Я посмотрел на нее и увидел понимание и сочувствие в голубых глазах. Ей не было еще и двадцати одного – значительно моложе меня по годам, но гораздо старше меня душой. Иногда я ненавидел ее за это, теперь я возненавидел себя.– Поймешь?Она подумала.– Может и не пойму.Аиды. Поймет. Не хуже меня.И упрямо, наверное просто чтобы доказать, что она ошибается, я пересек Границу.И тут же пожалел об этом. Потому что что-то изменилось и не в лучшую сторону.Дел вспомнила о мерине и спустилась вниз ловить крапчатого, который щипал травку. Она подвела его к жеребцу, молча села в седло, посмотрела на меня и поблагодарила на языке Севера.– Что? – не сразу понял я.– Спасибо, – повторила она на Южном.Что-то липкое сбежало по моей спине.– Я тебе не нужен, – рожденные гневом и смущением слова прозвучали резче, чем хотелось бы (иногда, запутавшись в неопределенных чувствах и отчаявшись найти истину, я веду себя как обиженный ребенок). – Я не нужен тебе на самом-то деле. Тебе никто не нужен. Никто. Пока ты носишь этот меч.Дел слабо нахмурилась, потом уголок рта дернулся.– Кое в чем ты также бесценен, как и мой меч.– Хм, – я пнул жеребца и он пошел вперед. – В чем например, баска?– Не скажу, – с готовностью объявила она. – Потому что ты закидываешь удочку, а озера рядом нет.– Я что делаю?Дел открыла рот, не найдя слов, закрыла его и минуту рассматривала меня. Придя в себя, она объяснила мне, что такое рыбная ловля. А заодно и что такое рыба.– Их едят? – с ужасом выдавил я. Судя по описанию, это были отвратительные твари: все в чешуе, с плавниками и жабрами.Ее брови сошлись у переносицы.– Я не сомневалась, что во время твоих путешествий из Харкихала в Джулу ты хоть раз, но обязательно пробовал рыбу. Джула, как мне кажется, не очень далеко от океана, а Харкихал совсем рядом с Северной границей. Разве люди там не едят рыбу?Я нахмурился.– Больше чем на день я в Харкихале не задерживался… А что касается Джулы, то откуда мне знать, сколько от нее до океана? Я никогда не перебирался через горы.От удивления ее брови выгнулись до волос.– Ты никогда не видел карты?– Конечно я видел карты. Я знаю Пенджу и по-моему ты могла в этом убедиться. Я знаю где, чьи владения, правильно? Я знаю постоянные поселения и все колодцы. Я знаю…Дел подняла руку.– Все. Я поняла. Ну конечно, прости меня, я не сомневалась в твоих познаниях, – ласковая речь и безмятежный взгляд – значит все это говорилось только чтобы успокоить меня (или заткнуть мне рот). – Я хотела сказать, странно, что ты так не уверен в границах и в том, что лежит за ними.– А ты, конечно, уверена.– Меня учили, – мягко сказала она. – Человек должен знать страну, в которую собирается отправиться. Я должна держать все знания здесь, – она кивнула головой. – Кроме обучения танцу, мы изучали математику, языки и географию.Теперь понятно, почему Дел и один или два Северных танцора мечей, которых я знал, неплохо говорили на моем языке. Южный выучить легко, но язык Пустыни – местное наречие Пенджи – дается с трудом. Я долго переводил его для Дел. Теперь, набравшись от меня, она могла на нем объясняться. Между собой мы общались на Южном, это казалось естественным.Что касается математики и географии, то я даже слов таких никогда не слышал. Все мое обучение было посвящено только танцу мечей, физическому развитию и ритуалам, которые составляют танец. Я провел годы, изучая как двигаться, сражаться, убивать. Больше ни на что не хватало времени.Я пожал плечами.– Мы разные люди, баска… нас воспитывали по-разному.Она задумчиво кивнула.– Иногда я забываю. Для нас весь мир в круге и танце… и часто трудно вспомнить, что есть что-то более важное. Этим мы похожи… а в остальном такие разные…Говорить напрямик – в этом вся Дел. Ступив на землю Севера, она открыла тайники своей души и начала свободно говорить на тему, которые ни один из нас никогда не затрагивал.– Ты женщина, а я мужчина, – любезно сообщил я. – Мы разные от рождения.Лицо Дел потеряло всякое выражение.– Разные от рождения, – согласилась она. – Хотя во многом различий быть не должно.– Дел, давай не будем начинать все сначала. Ты знаешь, я первый признал твои достоинства. Аиды, баска, я вошел с тобой в круг, помнишь? Я уважаю твое умение. Когда-нибудь я мешал тебе? Поддавался? Относился к тебе по-иному из-за того, что ты женщина?Она задумалась.– Не настолько, насколько привык.– Сулхайя, – кисло сказал я и погрузился в молчание.
Весь остаток дня Дел почти ничего не говорила. Каждый шаг мерина, который увозил ее подальше от Юга, был для Дел праздником, а я ловил себя на том, что то и дело оглядывался назад. Очень скоро на смену знакомому простору пустыни пришел чужой Север, вокруг не осталось ничего привычного. Я стал чужаком, отрезанным от своего мира.Привыкнув к ритму шага, я погрузился в мрачные раздумья настолько, что какое-то время не следил за жеребцом. Гнедой решил пошагать спокойно. Он упрямо тащился вверх и вперед, поворачивал уши во всех направлениях и каждый раз, когда он мотал головой, медные украшения уздечки звенели.Мир бурлил, как кипящая вода в котле. Впереди, поджидая нас, прижимались к земле огромные горы.Я поежился, приподнялся в седле, снова приподнялся, мрачно глядя на Север, на вершины. Открыл рот, чтобы сказать что-то Дел, но снова закрыл его, лязгнув зубами и разозлившись на себя за то, что едва не выдал свои переживания.Потому что что-то было не так.И от этого вставал каждый волосок на моем теле. Что-то шевелилось у меня на черепе, от этого он чесался и я яростно скреб его, хорошо зная, что причиной были не назойливые паразиты, а что-то неизвестное. Что-то неопределенное. И это что-то могло выставить меня дураком в глазах Дел.Я глубоко вздохнул, пытаясь стряхнуть нарастающее ощущение неправильности, собрался просто выдохнуть воздух из легких, но слова прозвучали сами собой:– Мне это не нравится.Фраза удивила даже меня тем, как коротко и ясно выразила мои чувства. Дел повернула голову и посмотрела на меня, покачиваясь в седле в такт шагов лошади.– Не нравится что?Нахмурившись, я посмотрел вниз, на стриженную гриву жеребца. Пальцы беспокойно теребили плетеный повод. Я видел мозоли, шрамы, частички руды, въевшейся в суставы. На свободе я постепенно набрал вес, который потерял в рабстве, но от шрамов избавиться не мог, и они постоянно напоминали мне о случившемся. Прошло совсем немного времени с тех пор, как Дел и я сбежали из плена танзира Аладара: я – из золотой шахты, Дел – от назойливых приставаний. Это было всего несколько месяцев назад.– Тигр, что тебе не нравится?Снова за свое. А я не знал, что ответить.– Не знаю, – неохотно признался я. – Оно.– Оно, – повторила Дел после недолгого размышления.Я расправил плечи, проверяя, удобно ли сидит перевязь и на месте ли мой меч. Нет, не мой. Меч Терона.– Баска, ты ничего не чувствуешь?– Чувствую, – с готовностью ответила она.Это осчастливило меня безмерно.– Вот видишь! Понимаешь теперь? Я не сумасшедший. Есть что-то странное… что-то жуткое…– Странное? – переспросила она. – Нет. Это чувство дома.Ну конечно, кто бы сомневался. Но для меня-то Север не дом. Мне стало совсем неуютно.– Дел…Она остановила своего крапчатого мерина. Соответственно жеребец тоже остановился. Дел положила ладони на переднюю луку седла и наклонилась вперед, перенеся вес на запястья.– Ты чувствуешь страх, – объявила она.– Страх?– Страх, – повторила Дел, обрывая мои изумленные протесты. – Ты никогда не был на Севере. Ты еще никогда не покидал родину.– Но Дел, я не ребенок.– Дети приспосабливаются к переменам гораздо легче, чем взрослые, – серьезно сообщила она. – Я знаю, что ты чувствуешь. Я сама пережила это, когда ехала на Юг искать Джамайла, когда я пересекала границу твоей страны зная, что не смогу вернуться, пока не выполню клятву. Я понимала, что отрезала прошлое и передо мной самое важное дело в моей жизни.– Но у меня-то дела нет, – грубо прервал я ее. – Я здесь потому что сам захотел поехать.Дел вздохнула и засунула за ухо упавшую прядь волос.Я сжал зубы и постарался быть терпеливым.– Это что-то другое, – упорно пытался объяснить я. – Что-то большее. Если хочешь, назови меня сумасшедшим, но я чувствую это. Я знаю, что оно здесь.Дел огляделась. С каждым шагом мы забирались все выше, поднимаясь над равнинами Юга. Здесь, в царстве подъемов, спусков и оврагов, трудно было поверить, что где-то существовала Пенджа.– Может дождь собирается, – наконец предположила Дел. – Наверное ты чувствуешь его приближение.– Аиды, баска, мы говорим не о дожде… мы говорим о другом, гораздо более серьезном, – я сердито посмотрел на нее. – А если ты этого не чувствуешь, ты глухая и слепая.Она язвительно скривилась.– Неужели?Я глубоко вздохнул, закатал шелковый рукав и обнажил мускулистое предплечье. Как я и ожидал, все волоски стояли дыбом.– Ну? – поинтересовался я.Она посмотрела на мою руку, потом на меня. На ее лице отразилось какое-то внутреннее смятение, которое она не могла скрыть, хотя очень старалась. Я видел, как тщательно Дела обдумывала слова для предстоящего объяснения и наконец она решилась.– Я думаю, что ты, наверное, внушил себе это и…– Внушил? – я не позволил ей закончить. – Нет, баска, это не внушение. Это на самом деле. Я ничего не выдумываю.Дел слабо вздохнула.– Но ты же сам говорил мне, что не веришь в магию. Что для тебя ее не существует.– Я говорил тебе, что не люблю магию, – уточнил я, – но в том, что она существует, я не сомневаюсь. Как, почему и в каких формах – не знаю. Но знаю, что люди не умеют ее использовать, а поэтому делают все неправильно, – я покачал головой и тоскливо осмотрелся. – В твоем Севере есть что-то…– Не цепляйся к Северу, – возмутилась она. – Дело не в Севере, а в тебе. В Песчаном Тигре, которому наплевать на то, во что верят другие, и он смеется над их чувствами, – она бросила стремена, перекинула ногу через седло и соскользнула на землю. – А теперь он не может справиться с собой. Ну давай, Тигр, я тебе докажу, что это все твои предрассудки.– Что?Она посмотрела на меня снизу вверх.– Давай разберемся с этим раз и навсегда, чтобы мне не пришлось и дальше выслушивать твое нытье, – она показала пальцем на землю. – Слезай.Мысленно я сообщил ей, что ее тон оставлял желать лучшего – она могла бы попросить, а не приказывать, но перебранка ни к чему не привела бы. Я соскочил с жеребца и стал ждать, что же будет дальше.Дел отошла от лошадей и жестом предложила мне следовать за ней. Я угрюмо подчинился и остановился рядом с ней в овражке между двумя невысокими холмиками.– Ну? – спросил я.– Вынь меч и воткни его в землю, – серьезно потребовала она. – Представь, что вонзаешь его в живот человека.Я осторожно посмотрел на землю, потом на Дел.– И что должно случиться?– Ничего, – процедила Дел. – Вообще ничего не случится, и ты поймешь, что все твои чувства – ерунда.Я вздохнул.– Хорошо. Так и сделаем, баска… но поверь слову мужчины…– Я поверю слову меча.Я мрачно взглянул на нее. Она совершенно намеренно говорила что-то невразумительное, стараясь разозлить меня (это всегда срабатывает). Но на этот раз я решил не поддаваться. Я вынул из ножен мертвый меч Терона и воткнул клинок в землю.Ничего не случилось.– Ну вот, – кивнула Дел, – теперь ты понимаешь…Конечно я понимал, пока был в состоянии соображать. А потом земля вокруг нас взлетела в небо.На один безумный момент мне захотелось громко расхохотаться. Мне захотелось ткнуть ее в это физиономией и громко кричать, что я был прав.Но я этого не сделал. Я был слишком занят, пытаясь нормально дышать.Наконец глаза перестали слезиться, в ушах уже не звенело, я смог вздохнуть полной грудью и сел. Выплюнул грязь. Чихнул. Стряхнул травинки с волос. Вгляделся в едкий дым и увидел, что Дел занимается тем же. Она не пострадала, а значит я мог безнаказанно злорадствовать.Только мне этого почему-то уже не хотелось.Меч стоял между нами. Взрыв, который бросил нас на землю, не коснулся его. Трава вокруг меча была выжжена, но клинок остался чист. От него исходило пурпурное сияние.Я медленно поднялся, стряхнул грязь и пепел с бурнуса.– Да, – небрежно сказал я, – пора мне искать новый меч.Дел еще сидела. Она не сводила глаз с горящего клинка. На ее лице читались изумление, неверие и полная растерянность. Морщинка между бровей стала глубже, когда она нахмурилась сильнее.– Этого не должно было случиться. Терон мертв, – сообщила она сама себе.– Теперь-то ты мне веришь?Она даже не посмотрела на меня.– Дотронься до него, Тигр.У меня отвисла челюсть.– Дотронуться? Мне дотронуться до этого? После того, что эта штука сделала? Баска, у тебя песчаная болезнь. Мы оставим ее здесь и пусть она такими взрывами приветствует каждого проходящего мимо дурака.Дел покачала головой.– Мы не можем так поступить. Это яватма, она сделана для конкретного человека. Меч нельзя оставить здесь, он будет обесчещен. Мы должны отвезти его в Стаал-Уста и он будет с подобающими почестями похоронен в Стаал-Кутра.Она сыпала незнакомыми названиями и следовало бы выяснить, что они означают, но моя голова была занята другим.– Аиды, Дел, эта штука нас чуть не убила.– Нет, – мягко сказала она, – я так не думаю, – она пожевала нижнюю губу и перевела взгляд с меча на меня. Дважды. Потом еще раз. Задумчиво, внимательно, словно она обнаружила что-то новое и совершенно неожиданное. А потом Дел улыбнулась, как улыбаются люди, нашедшие ответ на сложную загадку, и засмеялась, будто то, до чего она додумалась, отвечало на главный вопрос.– Ребенок может пройти там, где не пройдет мужчина, – фраза оборвалась, но сияние в глазах осталось. – Может, несмотря ни на что, я еще смогу выиграть.– Дел…Но она резко вскочила с земли, игнорируя начало моего вопроса, и показала на меч.– Я клянусь, ты можешь коснуться его. Ты можешь использовать его. Это самый обычный меч.Я осторожно напомнил:– Что-то подобное ты уже говорила.Она поджала губы и отвернулась.– Да, говорила. Все правильно. И повторяю: я тебе обещаю…– Тогда почему он сияет?– Потому что каким-то образом ты вызвал его к жизни. Не совсем – ты не знаком с ритуалами – но ты умудрился коснуться души, заключенной в мече, – Дел пожала плечами.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48