– Кто от… – я откинул одеяло, сел и сердито посмотрел на сияющее солнце. В сторону борджуни я намеренно не поворачивался.– Если ты голоден, мы можем поесть по дороге, – объявила Дел. – Я не хочу здесь больше оставаться.Что-то в ее голосе меня насторожило. Дел и раньше убивала, ей к этому не привыкать, и будет убивать и дальше. Она привыкла к смерти как и полагается танцору меча, не находя ни радости, ни удовлетворения, ни ненормальной гордости в убийстве. Дел была лишена фантазии и действовала как профессионал, не выставляя напоказ свои чувства. Но произнесенные ею слова звучали странно. Что-то взволновало Дел до того, что ее голос дрожал.Я смотрел на своего талантливого собрата по мечу и видел испуганную женщину.– Дел, – я поднялся на колени, – баска, в чем дело?Как только я начал двигаться, Дел шарахнулась от меня. Она согнулась, сгорбилась, словно чувствуя свою уязвимость. Дел не лишена обычных человеческих эмоций – я видел ее испуганной, разъяренной, довольной и счастливой – но обычно она глубоко скрывает свои чувства из страха раскрыть себя. Дел носит щит и нередко скрывается за ним даже от меня.Теперь она снова прикрылась этим щитом. Дел была похожа на привидение.Она отошла еще дальше, когда я начал вставать. В ее руке сверкнула Бореал.– Нужно уходить отсюда, – повторила она.– Аиды, Дел, в чем дело?– В этом месте! – отчаянно закричала она и по долине пронеслось эхо.– Это случилось здесь… здесь…Она не могла продолжать, а когда я сделал шаг, чтобы дотронуться до нее, повернулась ко мне спиной. Она торопливо прошла по траве, обходя замерзших борджуни, и застыла в другом конце крошечной долины. Сжимая меч, Дел упала на колени.– Здесь, – повторила она. – Это было здесь.Я едва слышал ее. Не желая беспокоить Дел, я подошел к ней медленно, бесшумно, раздумывая, как же вывести ее из этого состояния. Дел себя не контролировала.Она покачивалась вперед-назад, сжимая обнаженный меч. Подносила рукоять к губам, обхватив пальцами крестовину, прижимала к себе Бореал, словно меч мог успокоить ее.Что ж, раньше у него это получалось.– Я не знала, – шептала Дел, – я не знала… я не узнала это место. Я отошла в сторону и только тогда все поняла, – она жадно захватила воздух.– Я даже представить не могла, что снова…Я посмотрел на расщелины между пригорками. Краски в этом мире были охряно-золотые и лиловые, солнечный свет золотил рожденную мечом изморозь и подтаявшие льдинки. Такая симпатичная маленькая долинка для такой неприятной истории.– Я думаю, забыть было нетрудно, учитывая обстоятельства.– Обстоятельства, – слабо отозвалась она. – А ты знаешь, какими были эти обстоятельства?Конкретно не знал. Дел никогда не рассказывала.– Их было очень много, – заговорила она, – все закутанные в Южные шелка… они орали, смеялись, подзадоривая нас бросить им вызов… – она вздрогнула и еще сильнее сжала клинок. Дыхание со свистом вырывалось через рукоять. – Мы не поняли их намерений и, как положено, оказали им гостеприимство. Они приняли его, приняли и отплатили нам за нашу доброту, не заботясь, кого убивают и как, – она крепко зажмурила глаза. – Детей они убили сразу, не хотели с ними возиться… мужчин разрубили на части… женщин оставили для себя и издевались над ними, пока не замучили до смерти. Те, кого они не убили – не слишком молодые и не слишком старые – предназначались для продажи в рабство.– Дел…– Нас осталось двое, Джамайл и я. Все были мертвы.– Дел…– За ним, как за мужчиной, следили. Но я женщина, и я принадлежала Аджани. Он объявил меня своей и должен был сам беспокоиться, чтобы я не сбежала, – она снова открыла глаза и уставилась в никуда. – Потом Аджани расслабился, перестал следить за мной… и мне удалось бежать. Оставив им брата.– Баска…– Я бросила его! – закричала она. – Ты видел, что с ним случилось, что с ним сделали!Это был крик не страха и боли, а ярости и осознания. Злой, задушенный крик, который поднимался к причитанию от слепой ненависти к себе. Я и представить не мог Дел в таком состоянии. Она уже ничего не видела и не слышала.И я понимал почему.Я дотянулся до нее, схватил за плечи и поднял с земли. Я не взглянул на Бореал, даже когда та с глухим звуком упала на дерн. Я крепко сжал Дел и заставил ее посмотреть на меня.– Не вини себя.– Я бросила его…– …потому что была вынуждена. Потому что у тебя не было другого выхода. Потому что только так ты могла помочь ему освободиться.– Они увезли его на Юг…– …и продали его, что собирались сделать и с тобой, – мне хотелось встряхнуть безвольное тело, но я только сжал ее руки. – Ради своей родни и долга ты сделала больше, чем кто-либо, кого я встречал в своей жизни. Но у всего есть конец, Дел… должен быть. Ты не можешь потрошить себя за это вечно. Ты считаешь, что недостаточно страдала?Ее голос был безжизненным.– Джамайл страдал больше.– Он такой, каким стал! – зашипел я. – Немой, кастрированный. Он уже не тот мальчик, которого ты знала. Он уже не станет прежним… ты должна понять это.– Ему было десять…– …а тебе пятнадцать. Ты потеряла не меньше чем он, только кое-что другое, – я прерывисто втянул воздух. – Баска, ты думаешь я так мало знаю? Ты забыла, сколько ночей мы провели вместе? Я знаю все твои сны и грезы.Она дрожала в моих руках.– Он нужен мне, – прошептала она. – Мне нужен Аджани.– Я знаю. Я знаю, Дел. Но ты уже приняла решение.– Разве? – с горечью спросила она.– Ну, мне показалось, что ты дала мне понять раньше… когда просила меня быть твоим поручителем и выступить за тебя, убедить их, что ты должна жить, – я отпустил ее. – Если теперь ты собираешься отправиться за Аджани…– Это нечестно, Тигр!– Скажи мне что-нибудь поновее, – я наклонился, поднял Бореал – я уже мог это сделать – и протянул ее Дел. – Нужно решать сейчас, баска. Если ты собираешься отправиться за Аджани, лучше нам вернуться в Харкихал и выяснить, где можно разыскать кого-то, кто расскажет нам о нем. Не исключено, что Аджани сам услышит о нас, кажется у него есть преданные люди.– Мертвые люди, – ровно сказала Дел.А сколько еще живых?Дел пожала плечами.– Десять, пятнадцать. Было около двадцати. Я не могла всех пересчитать… временами я ничего не соображала, – она снова пожала плечами, словно отгораживаясь от лишних воспоминаний. – Я убила пятерых, но этого недостаточно. Я не успокоюсь, пока не убью Аджани.– Решать тебе, Дел.Она взглянула на меня, в тайне надеясь, что решение приму я.– А что бы ты сделал, Тигр?– Решать тебе, баска.– У тебя нет своего мнения? У тебя же всегда есть правильное решение.– Есть. Но я опасаюсь тебе о нем говорить, – я криво улыбнулся. – Если ты последуешь моему совету, позже можешь прийти к выводу, что это была не лучшая идея, и тогда в случившемся в первую очередь будешь винить меня.Она открыла рот, чтобы возразить, задумалась, потом закрыла рот и угрюмо кивнула.– Ты можешь отправиться на поиски Аджани, – продолжил я. – Ты можешь выследить его, поймать и убить. Это ты и собираешься сделать. Но на такую охоту может уйти больше двух месяцев… к тому времени ты станешь такой же дичью, как и он.Дел смотрела на меч.– Или можешь вернуться домой, предстать перед судом, выслушать приговор… а потом отправиться за Аджани.– Если они позволят мне жить.– Если они позволят жить нам обоим.Она потрясенно уставилась на меня, а я улыбнулся.– Ты привела меня сюда, Дел. Вместе дойдем и до конца.– Но если они приговорят меня к смерти, а они могут это сделать по праву…– Праву, траву, – проворчал я. – Если у них хватит дури это сделать, мы станцуем вдвоем против всех.Дел долго не сводила с меня глаз, потом слабо улыбнулась, засмеялась и кивнула.– Да уж, это будет история на века.– Беллину она, конечно, понравится, – я повернулся и направился обратно к одеялам. – Давай собираться, баска. Нам еще долго идти, независимо то того, какую дорогу мы выберем.Солнечные лучи ливнем обрушивались на нас, высасывая из кожи драгоценную влагу. Воздух был раскален так, что я не мог вдохнуть его. Еле передвигая ноги, я хрипел и стонал, чувствуя, что мое тело – и внутри, и снаружи – сплошной ожог. Я понимал, что если мы в ближайшее время не найдем колодец, мы умрем, как того и хотели Ханджи, жестокое племя, которое бросило нас в Пендже без лошадей, без воды, оставив нам только оружие, потому что нас принесли в жертву солнцу – голодному божеству.– Тигр?Кожа сошла с тела Дел, обнажив сухожилия и мясо. Исчезла Северная баска, ее сожгло Южное солнце. Пришла моя очередь.– Тигр…Я шарахнулся от ее прикосновения. Слишком больно. Она и с меня сорвет остатки кожи.– Тигр, остановись!Я остановился, поморгал, осмотрелся. И вспомнил, что мы на Севере, а Юг далеко… Мы шли не по пустыне.Мягкий день и мягкий полдень, полный дождевой дымки и клоков тумана. Воды вокруг столько, что можно утонуть. Из-за нее дорогу развезло, а на мокрой траве ноги скользили. Каждый шаг давался с усилием.И проклятьем в адрес жеребца, которого я лишился три дня назад.Я не мог не признать, что привязался к парню. Мы бродили вместе семь лет… и за эти годы успели договориться до дружеского вооруженного перемирия. Жеребец был резким, сильным и жизнерадостным настолько же, насколько подлым и хитрым. Но мы успели изучить наши привычки и притерпеться друг к другу, особенно в сложных ситуациях.Теперь я остался один.Люди говорят, что лошади глупы. А я бы сказал, что лошади просто позволяют людям верить в эту ложь, поскольку человеку приятно чувствовать себя главой, когда он сидит в седле.– Тигр, – позвала Дел, – с тобой все в порядке?– Давай отдохнем, – пробормотал я и шлепнулся на землю. Я согнулся, положив руки на колени, и попытался отдышаться. Голова была забита тряпками, в глаза кто-то насыпал песок, а когда я прищурился, потекли слезы.– Воды? – тихо спросила Дел, потянувшись за флягой, висевшей у нее на ремне, перекинутом через грудь.Я покачал головой, кашлянул, мечтая, чтобы прошла головная боль, снова кашлянул. Грудь сжимали тиски, дышать было больно.Дел нахмурилась.– Голова не кружится? Иногда такое бывает с людьми, когда они первый раз попадают в горы.– Не кружится… Ее будто камнями набили, – я чихнул и тут же пожалел об этом. – Аиды, ужасно себя чувствую.Дел нахмурилась сильнее.– Чем тебя били?– Да никто меня не бил, – я постучал по макушке суставами пальцев. – Такое ощущение, что у меня камень вместо головы.Она вздохнула, сочувственно наморщив лоб.– По-моему ты замерз и простудился.Замерз. Минуту назад, затерявшись в воспоминаниях, я страдал от зноя.Я выпрямился, прислушиваясь к легким. Каждый раз, когда я пытался вдохнуть или пошевелиться, глубоко в груди что-то всхлипывало.– А что это такое?Дел хлопнула глазами.– Простуда? – она помолчала. – Ты не знаешь?– Это болезнь?– Не совсем болезнь, – Дел все еще не могла опомниться от моей неосведомленности, отчего легче мне не становилось. – Неприятное состояние… Ты правда никогда не слышал о простуде?С бесконечным терпением я спросил:– Как может человек замерзнуть и простудиться, если он живет в раскаленной пустыне?Дел пожала плечами.– Бывает. Север, Юг – не имеет значения. Ты никогда раньше не болел?– Дел помолчала. – Я имею в виду настоящие болезни, а не головную боль после акиви. Этому я сама была свидетелем.Я нахмурился и покачал головой.– Несколько раз была лихорадка, а больше ничего, – я засопел и почувствовал, как звук отдался внутри черепа. – Дел, простудиться – или как там это называется – это как-то связано с мечом? С той бурей? – я помрачнел. – Когда ты на меня налетела, мне было холодно как в аидах… Это из-за тебя я заболел? – я сердито уставился на Дел. – Это твоя работа, баска?Она с вызовом подняла подбородок.– Если бы ты надел теплую одежду, как я и говорила, и мех…Я покачал головой.– Они слишком тяжелые.– Когда отморозишь себе гехетти, мне не жалуйся, – она раздраженно показала на сверток у моих ног. – Не хочешь одеваться – пошли… мы теряем время.Я посмотрел туда, откуда мы пришли, и туда, куда должны были идти.– Где мы, баска? Я уже заблудился.– Все еще на Торговом Тракте. Нам еще долго идти, – она помолчала. – А из-за тебя мы еле ползем.– Мне жаль, – пробормотал я, хотя на самом деле жаль мне не было. Я откашлялся и всмотрелся в клубящийся туман. – Здесь когда-нибудь бывает сухо?– Это дожди в середине зимы, – объяснила Дел, – погода будет только ухудшаться пока мы не доберемся до нагорья. Там лежит снег.Меня затрясло, когда порыв ветра приласкал кожу. Мокрый шелк прилип к телу.– Аиды, баска… хотел бы я, чтобы ты была Южанкой.– А я нет, – выразительно отрезала она. – Я дорожу своей свободой.Я вздохнул.– Я только хотел сказать, что в этом случае сейчас мы шли бы туда, где всегда тепло.Дел скривила губы.– Пройдем еще немного, Тигр. Где-нибудь у дороги найдем гостиницу. Поедим, переоденемся в сухую – теплую – одежду и будем отдыхать до утра.Я наклонился и поднял с земли свой сверток.– Ненавижу дождь, – изрек я просто чтобы удостовериться, что Дел об этом знает.Дел, видимо, давно догадалась. Она повернулась ко мне спиной и полезла на следующий холм.
Гостиницу мы так и не нашли. Зато нас нашел жуткий ливень с ураганным ветром, который превратил меня в ходячее воплощение несчастья, обернутое мокрым шелком. Я брел по слякоти, скользил по траве, кашлял, чихал и еле волочил ноги, то взбираясь на холм, то слезая с него, опасаясь, что начну жаловаться и дам Дел лишний повод для издевок. Все мое внимание было сосредоточено на правильном выполнении следующего шага.Прямо на острие меча.Я смутно услышал, что Дел закричала мне остановиться, но не понял ее. Или просто ее крики слились с шумом в моей груди, где что-то сопело, гудело и ворчало с таким постоянством, что я стал слышать только собственные хрипы, игнорируя все остальные звуки, включая любые крики, которые могли меня о чем-то предупредить.Моя реакция мне совсем не понравилась, но я слишком устал, чтобы беспокоиться.Я посмотрел вниз, на кончик меча. Он застыл около мокрого, обтянутого шелком живота. И он дрожал, этот меч, потому что руки, которые держали его, были маленькими, слабыми и неумелыми.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48