВАГ мне сообщили, что на повестку дня ближайшего заседания Межсоюзнической военной комендатуры будет вынесен вопрос, касающийся «Берлинер цайтунг». Дело в том, что несколько месяцев тому назад, еще до избрания обер-бургомистром г-на Ройтера, англичане, американцы и французы внесли предложение обязать магистрат Большого Берлина четырехсторонним приказом прекратить в кратчайший срок все организационные, политические и финансовые связи с издательством «Берлинер цайтунг». Во внесенном предложении содержалось требование, чтобы обер-бургомистр в течение трех месяцев доложил Межсоюзнической военной комендатуре об исполнении этого приказа. Западным державам явно не подходило, чтобы у магистрата был прогрессивный печатный орган. До сих пор советскому представителю в Межсоюзнической военной комендатуре удавалось не допускать включения данного вопроса в повестку дня, но теперь это уже невозможно. Завтра упомянутое предложение будет обсуждаться. Отдел информации СВАГ, сказали мне, хотел бы знать мое мнение на сей счет.
Я ответил, что, по моему мнению, не может быть ничего лучшего, как если Межсоюзническая военная комендатура примет, по возможности единогласно и без обсуждения, решение в духе внесенного представителями западных держав предложения. Имеются ли тут какие-нибудь трудности, спросил я. Советский товарищ ответил отрицательно. Руководить заседанием Межсоюзнической военной комендатуры на этот раз в порядке очередности будет представитель СВАГ, сказал он. И поскольку речь идет о совместном предложении западных держав, то, если представитель Советского Союза заявит о своем согласии с ним, вопрос может быть решен в течение нескольких минут. На всякий случай я условился с советским товарищем о том, что позвоню ему вечером, если в ходе обсуждения указанного вопроса в ЦК СЕПТ будут высказаны иные соображения.
Но каких-либо других соображений не возникло. И на следующий день этот вопрос повестки дня был решен без затруднений и без дискуссий, на что инициаторы его постановки явно не рассчитывали. Не знаю уж, что произошло затем у представителей империалистических западных держав за кулисами.
Соответствующий приказ от имени Межсоюзнической военной комендатуры был передан магистрату Большого Берлина председательствовавшим тогда советским представителем.
Поскольку я знал, что г-н Ройтер обязан доложить в трехмесячный срок о выполнении приказа Межсоюзнической военной комендатуры, нам удалось без особого труда договориться о весьма выгодных для нас условиях отделения от магистрата. Тем самым было устранено политическое и организационное препятствие, мешавшее дальнейшему укреплению и определению четкого профиля газеты «Берлинер цайтунг», издательства «Берлинер-ферлаг» и всей его тогдашней и будущей продукции, а также других подразделений издательства.
Новые задачи
В конце 1948 – начале 1949 года в основном завершился тогдашний этап становления газеты «Берлинер цайтунг» и связанных с ней других газет и журналов, издательств и типографий. Оправившийся после тяжелой операции на легком товарищ Гернштадт стал к тому времени главным редактором газеты «Нойес Дойчланд».
Наши редакции и отделы издательства и типографии возглавлялись опытными в деловом и политическом отношениях коммунистами, которые могли работать самостоятельно. Я видел, что все будет хорошо и без меня. Теперь мне удавалось уделять все больше времени публицистической работе. Я начал также заниматься вопросами прогнозирования развития нашей печати и издательского дела в целом и, в частности, определением дальнейшего профиля и расширением программы издательства «Берлинер-ферлаг».
Если бы все зависело от меня, то после нелегких первых лет становления этого отлаженного теперь издательского, типографского и газетного комплекса я с удовольствием поработал бы в нем еще какое-то время. Но если все же мне пришлось бы оставить работу в издательстве, то я хотел бы заняться вопросами внешней торговли. Меня особенно привлекала ее связь с внешней политикой и экономикой. К тому же, как мне представлялось, я разбирался в практических вопросах внешней торговли и внешнеторговой политики. С другой стороны, – и это тоже мне было ясно – общественное развитие предъявляло к публицистике все более высокие требования.
Краткий ретроспективный обзор общей политической обстановки
В результате второй мировой войны и решающего участия Советского Союза в военном разгроме фашистского германского империализма коренным образом изменилось соотношение сил не только в Европе, но и во всем мире. Возрастание политического авторитета Советского Союза, огромное усиление его мощи и стимулирующее влияние его великих побед на антиколониальные и антиимпериалистические освободительные движения во всем мире до основания потрясли господство мирового империализма.
Участие империалистических западных держав в войне против фашистского германского империализма объяснялось прежде всего тем, что его кровавый кинжал они почувствовали уже у самого своего горла. Но союз с СССР, на который они пошли, чтобы выжить, и который был заключен под сильным давлением народов, постоянно перечеркивал планы их господствующих классов.
Правящие круги империалистических западных держав явно рассчитывали, что после разгрома гитлеровской Германии они смогут, используя, с учетом изменившихся условий, несколько иные методы, вновь взяться за проведение провалившейся уже «русской политики», включающей и «санитарный кордон», и изоляцию Советского Союза. Однако им пришлось принять к сведению, что изменить результаты основополагающей победы над гитлеровским фашизмом они уже не могут. Ликвидацию «санитарного кордона» и возникновение «кордона дружбы» сплотившихся вокруг Советского Союза освобожденных народов, вступивших на путь социализма, отменить уже было нельзя.
Убедившись, что они не могут повернуть вспять колесо истории, империалистические западные державы направили свои усилия прежде всего на то, чтобы превратить в «оплот против коммунизма» хотя бы свои оккупационные зоны в Германии. В союзе с германской монополистической буржуазией и правыми лидерами СДПГ они не пожалели сил и средств, чтобы расколоть Германию и Берлин и не допустить какого-либо прогрессивного общественного развития в сфере своего господства. В конечном итоге это привело к созданию сепаратного империалистического государства – ФРГ и к расколу Берлина.
Единственно возможным ответом явилось последовавшее вслед за этим основание первого немецкого рабоче-крестьянского государства – Германской Демократической Республики.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76