Небесный фейерверк, видимо, не произвел на них никакого впечатления — они не выглядели напуганными, просто усталыми и замерзшими. Мужчина (женщина не сказала ни слова) объяснил, обращаясь исключительно к Хаарту, как будто меня тут не было, что они ехали с побережья, поскольку везут на продажу в город какую-то рыбу и хотят управиться до Кочевья, но в такую погоду лучше переждать под крышей и все такое… При этом он сидел, а женщина стояла. Я на всякий случай тоже решила не садиться, и только тихо радовалась в душе, что гости сюда ходят не часто. Хаарт сухо велел мне накрывать на стол — сама я проявлять инициативу не рискнула. Мечась между гостиной и кухней, я все время посматривала на бедную бабу — она так и не села, и не начала есть, пока ее спутник не отодвинулся от стола. Я на всякий случай отступила подальше в тень, но демонстрировать приличное воспитание мне пришлось недолго — Хаарт вскоре отвел их во вторую спальню, помог мне убрать со стола и сказал, что вообще-то, все это чушь, но,вообще-то, лучше, чтобы я и впредь на людях вела себя примерно так же. А то пойдут всякие нехорошие разговоры, сказал он. Видимо вроде того, что он по вечерам меня мало бьет, что ли…Дождь шел всю ночь и все утро, на улице была такая темень, что я потеряла всякое представление о времени. Когда я проснулась, постель рядом со мной была пуста, я подхватила лежащие на полу часы — было уже девять утра — условных девять утра, потому что я подвела часы по солнцу. Я опять испугалась, что опозорю Хаарта перед гостями и поэтому очень торопилась — так торопилась, что заметила, что у нас прибавилось народу, только когда спустилась вниз, в гостиную.Теперь они оба стояли — и мужчина, и женщина — они прижимались к дощатой стене и глаза у них были широко открыты. Хаарт тоже стоял у стены, ближе к окну, он увидел меня и чуть заметно покачал головой, но было уже поздно.— Спускайся вниз. — сказал новый пришелец.Он сидел за столом и держал на коленях автомат. Поза у него была наглой — подчеркнуто наглой, вызывающей, точно он все время кричал: «Посмотрите, кто тут хозяин!». Второй рылся в кухонных запасах — они, видимо, здорово оголодали в лесу. Их одежда уже давно обтрепалась, а дождь, который до сих пор шумел за окнами, не улучшил ее состояние. Думаю, они и сами были растеряны и напуганы, эти мародеры, но от этого они были только опаснее.Я спустилась по лестнице, почему-то стараясь двигаться как можно тише, и встала на нижней площадке. Тот, что сидел за столом, поглядел на меня и удивленно воскликнул:— Э, да ты погляди!Его напарник обернулся. У него было странное, полубезумное выражение лица — будто он вот-вот ни с того ни с сего истерически расхохочется, или начнет палить во что попало. похоже, он был не в себе, да еще при оружии — кобура висела у него на поясе. Меня охватил тоскливый ужас, а я думала, что мне больше никогда не придется его испытывать… не здесь.— Да она с той стороны! — сказал он. — Ты погляди, как нам повезло!— Ты понимаешь, что я говорю? — обратился он ко мне.Я украдкой взглянула на Хаарта. Он глядел в одну точку, лицо его ничего не выражало.— А то они что-то лопочут по-своему, хрен поймешь.— Да, — сказала я. — Понимаю.Что толку было притворяться. За километр было видно, что я с той стороны — у местных был совсем другой тип лица, да и повадка, наверное, другая.Он бросил мне под ноги пустой рюкзак.— Собери нам поесть. — сказал он, — и принеси чего-нибудь выпить. Давай, шевелись.Я нагнулась и подобрала рюкзак. Тот, второй мародер продолжал рыться в кухонных шкафах. Почему-то это меня разозлило больше всего — я только вчера навела порядок на полках, а эта сволочь лезет туда своими грязными лапами.— Все продукты в погребе, — сказала я. И сама испугалась — а вдруг тот, второй, попрется туда сам, или, что еще хуже, следом за мной.— Так иди, принеси, — раздраженно сказал тот, что с автоматом. — Чего ты ждешь?В погреб вела дверь из кухни — у дальней стены. Сейчас она была закрыта. По-прежнему стараясь ступать тихо, словно это делало меня невидимой, я двинулась вдоль стены. По пути я прихватила фонарь в плетеной сетке; в комнате за моей спиной стоял полумрак. Все молчали. Самым громким звуком был шум дождя за окном.На пороге я обернулась и поглядела на Хаарта. Он смотрел на меня напряженно, словно пытался что-то сказать, но свет фонаря бил мне в глаза, а тот, что сидел за столом, прикрикнул:— Ты что, заснула!И я нырнула в темный подвал.Оказавшись в безопасности тесного помещения я на минутку застыла, пытаясь осмыслить происходящее. Все это было словно во сне, словно не на самом деле. Я уже понимала, что от них так легко не отделаешься — они, похоже, были на грани безумия, вызванного страхом перед чужим, непонятным миром, да и ничего их здесь не сдерживало. Я кинула в рюкзак круг сыра, торбу с сухарями и налила вино в глиняный кувшин. Потом подобрала фонарь и двинулась к двери.И тут я увидела, что ее можно запереть изнутри. Оказывается, тут был внутренний засов, в погребе. Больше всего на свете мне хотелось это сделать — дверь была очень прочная, они меня никогда не достанут, а просидеть я тут могу хоть месяц — при таких-то запасах. Я поднесла ладонь к засову, потрогала холодный металл, неохотно отняла руку и побрела по лестнице наверх.Они так и стояли у стены — все трое. Хаарт метнул в меня негодующий взгляд.— Идиотка, — сказал он сквозь зубы на местном наречии.Я пробормотала:— Но, Хаарт, откуда же я знала… что мне нужно было запереться и оставить вас тут?— Что вы там лопочете? — Прикрикнул тот, что сидел у стола. — Положи рюкзак на стол, ты…Я положила рюкзак и попятилась к стене. Мне было стыдно и страшно. Хаарт хотел, чтобы я закрылась в погребе. Видимо, это единственное, что можно было сделать — они не пытались защищаться.Хаарт хотел, чтобы я оказалась в относительной безопасности, потому что больше сделать ничего не мог. На того, другого, на ночного гостя, я и не рассчитывала — у него был покорный безнадежный взгляд и я видела, как он вяло привалился к стене — точно из него вынули все кости.Тот, второй, прекратил, наконец, копаться на полках, и тоже сел к столу. Ел он жадно, запивая еду вином, которое я принесла из погреба. Оголодали они, видимо, порядочно. Не знаю, что им удавалось раздобыть в местных лесах, что они там делали, на кого охотились…Его напарник по-прежнему сидел, развалившись на стуле, и лениво поводил стволом автомата вправо-влево. Видимо, они все-таки, побаивались, оттого и решили есть по очереди. Но сидеть просто так ему было нудно и он спросил меня:— Ты давно тут?— Нет, — сказала я.— А что ты тут делаешь?— Ничего…Он поудобнее вытянул ноги в сбитых, заляпанных грязью сапогах и сказал:— А ты хорошо устроилась. Сидишь тут в тепле. Везет вам, бабам. Вечно они как-то устраиваются. Проклятый лес… И хоть бы был нормальный лес, а то, дерьмо какое-то, чертовщина. Да еще эти выродки в нем живут.Уж не знаю, кого он имел в виду — сульпов или леммов.— Да они безобидные, — сказала я.Он хихикнул и похлопал ладонью по стволу автомата.— Вот этого у них нет, верно? Так что же их бояться?Лицо у него неуловимо изменилось, он застыл, уставясь прямо перед собой, потом тряхнул головой, словно отгоняя что-то.— Что же их бояться, — пробормотал он. — Что же их бояться…О Господи Боже, да они же здорово не в себе. Мне-то на секунду показалось, что, раз с ними можно разговаривать, их удастся уговорить как-то, успокоить, все уладить. Без толку. Они были так напуганы и издерганы, что едва владели собой, они заселили все окружающее их пространство чудовищами, у них было только оружие и страх, и залитый дождем чужой враждебный мир за окнами…Напарник его, наконец, кончил есть, и они поменялись местами.Теперь автомат был у того, второго; он так и не произнес ни слова и мне здорово не нравился его взгляд. свихнулись они все там, что ли?— Как это место называется? — спросил тот, что со мной разговаривал.— Не знаю, — сказала я, — Никак, наверное.Я и вправду не знала, просто не задумывалась над этим. У меня было такое ощущение, что тут вообще мало имен собственных — а всяких топографических названий так и просто нет. Не знаю, как они обходились, местные, но они вообще много без чего обходились.— Что ты врешь, — сказал он. — Так не бывает.Я пожала плечами.— Сколько живу, про такое не слышал. Откуда все это взялось?— Не знаю… — сказала я, — Всегда было, наверное. Просто… никто не знал.Тот, второй, отодвинулся от стола и передал напарнику автомат.Я уже поняла, что сейчас будет, я видела, как он смотрел на эту женщину. Ее беспомощность, ее страх возбуждали его все больше. Он подошел, схватил ее за плечо и отшвырнул от стены — так, что она оказалась на середине комнаты. Она упала на колени, да так и стояла, не сводя с него темных испуганных глаз. Он, усмехаясь, подтолкнул ее к лестнице, ведущей наверх. Она поднялась и пошла покорно, не оборачиваясь, а он двинулся за ней. Я ждала борьбы, слез, крика… Но все было тихо. Внизу, в гостиной, они по-прежнему стояли у стены. Никто из них не пошевелился.Оставшийся в комнате мародер смотрел на меня — на лице его блуждала рассеянная, почти мягкая улыбка. Я тоже боялась пошевелиться. Я не могла встретиться взглядом с Хаартом — мне было стыдно — за него, за себя, за то, что сейчас будет.— Налей-ка мне еще вина, — сказал он.Я медленно пошла к столу. И услышала, как Хаарт тихо сказал на местном наречии:— Урони кувшин.Глядел он при этом не на меня, в сторону.Я почти решила, что это мне послышалось. Уронить кувшин, зачем? Он стоял на дальнем конце стола…ладно…хуже не будет.Я обошла стол, подхватила кувшин и сделала два шага. Этот смотрел на меня вполглаза, потому что меня и стоявших у стены мужчин разделял стол. Я поскользнулась ни с того, ни с сего, кувшин выпал у меня из рук и ударился о каменный пол. Я, как завороженная, смотрела, как он с грохотом разлетается на мелкие осколки. Вино растеклось по полу, оно казалось почти прозрачным.Одновременно с этим грохотом раздался негромкий сухой треск. Я боялась поднять глаза, но все же, словно вторым зрением увидела, как сидевший за столом человек начал медленно клониться на бок. Он обернулся на этот звук бьющейся посуды — да так и падал, лицом ко мне, глаза у него были пустые, а изо рта стекала струйка крови.Хаарта в комнате уже не было. Он взбежал наверх, по лестнице — я даже не успела заметить, когда…Автомат соскользнул у него с колен и он упал на свое оружие, накрыв его всем телом, точно пытаясь защитить что-то очень ценное. Пальцы разжались, проскребли по каменным плитам, снова сжались. Теперь я слышала наверху какие-то удары, грохот, но не могла двинуться с места. Тупо приоткрыв рот, я смотрела, как по полу растекается вторая лужа — эта была гораздо темнее, чем винная.Я услышала шаги на верхней площадке лестницы и вздрогнула, но это был Хаарт. Теперь я видела, что в левой руке он держит пистолет — где он только его прятал? Правую ладонь он прижимал к щеке — у него была рассечена скула.— Поднимись наверх, — сказал он. — Помоги мне.Я полезла наверх, цепляясь за перила — мне все время казалось, что я вот-вот упаду. Тот, второй лежал у двери спальни — выстрелы пришлись с близкого расстояния, несколько выстрелов. Странно, там, на той стороне, мне не разу не приходилось видеть стреляных ран вблизи — и это при том, что на улицах стреляли постоянно. Женщина сидела на постели. Она не плакала, но ее трясло так, что я услышала, как у нее стучат зубы. Руки у нее были судорожно сцеплены на коленях и она неотрывно смотрела на мертвеца.— Нужно стащить его вниз, — сказал Хаарт. — Если ты возьмешь его за ноги…Я покорно нагнулась, но, когда я прикоснулась к теплому телу, меня тоже затрясло. Я с трудом подавила тошноту.— Чего ты ждешь? — сказал Хаарт. — Давай.Он подхватил мертвое тело подмышки — кровь была везде — на груди, на животе. Я отвела взгляд. Мы стащили тело вниз, проволокли через всю нижнюю комнату и вынесли на улицу. Хаарт велел положить его под навесом.— Похороним их, когда дождь закончится, — сказал он, — еще не хватало мокнуть из-за этой падали.И мы пошли в гостиную по второму заходу.Я не понимала, почему я должна таскать эти трупы — я имею в виду, что этот наш гость мог бы и сам этим заняться, помочь хоть в этом, но, когда мы вошли в комнату и я увидела его, то поняла — почему. Он так и не отошел от стены — сполз по ней и теперь сидел, привалившись к стене спиной, глядя в одну точку. Лицо у него ничего не выражало. Свихнулся он от страха, что ли?Я налила в ведро теплой воды и начала подтирать все эти лужи.Хаарт устало сидел у стола.— У тебя что, соображения не хватило, чтобы закрыться в погребе? — сказал он наконец. — Там же есть внутренний засов, на двери.— Да видела я этот засов. Но, ты понимаешь… откуда я знала, что так будет лучше?— Если бы ты заперлась, у меня были бы развязаны руки, — сказал он. — А так, пришлось столько ждать, пока удобный момент подвернется. И считай, все еще хорошо обошлось.— Они не в себе были, — сказала я. — Правда, они почти всегда такие. Но здесь они еще хуже… Они всего боятся.Я чувствовала какую-то странную тоску…словно извинялась за то, что произошло. Словно в этом была и моя вина.Сидящий у стены, наконец, поднялся и побрел наверх. Я смотрела, как он, цепляясь за перила и еле передвигая ноги, поднимается по лестнице.— Почему он не пытался ничего сделать, Хаарт? — спросила я, когда он скрылся за дверью. — Ведь он даже не пытался.— Я же говорил тебе, — устало сказал Хаарт, — здешние люди, в основном, беспомощны. Они просто не способны защищаться. Не могут.— Но ты же смог?И пожалела, что сказала. Не нужно было этого говорить.Он горько ответил:— А что мне еще было делать?Ему и правда дорого обошлась вся эта история — и несколько дней он со мной почти не разговаривал. Хаарт починил ворота — они выломали засов, когда пытались проникнуть в дом; и мы закопали мертвецов, оттащив их подальше от дома, далеко за ограду. Несколько дней я еще могла потом различать это место — но оно на глазах зарастало травой, а вскоре уже ничего не было видно.Должно быть, все и пошло неладно, с этой истории.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16