Наконец Джорам заговорил.— У нас семьдесят два часа, — сказал он. Голос его был тверд и решителен. — Семьдесят два часа на то, чтобы поступить с ними так, как они намерены обойтись с нами.— Нет, Джорам! — Сарьон встал с кресла. — Ты не можешь так поступить!— Уверяю тебя, отец, именно так. Это наша единственная надежда, — холодно возразил Джорам. Его белые одежды чуть светились в серой мгле комнаты, озаряемые отблесками пламени. — Мы должны уничтожить врагов до единого человека. Никто не должен остаться в живых, никто не должен вернуться за Грань. Как только мы уничтожим их, мы сумеем восстановить границу и отгородиться от Вселенной раз и навсегда.— Да! — решительно сказал Гаральд. — Мы нанесем удар быстро и внезапно!Подойдя к столу, Джорам склонился над картой.— Враг сосредоточился вот здесь. — Он провел по карте пальцем. — Мы приведем сюда Мастеров войны из Зит-Эля, кентавров и гигантов из Внешних земель. Мы можем атаковать их с этих позиций... — Он нетерпеливо обвел взглядом собравшихся. — Я не вижу. Нужен свет...В воздухе тут же вспыхнул светящийся шар, вызванный Дуук-тсарит.— Полевые маги будут сражаться! — с воодушевлением сказал Мосия, поспешив к столу, где стояли Джорам и принц.— Мы представим этот план моим приближенным на совещании нынче вечером. — Принц стал торопливо свертывать карту. — Вопрос только в сроках выступления.— Как скоро мы будем готовы?— Завтра вечером. К тому времени наши люди отдохнут. Мы сможем нанести удар завтра ночью.— И мы всех их перебьем! Всех, до единого!— Ну и ну! Как удачно! — подал голос Симкин. — У меня как раз и костюмчик есть под названием «Кровь и раны»!— Да смилостивится Олмин над их душами! — холодно сказал принц Гаральд, знаком приказывая Дуук-тсарит подать его меч и плащ.— Олмин! Как же, смилостивится он!Хриплый крик Сарьона заставил всех вздрогнуть. Джорам с Мосией обернулись, принц Гаральд огляделся по сторонам.— Простите, отец, — извиняющимся тоном сказал принц. — Я не хотел кощунствовать.— Кощунство? Вы что, не понимаете? Вы слепы! Нет Олмина! Не будет милости! Я не смел в этом признаться самому себе до сих пор, но теперь — говорю открыто! — Сарьон был словно в лихорадке, взгляд его блуждал, как у безумного. — Но я уже давно это знал... Я знал, когда смотрел, как Ванье уносит крохотного ребенка на смерть. Я знал, когда видел, как Джорам шагнул за Грань. Я знал это, глядя в бесконечные туманы день за днем, пока мне ломали пальцы, пытаясь вырвать оружие, выкованное из тьмы! Я знал это, глядя на железных тварей, с ревом ползущих по нашей земле!Сарьон сцепил покалеченные руки, словно в молитве, но изуродованные пальцы превратили этот жест в насмешку.— А теперь я слышу, как вы говорите о еще больших смертях, об убийстве! Нет Олмина! Ему плевать! Мы остались одни и играем в нелепую игру!— Отец! — Перепуганный насмерть Мосия бросился к Сарьону и положил ему руку на плечо. — Не говорите так!Сарьон в гневе стряхнул его руку.— Нет Олмина! Нет милосердия! — с горечью кричал он.Грохот в соседней комнате прервал каталиста. Крик служанки заставил всех, даже Дуук-тсарит, сорваться с места и броситься из кабинета в столовую. Всех, за исключением Симкина, который воспользовался суматохой, чтобы исчезнуть быстро и незаметно.— Гвендолин! — Джорам подхватил жену. — Что с тобой? Отец, быстрее! Она поранилась!Шкафчик был разбит, его деревянные панели раскололись, стекло, находившееся внутри, разлетелось вдребезги и рассыпалось по полу. Посреди разгрома на коленях стояла Гвендолин, держа в руке осколок бокала. С ее пальцев капала кровь.— Он очень сожалеет. Правда, — сказала Гвен, обводя их ясным взглядом. — Но вы так всё изменили, что он уже не узнает собственного дома. ГЛАВА ПЯТАЯСЫН ИМПЕРАТОРА Шум толпы, собравшейся снаружи, был слышен даже внутри Собора. Звуки, подобно океанскому прибою, поднимались с улиц и разбивались о прозрачные стены.Стоя у кресла и глядя на сотни людей, собравшихся в дождливых сумерках, епископ Ванье стискивал правую руку в кулак в бессильной ярости. Он и левую стиснул бы, если бы та не висела бессильно вдоль его тела. Ванье задумчиво потер руку, отказывавшуюся ему повиноваться, злобно глядя сверху вниз на толпу и раздражаясь все больше.— Что им от меня надо? — спросил он, отвернувшись от стены и сверля злобным взглядом кардинала, который даже съежился от страха. — Что я, по их мнению, должен сделать?— Возможно, поговорить с ними, сказать пару слов... Сказать, что Олмин с ними... — предложил успокаивающим тоном кардинал.Епископ фыркнул так громко, что напугал кардинала, которого и так била нервная дрожь. Он готов был уже сказать своему министру, что думает об этой идее, когда толпа вдруг замолчала, и оба снова обратили свое внимание к ней.— И что теперь? — пробормотал Ванье, повернувшись к хрустальной стене. Кардинал торопливо подошел к нему. — Видишь? — Епископ снова фыркнул. — Что я тебе говорил?Над толпой верхом на черном лебеде появился принц Гаральд. А с ним — Джорам. При виде человека в белом по толпе прошел возбужденный ропот. Епископ, прижавшись лицом к хрустальной стене, слушал крики.— Ангел Смерти! — зло усмехнулся Ванье, обернувшись к дрожащему от страха Радисовику. — И ты хочешь, чтобы я сказал им, что Олмин с ними, кардинал? Ну да! Их ведет принц чародеев, дьявол, который вошел в союз с Мертвым! Он ведет их прямо к гибели! А они, не желая быть просто послушными овечками, наоборот, еще быстрее бегут к пропасти, в которой и сгинут!Сердито поджав губы, епископ снова повернулся к стене, чтобы следить за происходящим.Принц Гаральд, спустившись с лебедя, встал на мраморную платформу, которая парила над толпой. Отбросив капюшон плаща, он стоял под дождем с открытой головой, подняв руки, чтобы заставить толпу замолчать. Джорам последовал за ним, только гораздо медленнее. Он нервничал, оказавшись на скользкой от дождя платформе так высоко над землей.— Граждане Тимхаллана, слушайте меня! — воскликнул принц Гаральд.Крики прекратились, но воцарившееся молчание было пронизано гневом и казалось куда более громким, чем прежний шум.— Я знаю, — начал в тишине Гаральд, — что вы считаете меня врагом. Точнее, я был вашим врагом, поскольку больше я вам не враг!Ванье что-то пробормотал.— Что, ваше святейшество? — спросил кардинал, который не понял, что сказал епископ.Ванье, внимательно слушавший принца, слова которого едва доносились сквозь хрустальные стены, лишь раздраженно махнул рукой.— Вы все слышали вести о битве, — говорил принц. — Вы слышали о железных тварях, которые уничтожают взглядом. Вы слышали о странных людях, которые убивают одной только рукой.По-прежнему висело молчание, только шорох да шелест нарушали тишину, когда собравшиеся переглядывались друг с другом.— Это все правда, — продолжал глухим голосом Гаральд. Хотя принц говорил негромко, притихшая толпа ясно слышала его. Каждое его слово доносилось и до епископа и кардинала, стоявших над толпой, в покоях епископа.— Это правда! — возвысил голос Гаральд. — Как и то, что император Ксавьер мертв!Молчание взорвалось криками. Люди с гневом вопили, некоторые потрясали кулаками.— Если вы мне не верите, — продолжал принц Гаральд, — то посмотрите сюда, и вы увидите правду! — И он указал рукой — не на небо, как подумалось некоторым сначала, а на епископа Ванье.Стоя у прозрачной стены, освещенный светом изнутри своего кабинета, епископ был прекрасно виден всем собравшимся внизу. Он попытался было спрятаться, но не смог. Хотя его левая нога не была парализована, как рука, она все равно была слабой, и он не мог таскать свою объемистую тушу так же ловко, как прежде. Он ничего не мог поделать, так что стоял и смотрел на людей сверху вниз с перекошенным от внутренней борьбы лицом. Он хотел казаться спокойным, но внутри у него все бушевало. И правда безошибочно читалась в бледном его лице и искривленных губах. Дождь струился по стене, и казалось, что, епископ тает. Переглядываясь, люди отворачивались от этого зрелища, чтобы слушать принца.— Враг затаился там, — твердо продолжал принц, перекрывая нараставший гул толпы. — Враг куда более страшный, чем вы можете себе представить. Враг проник сквозь Грань! Он пришел из царства Мертвых! И этот враг хочет принести смерть в наш мир!Толпа вновь разразилась громкими криками, заглушив слова принца.Епископ Ванье помотал головой, его губы искривила злая усмешка.— «Родится в королевском доме мертвый отпрыск, который будет жить и умрет снова — и снова оживет. А когда он вернется, в руке его будет погибель мира...» — тихо повторял Ванье. — Ну идите, идите за ним...— Мы должны объединиться против этого врага! — вскричал Гаральд, и толпа ответила ему одобрительными криками. — Я встречался со знатными горожанами. Они согласились со мной. Будете ли вы сражаться?— Да, но кто поведет нас?Голос послышался из первых рядов толпы. Это говорил человек в простых одеждах полевого мага. Он нерешительно выплыл вперед, словно его подталкивали сзади. Сняв грязную шляпу, он неловко держал ее в руках, и поначалу казалось, будто ему очень неловко стоять перед принцем. Но как только он поднялся в воздух и оказался перед платформой, он расправил плечи, глядя на принца и человека в белом со спокойным достоинством.В этот миг молодой человек, который сидел — тихий и незаметный — на спине черного лебедя, поднялся в воздух и подплыл к полевому магу.— Принц Гаральд! — сказал юноша. — Позвольте мне представить вам моего отца.— Большая честь для меня, милорд, — сказал принц, поклонившись. — Ваш сын — отважный воин, который вчера вместе со мной сражался против врага.Полевой маг вспыхнул от удовольствия, услышав похвалу сыну, но это не сбило его с толку. Прокашлявшись от смущения, он окинул взглядом своих товарищей и заговорил.— Прошу прощения, ваша милость. Вы говорите, что вы нам больше не враг. Вы говорите, что наш враг не здесь и что он куда сильнее, чем мы можем себе представить. Думаю, это правда. Мы все слышали, что рассказывал мой сын, да и другие, кто сражался вместе с вами. И мы готовы драться с этим врагом, кто бы он ни был и откуда бы он ни пришел.Гул стал громче, из толпы послышались одобрительные возгласы.— Но, — продолжал полевой маг, нервно перебирая пальцами поля шляпы, — каким бы честным и благородным человеком вы ни были, принц Гаральд, — а я о вас слышал только хорошее, должен признаться, — все-таки вы нам чужой. Думаю, я говорю сейчас не только за сельских тружеников, но и за рабочий люд этого города. — Из толпы послышались одобрительные крики. — И я скажу: нам было бы лучше, если бы мы шли в бой за кем-то из наших, так скажем. За кем-то, кто будет думать о нас как о своем народе, а не о скоте, который гонят на бойню.Джорам шагнул вперед, осторожно ступая по скользкой платформе.— Я знаю тебя, Якобиас, а ты знаешь меня, хотя тебе, наверное, в это трудно поверить. Я клянусь тебе, — он раскинул руки, окидывая взглядом толпу, — клянусь всем вам, — крикнул он, — что вы можете доверить свои жизни этому человеку, принцу Гаральду! Мы только что с собрания Альбанара! Они избрали принца Гаральда своим предводителем. И я поклялся помогать ему и прошу вас...— Нет, нет! Мы не пойдем за шараканцем!— Только за своим!Мосия, покраснев от стыда, спорил с отцом. Гаральд глянул на Джорама, словно хотел сказать: «Я же тебе говорил». Джорам, избегая его взгляда, пытался заставить себя слушать только один голос, раздавшийся из середины толпы и перекрывший ее гул.— Ты поведешь их, сын мой!Толпа притихла. Голос был знакомым. Негромко сказанные слова прозвучали с такой уверенностью, что были слышны громче любого крика.— Кто это сказал?Люди взмывали над толпой, чтобы посмотреть вниз, поскольку казалось, что голос идет снизу.— Это он! Вон тот старик! Отойдите и дайте ему говорить!Несколько человек, паря над стариком, показывали на него. Они посторонились, и старик оказался в середине все расширяющегося круга. Старик по-прежнему стоял на земле. Он не поднимался в воздух вместе с остальными. Рядом с ним не было ни каталиста, ни друга, ни родни. Его одежды представляли собой почти сплошные лохмотья и едва прикрывали тело. Он был таким согбенным, что ему трудно было поднять голову, чтобы посмотреть на платформу. Дождь заливал ему глаза, и он моргал.Некоторые люди, опустившиеся на землю, чтобы получше его рассмотреть, вдруг стали пятиться и взлетать в воздух, к своим друзьям. По толпе пошел шепот:— Император! Старый император!Епископ Ванье, узнав старика, побагровел, затем побелел от злости.Принц Гаральд коротко глянул на Джорама, чтобы увидеть его реакцию. Он не заметил ничего. Джорам молча рассматривал старика, не выказывая никаких эмоций. Принц подал знак Дуук-тсарит, и платформа, на которой они стояли, медленно поплыла к земле, а люди закружились вокруг нее, как листья на ветру.Когда платформа опустилась на каменную мостовую, принц жестом поманил старика, и тот, спотыкаясь, подошел к нему.Пристально посмотрев в лицо старика, принц Гаральд поклонился.— Ваше величество, — негромко сказал он.Император рассеянно кивнул. Он даже не посмотрел на принца. Остановившись перед Джорамом, старик протянул руку, чтобы прикоснуться к нему, но Джорам, с бесстрастным лицом глядя куда-то поверх головы отца, попятился. Император, печально улыбнувшись, кивнул и медленно убрал руку.— Я не корю тебя, — тихо сказал он. — Когда-то много лет назад я отвернулся от тебя, и тебя забрали и унесли на смерть. — Он посмотрел на Джорама снизу вверх. — Я в пятый раз в своей жизни вижу тебя, сынок. Сынок... — Император как-то особенно старательно выговорил это слово. — Гамалиэль. Так тебя назвали. Это древнее имя. Оно означает «Господня награда». Ты должен был стать нашей наградой — для меня и твоей матери. — Император тяжело вздохнул. — А сумасшедшая женщина назвала тебя Джорамом, «сосудом». Подходящее имя. В гордыне и страхе мы отвергли тебя. Несчастная безумная женщина воспитала тебя и наполнила тебя скорбью мира.Император посмотрел в лицо сына, который по-прежнему не глядел на него.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43