Я начинаю письмо в понедельник, потом дела и обстоятел
ьства отрывают, я продолжаю его в среду, дописываю в субботу, в воскресень
е забываю отправить, а в следующий вторник происходит что-то важное или л
юбопытное Ч я делаю дописки к письму, и длится это до тех пор, пока не прих
одит пора срочно рассылать чеки-платежи, и тогда я в произвольном месте о
брываю послание, заклеиваю конверт и со всей деловой почтой опускаю в ящ
ик. Из-за всего этого ты получаешь мои письма крайне нерегулярно, но зато,
как ученый, ты можешь изучать не разрозненные клочья-эпизоды бытовой ин
формации, а целые системные периоды, и картина моей жизни для тебя выгляд
ит более убедительно и впечатляюще.
Я надеюсь, что этим вступительным пассажем я выпросил у тебя прощен
ие за долгое молчание. Простил? И кроме того, ты виноват сам Ч я не знаю ни о
дного человека, который в наш век Интернета, е-мэйла, телефонов и факсов п
ишет своим родителям письма. Но я всегда был послушным и исполнительным
сыном и уже много лет выполняю твою категорическую просьбу-требование
Ч писать письма. И не на машинке, не на компьютере Ч рукой! Спасибо, что ты
не взял с меня клятвы писать гусиным пером.
Верю тебе на слово, что это зачем-то надо. И как ты любишь говорить Ч
мне это нужнее, чем тебе.
О моих последних подвигах ты наслышан, наверное, по радио и ТВ. И газе
ты побаловали вниманием, хотя в их изложении, как и требует того всякая ко
ммерческая реклама, было гораздо больше героической и драматической че
пухи, чем на самом деле. Поскольку в жизни это все скучнее, утомительнее, г
рязнее.
Вообще сложность нашей работы состоит в том, что для русских мафиоз
ников характерна чрезмерная готовность к немедленному бою Ч итальянц
ы до последнего момента пытаются решить вопрос тихо и только потом стрел
яют. А русские сначала стреляют, а потом готовы обсуждать накопившиеся п
роблемы.
Кстати, можешь меня поздравить с крупным служебным повышением Ч я
теперь «старший специальный агент ФБР». Мои коллеги говорят Ч кто весел
о, кто завистливо, Ч что я теперь самый молодой ССА-джи-мэн во всей контор
е. Я должен гордиться и радоваться.
А я Ч в грусти и растерянности. Дело в том, что мое служебное повышен
ие Ч это взятка начальства мне, это, так сказать, руководящий аванс за мою
будущую работу на фронте борьбы с растущей и крепнущей русской преступн
остью, это захлопнувшаяся дверца мышеловки. Ибо если я сейчас захочу уйт
и из конторы, это будет выглядеть черной неблагодарностью, мрачным свинс
твом, предательством гражданских интересов и оскорблением так сильно в
ерящего в меня начальства, которое настолько высоко ценит меня и досрочн
о поощряет.
Если судить по справедливости, то, наверное, поощрять начальству на
до не меня, а тебя Ч это ведь ты с малолетства заставлял меня учить русски
й, соблазнял его прелестями, объясняя его великолепие, наказывал за нера
дивость, внушал мне неутомимо, что забыть, похоронить в себе прекрасный я
зык моих материнских предков Ч просто глупое преступление. А я всегда б
ыл послушным сыном. Естественно, тебе и в голову не приходила дикая мысль,
что я буду использовать этот язык не для филологических исследований в С
тэнфорде или Корнеле, а употреблю его в работе с веселыми кровожадными р
азбойниками с Брайтон-Бич.
Но сирены-соблазнители из департамента персонала ФБР после колле
джа взяли меня в такой оборот, они рассказывали и сулили нечто такое волш
ебно-таинственное Ч «секретность, сила, невидимая власть, причастность
к ордену справедливости и надежды беззащитных» и очень многое еще волну
ющее и многообещающее, что мое сыновнее послушание растаяло незаметно и
быстро, как льдинка в мартини.
Я пошел продолжать образование не в Гарвард, а в академию ФБР в Куан
тико. Если то, чему меня там научили, Ч а научили меня там много
му такому, о чем частные люди и не догадываются, Ч можно считать образова
нием.
Я разочаровал тебя и обрек себя. Наверное, и то и другое было неизбеж
но Ч я и сейчас ни на секунду не жалею о пренебреженной мной ученой стезе
. Но и своей участью я очень недоволен. Самое глупое, что может надумать че
ловек в тридцать один год от роду, Ч это принять решение начать жить снач
ала. Но я не готов даже к такому глупому поступку Ч я не хочу начинать жит
ь сначала. Потому что я не знаю Ч а как надо жить сначала? Беда в том, что у м
еня нет сверхценной идеи. Сколько я себя помню, у меня всегда были сверхце
нные идеи моего бытия Ч мальчишеского, юношеского, молодого интеллекту
ала. Часть из них реализовалась, остальные бесследно рассеялись. Наверно
е, потому что я скорее эмоционален, чем интеллектуален. Моя жизнь наполне
на уголовно-следственной рутиной, конкурентно-недоброжелательным сор
евнованием с полицией, склоками с прокуратурой и туманными обещаниями н
ачальства подчинить мне Русский отдел при Нью-Йоркском ФБР. Сам понимае
шь, что до сверхценной идеи это не дотягивает.
И стою я на большом жизненном распутье. Честное слово, не знаю, что де
лать…
Просмотрел снова письмо, и показалось оно мне глупо-слюнявым, и сам
я Ч хныкающий напуганный эмоционал, а не бесстрашный рыцарь ордена «Зак
он и справедливость». Правильнее всего эти листочки было бы разорвать и
бросить в корзину. Но я не знаю, когда у меня найдется время написать тебе
следующее письмо, а ты будешь беспокоиться.
И еще одно важное обстоятельство: я тебя люблю, и ты, наверное, мой ед
инственный приятель Ч так уж полупилось. Мне не с кем обсуждать то, что я
написал тебе. И не хочется.
А во всем остальном я Ч о 'кей! Здоров как бык. Желаю тебе здоровья, вс
его самого лучшего, твой преуспевающий сын Ч старший специальный эмоци
онал Нью-Йоркского отделения ФБР
Стивен Дж. Полк.

10. МОСКВА. «ДИВИЗИОН». ОРДЫНЦ
ЕВ

В коридоре сшивался Лешка Пикалов. По кривым паркетным волнам сновал он
зорким сторожевиком Ч меня перехватывал. Объяснять собирался. А я не мо
гу смотреть в глаза людям, которых не люблю или которым не верю. И говорить
с ним не было сил и желания. Кинулся он с криком:
Ч Командир Ордынцев! Сергей Петрович…
А я ему предложил:
Ч Пошел вон…
И Кит Моржовый, идущий за мной, остановился на миг, сказал ему скучно:
Ч Шел бы ты, Леха, домой… Не время сейчас…
Но Пикалов вцепился в меня удушливой хваткой утопающего:
Ч Да побойтесь Бога, Сергей Петрович! В чем я виноват? Что бардак повсюду?
Телефоны не работают? В чем вы меня обвиняете?
Ч Ты бы этот вопросик задал в Афганистане… Или в Чечне… Там бы тебе ответ
или… Ч бросил я ему на ходу.
Ч Но здесь не Афганистан! И не Чечня! Ч завыл Пикалов. Ч У вас это вроде ф
ронтовой контузии, Сергей Петрович! Вы меня напрямую в Валеркиной смерти
обвиняете! Вы же знаете, он мой друган был!
Я резко остановился и ткнул в него пальцем:
Ч Знаю! И обвинять тебя не могу Ч доказательств нет. Я вообще могу наказ
ать тебя только одним способом… Ничего я тебе сделать не могу… Я тебя отл
учаю!
Ч Как? Ч испуганно удивился Пикалов.
Ч Так! Живи один! Без меня! Без Любчика! Без Кита! Без Валерки Ларионова! Бе
з всех! Один живи! И звони по ночам в пустоту! Тогда, может быть, ты узнаешь, ч
то Валерка чувствовал Ч один, брошенный. Перед тем как умер…
Ч Господи, что ж мне такое мучение ни за что? Ч замыл Пикалов.
Он был бледен, но трусливый отток крови не мог совсем погасить его здоров
ый румянец, ясную голубизну глаз хитрого жизнерадостного прохиндея, цеп
кую нацеленность на успех. Он не помнил сейчас, да и помнить не мог Ч он во
ль не видел сегодня утром Ч замурзанного усталого лица Валерки Ларионо
ва, жалко скорчившегося в вонючем пенале телефонной будки.
Я хотел ему сказать о дурацкой истории, вычитанной мной еще в детстве, об и
стории одинаково трагической и издевательской. Как бойцы-красноармейц
ы шутки ради поставили своего товарища-китайца на пост Ч охранять нужн
ик. И забыли об этом. А потом пришли белые, и китаец много часов сражался с н
ими, пока его не застрелили. Я хотел сказать Летке, что мы все Ч героическ
ие китайцы, охраняющие сортир, и в наши удивительные времена, когда не ост
алось ни белых, ни красных, ни памяти о них, а только стоят забытые нужники,
мы можем остаться людьми, только пока помним о долге и верности.
Но не сказал ему об этом ничего Ч он сейчас мучился. Ни за что.
Ч Иди в кадры, предлагайся, Ч посочувствовал я ему. Ч Скажи, что я согла
сен на твой перевод…
Ч Сергей Петрович, как же? Я ведь и рапорта не подавал…
Ч Считай, что он уже подписан…
Мы вышли с Китом на улицу и отправились к автостоянке. Кит за спиной недов
ольно кряхтел и задумчиво жевал бублик с маком.
Ч Ну, чего сопишь? Ч спросил я недовольно Ч злая энергия возбуждения и
скала выхода.
Ч Да чего там… Ч вздохнул тяжело Кит и откусил полбублика.
Ч Из тебя слово вырвать тяжелее, чем коренной зуб… Ч сердито сказал я.
Ч А чего там говорить? Ч пожал плечами Кит. Ч Знай, как в рекламе Ч лучш
е жевать, чем говорить.
Посмотрел с сожалением на оставшийся кусок бублика, протянул засиженну
ю маковым пометом четвертушку, лицемерно угостил:
Ч Хочешь? Ч Кит надеялся, что я откажусь и он благополучно дожрет свой б
ублик.
Толстые усы Кита были грустно опущены. Его усы служили индикатором душев
ного состояния. Когда они опускались, его мясистая хряшка становилась вр
оде греческой маски печали и страдания. Поднимались грозно вверх Ч маск
а задора и готовности к бою.
Я отнял огрызок, торопливо сжевал и пообещал:
Ч Не плачь Ч дам калач…
Ч Ага, как же! Дождешься, Ч эпически заметил Кит, мрачно наблюдая, как я с
лизываю с ладони маковые зернышки. Ч Слушай, командир Ордынцев, а может б
ыть, ты с Лешкой слишком круто? А? Вдруг мы ошибаемся… Вдруг он не уходил ни
куда?
Ч Запомни, Кит, я никогда не ошибаюсь. Понял? Не ошибаюсь! Не могу! Не имею п
рава…
Кит помотал тяжелой башкой:
Ч Все, Петрович, ошибаются. Когда-нибудь. Даже минеры…
Ч А я, Кит, и есть минер. Как ошибусь Ч конец, в жопу… А с Лехой я не ошибаюсь
!
Ч Почем знаешь?
Ч Его друга Ларионова убили, когда он дежурил. Лешка сейчас должен был по
потолку бегать. А он себя до хрипа отмазывает…
Итак, за прошедшую ночь мы потеряли двоих из нашей малочисленной, непрер
ывно сокращающейся команды.
Когда-то наш отдел в «Шестерке» Ч Главном управлении по борьбе с оргпре
ступностью Ч был довольно грозной силой. Именно тогда прилипло названи
е «Дивизион»: Юрка Любчик, болтун и полиглотник, называл его по-английски
Ч «ферст дивижн», то есть первый отдел, И другие стали повторять Ч «диви
зион».
Так и привыкли.
А отдел редел и усыхал, как шагреневая кожа. Интересно, кто такой этот самы
й шагрень Ч чья кожа все время уменьшается и исчезает?
Мы подошли к машине Кита Ч самому уродливому автомобилю на территории Р
оссийской Федерации. Может быть, даже во всем СНГ. Старый военный «газон»,
реставрированный, переделанный, переоснащенный, перекрашенный в камуф
ляж цвета свежей блевотины. Когда Кит после года ремонтно-восстановител
ьной деятельности пригнал машину впервые, мы все, естественно, вывалили
на улицу Ч смотреть обновку.
К.К.К., ученая головушка, задумчиво-растерянно сказал:
Ч Н-да, можно сказать, тюнинговый кар…
Мила Ростова осторожно спросила:
Ч В нем ездить не опасно?
Валерка Ларионов успокоил:
Ч Его хоть с Останкинской башни скинь Ч ни черта ему не станет…
Гордон Марк Александрович предположил:
Ч Никита, это вам Ордынцев у душманов отбил?
Кит Моржовый обиженно сказал:
Ч Да что вы все понимаете? Нормальный «иван-виллис», естественный русск
ий джип…
И усы его были грозно воздеты в зенит. А добренький наш Любчик утешил:
Ч Нет, Кит, у него вид не как у джипа. Он выглядит как «джопа»…
Как припечатал. Навсегда. Даже Гордон Марк Александрович и Мила вежливо
спрашивали:
Ч Кит, мы поедем на «джопе»?
Мы влезли в кабину «джопы», больше похожую на водительский отсек БМП, и Ки
т спросил:
Ч Поехали?
Ч Давай в Сыромятники. Потихоньку… А я тебе обскажу свой план по дороге…
Шаг за шагом, как говорят американцы Ч «step by step»…
Ч Ну да, Ч кивнул Кит. Ч Степ бай степ кругом, путь далек лежит…

11. НЬЮ-ЙОРК. ДЕПАРТАМЕНТ ПОЛИ
ЦИИ. ПОЛИС ПЛАЗА, 1. СТИВЕН ПОЛК

Ч Здесь одиннадцать с половиной фунтов! Ч приглушенно-таинственно ск
азал детектив Джордан и театральным жестом указал Стивену Полку на свой
стол. Ч Тысяча сто сорок шесть штук!
Ч В протокол внесли? Ч спросил Полк.
Ч Конечно! Ч удивленно выкатил на него свои сизые маслины Джордан.
Ч Ну, слава Богу! Ч усмехнулся Полк, уселся поудобнее в кресле и вытянул
ноги. Ч Полдела сделано…
Полицейские любят накачивать пар. Или привыкли делать вид, будто они из-п
од земли добывают то, что им иногда с неба падает. Или с моста Ч как этот су
масшедший в «мерседесе».
Джордан смотрел на Полка с досадой и раздражением Ч этот «фед», этот нар
ядный джимен, этот нахальный хлыщ хочет ему показать, будто он такое в жиз
ни повидал, что его ничем не удивишь. Наглец молодой, пончик с дерьмом.
Ч Я понимаю, что вам большие дела крутить не впервой, Ч стараясь улыбат
ься, заговорил Джордан, а голос его искрился от нарастающей злости. Ч Но
нас, скромных мусорщиков уголовщины, поразить очень легко. Во всяком слу
чае, за двадцать лет службы я впервые вижу одиннадцать с половиной фунто
в зубов…
Полк, чуть прищурившись, разглядывал на пластиковой столешнице гору зол
отых зубов. Заходящее солнце косыми лучами рассекало кабинет Джордана н
а дымящиеся светом ломти, и нижний пласт разогревался сиянием небрежно н
асыпанных на столе кусочков золота. Полк оторвал взгляд от зубов и повер
нулся к полицейскому:
Ч Не злитесь, Джордан… Я сам никогда не видел ничего подобного…
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10