Конечно, там пахло коровами, но, поднапрягшись, Джиму удалось убрать запах, сохранив лишь тепло. Внезапно видение окрепло, как прежде на лесной поляне. И Джим почувствовал, что в его мозгу достаточно магии, чтобы начать действовать. Он очень обрадовался.
— Ну вот, у меня все есть: деревья, ясли и остальное. Хорошо, что тебе пришло в голову провести репетицию сегодня вечером. У нас есть возможность посмотреть и решить, нужны ли еще какие-то изменения. Меня не будет с тобой. После обеда я отправлюсь в Маленконтри, а затем, возможно, навещу клиффсайдских драконов. Может, удастся убедить их прийти в условленное место и делать то, что мне нужно, чтобы они не спровоцировали нападения рыцарей… Энджи!
— Что? Что такое? Я даже вздрогнула от страха!
— Мне только что пришла в голову великолепная идея! — Джим спохватился, вспомнив, что рядом в терпеливом ожидании стоит Теолаф. — Можешь идти, но если хоть звуком намекнешь кому-нибудь в замке…
Он не произнес слов, которые были у него на языке: «Я с тебя заживо шкуру спущу!» Подобная преувеличенная угроза была в порядке вещей, будь Теолаф простым воином. Но он теперь оруженосец Джима, и предполагалось, что это наделяет его определенным благородством и ответственностью.
— Пусть милорд не беспокоится. Никто не узнает. — И Теолаф вышел.
— Что тебя так возбудило?
— У меня возникла великолепная идея! Она решает вопрос о драконах, обеспечивает им безопасность и поможет нам единым махом справиться с возникшими трудностями. Энджи, ты помнишь историю о том, как драконы явились к людям и святой Иосиф испугался, и тогда заговорил младенец Христос и успокоил его…
— Конечно.
— Так вот, в сиене с яслями мы можем использовать нескольких драконов. Мне кажется, Христу во время избиения младенцев было года два… но никто об этом и не вспомнит, ведь голос младенца раздастся из яслей. Зрители его не увидят. Вот почему я так удивился, что ты хочешь положить туда Роберта, а не куклу. Я только что создал голос, который раздастся из яслей…— Его голос заметно сел, и то, что он хотел сказать, потонуло во взрыве чувств, которые он испытал, удачно пристроив драконов в пьесу. Второй раз за этот день он почувствовал, что контролирует ситуацию, а не послушно плетется в хвосте событий. — Теперь я знаю, что скажу сегодня в Клиффсайде. Все получилось даже лучше, чем если бы я планировал их приход с самого начала. Теперь все сливается в единую картину.
— Конечно, — согласилась Энджи, — я же говорила, что ты со всем справишься.
Джим непроизвольно открыл рот, чтобы поспорить и перечислить случаи, когда у него ничего не получилось. И внезапно понял, что происходит с Энджи. Он увидел, что она нежно улыбается ему, и тоже улыбнулся ей. Он любил ее.
Глава 31
Джим появился рядом с высоким столом в Маленконтри, прямо перед Гвинет Плайсет, которая руководила прислугой, обслуживающей комнаты. Гвинет тщательно обследовала деревянную столешницу, чтобы та не повредила се лучшие скатерти. Она знала, что Джим с Энджи скоро вернутся, а поэтому скатерти потребуются каждый день.
Увидев Джима, она взвизгнула, — это был непроизвольный крик, потому что она сразу узнала его. Прислуга в Маленконтри почти привыкла к появлению хозяина-мага неизвестно откуда.
На первых порах слуги ворчали, подозревая, что Джим хочет застать их, когда они делают нечто недозволенное. Но со временем они убедились, что у Джима нет и мысли об этом, и даже начали гордиться тем, что он способен появляться таким образом. Немногие замки могли похвастаться тем, что их хозяин внезапно появляется в любое время дня и ночи.
Обитатели замка гордились, что их хозяин маг, более того, слуга, осчастливленный тем, что Джим неожиданно возник в нескольких футах от него, мог рассказывать об этом происшествии всю оставшуюся жизнь.
Джим понял, что Гвинет пыталась присесть перед ним в реверансе, — ни годы, ни фигура не позволяли ей изобразить что-нибудь более выразительное.
— Не желает ли милорд закусить и поесть супа? — спросила Гвинет.
— Нет-нет, — отказался Джим.
За последние одиннадцать дней он наловчился появляться там, где накрыт роскошный обед, но не перегружать себя едой. Он чувствовал, что ему не захочется есть, по крайней мере, еще сутки. Он взглянул на Гвинет. Она была разумной женщиной и знала всех и вся как в замке, так и в поместье. По меньшей мере, стоило прислушаться к ее мнению.
— Гвинет, мне нужен кто-нибудь из слуг или арендаторов, кто сможет стать герольдом на турнире, который состоится завтра в замке графа. Кто, по-твоему, справится с этим?
— Герольд? — задумчиво повторила Гвинет. — Я не разбираюсь в турнирах и герольдах, милорд. Они трубят в трубы, кажется. Единственный, кто умеет играть на трубе, Том Хантсман.
Джим мысленно нахмурился. Слуги были убеждены, что у Джима имеется существенный недостаток: он недолюбливает охоту, а его богатство и положение требовали, чтобы он непременно охотился. И он не раз слышал, как соболезнуют Тому Хантсману, который огорчался, что не может использовать свору охотничьих собак.
Джим уселся на обитую шерстью скамью у стола, подперев подбородок кулаком.
Он раздумывал о Томе Хантсмане. Этот весьма достойный человек вряд ли походил на герольда, который грезился Джиму. Том Хантсман был невысоким, худощавым, стройным мужчиной лет сорока, в прекрасной форме благодаря бегу со своими собаками. Он был чисто выбрит, но его волосы уже поседели, и от него несло псарней.
Единственное, что говорило в его пользу, так это красивый сильный голос. Кроме того, он умел дуть в охотничий рог, представлявший собой обычный коровий, снабженный специальной насадкой. Если он может дуть в подобный рог, то скорее всего хорошо играет и на горне. Каролинус создал магический горн, и, возможно, Джим заставит его звучать.
В действительности кандидатура Тома Хантсмана не так уж плоха. Как жаль, что из-за Джима этот человек выставлен в неприглядном свете. Ведь ни Джим, ни Энджи не любили охоту. Они воспитывались в двадцатом столетии, росли со своими любимыми животными, обожали мультфильмы о них. Их окружала атмосфера любви ко всем созданиям. Они привыкли кормить птиц зимой и помогать любому попавшему в беду зверью. Средневековая охота с травлей зверей, диким лаем собак и еще более диким убийством была глубоко противна Джиму и Энджи.
С другой стороны, Джим понимал, что, с точки зрения четырнадцатого столетия, подобные мысли нелепы. Мясо зверей, добытых на охоте, являлось необходимой добавкой протеинов зимой если не для лордов и леди, то хотя бы для слуг. Дикие звери от кролика до кабана и даже медведя, хотя медведи к этому времени уже практически, исчезли на юге Англии, были не только достойной, но и необходимой пищей. Но все же Джим и Энджи не могли избавиться от мысли, что охота и связанное с ней убийство очень походят на римские развлечения на арене Колизея. Кто-то прервал размышления Джима, тронув его за локоть.
Джим поднял голову и обнаружил, что на столе уже расстелена скатерть и поставлены кувшины с водой и вином, большой стеклянный кубок, а рядом блюдо, полное пирожков.
— Это на всякий случай, вдруг милорду захочется немного перекусить, — прошептала ему на ухо Гвинет.
Джим постарался сдержать вздох. Все бесполезно. Еду поставили перед ним, и слуги огорчатся, если он не поест. Тем не менее, мысли его вернулись к насущным проблемам. Ему пришло в голову, что, хотя Том Хантсман и не идеальный герольд, он связан с охотой, а значит, вовлечен в дела благородного сословия и знает о герольдах больше, чем кто-либо другой в замке.
Кроме того, он единственный кандидат на эту роль.
— Пришли Тома ко мне, — сказал Джим Гвинет.
— Да, милорд.
Джим ждал. Обычно ему не приходилось ждать долго кого-либо из служивших в замке, — они являлись тотчас же, как правило, бегом. Он рассеянно налил себе немного вина и разбавил его водой. Разбавленное вино почти не ощущалось, но это к лучшему. Джим прихлебывал его и размышлял, что скажет клиффсайдским драконам.
Ему было совершенно ясно, что драконы должны оставаться на месте, пока не придет время их появления на сцене — некоторых из них. Общее число клиффсайдских драконов перевалило за сотню. Это слишком много. Вероятно, четверых или пятерых достаточно, чтобы представлять всех.
Кроме того, неплохо бы предупредить их, чтобы они оставались за деревьями и не показывались. Это помогло бы сдержать драчунов среди гостей и избежать излишней нервозности. Наверно, лучше всего объявить гостям, что ожидается появление драконов, но возвести магическую стену между людьми и драконами, чтобы ни те, ни другие не пожаловали друг к другу с визитом…
— Милорд?
Джим оторвался от созерцания кубка и от своих мыслей и увидел, что перед ним стоит Том Хантсман с шапкой в руках.
— А, Том! — произнес Джим как можно более приветливо. — Боюсь, я не обратил должного внимания на псарню, что следовало бы сделать. Помешало мое отсутствие в замке, а также множество дел, которые мне предстоят. Полагаю, с собаками все в порядке?
— С ними все прекрасно, милорд.
— Сколько же их здесь теперь?
— Двадцать девять, милорд. Харебел и Гриппер сдохли нынешней зимой. Но как раз на прошлой неделе Стайекс, одна из молодых сук, принесла девять щенков, пятеро из них, я думаю, составят стаю, если переживут зиму.
— Хорошо! Прекрасно! Все они в добром здравии и всякое такое?
— Им нужно упражняться, милорд.
В голосе Тома не слышалось ничего, похожего на упрек. Джим не сомневался, что Том ежедневно тренирует собак и сам бегает с ними по лесу. Но он не охотился. Он возвращал собак на тропу, если они вдруг устремлялись вслед какой-нибудь дичи. Охота в те времена была занятием людей более высокого ранга, чем егерь, хотя Том знал об охоте гораздо больше любого из окружавших его людей. В его голосе не было упрека, но все же чувствовалось неодобрение.
— Прекрасно, просто прекрасно, — произнес Джим. — Я непременно найду время вывести собак на охоту. Да, так и будет. Однако я хотел видеть тебя не по этой причине, Том. Леди Анджела готовит представление в замке графа.
— Да, милорд.
— И выяснилось, что необходим кто-то, кто может сыграть роль герольда. Я подумал, что ты знаешь, кто нам подойдет. Этот человек должен уметь ездить верхом и играть на трубе.
— Ни в Маленконтри, ни во всей округе никто не умеет играть на трубе, милорд, — решительно проговорил Том.
— О? Я считал, что труба очень похожа на охотничий рог,
— Не совсем, милорд. Наконечник рога дает звук. На трубе же звук получается, когда герольд приставляет губы к мундштуку.
— О! — повторил Джим.
Внезапно ему пришло в голову, что он чересчур многословен. Если егерь прав, Джиму придется играть на трубе с помощью магии. Но он нуждался в человеке, который умеет сидеть в седле. Он уже давно решил, что в любом случае будет говорить вместо герольда. Ему просто нужен одетый соответствующим образом всадник. Хотя даже одежду герольда можно создать с помощью магии.
— Прекрасно. Тогда все в порядке, — сказал он. — Не знаешь ли ты в замке или в поместье парня — лет пятнадцати-двадцати, который умеет управлять конем и прямо сидит в седле? Кого-нибудь похожего на герольда, если его должным образом одеть?
— Ну, есть Нед Данстер, милорд, — ответил Том. — Он умный парень и послушный. Он хорошо помнит, что ему приказывают. Мне кажется, ему лет семнадцать, может, на год меньше. Прислать его к милорду?
— Пожалуйста, Том. И… мне понравилось известие о приплоде. Если я когда-нибудь использую эту свору, получится весьма интересная охота.
Он почувствовал себя последним из грязных политиканов, произнося это. Однако люди общественного класса Тома привыкли, что люди класса Джима обещают что угодно, а затем забывают… А ему нужен кто-нибудь, кто исполнит роль герольда, когда он будет представлять Мнрогара ожидающей турнира толпе. Он почувствовал себя еще более виновным, увидев, как зажглось лицо Тома от этой скромной надежды.
— Я тотчас же пошлю Неда к милорду.
Том возвратился через несколько минут вместе с Недом Данстером, ясноглазым пареньком ростом чуть выше его самого. Он был в том возрасте, когда мальчики прощаются с юностью и становятся мужчинами. Неплохо сложен, с прямыми светло-русыми волосами и светло-карими глазами. У него был квадратный подбородок и открытое лицо, которое лучилось неподдельной радостью.
Радостью светилось все его существо. Не той обычно притворной радостью, к которой Джим привык в средневековом обществе, но постоянным удивлением и счастьем от всего, что его окружало. Похоже, он, прожив почти два десятка, все еще находил окружающий мир чудесным и полным интереснейших открытий. Он вместе с Томом Хантсманом остановился напротив высокого стола.
— Милорд, — сказал Том, — вот доезжачий, о котором я говорил, Нед Данстер.
— Милорд…— Нед стянул с головы мятый головной убор, который некогда походил на берет.
— Нед, — сказал Джим, — Том Хантсман говорит, ты умеешь ездить верхом.
— Да, милорд, я начал ездить на лошадях мельника еще маленьким мальчиком, до того, как пришел в замок.
— Хорошо, но я хочу, чтобы ты сыграл на трубе герольда.
— Трубе герольда? — уставился на него Нед. — Прошу прощения, милорд, что такое труба герольда?
— Она похожа на охотничий рог, пустая твоя голова, — проворчал Том, — только сделана из железа или меди, да и побольше, и дуют в нее иначе.
— Это верно, Нед, — сказал Джим. — В трубу дуют иначе, но тебе не придется этого делать. Просто поднесешь ее к губам, и она сама заиграет. Я хочу, чтобы ты выехал на коне впереди рыцаря в черных доспехах, поднес трубу к губам и сидел спокойно, пока будут объявлять всякие новости. А когда я велю, повернешься, проедешь мимо рыцаря и заедешь за шатер, из которого вы оба выедете. Сможешь это сделать?
— Я попытаюсь, милорд, — сказал Нед, чуть-чуть заикаясь, но, как заметил Джим, скорее от возбуждения, чем от сомнения в своей способности успешно выполнить задание.
Слух Джима, ставший чувствительнее после того, как он столько пел на праздниках у графа, уловил особенности говора Неда, которые с помощью магии легко перевести на современный английский.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57