– Дас ист майне Кыся… Просекла? В смысле – ферштеен?.. Кыся!.. А ты кто?
И Водила потыкал пальцем в грудь этой черненькой. Та поняла это по-своему и тут же сбросила с себя маечку типа лифчика, юбочку, величиной с носовой платок, и какие-то кукольные трусики.
– Да нет. Не то. Хотя и это сгодится, – сокрушённо сказал Водила. – Повторяю… Дас ист майне Кы-ся-а-а! Кыся, ебть, сколько раз говорить?! А ты? Ви хайст ист ду?!
Он снова ткнул пальцем в плечо черненькой. Та вдруг догадалась, о чём он её спрашивает, и снова звонко расхохоталась:
– Сузи! Су-зи!..
– Точно, Сузи… – несколько растерянно повторил Водила. – Ты же ещё в баре говорила… Сузи. Вот теперь – порядок! А это мой Кыся…
Но Сузи не обратила на меня никакого внимания, воскликнула не по-нашему «Ах!..» и двумя руками сама вытащила из штанов Водилы его…
Ну, ладно, ладно… Не буду! Я же знаю, что у Людей это почему-то считается неприличным, постыдным. Хотя что тут неприличного – убей Бог, не пойму. Одна из частей тела и всё. Вы же носа своего не стесняетесь? Или, к примеру, руки, уха… Дикость какая-то!
Тем более что Сузи вытащила из штанов Водилы ТАКОЕ, что, как говорит Шура Плоткин – «ни в сказке сказать, ни пером описать»! ТАКОГО не стесняться надо, а гордиться ИМ!..
Уж на что мой Шура был силён по ЭТОЙ линии, но при всей моей любви к нему я должен быть объективным: то, что сейчас держала в своих черненьких руках с розовыми ладошками Сузи, – ЭТО превосходило ШУРИНО намного. ЭТО, я вам скажу, было – НЕЧТО!!!
Сузи увидела, ЧТО она вытащила, и обмерла!.. А потом как заорёт на весь наш огромный автомобиль:
– Ооо-о-о!..
Наклонилась над НИМ… Хорошо, хорошо! Сказал же – не буду.
Водила глаза прикрыл, стонет, хрипит, шепчет мне по-русски:
– Смотри, Барсик… Это надо же?! Негритяночка… Угнетённая, можно сказать, раса, а что вытворяет!.. И как?! Потряс!.. Ой, бля, «Хижина дяди Тома»!.. Ну всё, счас кончу!..
Посмотрел я немного на это всё – чувствую, сам начинаю заводиться. Да пошли вы, думаю, к чертям собачьим! Вам хорошо, а мне где искать Кошку посреди Балтийского моря?!
Подлез под боковую занавеску, встал на задние лапы, вцепился передними за край слегка приспущенного стекла, подтянулся, пролез в щель и выпрыгнул из кабины.
Послушал, как что-то гудит под тёплым железным полом, как Водила из кабины уже чуть не в голос вопит:
– Ну, Сузи!!! Ну, ебть!.. Ну, всё!.. Ах, ты ж моя кыся!..
Видать, меня стеснялся, пока я был в кабине…
Этот Водила мне определённо нравился. Жаль только, что он с кокаином связался. Шура мне ещё тогда, когда был случай с той маленькой актрисой детского театра, говорил, что это очень опасная штука! Как валерьянка для Котов, только намного страшнее.
А может, мой Водила действительно и сам не знает, что у него среди тяжеленной фанеры в «шаланде» спрятано! Интересно, могу я ему чем-нибудь помочь?..
Не сейчас, конечно. Судя по тому, ЧТО я видел, сейчас он и сам прекрасно со всем справится. Потом, когда мы с ним один на один останемся. Время вроде ещё есть – они сами говорили, что до Киля нам ещё топать двое суток…
Да! И ещё одно… Почему от того квадратненького Лысого, который при первом знакомстве во мне сразу же Кота признал, тоже шёл запашок этого… Как его?! Тьфу, чёрт… кокаина! Вполне вероятно, что и Лысого надо предупредить.
От моего Водилы кокаином не пахло – тут я голову кладу на плаху. Значит, он к нему не прикасался. Следовательно, кто-то другой к нему в фургон это погрузил. А от того квадратненького слабенько, но тянуло кокаинским порошком. Почему?
Да нипочему! Залез в фургон груз проверить, передвинуть что-нибудь, а там где-то тоже засунуты пакетики с кокаином. Он там повозился, где-то нечаянно коснулся лапой… рукой то есть, – вот тебе и запах!
Но он, к несчастью, Человек. Так сказать, существо, я не утверждаю – низшей ступени, а так себе – средненькой… Ну, чуть выше. И он этот запах абсолютно не чувствует. Ну не дано ему! Обделила его Природа-матушка, как говорил Щура Плоткин.
А я Кот. Я – существо Высшего порядка. И мне доступно то, о чём Человек даже понятия не имеет. Поэтому мой долг чести – попытаться уберечь этих двух Водил, (моего и того – Лысого) от возможных неприятностей! Я очень хорошо помню, как Шура говорил, что кокаин во всём мире преследуется…
И я решил прошвырнуться между машинами, найти грузовик Лысого и малость его пообследовать.

* * *

Как обычно МЫ ищем то, чего никогда и в глаза не видели? Я не собираюсь утверждать, что у Котов всё построено на некой таинственно фантастической интуиции, ниспосланной им Высшими силами.
Конечно, нужна хотя бы маленькая, буквально микроскопическая зацепка. Ну, например. Любой неодушевлённый предмет обязательно несёт отпечатки запахов Людей, соприкасавшихся с этим предметом.
Значит, нужно постараться припомнить характерные запахи Водил и выделить из них запахи, присущие только тому квадратненькому Лысому.
Дальше, как говорит Шура, дело техники. Бережно сохраняя в памяти запахи одного Лысого, уже ничего не стоит обнаружить любой предмет, с которым этот Лысый когда-либо контактировал.
Естественно, я слегка упрощаю процесс. Но делаю я это совершенно сознательно, чтобы излишне не унижать Людей, читающих эти строки. Не заставлять Людей вторгаться в области, чуждые их пониманию.
Нужно признаться, что мы, Коты, сами не всегда ясно понимаем происходящее с нами. Объяснить, откуда я знаю, лёжа в кресле в запертой квартире, что в эту секунду мой Шура Плоткин подходит к нашему дому, я не могу при всём желании. И Шура не может!
А уж если чего-то не может Шура Плоткин – значит, всё Человечество просто ещё не доросло до понимания этих явлений.
Через пятнадцать минут шатания неторопливым прогулочным шагом под десятками гигантских автомобилей, больших и маленьких автобусов и доброй сотни легковых машин самых разных марок я обнаружил грузовик Лысого.
Как это произошло – объяснить сложно. Запахи Лысого были крайне невыразительными, если не считать очень слабенького запаха кокаина, которого на его грузовике, как оказалось, вообще не присутствовало. Но мне ОЧЕНЬ нужно было найти грузовик Лысого! И в какой-то момент я вдруг почувствовал, как нечто необъяснимое ведёт меня в направлении, которое я уже сам не контролирую…
Что это было? Зов?.. Интуиция?.. Предвидение? Что это была за сила, точно приведшая меня к грузовику Лысого?! Говорю честно: понятия не имею!
Шесть лет тому назад, когда я был ещё совсем Котёнком, мой Шура Плоткин разошёлся со своей женой. (Кстати, я совершенно забыл, как она выглядит!..) При разделе имущества я оказался в одной компании с телевизором, холодильником, стиральной машиной, посудой, постельным бельём и мягкой мебелью у жены.
Щуре достались только книги, которые, слава Богу, его жена не читала, и старая раздолбанная пишущая машинка «Москва», на которой Шурина жена, к счастью, не умела печатать.
Со всем отвоёванным хозяйством и мной бывшая жена Шуры переехала на другой конец города – на Обводный канал, угол Лиговки, и счастливо зажила там с одним поразительно глупым Человеком.
На второй день я ушёл от них к Шуре.
Так вот, я до сих пор не имею понятия, каким образом я прошёл тогда через весь Ленинград, шёл почти неделю, добрался наконец до проспекта Науки, нашёл Шурин дом, нашёл его квартиру и в изнеможении сел под его дверью…

* * *

Короче, отыскал я грузовик Лысого, пролез в него таким же способом, что и в грузовик моего Водилы, и стал обследовать содержимое фургона самым тщательным образом.
Как я уже говорил – никакого присутствия кокаина. Запаха алкоголя – сколько угодно. Кокаина – ни в малейшей степени. Фургон Лысого чуть ли не доверху был забит сотнями картонных коробок с водочными бутылками. По всей вероятности, при погрузке пара бутылок разбилась, упаковки промокли, и сейчас в фургоне стоял хорошо знакомый мне запах «Столичной» водки.
Причём должен отметить, что при всём моём неприятии алкоголя этот запах был на несколько порядков благороднее и лучше, чем запах «Столичной», которую Шура покупает в петербургских ларьках и магазинах.
Помимо алкогольных запахов, я обнаружил, повторяю, очень невыразительные запахи Лысого, чьи-то ещё (вероятно, грузчиков…) и запах незнакомых мне денег вперемежку с запахами сотен неизвестных Людей, когда-либо державших эти деньги в своих руках…
Запах этот шёл от одной из верхних коробок, и не успел я сообразить из какой, как вдруг услышал негромкие шаги и уже в следующую секунду увидел, как Лысый отстёгивает заднюю брезентовую полсть фургона.
Откинув её в сторону, Лысый осторожно огляделся по сторонам, убедился, что его никто не видит, и очень ловко вскочил в фургон, плотно задёрнув за собой заднюю брезентовую полсть.
Я подумал, что мне лучше и безопаснее всего не информировать Лысого о своём присутствии в его фургоне и не бросаться к нему навстречу с радостным мурлыканьем. Я затаился между коробками, сохраняя превосходную возможность обзора. И побега.
Лысый вытащил из кармана куртки маленький фонарь (вот оно, несовершенство Человеческих возможностей! Мне, например, фонарь в темноте – как рыбе зонтик…) и полез наверх под самый брезентовый потолок, откуда, как мне казалось, и идёт запах незнакомых мне денег.
И действительно. Лысый нащупал одну из верхних коробок, перевернул её, отклеил со дна коробки первый слой картона и вынул оттуда две нетолстые пачки зелёных денег. Я присмотрелся – доллары.
Вот доллары я даже очень хорошо знал, Один Шурин Знакомый ещё по армии, а потом и по университету, быстро разбогател. Как говорил Щура – «на первой клубнике и ранних помидорах». Помню, как этот Знакомый несколько раз приезжал к нам с зернистой икрой, которую я не ем, и с французским шампанским, которого не пьёт Шура…
Этот тип был шумным, наглым и хвастливым, и я видел, что Шуре он неприятен. Когда он уходил от нас, Шура всегда что-то вяло мямлил мне об «армейском братстве», о «студенческой дружбе», ещё что-то очень маловразумительное, во что Шура, по-моему, уже давно и сам не верил.
Потом Знакомый решил свалить в Америку. Купил документы, будто бы он еврей и жутко страдает от антисемитизма – что было абсолютно беззастенчивым враньём: достаточно было посмотреть на его рязанскую харю, – и получил из легковерной Америки вызов, как он теперь выражался, «на всю мишпуху».
Бывшему генералу КГБ, ныне Президенту огромного банка, он загнал свою роскошную Комаровскую дачу, бывшему второму секретарю горкома партии, ныне Генеральному директору совместного российско-шведско-германского предприятия, он продал квартиру на Невском, а «Волгу» – какому-то рыночному боссу. И в ожидании визы поселился у кого-то за городом. Сто тысяч долларов он сумел переправить, как он говорил, «за бугор», а остаток в тридцать пять тысяч привёз к нам и передал их на хранение Шуре Плоткину, заявив, что такую сумму он может доверить только Моему Шуре. Ибо все остальные его друзья – жулики и прохвосты!
– Я не государства боюсь, не ментов, – сказал он тогда Шуре. – На сегодняшнее государство я болт положил, а ментов покупаю, как хочу. Я боюсь обыкновенного пошлого рэкета. Они за пять долларов кому угодно глотку перережут. А тут – тридцать пять тысяч!..
– М-да… – сказал тогда Шура и посмотрел на меня.
– Представляешь, Шурик, как они будут из меня эти доллары вытряхивать?! Раскалённым утюгом по спине, иголки под ногти, за ноги подвешивать…
– А ты хочешь, чтобы это всё досталось мне, да? – рассмеялся тогда Шура. – И утюг, и иголки, и за ноги…
– Шурка! Ну не сходи с ума!.. Ну что ты сравниваешь? Кто ты, и кто я?! У меня же на всех рынках места откуплены – на Кузнечном, на Сытном, на Некрасовском, на Торжковском, на Калининском… Что же ты думаешь – Люди не понимают, сколько это стоит и что за этим стоит?! А у тебя, Шурик, извини, конечно, эти бабки никто искать не станет. Кто тебя будет принимать всерьёз?
– Мартын! – тут же ответил ему Шура.
– Верно. Разве что Мартын. А за мной охота идёт, как за соболем!
– Ладно, «соболь», – сказал ему тогда Шура, и я увидел, что ему всё это жутко не нравится! – Оставляй свои деньги и вали к ебене матери. Мне работать надо. Заберёшь, когда захочешь. Всё. Чао!
Причём весь этот разговор происходил именно в то время, когда, у нас с Шурой денег даже на хек не было, а задолженность за газ, воду, электричество, телефон и квартиру «превысила всякие допустимые пределы», как нам заявили на собрании нашего жилищного кооператива.
Тридцать пять тысяч этого тошнотворного Типа у нас месяца два пролежали. Так что у меня было достаточно времени насмотреться на доллары…

* * *

…Даже без нижнего куска картона коробка с водкой казалась нетронутой – как на фабрике запаковали. Никаких нарушений! Просто к низу коробки был прилеплен ещё один кусок фальшивого дна, а между настоящим и фальшивым лежали доллары.
Лысый лёг на спину прямо на верхние коробки, расстегнул джинсы, словно собирался раздеться и лечь спать. Оказалось, что к внутренней стороне пояса джинсов у Лысого был пристрочен длинный мешочек с застёжкой-липучкой, величиной как раз с формат долларовой бумажки.
Лысый аккуратно сложил деньги в одну пачку, спрятал их в этот внутренний «карман», снова надел на себя джинсы, затянул ремень и стал слезать вниз. Я поглядел – ну нипочём не скажешь, что у него на животе доллары спрятаны! Ай да Лысый…
Я дождался, когда он выберется из фургона, когда зашнурует брезентовые полсти, когда затихнут его удаляющиеся шаги, когда закроется за ним водонепроницаемая тяжеленная дверь автомобильного трюма, и только тогда вылез на свет Божий.
Естественно, я поспешил к своему грузовику – авось Водила уже закончил упражнения с этой Сузи и я наконец смогу обратить его внимание на нежелательное присутствие кокаина в нашем фургоне.
Был бы Шура на месте Водилы – проблем вообще не было бы. У нас с Шурой прочная многолетняя телепатическая связь. Я его понимаю с полуслова, он меня – с малейшего движения кончика моего хвоста.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12