– Официант, – возглашает Иосия с видом весьма и весьма суровым. – Да что с вами творится? Вы что, оглохли? Или не слышите, что я сказал? Здесь слишком жарко.– Да, сэр, я вас слышал, сэр, – отвечает юнец и дрожащей рукой указывает Иосии на другой столик, приглашая перебраться подальше от ненавистного камина.В ответ массивная седая голова разворачивается на своей башне; угольно-черные брови сходятся; пронзительные ястребиные глаза обращаются на объект неудовольствия скряги.– Официант, – произносит Иосия, подавшись вперед и внушительно хмурясь. – Остерегитесь. Вы знаете, кто я такой?– Да, сэр, – отвечает юнец, дрожа мелкой дрожью всем своим существом, вплоть до кончиков пальцев. И с запозданием выпаливает, запинаясь на каждом слове, точно кудахтающая курица: – Кто… кто… кто же этого не знает, сэр?– А если знаете, так исполняйте, – наставляет скряга, властно кивая в сторону камина.– Но если я убавлю огонь, сэр, все в зале замерзнут, – протестует официант, и не без оснований. – Ночи нынче холодные, сэр, приходится поддерживать огонь уюта ради.– Уют? Холод? Что еще за холод? Никакого холода. Покажите мне его; я ничего такого не ощущаю.– Простите великодушно, сэр, не мне решать…– А будь здесь и впрямь холодно, что тогда? Да все очень просто – пусть себе замерзают! Холод никому не повредит. А вот огонь – бич для бизнеса! Огонь губит недвижимость. Вот у вас, сэр, недвижимость есть? Так я и думал. Задам вам один вопрос. Что станется с этим домом, сэр, на исходе морозной зимней ночи?Юнец, изрядно ошарашенный, так и не находится с ответом.– А ничего, – ответствовал скряга, для вящего эффекта потрясая костлявым пальцем. – Ровным счетом ничего. А теперь отвечайте: какое воздействие окажет на тот же объект недвижимости огонь? Как долго, по-вашему, выстоит дом, сэр, если пламя вдруг перекинется на что-нибудь легковоспламеняющееся – скажем, вот на эту старинную скамью-ларь, или на шторы, или на коврик перед камином – и вырвется из пределов своей каменной тюрьмы? Отвечу за вас: недолго. А что в результате? Потеря бизнеса, потеря клиентов, потеря места. Мы с вами оба – люди деловые, сэр, невзирая на разницу в положении. И главный наш враг – огонь, а не холод. Всегда об этом помните.– Да, сэр.– Позвольте объяснить вам иначе; возможно, так будет понятнее. Как бы вы предпочли умереть, сэр: мирно и тихо, погожей, морозной зимней ночью или, проснувшись, обнаружить, что дом ваш объят огнем, легкие забиты дымом, горячие языки пламени лижут ваше тело, плоть шипит и потрескивает, сползая с костей, а сами кости рассыпаются золой?– Прошу прощения, сэр, – лепечет охваченный ужасом юнец, бледнея. – Я бы предпочел вообще не умирать, сэр, если можно! – Сердце его уходит в пятки. Чем еще, гадает он, ох, чем еще одарит его скряга из своих запасов радостных, оптимистичных мыслей?– Превосходная позиция. Так не забывайте, сэр: холод – ваш союзник. Но довольно! Пустая болтовня – это не для меня, и возражений я не потерплю, слышите? Я – человек деловой и привык, чтобы мне угождали. Так что либо вы, мой любезный, убавите огонь, либо я отправлюсь в иное заведение. А теперь скажите, порадуется ли ваш хозяин, владелец трактира, услышав это? Не позвать ли его и не задать ли ему этот вопрос напрямую?Официант умоляюще взирает на прочих посетителей: одни наблюдают за происходящим непонимающе, другие – сочувственно, третьи – глазам своим не веря; одни непроизвольно подсказывают ему поступить так, как велено; другие подзуживают ослушаться; некоторые от ситуации явно не в восторге, но чувства свои сдерживают из страха перед скрягой.– Нет, сэр! – отвечает юнец наконец решившись. Он идет прямиком к камину, тушит огонь, оставляя мерзнуть за решеткой лишь несколько сиротливых угольков, и возвращается к столику Иосии. – Так… так лучше, сэр?– Со всей определенностью, – подтверждает Иосия, злобно торжествуя победу и сознавая про себя, что очень скоро прочим посетителям придется несладко. – Я наблюдаю существенное улучшение. Огонь пылал слишком жарко. И вообще, осень выдалась до отвращения теплая; говорят, зима грядет отменная!– Да, сэр! – соглашается официант, уносясь прочь и бормоча себе под нос: – Отменная зима, так точно, сэр!Пока на кухне для него стряпают ужин, скаредный любитель холода возвращается к газете. Так и сидит, примерзнув к стулу, и скользит взглядом по столбцам, жадно высматривая сообщения о неприятностях и бедствиях, постигших кого-нибудь из его знакомых. Вот он доходит до раздела «Сообщения о смерти», им особенно любимого, и его губы изгибаются в зловещей улыбочке. То и дело он весело посмеивается над судьбой какого-нибудь недавно опочившего бедолаги, поддерживая в себе нужный настрой такими рефренами, как:– Вот и по заслугам!– Тьфу! Заткнулся наконец-то!– Жалость какая, этого следовало бы вздернуть!– Вот наглая негодяйка! Оставила ему все до пенса – ох, кабы я знал заранее!– Славный был олух, нечего сказать!– Есть на свете справедливость: поделом ему!– Вижу, у парня хватило здравого смысла свести расходы на похороны к десяти фунтам. (О, бережливый Иосия! Он не из тех, кто потратит шиллинг там, где хватит и пенни!)– Ха-ха! «Покончил с собой, выбросившись из окна мансарды». Отлично, отлично, избавил нас всех от хлопот.Дойдя до некоего имени, скряга резко мрачнеет. Зловещую улыбочку сменяет свирепый оскал, и Иосия тихо бурчит себе под нос:– Он был мне должен!В двери входит джентльмен в темно-фиолетовом костюме и, высмотрев столик Иосии, почтительно направляется к нему. Вновь вошедший весьма округл и тучен, с темными, узкими глазками; лысая голова его свернута на сторону под каким-то неестественным углом. Он благоговейно останавливается в нескольких шагах от стола и снимает шляпу, дожидаясь, пока Иосия соизволит его заметить; скряга, однако ж, не обращает на толстяка ни малейшего внимания. Тот вежливо откашливается, прикрыв рот ладонью и пытаясь таким образом привлечь к себе внимание, но и эта уловка ни к чему не приводит.– Вот оно, – бормочет Иосия себе под нос; он давно уже заметил своего поверенного, мистера Джаспера Винча, и теперь злорадно и с наслаждением его игнорирует. – Вот оно. Жалкий фигляр потерял все, что имел! (Он уже дочитал «Сообщения о смерти» и перешел к новостям более общего плана.) Так ему и надо. Жил не по средствам, швырял деньги направо и налево! Вот и разорился, разорился окончательно, и я, например, этому только рад. Сам себе яму вырыл. Все очень просто: кто не в состоянии правильно распорядиться своими деньгами, вообще их иметь не должен.Слыша эти трогательные изъявления участия, мистер Винч снова покашливает – на сей раз чуть более настойчиво, но по-прежнему с почтительной сдержанностью. И даже этого недостаточно, чтобы отвлечь мистера Таска от газетных столбцов. Поверенный напряженно размышляет, облизывая губы и закручивая шею в узел. Вот он чуть качнулся влево, затем – вправо, и снова – влево, и еще раз – вправо, надеясь, что движения привлекут взгляд скряги; однако преуспел лишь в том, что накликал на себя легкий приступ морской болезни. Ощутив ее симптомы, поверенный откашливается, ослабляет воротничок и принимается лихорадочно вытирать лысину – все тщетно.В этот момент к столику подлетает мальчишка-официант, неся заказанный Иосией ужин. Скряга вынужден отложить газету. Подняв взгляд, он наконец-то замечает мистера Винча и, таким образом, вынужден признать присутствие сего выдающегося стража закона.– А, Винч, вы здесь, – бурчит он, глядя на часы. – Опоздали, как всегда. Я так и знал.«Опоздал! – негодует поверенный Винч, вновь принимаясь массировать голову, причем каждое движение его ладони исполнено глубокой тайной обиды. – Опоздал! Я был здесь точнехонько в срок, ты, страхолюдное пугало, если бы ты только удосужился меня заметить». Вслух он ничего из этого, разумеется, не произносит, а, напротив, выдает любопытный перевод:– Кхе-кхе! К вашим услугам, мистер Таск. Можно мне присесть, сэр?Хитро сощурившись, скряга указывает поверенному на стул, в то время как сам, вооружась ножом и вилкой, приступает к трапезе. Еще несколько минут он хранит молчание, сосредоточенно поглощая ужин. Кушанья превосходны: суп из мясной подливки, крекер со специями, ростбиф с овощами и горчицей, картошка, лук и хлеб, и в завершение – бокал отменного хереса. Мистер Винч с нездоровым любопытством наблюдает за скрягой, вдруг осознав, насколько долговязый Иосия смахивает на тераторна, расклевывающего добычу, причем эффект еще усиливается благодаря черному пальто и красному бархатному жилету.Не находя, чем себя занять, поверенный оглядывает зал и замечает, что огонь в камине потух.– Здесь адски холодно, – сообщает он, потирая руки. – Ленивые бездельники – кхе-кхе! – абсолютно некомпетентны, пристойного огня развести не способны. Я сейчас все улажу, сэр, не беспокойтесь.Подоспевший официант осведомляется, не закажет ли мистер Винч чего-нибудь. Мистер Винч отвечает, нет, он уже поужинал, но вот огнем заняться попросил бы. При этих словах официант бледнеет и поднимает взгляд на Иосию, словно ожидая указаний, и, снова обернувшись к Винчу, уверяет, что посмотрит, нельзя ли чего сделать.– Кхе-кхе! Ну что ж, сэр, – улыбается поверенный; он, как всегда, подобострастен, но ему уже не терпится перейти к делу. – Я получил ваше любезное приглашение… кхе-кхе… прямо в конторе и получил… приглашение встретиться с вами здесь сегодня вечером. Кхе-кхе. У вас, надо думать, есть некое предложение? Не могла бы фирма… кхе-кхе… оказать вам какую-нибудь услугу?Мистер Таск кивает, с чавканьем вгрызаясь в кусок мяса.– Именно так. У меня для вас хорошие новости, Винч!– Хорошие новости? – эхом повторяет мистер Винч, нетерпеливо елозя пальцами по скатерти.Скряга снова кивает, улыбаясь и не переставая жевать.«Да уж, надеюсь, новости и впрямь хорошие, – отвечает мистер Винч. – Надеюсь, новости – первый класс, потому что, старый ты сморчок, мне отнюдь не улыбается убивать на тебя целый вечер!» (Разумеется, ничего из этого вслух он тоже не произносит, всего лишь несколько раз откашливается и принимается внимательно изучать дубовые потолочные балки.)Иосия же, всласть поразвлекшись с поверенным, отхлебывает хереса и переходит к делам насущным.– До моего сведения недавно дошло, Винч, – начинает он, – что некий молодой джентльмен, недавно прибывший в город, – с превосходными связями, обладатель самостоятельного дохода, – попал в неприятную ситуацию. Приехал он издалека; друзей у него здесь мало. По прибытии он поручил ведение своих дел некоему поверенному, но со временем решил отказаться от его услуг. Молодой джентльмен сообщил мне, что поверенный приставил к нему соглядатая. Чудовищно! Как вы относитесь к слежке, Винч? – И скряга на мгновение прекратил жевать, внимательно следя за реакцией собеседника.Невзирая на то что в зале с каждой минутой становится холоднее, на лбу мистера Винча выступают капли испарины – как если бы прохудилась кадка для дождевой воды.– Шпионить? Кхе-кхе! За клиентом? – откликается поверенный. Глаза его под тяжелыми веками воровато бегают туда-сюда: мистер Винч втайне взвешивает все «за» и «против». – Никогда о таком не слыхивал.– Кстати, молодого джентльмена зовут Хантер. Джон Хантер. Вы его, часом, не знаете?Поверенный цепенеет, точно накрахмаленный. Он быстро прикидывает в уме, как быть, и вновь прибегает к любимой уловке юриста: лжет, уверяя, что имя совершенно ему незнакомо. И, еще не договорив, чувствует, как пронзительный, ястребиный взгляд скряги пригвождает его к стулу.Неужто страхолюдное пугало – вот ведь умилительное прозвище! – уже знает, что Джон Хантер – из числа его, Винча, клиентов, и, стало быть, разгадал в Винче обманщика и лжеца? Наверняка Хантер выдал его имя, ни минуты не колеблясь! А ежели так, то откуда, во имя всего святого, Хантер узнал правду?.. За краткую долю секунды в голове поверенного проносятся сотни миллионов мыслей, он лихорадочно пытается увязать воедино противоречивые факты. В первую очередь подозрение падает, разумеется, на самого соглядатая, на Самсона Хикса. Но от этой версии приходится отказаться: поверенный вспоминает, что его доверенное лицо – обладатель очков с дымчатыми стеклами и узких брюк в полосочку – вот уже некоторое время занят делом Хокема и, следовательно, со счетов сбрасывается. Тогда кто же и как? Как?– Вот так я и думал, – продолжает Иосия, вонзая нож в упитанную картофелину. – В противном случае вы бы поставили меня в известность, я полагаю? Молодой джентльмен вроде Хантера, обладатель изрядного состояния, только что прибывший в город с намерением здесь обосноваться, нуждающийся в полезных знакомствах и связях… Уж вы бы позаботились меня проинформировать, верно, Винч?– Да, разумеется, мистер Таск. Кхе-кхе.– Будучи заверен в том, что я – человек добросовестный и хорошо знаком с областью судопроизводства, Хантер обратился ко мне с просьбой порекомендовать ему иного юриста. Какого-нибудь хорошо известного адвоката, пользующегося заслуженным уважением горожан, человека надежного и честного, который его не предаст, – человека, на которого можно положиться. Вот какие качества назвал мистер Хантер, описывая свои пожелания.– А когда состоялся этот разговор? – осведомляется мистер Винч, все еще недоумевая, каким же образом его секрет оказался раскрыт. – Когда вы с ним беседовали… кхе-кхе… с этим мистером Хантером?– Вчера вечером, в Шадвинкл-Олд-Хаус.– А кто же этот поверенный, ныне представляющий его интересы? – не отступается мистер Винч, вознамерившись выяснить все, как есть. – Тот, от чьих услуг мистер Хантер решил… кхе-кхе… отказаться? – Он извлекает платок и утирает лоб и шею. Неужто скряга все знает? Знает или нет? Поверенный с ужасом думает о том, что официант вот-вот возвратится и примется раздувать пламя: в зале трактира вдруг стало невыносимо жарко.Пауза грозит затянуться на неопределенный срок; Иосия размышляет над тарелкой, нервы мистера Винча на пределе. Наконец звучит ответ:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80