Профессор Тиггз и доктор подтвердили, что лучшего нельзя и желать.
- Кит Гриншилдз - именно тот, кто нам нужен, - кивнул доктор.
Снова воцарилась тишина; профессор еще раз внимательно пригляделся к письменам. Лицо его просияло.
- А знаете, кажется, мне и впрямь уже доводилось видеть нечто подобное. Вот эта буква, и эта, и еще эта... да, да, я знаю, что это! Теперь все ясно как день!
- Так что же это? - жадно переспросил мистер Киббл.
- Пожалуй, мне следует начать с того, чем эти письмена не являются. Как мы уже отметили, это не латынь и не греческий, хотя надпись содержит элементы и того, и другого. Вот, например, взгляните на этот значок, так похожий на греческую букву "тета", и еще вот на этот - стрелка, направленная вниз, несомненно, соотносится с буквой "хи", а вот и еще более знакомые буквы. Со всей определенностью не осканский диалект - один из основных языков древней Италии, распространенный на территории самнитских племен - и, сдается мне, никак не умбрийский, нет.
- Так что же это? - не отступался Гарри.
- Это язык древних этрусков, - ответствовал профессор.
Глава VII
Городские забавы
Мистер Иосия Таск, сей прижимистый и добросовестный человек дела, ощущая потребность заморить червячка после трудов праведных на закате дня, выныривает из темного дверного проема Биржи, точно призрак грозного рока разумеется, все жители Солтхеда отлично знают, что так оно и есть. Высокомерной поступью шествует он по истертому камню внутреннего дворика; долговязая, сухопарая фигура рассекает вечерний воздух так же чисто и аккуратно, как плотничий топор - кровяную колбасу. От Биржи он направляет свои облаченные в штиблеты стопы в Сноуфилдз, к ближайшему трактиру, где порою подкрепляет силы, буде неотложные дела задержат его в городе. Там, добравшись до столика рядом с камином, в котором вовсю пылает огонь, скряга вешает шляпу, извлекает из кармана пальто городскую газету и, усевшись на стул, принимается постигать хроники жизни.
Подходит официант - совсем еще мальчишка, зеленый юнец, так сказать, и в профессии своей явно новичок. При виде того, кто восседает за столиком, удостоив заведение своим леденящим присутствием, глаза отрока делаются большими и круглыми. Откашлявшись, юнец вслух зачитывает для клиента меню и уже собирается отбыть, когда Иосия, сделав выбор, нараспев произносит:
- Официант.
- Да, сэр?
- Огонь. Тут слишком жарко.
Юнец не отвечает ни слова, так с лету и не сообразив, как это замечание воспринимать и что по этому поводу делать; затянувшееся молчание Иосия истолковывает как либо упрямство, либо дерзость, а скорее всего - и то, и другое
- Официант! Повторю: здесь слишком жарко.
Никогда прежде юнцу не доводилось слышать подобной жалобы; за время своей недолгой карьеры он привык к прямо противоположному: к тому, что в зале недостаточно жарко. Официант оглядывается на завсегдатаев заведения потом озирается по сторонам в поисках собратьев по ремеслу, да только никого рядом не случается, и, в качестве последнего средства, уныло пялится на графин с водой, возвышающийся на столе перед скрягой.
- Официант, - возглашает Иосия с видом весьма и весьма суровым. - Да что с вами творится? Вы что, оглохли? Или не слышите, что я сказал? Здесь слишком жарко.
- Да, сэр, я вас слышал, сэр, - отвечает юнец и дрожащей рукой указывает Иосии на другой столик, приглашая перебраться подальше от ненавистного камина.
В ответ массивная седая голова разворачивается на своей башне; угольно-черные брови сходятся; пронзительные ястребиные глаза обращаются на объект неудовольствия скряги.
- Официант, - произносит Иосия, подавшись вперед и внушительно хмурясь. - Остерегитесь. Вы знаете, кто я такой?
- Да, сэр, - отвечает юнец, дрожа мелкой дрожью всем своим существом, вплоть до кончиков пальцев. И с запозданием выпаливает, запинаясь на каждом слове, точно кудахтающая курица: - Кто... кто... кто же этого не знает, сэр?
- А если знаете, так исполняйте, - наставляет скряга, властно кивая в сторону камина.
- Но если я убавлю огонь, сэр, все в зале замерзнут, - протестует официант, и не без оснований. - Ночи нынче холодные, сэр, приходится поддерживать огонь уюта ради.
- Уют? Холод? Что еще за холод? Никакого холода. Покажите мне его; я ничего такого не ощущаю.
- Простите великодушно, сэр, не мне решать...
- А будь здесь и впрямь холодно, что тогда? Да все очень просто пусть себе замерзают! Холод никому не повредит. А вот огонь - бич для бизнеса! Огонь губит недвижимость. Вот у вас, сэр, недвижимость есть? Так я и думал. Задам вам один вопрос. Что станется с этим домом, сэр, на исходе морозной зимней ночи?
Юнец, изрядно ошарашенный, так и не находится с ответом.
- А ничего, - ответствовал скряга, для вящего эффекта потрясая костлявым пальцем. - Ровным счетом ничего. А теперь отвечайте: какое воздействие окажет на тот же объект недвижимости огонь? Как долго, по-вашему, выстоит дом, сэр, если пламя вдруг перекинется на что-нибудь легковоспламеняющееся - скажем, вот на эту старинную скамью-ларь, или на шторы, или на коврик перед камином - и вырвется из пределов своей каменной тюрьмы? Отвечу за вас: недолго. А что в результате? Потеря бизнеса, потеря клиентов, потеря места. Мы с вами оба - люди деловые, сэр, невзирая на разницу в положении. И главный наш враг - огонь, а не холод. Всегда об этом помните.
- Да, сэр.
- Позвольте объяснить вам иначе; возможно, так будет понятнее. Как бы вы предпочли умереть, сэр: мирно и тихо, погожей, морозной зимней ночью или, проснувшись, обнаружить, что дом ваш объят огнем, легкие забиты дымом, горячие языки пламени лижут ваше тело, плоть шипит и потрескивает, сползая с костей, а сами кости рассыпаются золой?
- Прошу прощения, сэр, - лепечет охваченный ужасом юнец, бледнея. - Я бы предпочел вообще не умирать, сэр, если можно! - Сердце его уходит в пятки. Чем еще, гадает он, ох, чем еще одарит его скряга из своих запасов радостных, оптимистичных мыслей?
- Превосходная позиция. Так не забывайте, сэр: холод - ваш союзник. Но довольно! Пустая болтовня - это не для меня, и возражений я не потерплю, слышите? Я - человек деловой и привык, чтобы мне угождали. Так что либо вы, мой любезный, убавите огонь, либо я отправлюсь в иное заведение. А теперь скажите, порадуется ли ваш хозяин, владелец трактира, услышав это? Не позвать ли его и не задать ли ему этот вопрос напрямую?
Официант умоляюще взирает на прочих посетителей: одни наблюдают за происходящим непонимающе, другие - сочувственно, третьи - глазам своим не веря; одни непроизвольно подсказывают ему поступить так, как велено; другие подзуживают ослушаться; некоторые от ситуации явно не в восторге, но чувства свои сдерживают из страха перед скрягой.
- Нет, сэр! - отвечает юнец наконец решившись. Он идет прямиком к камину, тушит огонь, оставляя мерзнуть за решеткой лишь несколько сиротливых угольков, и возвращается к столику Иосии. - Так... так лучше, сэр?
- Со всей определенностью, - подтверждает Иосия, злобно торжествуя победу и сознавая про себя, что очень скоро прочим посетителям придется несладко. - Я наблюдаю существенное улучшение. Огонь пылал слишком жарко. И вообще, осень выдалась до отвращения теплая; говорят, зима грядет отменная!
- Да, сэр! - соглашается официант, уносясь прочь и бормоча себе под нос: - Отменная зима, так точно, сэр!
Пока на кухне для него стряпают ужин, скаредный любитель холода возвращается к газете. Так и сидит, примерзнув к стулу, и скользит взглядом по столбцам, жадно высматривая сообщения о неприятностях и бедствиях, постигших кого-нибудь из его знакомых. Вот он доходит до раздела "Сообщения о смерти", им особенно любимого, и его губы изгибаются в зловещей улыбочке. То и дело он весело посмеивается над судьбой какого-нибудь недавно опочившего бедолаги, поддерживая в себе нужный настрой такими рефренами, как:
- Вот и по заслугам!
- Тьфу! Заткнулся наконец-то!
- Жалость какая, этого следовало бы вздернуть!
- Вот наглая негодяйка! Оставила ему все до пенса - ох, кабы я знал заранее!
- Славный был олух, нечего сказать!
- Есть на свете справедливость: поделом ему!
- Вижу, у парня хватило здравого смысла свести расходы на похороны к десяти фунтам. (О, бережливый Иосия! Он не из тех, кто потратит шиллинг там, где хватит и пенни!)
- Ха-ха! "Покончил с собой, выбросившись из окна мансарды". Отлично, отлично, избавил нас всех от хлопот.
Дойдя до некоего имени, скряга резко мрачнеет. Зловещую улыбочку сменяет свирепый оскал, и Иосия тихо бурчит себе под нос:
- Он был мне должен!
В двери входит джентльмен в темно-фиолетовом костюме и, высмотрев столик Иосии, почтительно направляется к нему. Вновь вошедший весьма округл и тучен, с темными, узкими глазками; лысая голова его свернута на сторону под каким-то неестественным углом. Он благоговейно останавливается в нескольких шагах от стола и снимает шляпу, дожидаясь, пока Иосия соизволит его заметить; скряга, однако ж, не обращает на толстяка ни малейшего внимания. Тот вежливо откашливается, прикрыв рот ладонью и пытаясь таким образом привлечь к себе внимание, но и эта уловка ни к чему не приводит.
- Вот оно, - бормочет Иосия себе под нос; он давно уже заметил своего поверенного, мистера Джаспера Винча, и теперь злорадно и с наслаждением его игнорирует. - Вот оно. Жалкий фигляр потерял все, что имел! (Он уже дочитал "Сообщения о смерти" и перешел к новостям более общего плана.) Так ему и надо. Жил не по средствам, швырял деньги направо и налево! Вот и разорился, разорился окончательно, и я, например, этому только рад. Сам себе яму вырыл. Все очень просто: кто не в состоянии правильно распорядиться своими деньгами, вообще их иметь не должен.
Слыша эти трогательные изъявления участия, мистер Винч снова покашливает - на сей раз чуть более настойчиво, но по-прежнему с почтительной сдержанностью. И даже этого недостаточно, чтобы отвлечь мистера Таска от газетных столбцов. Поверенный напряженно размышляет, облизывая губы и закручивая шею в узел. Вот он чуть качнулся влево, затем вправо, и снова - влево, и еще раз - вправо, надеясь, что движения привлекут взгляд скряги; однако преуспел лишь в том, что накликал на себя легкий приступ морской болезни. Ощутив ее симптомы, поверенный откашливается, ослабляет воротничок и принимается лихорадочно вытирать лысину - все тщетно.
В этот момент к столику подлетает мальчишка-официант, неся заказанный Иосией ужин. Скряга вынужден отложить газету. Подняв взгляд, он наконец-то замечает мистера Винча и, таким образом, вынужден признать присутствие сего выдающегося стража закона.
- А, Винч, вы здесь, - бурчит он, глядя на часы. - Опоздали, как всегда. Я так и знал.
"Опоздал! - негодует поверенный Винч, вновь принимаясь массировать голову, причем каждое движение его ладони исполнено глубокой тайной обиды. - Опоздал! Я был здесь точнехонько в срок, ты, страхолюдное пугало, если бы ты только удосужился меня заметить". Вслух он ничего из этого, разумеется, не произносит, а, напротив, выдает любопытный перевод:
- Кхе-кхе! К вашим услугам, мистер Таск. Можно мне присесть, сэр?
Хитро сощурившись, скряга указывает поверенному на стул, в то время как сам, вооружась ножом и вилкой, приступает к трапезе. Еще несколько минут он хранит молчание, сосредоточенно поглощая ужин. Кушанья превосходны: суп из мясной подливки, крекер со специями, ростбиф с овощами и горчицей, картошка, лук и хлеб, и в завершение - бокал отменного хереса. Мистер Винч с нездоровым любопытством наблюдает за скрягой, вдруг осознав, насколько долговязый Иосия смахивает на тераторна, расклевывающего добычу, причем эффект еще усиливается благодаря черному пальто и красному бархатному жилету.
Не находя, чем себя занять, поверенный оглядывает зал и замечает, что огонь в камине потух.
- Здесь адски холодно, - сообщает он, потирая руки. - Ленивые бездельники - кхе-кхе! - абсолютно некомпетентны, пристойного огня развести не способны. Я сейчас все улажу, сэр, не беспокойтесь.
Подоспевший официант осведомляется, не закажет ли мистер Винч чего-нибудь. Мистер Винч отвечает, нет, он уже поужинал, но вот огнем заняться попросил бы. При этих словах официант бледнеет и поднимает взгляд на Иосию, словно ожидая указаний, и, снова обернувшись к Винчу, уверяет, что посмотрит, нельзя ли чего сделать.
- Кхе-кхе! Ну что ж, сэр, - улыбается поверенный; он, как всегда, подобострастен, но ему уже не терпится перейти к делу. - Я получил ваше любезное приглашение... кхе-кхе... прямо в конторе и получил... приглашение встретиться с вами здесь сегодня вечером. Кхе-кхе. У вас, надо думать, есть некое предложение? Не могла бы фирма... кхе-кхе... оказать вам какую-нибудь услугу?
Мистер Таск кивает, с чавканьем вгрызаясь в кусок мяса.
- Именно так. У меня для вас хорошие новости, Винч!
- Хорошие новости? - эхом повторяет мистер Винч, нетерпеливо елозя пальцами по скатерти.
Скряга снова кивает, улыбаясь и не переставая жевать.
"Да уж, надеюсь, новости и впрямь хорошие, - отвечает мистер Винч. Надеюсь, новости - первый класс, потому что, старый ты сморчок, мне отнюдь не улыбается убивать на тебя целый вечер!" (Разумеется, ничего из этого вслух он тоже не произносит, всего лишь несколько раз откашливается и принимается внимательно изучать дубовые потолочные балки.)
Иосия же, всласть поразвлекшись с поверенным, отхлебывает хереса и переходит к делам насущным.
- До моего сведения недавно дошло, Винч, - начинает он, - что некий молодой джентльмен, недавно прибывший в город, - с превосходными связями, обладатель самостоятельного дохода, - попал в неприятную ситуацию. Приехал он издалека; друзей у него здесь мало. По прибытии он поручил ведение своих дел некоему поверенному, но со временем решил отказаться от его услуг. Молодой джентльмен сообщил мне, что поверенный приставил к нему соглядатая. Чудовищно! Как вы относитесь к слежке, Винч? - И скряга на мгновение прекратил жевать, внимательно следя за реакцией собеседника.
Невзирая на то что в зале с каждой минутой становится холоднее, на лбу мистера Винча выступают капли испарины - как если бы прохудилась кадка для дождевой воды.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30