– Вы думаете, ваш стол уже освободился? – спросила Ольга.
– Наверно. Не в бильярд же они на нём играют.
– Как же мне попасть в свою нишу? Я же заблудилась. – Идёмте, провожу.
Они молча дошли до двери.
– Ну, спокойной ночи, – сказал Астахов и добавил: – Вы там не мёрзнете? А то ватную куртку могу дать.
– Нет, спасибо, у меня есть одеяло, – ответила Ольга и сильным рывком отодвинула дверь.
Впервые за пятеро суток раздевшись, Ольга легла на влажную простыню («какой здесь сырой воздух!» – подумала она) и укрылась домашним шелковистым одеялом.
В нише было темно, только дракон тускло светился на ширме: где-то неподалёку горел свет.
Ольга думала об Астахове.
«Видимо, неплохой человек. Странно, что есть на свете люди, которые никогда не были в Москве. А вот встреться я с ним в Москве, мне было бы интересно с ним разговаривать? Он как-то не похож на тех людей, с которыми мне приходилось встречаться… Ему, наверное, скучно со мной. Он и старше меня, наверное, лет на десять, а то и больше… Что-то в нём есть такое, от чего становится легче, когда находишься с ним рядом. Жалко, что он не врач и нам не придётся работать вместе… Предложил ватную куртку… Наверное, ему неудобно лежать там, на бильярдном столе…»
В доме всё затихло. Ни один шорох не нарушал тишины.
«Завтра с утра пойду в обком разговаривать насчёт работы, – уже засыпая, думала Ольга. – А может быть, и заведующий облздравотделом вернётся».
Внезапно налетел порыв ветра. В саду зашумели деревья, а в доме что-то загудело, запело, заныло…
«Ветер, ветер, откуда ты? С Тихого океана? С Курил? С материка? Какой ты? Наш, родной, побывавший в Москве? Или американский? Японский?…»
Дракон на ширме исчез: где-то погасили свет. Ольга заснула.
…Утром Ольга торопливо встала и поспешно умылась. Она обязательно хотела увидеть Астахова и боялась, как бы он не ушёл раньше её.
В маленькой столовой, организованной тут же, при доме, они вместе позавтракали очень солёной кетовой икрой и не менее солёной лососиной и вместе вышли из дома.
– Куда же вы теперь? – спросил Астахов.
– Вот… – неуверенно сказала Ольга, – я как раз и хотела посоветоваться с вами насчёт этого.
– Что же, давайте советоваться, – улыбнулся Астахов.
Они шли по длинной, вытянутой в прямую линию асфальтированной улице. Днём было видно, насколько она отличается от всех других. Здесь, очевидно, жили богатые люди. Дома были обнесены высокими деревянными заборами, хорошо покрашенными и прочными. Казалось, что это не улица, а бесконечный коридор с деревянными стенками.
– Как вы думаете, где мне надо работать? – все тем же неуверенным тоном спросила Ольга.
– То есть как это где? – переспросил Астахов. – На Сахалине, конечно. Ведь вы на Сахалин приехали?
– Но Сахалин-то большой, – нетерпеливо ответила Ольга. – Так как же: остаться мне здесь, в центре, или поехать куда-нибудь в другое место?
Ей показалось, что Астахов хотел что-то сказать, но сдержался.
– У вас есть какой-нибудь выбор? – после паузы спросил он.
– Нет, – ответила Ольга, – мне ещё никто ничего не предлагал, я только сейчас пойду разговаривать. Но ночью я думала… Словом, мне хотелось бы решить этот вопрос для себя.
– Не знаю, что вам посоветовать, – сказал Астахов. – Думаю, что нужно работать там, где вы нужнее и… где вам интереснее.
Ольге опять показалось, что Астахов сказал не то, что ему хотелось. Но это не обидело её. Она только почувствовала непреодолимое желание заставить его высказать ей то, что он действительно думает.
– Знаете, – вдруг сказала она, – мне очень жалко, что вы не имеете отношения к медицине.
– Это почему же?
– Я хотела бы работать вместе с вами.
Астахов растерянно взглянул на Ольгу. Эта девушка путала все его представления о людях. Он никак не мог определить, кто же она, в конце концов, где у неё кончается ребячливость и начинается серьёзность, кокетничает она или говорит искренне. Астахов очень хотел сказать ей: «Что же, это дело поправимое, поезжайте на Курилы, там тоже врачи нужны, и ещё как!» – но не решился и вообще ничего не сказал.
Молчание Астахова почему-то обрадовало Ольгу. Некоторое время и она молчала.
– Вы когда уезжаете? – спросила она наконец.
– Всё зависит от погоды. Вероятно, завтра,
– Как туда ехать, на Курилы?
– Не ехать, а плыть. А моряки говорят: идти. Через Охотское море, а потом немного по Тихому океану.
– Тихий океан… – задумчиво сказала Ольга. – Он всегда казался мне каким-то далёким и почти нереальным. Чёрное море, Балтийское – это понятно… Никогда не думала, что буду где-то рядом с Тихим океаном. Скажите, а здесь акулы водятся?
Астахов недоуменно посмотрел на неё:
– Где это здесь?
– Ну, не в городе, конечно, а в этих морях. В Охотском, например?
– Водятся, – сухо ответил Астахов.
Они подошли к зданию обкома. Ольге надо было идти в здравотдел.
– Вы ночевать будете на старом месте? – спросила она Астахова.
– Очевидно, – ответил Астахов. Они расстались.
В облздравотделе неистово стучала машинка. В той комнате, где вчера сидела одинокая секретарша, толпились люди. В коридоре лежали кипы военно-полевых санитарных комплектов. Секретарша первая увидела Ольгу.
– Идите скорее! – быстро заговорила она. – Заведующий сегодня утром приехал. Я ему говорила о вас. Ох, и досталось мне, что я вас отпустила!… Где вы ночевали сегодня?
Тараторя без умолку и протискиваясь между людьми, она вела за собой Ольгу.
В соседней комнате сидел заведующий облздравотделом, пожилой рыжеватый человек в морском кителе.
– Здравствуйте, – сказал он, как только Ольга и секретарша появились на пороге. – Вы и есть Леушева?
– Да, я Леушева.
– Ну и досталось мне за вас от товарища Русанова! – сказал заведующий, выходя из-за стола и протягивая Ольге руку.
– Кто такой товарищ Русанов? – растерянно спросила Ольга.
– Будто не знаете? – с хитрой улыбкой сказал заведующий. – Секретарь обкома. Были вы у него?
– Я… нет, – смутилась Ольга. – Впрочем…
– Да я вовсе не обижаюсь, – с улыбкой прервал её заведующий, – не думайте, что я в претензии. Пошли – и правильно сделали. Где вы ночевали?
Ольга ответила.
– Так, – сказал заведующий, снова садясь за стол и указывая Ольге на маленькую табуретку рядом. – Будем решать, куда вас направить.
Заведующий облздравотделом, расстелив на столе военную карту-пятикилометровку, ткнул пальцем в чёрный кружок рядом с голубым цветом моря и сказал:
– Думаем направить вас сюда. Это районный центр, так что вам на первых порах помогут. Врачи там нужны до зарезу. Согласны?
Ольга кивнула головой. Ей, в сущности, было всё равно, куда ехать.
Вечером Ольга вернулась в общежитие с путёвкой в кармане. Она направлялась в распоряжение Танакского райздравотдела на западное побережье Сахалина.
Весь вечер она бродила по дому, поджидая Астахова. Он вернулся совсем поздно.
– Я тоже завтра уезжаю, – сказала Ольга, будто она только и ждала его затем, чтобы сообщить о своём отъезде; ей вдруг сделалось очень грустно.
– Вы недовольны своим назначением? – спросил Астахов.
– Нет, почему же…
Они сидели на скамеечке в пустой большой комнате, перед низким бильярдным столом.
– А я, очевидно, поеду через несколько дней. Пароход грузится, – сказал Астахов.
«Если бы вы предложили мне поехать на Курилы, я бы согласилась», – мысленно произнесла Ольга и покраснела. Она испугалась, что он всё-таки мог услышать её слова.
– Сколько времени идёт туда пароход? – в замешательстве спросила она.
– При благоприятных условиях около двух суток.
– Приеду как-нибудь в гости посмотреть, как вы там живёте, – с напускной беспечностью сказала Ольга; Астахов внимательно взглянул на неё.
– Правда? – спросил он, потом улыбнулся и махнул рукой. – Испугаетесь.
– Нет, не испугаюсь, – упрямо сказала Ольга.
И Астахов почувствовал, что он был бы очень рад, если бы Ольга получила назначение не на западный берег Сахалина, а в Нижне-Курильск, в район, который он уже привык считать своим. Ему хотелось, чтобы эта девушка всегда была рядом с ним. Он не пытался разбираться в своих чувствах, просто ему хотелось, чтобы она была рядом.
– Что же, приезжайте, – сказал он, не глядя на Ольгу.
На этом они расстались. Ольга ушла в нишу, а Астахов стал устраиваться на своём бильярдном столе.
Спать ему не хотелось, и он, лёжа на спине с закрытыми глазами, принялся мысленно восстанавливать все подробности сегодняшнего дня. Утром он был в обкоме, в отделе кадров, просматривал личные дела коммунистов, которых предполагалось послать вместе с ним на Курилы. Затем побывал в облторготделе, где ему сообщили, что всего лишь две недели назад на Курилы отправлен пароход с продовольствием. Два часа он провёл с уполномоченным Министерства рыбной промышленности, – на том же пароходе были отправлены на Курилы орудия лова. Астахов просмотрел накладные, чтобы точно представить себе, что уже есть на Курилах и что ещё надо требовать. Словом, он весь день провёл в хлопотах, разговорах и спорах. И теперь, лёжа на бильярдном столе, он снова переживал этот день, снова спорил, возражал, доказывал, пока наконец не остановился на вечерней встрече с Ольгой.
Теперь ему казалось, что он сделал большую ошибку, не уговорив её поехать на Курилы.
«Но, с другой стороны, зачем ей ехать на Курилы? – спрашивал он себя. – Зачем ей, неопытной городской девушке, ехать в такую даль, подвергать себя лишениям и опасностям?» Если бы она сама, добровольно решила ехать на Курилы, он, Астахов, был бы очень рад. Но уговаривать её только потому, что ему хочется, чтобы она была рядом с ним, – нет, он не имеет права так поступать.
Астахов резко повернулся на бок. Но от того, что он переменил положение, ход его мыслей не изменился. Он стал думать о том, что напрасно они с Ольгой сейчас расстались, ведь спать не хочется, и лучше было бы посидеть и поговорить. Астахов уже совсем решил встать и пойти посмотреть, спит ли Ольга, но в последнюю минуту раздумал. Пролежав ещё час или два, он всё время старался не думать об Ольге и всё время думал о ней. Наконец он заснул.
…А Ольга на другой день встала рано утром и, чтобы не встретиться с Астаховым, сразу ушла из дома. Только вечером она забежала на минуту, чтобы взять чемодан, а через час уже сидела в поезде и ехала в Танаку, к месту своей работы.
Пристроившись у окна в маленьком прокопчённом насквозь вагончике, Ольга уговаривала себя, что она поступила правильно, что ей не надо было видеться с Астаховым, что это чёрт знает куда может завести, что она приехала сюда для работы и должна немедленно приступить к делу.
То, что Астахов, которого она, в сущности, так мало знала, стал ей небезразличен, казалось Ольге проявлением слабости и легкомысленности её характера. Теперь, убеждая себя в том, что ей следует гордиться своим поспешным отъездом, своей силой воли, она всё-таки не переставала думать об Астахове, о том, где он сейчас, что делает, вспоминает ли её, огорчил ли его или прошёл незамеченным её поспешный отъезд.
Так, то засыпая, то просыпаясь, когда поезд нырял в очередной туннель, и всё время думая об Астахове, Ольга добралась до Танаки.
ГЛАВА IV
Доронин приехал в Танаку поздно ночью. Маленький паровоз, с трудом тащивший за собой пять крохотных чёрных вагонов, остановился в полной темноте и, казалось, облегчённо вздохнул. Выйдя из вагона и сделав несколько шагов в сторону, Доронин уже ничего не видел вокруг себя. Тёмный поезд словно растворился в непроницаемом ночном мраке.
Дул холодный, влажный ветер. Откуда-то издалека доносился мерный, то затихающий, то нарастающий шум. Точно что-то огромное, неимоверно тяжёлое с трудом громоздилось куда-то ввысь и, не достигнув вершины, низвергалось с шипением и грохотом. Доронин понял, что это и было море.
Он двинулся наугад по направлению к этому шуму. Вскоре вдалеке показалась цепочка слабо мерцавших огоньков, над ней другая, третья. Это было похоже на Большую Медведицу, если смотреть на неё в очень тёмную ночь. Городок, видимо, был расположен на сопках.
Стояла полная тишина, только где-то совсем рядом мерно шумело море. Не было видно ни души. Домики, в которых не светилось ни одно окно, выглядели ещё более лёгкими, чем в Средне-Сахалинске. Соседство этих непрочных построек с громадой моря показалось Доронину неестественным.
«Как же мне найти этот рыбокомбинат? – подумал он. – Даже спросить не у кого!»
Море на секунду затихло. Оно ползло где-то рядом, шурша галькой и подкрадываясь, как огромный хищный зверь. И, словно наконец решив, что скрываться больше ни к чему, оно с внезапным грохотом изо всей силы ударило о берег.
Доронин остановился в испуге. Брызги не долетели до него, но он отчётливо ощутил сырое дыхание моря и невольно сделал несколько шагов в сторону.
«Вот уж это надо бросить! – с досадой на свой испуг подумал он. – Мне придётся жить здесь, на берегу, и, вероятно, не раз выходить в море. Я должен побороть в себе этот страх».
Он пошёл вдоль берега и скоро различил в темноте длинное узкое строение.
– Кто идёт? – окликнул его чей-то молодой уверенный голос.
Доронин облегчённо вздохнул.
– Рыбокомбинат здесь, товарищ? – спросил он.
– Здесь, – ответили из темноты. – А вы кто такой будете?
– Как бы мне какое-нибудь начальство отыскать? – не отвечая на вопрос, сказал Доронин.
Из темноты вышел человек и посветил карманным фонариком прямо в лицо Доронину. Тот зажмурился, но фонарик тотчас же погас, и Доронин смог разглядеть своего собеседника. Это был молодой парень в пилотке и ватнике, подпоясанном ремнём.
– Вы откуда будете? – снова спросил парень.
– Сейчас из области приехал, а вообще – с материка,
– Все с материка. Вам кого надо-то?
– Давай директора, – весело сказал Доронин,
– Директор спит.
– Придётся разбудить.
– Нет уж, – твёрдо сказал парень, – если вы на работу прибыли, то давайте в барак…
– А ну, друг, быстро веди меня к начальству. Ясно? – коротко приказал Доронин тем тоном, который безошибочно действовал на фронте на слишком несговорчивых часовых чужих подразделений.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41