– Я вас правильно понял, мадам?
Она промолчала, но так выразительно и благодарно посмотрела на своего любовника, что сомнений у того не осталось.
Утром, на свежую голову, обсудили детали предстоящей «операции».
– Ты веди себя с ним, как обычно, – резюмировал Эдик. – Ив эти дела не встревай. Поговорю с твоим благоверным по-мужски. Не сам, конечно, не бойся. Есть у меня надежный чувачок. С непонятливыми у него свой, особый разговор…
Кислов в известной степени блефовал, хотел подать себя в выгодном свете, предстать перед подругой этаким «крутым» мужиком, деловым и бескомпромиссным. А по жизни он был обыкновенным «челноком» из племени купи-продай. Но именно на коммерческих маршрутах нахватался наглости, самоуверенности, нахальства и бесцеремонности. Природный цинизм придавал этим качествам определенный романтический оттенок.
Все планы Эдика строились на знакомстве с «Бугаем», безработным качком Петром Анисенко. Вот тот действительно был способен на мужские разговоры вплоть до жестокой драки, а случись что, и убийства. За презренный металл и мать родную не пожалел бы, если бы она у него была. Детдомовец-отчаюга с детства ненавидел сытых и преуспевающих. Так уж сложилась жизнь…
…Вадим вскоре выписался из больницы и был приятно удивлен переменами в поведении жены, переменами к лучшему: опять внимательна, обходительна, можно сказать, даже нежна.
С охотой пошел на работу. На столе его ждала записка: просят позвонить по указанному номеру.
– Морг слушает, – откликнулись на другом конце провода. – Тьфу, чертовщина какая-то, – удивился Вадим, возвращая трубку на рычажок.
Не успел осмыслить ситуацию – звонок.
– Здравствуйте, Вадим Алексеевич, – загудела мембрана густым басом. – Есть необходимость встретиться. Деловое предложение, которое вас заинтересует. Сегодня. Желательно сейчас, не откладывая. Буду вас ждать в условленном месте через сорок минут…
Снабженцу два раза о деловом предложении говорить не надо. Хотя интонации звонившего настораживали. Тем не менее, Вадим через считанные минуты весело газовал на своей «восьмерке» к месту встречи.
Его ждал мордатый здоровяк в темных очках, плечистый, выше среднего роста.
«Во бугай», – пронеслось в голове. Сам того не зная, он точно определил кличку незнакомца.
А тот, не церемонясь, подошел вплотную, положил тяжелую руку на плечо Вадима и жестко продиктовал:
– Людмилу и детей оставь в покое без всяких предварительных условий. Перепишешь на жену имущество, квартиру и машину. Из дома уйдешь с чемоданчиком. Понял, кент? Пока свободен. Позвоню через два дня прямо домой. Доложишь об исполнении и – адью!..
У Вадима от неожиданности случился приступ астмы, потемнело в глазах. Пока доставал ингалятор, пока прыснул живительный аэрозоль, наглого незнакомца и след простыл…
…В расстроенных чувствах, ошеломленный и оскорбленный до глубины души не столько бесцеремонностью обращения совершенно незнакомого человека, сколько коварством и подлостью жены, Вадим не стал даже возвращаться на работу, где скопилось дел невпроворот, а подался к армейскому другу Пашке. В самые трудные времена тот своей рассудительностью, душевностью и какой-то природной мудростью не раз здорово выручал и поддерживал Вадима.
– Н-н-н-да, ситуация, – цокал языком приятель. – Хотя этого и следовало ожидать. Ты уж извини, дружище. Но на твоей стервозе клейма уже ставить негде…
Вадим снова задохнулся…
– Ладно, не дрейфь, – Пашка сразу перешел на деловой тон. – Отобьемся от этих подонков собственными силами. Не зря в десантуре два года корячились. Значит, так: через два дня я прихожу к тебе домой и вместе ждем звонка от твоего обидчика. Явится – начистим морду, чтоб и дорогу забыл. А с супругой сам как-нибудь разберешься. Глядишь, утрясется со временем…
…К приходу друга Вадим прикупил бутылочку «беленькой» и кое-что из закуски. Но Павел решительно воспротивился выпивке: – Дела, брат, предстоят серьезные, до милиции может все дойти, а мы остограммившись… Доказывай потом, что ты не лысый. Замочка никуда не денется…
Ближе к вечеру раздался телефонный звонок.
– Чемоданчик собрал? – развязно пророкотал знакомый уже голос.
– Пошел ты… – Вадим грязно выругался и брезгливо бросил трубку.
– Теперь будем ждать, – спокойно произнес Пашка. – Нутром чую – от своего плана они не откажутся…
Прошло еще с полчаса. Друзья попили чайку, перекурили на балконе. Людмила, как мышь, затаилась в спальне и кухню носа не казала.
Без четверти двенадцать заявились Анисенко с Кисловым. Им открыли безбоязненно: разборка так разборка.
– А-а-а, двое на двое, значит, – криво усмехнулся бугай. – По-хорошему, значит, отказываемся? Вас по одному мочить или обоих сразу?
Под его пудовым кулаком враз хрястнула переносица Вадима, и тот, обливаясь кровью, затих в углу тесной кухоньки.
Зато не остался в долгу Павел. Схватил табуретку и расколол ее вдребезги на голове Кислова. Эдичка объехал по стенке, как тюфяк.
Они остались один на один с Бугаем. Набычившись, «киллер-любитель» выхватил из кармана финку и двинулся на Павла. Того прошиб холодный пот, потому как не ожидал подобного оборота.
И тут совершенно неожиданно для обоих в кухню с истеричным воплем «Я передумала!..» ворвалась Людмила и стала между дерущимися.
– Уйди, животное, – со злобой выдохнул Бугай. – Мне с клиентом разобраться надо, теперь это уже не твое мартышечье дело… Людмила не пошевелилась.
Бугай даже вроде и без взмаха, а просто пырнул острием в открытую шею женщины. И… вспорол сонную артерию.
Людмила упала без вздоха и без крика. Даже не упала, а просто осела, словно под тяжестью невидимой ноши.
Анисенко склонился над ней, подложил под голосу окровавленную руку с зажатым в ней ножом и хрипловатым голосом, будто про себя, произнес:
– Вызывайте ментовню. «Скорая» уже не нужна…
(В. Ткачев. // Детективная газета. – 1996. – №16/28)

Сердце вора

Его вырвали из груди экс-зека и разрезали на куски. Из песка торчал сучок. Рыболов подфутболил его, и неожиданно появилась… рука человека. На миг рыболов остолбенел, а потом заспешил к ближайшему телефону. Благо, Комсомольское озеро в Минске – почти в центре столицы.
– Может, за женщину поплатился? – подали первую версию в Центральном РОВД Минска. – Половые органы изуродованы…
– Вы привезли труп без сердца, – ошарашил следователей судмедэксперт. – Его прямо-таки вырвали… Похоже, нелегкую смерть мужик принял. Только ножевых, рубленых ран на теле – 10.
Труп молодого мужчины опознали быстро. Тело убитого с ног до головы было покрыто татуировками. Такой «живописью» чаще всего обзаводятся за проволокой. Мовчун Вячеслав Иванович, 1971 года рождения. Был осужден на 5 лет за участие в групповом ограблении. Год как на свободе. Не работал. После продажи матерью квартиры лишился жилья.
Первым делом разыскали мать убитого. Однако она не смогла внести ясность в загадочную и страшную гибель сына. Мол, жил, как все. Пил, когда было что пить, кормился, где придется, чаще у сожительницы. Правда, та и сама не работает. Живет с матерью, у которой еще двое детей от разных поклонников.
– Я знаю, что его звали Славик, – только и вспоминала неформальная теща Мовчуна, мать сожительницы. – Он где-то около года с моей дочерью любовь крутил.
23-летняя сожительница оказалась покрепче матери на память. Уверенно назвала фамилию Славика и кличку его лучшего друга – «Бакун». И хотя перепутала номер квартиры, улицу и номер дома «Бакуна» назвала правильно.
Сверстник Мовчуна, 25-летний Евгений Бакунович по кличке «Бакун» жил попеременно то у матери, то у сожительницы.
– Ласковое теля двух маток сосет, – любил философствовать Бакун за рюмкой. – Возьми меня. Старуха начинает бурчать, я – к подруге. Одет, обут, накормлен…
И все же жизнь Бакуна нельзя было назвать безоблачной. Бич всех дармоедов – скука. Смертельная скука. Не спасали ни водка, ни крутые видеофильмы. А ведь ради ласкового Женечки пошла на беспрецедентные расходы безработная Зинаида Мартинович, сожительница Бакуновича. Купила видеомагнитофон. Да и станешь ли мелочиться, когда любовник на 11 лет моложе тебя. Вон их сколько смазливых потаскух, молодых и наглых, заглядываются на Женичку. К тому же старший сын – 17-летний Михаил – покоя не давал: «Купи видик». Пусть уж лучше у этого самого видика сидит, чем по подворотням-то ошиваться.
Разнообразие в жизнь Бакуновича вносил время от времени появлявшийся Мовчун. Щекотал нервы рассказами о своих блатных похождениях. Заглядывал «на огонек» еще один лодырь и болтун, 25-летний Алексей Сорокин.
– Чего трепаться, пора какого-нибудь богатенького лоха за вымя взять, – все звал компанию на «дело» во время застолий Мовчун. – Так ведь лучшие годы просидим на бобах. Вон мой кореш два года как откинулся, а уже четвертую тачку меняет. На «БМВ» раскатывает.
Все соглашались с тем, что обязательно надо бы пощипать богатеньких. Пусть делятся. По справедливости. Вон и по телевизору говорят, что все эти особняки, машины – ворованные. Но «экспроприация экспроприаторов» могла привести прямехонько за решетку. А менять удобные диваны на нары не хотелось.
…В тот день обычная «беседа» закончилась крупным скандалом.
– Ты что, щенок, пожрать жалеешь? – накинулся Мовчун на Михаила Мартиновича. – Не уважаешь?..
Мовчун заявился, когда Вакун, «пасынок» и неизменный гость Сорокин заканчивали трапезу под две бутылки водки. Угостили остатками водки и Мовчуна. Закуски, как всегда, не хватало. А тут еще молодой и прожорливый Михаил увел из-под носа Мовчуна последний кусочек сала.
Сразу же после вопроса насчет «уважения» Мовчун «пошел в атаку» на Мартиновича. Завязалась драка. Перепуганный пацан схватил топорик для рубки мяса и принялся отмахиваться от грозно наседавшего Мовчуна. И тут «братва» убедилась, что не такой он и крутой, этот Мовчун. Более того – слабак. Не прошло и пяти минут, как выдохся. Еле «лапами» машет. Да и врезать как следует не может. Хвастался приемчиками, мол, по пять-шесть зеков валил на зоне, а с пацаном справиться не может. Трепач.
– Ну все, хватит! – поднялся наконец с кровати наблюдавший за схваткой Бакун. – Славик, давай руки перевяжу, кровью весь пол залил. Успокойтесь!
Михаил глубоко поранил топориком руки противника в нескольких местах. Мовчун обессиленно опустился на стул. Разорвав рубашку, валявшуюся в тряпье сожительницы, Бакунович перевязал кровоточащие раны повергнутого «авторитета» и неожиданно предложил:
– А не махнуть ли нам на рыбалку? Говорят, на Комсомольском озере рыбы хоть пруд пруди. Сварганим ушицу. Посидим за бутылочкой.
Сегодня Евгений Бакунович бьет себя в грудь и утверждает, что умысла на убийство Мовчуна у него и собутыльников в тот момент не было. Тем не менее, его приглашение на рыбалку кажется очень неслучайным. Дело в том, что рыбой Бакунович интересовался разве что в магазине. Никогда не был ни на каких рыбалках и даже не заикался о них. Да и снастей рыболовных у него не было. В тот день он «одолжил» их у сожителя своей матери, к которой заявился вместе с Сорокиным. Ну, а Михаил Мартинович и Мовчун тем временем отправились прямиком на озеро. Договорились встретиться на острове.
– Мовчун и раньше мне угрожал, – позже будет давать показания несовершеннолетний Михаил Мартинович, – требовал, чтобы я с ним занялся воровством. Постоял на шухере. И в тот день, когда мы остались вдвоем, Мовчун пригрозил мне, что, если я не пойду с ним на «дело», он меня зарежет. Я боялся Мовчуна…
Ой ли? Во всяком случае, куда только девался страх у Мартиновича, когда он опрокинул внутрь стаканчик самогонки. Ее принесли Бакунович с Сорокиным. И стоило лишь захмелевшему Мовчуну опять заикнуться о жадности Мартиновича, как тут же эксзек получил удар палкой по голове… Один, другой… Мартинович бил сильно и безжалостно. Брошенную палку поднял Сорокин и продолжил экзекуцию. Били поочередно. Смаковали удары. Им было интересно. Щекотали нервы вначале бессмысленные угрозы, а потом – мольбы жертвы. От палки перешли к ножу. Кромсали, протыкали тело. Потом «развлекались» тем, что несколько раз «топили» Мовчуна. Держали его под водой всего или только голову. Следили, чтобы не захлебнулся. Не из жалости. Чтобы продлить «удовольствие».
Казалось бы, откуда такая жестокость у этих троих? Особенно у несовершеннолетнего Михаила? Хотя… Мальчик «на поверку» оказался не так прост. На него уже заводили уголовное дело. Как-то запустил в родную мать три ножа. Веером. Не понравились ее речи во время очередного застолья. И довелось той отлеживаться в больнице. Едва выжила. Повреждены были сердце, легкие… Врачи все допытывались: «Какой садист так измывался над вами?» Мать молчала, потом всячески защищала сына у следователя…
…Еще живого, трясущегося всем телом Мовчуна вытащили на берег. Бакунович и Сорокин навалились на руки и ноги несчастного. Ножом орудовал Мартинович. Исполосовал половые органы обидчика. Вспорол живот, добрался к сердцу. Принялся вырывать его. С третьей попытки это ему удалось.
…Всех троих вычислили быстро. Бакунович с Мартиновичем уже в следственном изоляторе. Сорокин ударился в бега. Сердце убитого не нашли.
– Мы положили сердце Мовчуна в полиэтиленовый пакет и принесли к нам домой, – цинично улыбаясь, признался Мартинович, – положили на ночь в холодильник. Наутро разрезали пополам. Одну половину разрезали на кусочки, потом все выбросили в мусоропровод.
Почему? Зачем? Ответа на эти вопросы пока нет. Но и без ответа мурашки по спине бегут…
(В. Шихмарев. //Детективная газета. – 1996. – №14/26)

Шантаж

Вместо шести тысяч долларов держатель «компромата» получил от киллера две пули. Фотографией Олег Шаронов от нечего делать начал баловаться еще в школе. Но ни тогда, ни много лет спустя он не задумывался над тем, что из любительского увлечения можно при желании извлекать некоторые материальные блага. Шальная, авантюрная идея посетила его неожиданно, после просмотра по видику фильма про… шантажиста-фотографа.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58