Присутствие т.Парфенова не вызывалось никакой необходимостью, за что он мною наказан в дисциплинарном порядке.
Нач. Рожновского ГОМ подполковник милиции Абрамов".
- Слыхала, Марья? Один получил по шее, - радостно воскликнул Павел Семенович.
- Читай дальше! - сердито приказала Мария Ивановна.
В другом документе младший советник юстиции Пыляев писал:
"...Вам уже сообщалось устно, что непосредственный виновник в нарушении неприкосновенности Вашего жилища, участковый уполномоченный Парфенов привлечен к ответственности..."
- Когда же это сообщалось нам? - поднял в удивлении глаза Павел Семенович.
- Тебе говорят, читай! - грозно повторила жена.
- Дак что, и спросить нельзя? - обиделся Павел Семенович и продолжал читать:
"Домоуправ Фунтикова Е.Т., допустившая проникновение в Вашу квартиру комиссии, также привлечена к дисциплинарной ответственности по постановлению прокурора".
- Ага, и эта достукалась, - сказал Павел Семенович.
- Ну уж нет, голубчики! От меня так дешево не отделаетесь. Пока не накажут Федулеева и Павлинова, я и сама сна лишусь и другим не дам. Поехали в облисполком! Сейчас же.
- Чего мы там не видали?
- Дурак! Значит, туда ответ пришел на жалобу. Иначе она бы не сработала сразу в двух заведениях. Поехали! Пусть нам дадут решение Верховного Совета на руки. Тогда поглядим, кто запляшет камаринскую, а кто "Вдоль по Питерской...".
Мария Ивановна оказалась права, хотя получить решение Верховного Совета на руки ей и не удалось.
В приемной самого председателя исполкома областного Совета они спросили молодую интересную девушку:
- Александр Тимофеевич у себя или нет?
- А по какому вопросу? - спросила в свою очередь девушка.
- Мы посылали жалобу в Верховный Совет, и нам доподлинно известно, что ответ на нее находится здесь, - твердо сказала Мария Ивановна.
- А как ваша фамилия? - очень вежливо и как бы с испугом спросила девушка.
- Мы Полубояриновы из Рожнова.
- Минуточку! - девушка выпорхнула из-за стола и скрылась за дверью не самого Александра Тимофеевича, а в кабинете напротив, на дверях которого была дощечка с надписью "Заместитель председателя И.В.Акулинов". Через минуту вышел Акулинов.
- Что вы хотите?
- Во-первых, ознакомьте меня с ответом Президиума Верховного Совета на мою жалобу; во-вторых, очень прошу, чтоб меня принял сам Александр Тимофеевич, то есть председатель.
Акулинов хоть и был человеком в годах, но будто бы тоже чего-то стеснялся:
- Александра Тимофеевича нет в кабинете, поэтому прошу проследовать ко мне. Леся! - сказал он секретарше. - Принесите мне нужную папку.
Леся принесла нужную папку, Акулинов раскрыл ее, немного полистал и спросил:
- Откуда вы, товарищ Полубояринов, достали номера телефонов в отдел ЦК? И почему надоедаете им с какой-то дверью? - спрашивал строго, но сам улыбался.
- Номера телефонов в нашей стране являются не секретом, и странно, товарищ Акулинов, что вам это неизвестно! - ответил Павел Семенович. - А звонил я не из-за двери, а потому, что полгода не разбирали мои жалобы, где затронуты мной очень важные вопросы, то есть нарушение закона об уголовном преступлении, об издевательствах, глумлении, совершенных так называемыми членами партии, которые занимают даже ответственные посты.
- Я вас предупреждаю, выражайтесь осторожнее, - сказал Акулинов. Он уже не улыбался.
- А то что будет? - спросила Мария Ивановна.
- Я просто сообщу куда следует.
- Интересно, а куда же это следует сообщать? - усмехнулся Павел Семенович.
- Вы зачем пришли? Жалобу разбирать или чернить многих ответработников?
- Дайте мне прочесть решение, - сказала Мария Ивановна.
- Решения нет. Есть письмо, адресованное исполкому.
- Дайте прочесть это письмо.
- Не имею права. Это всего лишь внутренняя переписка.
- В таком случае пусть примет нас Александр Тимофеевич.
- Говорят вам, он очень занят и в отъезде!
Акулинов, отвечая на эти вопросы, поглядывал в папку - прочтет один-два пункта, что-то скажет, потом опять глаза косит туда.
Мария Ивановна подтолкнула Павла Семеновича, тот смекнул, в чем дело, и давай по стульям передвигаться к столу.
- Поскольку жалоба наша, и ответ положено читать нам, а не кому-нибудь, - говорил Павел Семенович, передвигаясь по стульям.
- Неужели с вас недостаточно, что их наказали? - спросил Акулинов, оторвавшись от чтения.
- Кого их?
- Ну, Парфенова и Фунтикову.
- Дак нас вон как наказали! Жена работы лишилась, - говорил Павел Семенович, опираясь локтями уже на стол и пытаясь заглянуть в папку. - А сколько вещей пропало!
Акулинов закрыл перед носом Павла Семеновича папку и сказал:
- Нам часто говорят о пропажах куда более ценных. Даже о золотых часах. Да не всему надо верить.
- Дак мы же не имеем цели воспользоваться случаем, - ответила Мария Ивановна. - Мы не написали, что у нас пропало 200 рублей. Сколько пропало, столько и пропало. Пусть Павлинов заплатит нам из своего кармана.
- Интересно вы смотрите на чужой карман, - сказал Акулинов.
- А как смотрят на наш карман? Залезли да вынули. Сколько хотели...
- Я вам советую обратить внимание на такой факт - из-за какой-то двери вы можете потерять здоровье, - с укором поглядел Акулинов на них. - И не надо писать жалобы выше своей головы.
На что Павел Семенович с достоинством ответил:
- Я знаю только одно - любой произвол, малейшее нарушение социалистической законности у нас недопустимы. Никому не позволено нарушать закон.
- Между прочим, ставлю вас в известность, - ответил Акулинов, горисполком может вынести решение о переноске двери вашей квартиры и без приглашения вас на заседание...
Павел Семенович опять встал, опираясь руками о стол:
- Эхо что, закон такой? Или в ответе так написано?
- Успокойтесь, пожалуйста. Это мое личное мнение.
- Мнений может быть много, а закон один. Я деньги на поезда тратил, время, здоровье... не ради какого-то мнения, а чтобы закон найти!.. распалялся Павел Семенович, стуча кулаком по столу.
Мария Ивановна встала и тоже закричала:
- Павел, успокойся! Слышишь? Добром говорю!
Павел Семенович даже и не поглядел на нее:
- Хорошо! Если вы считаете, что горисполком за моей спиной может вынести решение и взломать двери в моей квартире, напишите мне это на вашем бланке. И чтоб с личной росписью!
- Закон такой письменно подтвердить не могу, но от слов своих не отказываюсь, - ответил Акулинов, тоже весь красный, словно ошпаренный.
- Да видал я ваши слова в гробу, в белых тапочках...
- Замолчи ты наконец, чертова фистулька! - крикнула еще громче Мария Ивановна и от нервности тоже покрылась пятнами.
Тут вошел в кабинет незнакомый товарищ и, увидев, как покрасневшая Мария Ивановна, размахивая руками, грозилась на стол, где сидел такой же красный Акулинов, сказал строго:
- Вы, гражданочка, не рисуйтесь своими картинками истерик. Здесь вам не базар, а официальное учреждение. Нас ничем не удивишь. Много я их видывал...
- Не надо, гражданин, так грубить пожилому человеку. У нее голова седая, нервы больные, повышенное кровяное давление, - распекал вошедшего Павел Семенович. - Она оперирована по поводу разрыва сетчатки глаза.
- А вы чего стоите не на своем месте? - набросился на него вошедший. Развалился тут на столе начальника. Выйди сейчас же оттуда! И сядь где положено... Вон там! - указал на стул у порога.
- Иван, ты что, опупел, что ли? - сказал ему Акулинов. - Он же инвалид.
- Ну и что? Посади его на шею. Он еще и ножки свесит.
- Может, мне штаны задрать? Показать, что одна нога короче? Я опираюсь на стол по стечению несчастных обстоятельств...
В это время загремели стулья, и Мария Ивановна навзничь повалилась на пол.
- Воды! - крикнул Павел Семенович.
- Воды скорее. Воды! - закричал и Акулинов, выбегая из-за стола. Иван, пойди вон!
- Ну да, у них нервы, понимаешь, а у нас веревки, канаты... - ворчал Иван, уходя. - Посидел бы на моем месте. Небось запел бы другим голосом...
Вбежала Леся с графином воды.
Павел Семенович стал лить воду Марии Ивановне на виски и на грудь. Она сперва глубоко вздохнула, словно спросонья, и Павел Семенович, боясь, как бы она не заругалась в забытьи, опередил ее:
- Маша, а вот товарищ Акулинов сейчас нам прочтет все решение. Ты вставай потихоньку, вставай!..
Мария Ивановна открыла глаза, с удивлением поглядела на Лесю, на графин с водой и все поняла. Прикрыв одной рукой расстегнутый ворот, другую подала Павлу Семеновичу:
- Ну-ка, помоги мне!
Павел Семенович приподнял ее, и она встала.
В кабинете Акулинова не было, а на его месте сидел знакомый им секретарь исполкома Лаптев и любезно приглашал к столу:
- Мария Ивановна, Павел Семенович, давайте сюда, к столу поближе...
В руках у него была все та же папка. Он раскрыл ее и сказал:
- Товарищ Акулинов не в курсе. Надо было ко мне зайти. Дело в том, что по вашей жалобе принято решение пленума исполкома, - он поднял бумагу. Вот, пожалуйста, выписка из постановления пленума. Хотите, я вам зачту ее? Так, так, значит, по поводу разбора жалобы, - бормотал он, поводя глазами. - Вот здесь, смотрите! Пленум решил: "Первое: отметить, что т.Полубояринов правильно обратился с заявлением об улучшении жилищных условий. Так, второе: отметить, что домоуправ т.Фунтикова неправильно, самолично сделала ремонт, не спросив соседей, чем нарушила закон и принцип народной демократии. Третье: работники домоуправления и иные лица в отношении перестановки дверей действовали в исполнение решения горисполкома, то есть правильно. Уголовно наказуемого деяния нет. Так. Пленум постановил. Первое: осудить неправильное действие работников домоуправления, которые не обеспечили охрану квартиры Полубояринова. Второе: принять к сведению заявление горисполкома, что Фунтикова и Ломов наказаны. Третье: принять к сведению заявление прокурора Пыляева, что участковый уполномоченный Парфенов наказан. Четвертое: редактору газеты "Красный Рожнов" Федулееву извиниться перед Полубояриновыми в приемлемой форме. И пятое: поставить вопрос перед облисполкомом о привлечении т.Павлинова, когда он приедет с учебы". Вот так... Тут моя подпись. По подлинному верно: Лаптев. Пожалуйста, - он подал Полубояриновым выписку.
- А как же насчет пропажи? - спросила Мария Ивановна. - Кто за нее заплатит?
- Есть и на этот счет решение... - Лаптев достал из папки еще бумагу. Вот постановление областного прокурора: вычесть из зарплаты Павлинова в течение одного года триста восемьдесят девять рублей в пользу гражданина Полубояринова Павла Семеновича. Решение окончательное, обжалованию не подлежит.
- Что ж, выходит, он деньгами отделался? - недовольно спросила Мария Ивановна.
- Товарищи, насчет привлечения в дисциплинарном порядке вы не беспокойтесь. Как только вернется, так получит что следует.
- А как же насчет опровержения в печати? - спросил Павел Семенович. Извинения редакции то есть.
- Есть и на этот счет бумага. Вот, пожалуйста.
Лаптев положил на стол еще один листок, и Павел Семенович с Марией Ивановной прочли:
"Тов. Полубояринов!
Как выяснилось, редакция газеты "Красный Рожнов" была введена в заблуждение, публикуя материал по поводу Ваших жалоб. Автор корреспонденции односторонне подошел к этому вопросу, не придал значения тому, что в райисполкоме к рассмотрению Ваших жалоб проявлялось невнимательное отношение.
В связи с этим к автору корреспонденции Сморчкову приняты соответствующие меры. Редакция приносит Вам извинения за ошибочно опубликованный материал. Что же касается публикации в газете опровержения, на котором Вы настаиваете, то оно будет расцениваться нами как новый материал на решенную тему. Мы считаем такую публикацию нецелесообразной, так как в данном случае пришлось бы снова публично возвращаться ко всей неприглядной истории Вашей тяжбы с соседями.
С уважением, редактор Федулеев".
ЭПИЛОГ
Прошлым летом я побывал в Рожнове. Заходил к Павлу Семеновичу. Он постарел, сгорбился - ходит с палочкой. "Москвич" его стоит под окном и зимой и летом, накрытый брезентом. Павел Семенович никуда уже не ездит незачем: сам он теперь на пенсии, а Мария Ивановна с весны уехала к сыну нянчить внучат.
На месте гаража стоит открытый с боков навес, под ним поленница дров и аккуратный штабель из торфяных брикетов.
- Видал, торф с Пупкова болота, - сказал мне Павел Семенович. - Сколько я писал про это! Торф у нас под боком, берите, не ленитесь... Не послушались. А теперь вот сами дошли до сознания.
И мост через Прокошу, к радости Павла Семеновича, наконец-то строят. Даже дорогу асфальтированную ведут к Рожнову, а щебень возят из Касимовского карьера кружным путем, на баржах: сначала по Оке, потом Прокошей до Сухого переката, там сгружают на берег - дальше на машинах пятнадцать километров по лугам... если сухо. А в дожди на луга и не сунешься - дороги разбиты. Павел Семенович и тут не выдержал, написал проект: "Насчет использования каменного карьера на Лысой горе под г.Рожновом". И отослал его в обком. Проект вернулся в Рожновский райком с резолюцией: "Разобраться на месте".
- Первый секретарь вызвал меня. Молодой человек, обходительный, рассказывал Павел Семенович. - Я ему: щебенку за полтораста верст возим, а возле дороги под Рожновом целая каменная гора. Весь Рожнов из нее построен. Ставь дробилку и молоти. Тут щебня на дорогу-то хватит аж до глухой Сибири.
- А он что?
- Согласен, говорит, Павел Семенович. Но учтите такую, говорит, позицию - дорога-то республиканского значения, карьер местный. На него плана нет. А у нас самих ни денег, ни оборудования. Да ведь и не больно возьмут они нашу щебенку: у них по смете проходит касимовская.
Про историю с дверью у Павла Семеновича заведено целое дело: все жалобы и ответы на них, фотографии, акты - все аккуратно подшито и пронумеровано; хранятся почтовые квитанции, железнодорожные билеты, автобусные и даже квитанции телефонных разговоров, связанных с разбором жалоб. На каждом ответе на жалобу рукой Павла Семеновича и красными чернилами либо размашисто начертана резолюция - "согласен", либо бисерным почерком нанизано возражение.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12