Капитан ушел.
— А ты, Люция, — продолжал генерал, обращаясь к племяннице, — распорядись, чтобы поскорее готовили завтрак.
Молодая девушка убежала. Через несколько минут пришел Болтун.
Он казался еще мрачнее и угрюмее обыкновенного.
Генерал, по-видимому, не обратил на это внимания.
— Я вчера говорил вам, — сказал он, — что желаю провести несколько дней в каком-нибудь безопасном месте.
— Да, генерал.
— Вы отвечали, что знаете такое место?
— Да, генерал.
— Можете вы провести нас туда?
— Когда угодно.
— Сколько дней потребуется на это?
— Два дня.
— Отлично. Мы выезжаем после завтрака.
Болтун молча поклонился.
— Кстати, — сказал генерал, по-видимому, совершенно равнодушно. — У нас, кажется, не хватает одного из проводников?
— Совершенно верно.
— Где же он?
— Не знаю.
— Как! Вы не знаете? — воскликнул генерал, пристально взглянув на него.
— Не знаю. Когда начался пожар, он очень испугался и убежал.
— Ну?
— И, вероятно, погиб из-за своей трусости.
— Что вы хотите сказать?
— Я думаю, что пламя настигло его и он сгорел.
— Бедный малый! — сказал генерал.
Ироническая улыбка промелькнула на лице Болтуна.
— Все, генерал? — спросил он.
— Да… Нет, постойте!
— Я жду.
— Не знаете ли вы людей, которые спасли нас сегодня ночью?
— Все знают друг друга в прериях.
— Кто же они?
— Охотники и трапперы.
— Я спрашиваю у вас не про их занятия.
— А про что же?
— Мне бы хотелось знать, что это за люди.
— На это я не берусь отвечать вам.
— А как их зовут?
— Весельчак и Чистое Сердце.
— И вы ничего не знаете о них — никаких подробностей об их жизни?
— Нет.
— Ну хорошо. Можете идти.
Болтун поклонился и тихо пошел к своим товарищам.
— Гм! Придется следить за этим человеком, — пробормотал генерал. — В его поведении есть что-то подозрительное.
Он отправился в палатку, где уже ждали его капитан, доктор и Люция.
Завтрак продолжался недолго.
Через полчаса палатку сложили, навьючили мулов, и маленький караван тронулся в путь под предводительством Болтуна, который шел шагов на двадцать впереди.
Вид прерии совершенно изменился за ночь. На почерневшей, обожженной земле валялись кучи дымящейся золы, местами темнели обугленные, еще не упавшие деревья, издали все еще доносился гул пожара, а клубы черного дыма застилали горизонт.
Лошади осторожно ступали по неровной почве и часто спотыкались о скелеты застигнутых пламенем зверей.
Путешественники не могли не поддаться унылому виду окружающей их местности. Они ехали молча, погруженные в глубокую задумчивость.
Дорога, по которой двигался караван, извивалась по узкой, сжатой между двумя холмами лощине, бывшей когда-то руслом высохшего теперь потока.
Земля была усеяна голышами, которые подвертывались под ноги лошадям и еще больше затрудняли путь. Горячие лучи солнца отвесно падали на путешественников, и они не могли укрыться от них: страна, по которой они ехали, имела вид одной из тех бесконечных пустынь, какие попадаются в центральной Африке.
Так прошел день. Ничего особенного не случилось, ничто не нарушило однообразия пути, за исключением только того, что все страшно утомились.
Вечером лагерь пришлось разбить на совершенно обнаженной равнине; но вдали, на горизонте, виднелась зелень, и это ободрило путешественников: недалеко от них лежала местность, до которой не дошел пожар.
На следующий день, за два часа до восхода солнца, караван уже тронулся в путь.
Этот день был еще утомительнее, и вечером, когда сделали привал, люди так устали, что едва держались на ногах.
Болтун не обманул генерала. Трудно было найти лучшую позицию для лагеря, — она казалась совершенно неприступной. Мы не станем описывать ее. Это было то самое место, где отдыхали Чистое Сердце и Весельчак в тот день, с которого начался наш рассказ.
Бросив кругом проницательный взгляд опытного, привыкшего к битвам воина, генерал остался вполне доволен.
— Браво! — сказал он Болтуну. — Правда, очень трудно было дойти сюда, но зато, в случае надобности, мы выдержим здесь какую угодно осаду.
Проводник не отвечал ни слова. Насмешливая улыбка показалась у него на губах; он поклонился и ушел.
— Как странно! — пробормотал генерал. — Человек этот кажется честным, я положительно ни в чем не могу упрекнуть его, а между тем у меня есть какое-то предчувствие, что он обманывает нас и замышляет что-то ужасное.
Генерал решил немедленно укрепить свой лагерь. Как старый, опытный воин, он не хотел зависеть от случайности, которая нередко разрушает самые лучшие планы.
Несмотря на то, что люди были страшно утомлены, он, не желая терять ни минуты, велел срубить деревья и устроить прочный вал с рогатками; около него солдаты вырыли широкий ров, отбрасывая землю к той стороне, где был лагерь, и за этим вторым валом сложили вьюки, из которых образовалась третья и последняя ограда.
Потом разбили палатки, поставили часовых и только тогда решились отправиться на отдых, в котором все так нуждались.
В продолжение двух дней путешественники ехали по ужасным дорогам, совсем почти не спали и останавливались только на самое короткое время, чтобы перекусить и покормить мулов и лошадей. А потому, как мы уже говорили, люди были страшно утомлены. Скоро глубокая тишина окутала лагерь, и все заснули. Прошло еще несколько минут, и часовые, несмотря на все усилия, последовали общему примеру и тоже крепко заснули.
Около полуночи один из путешественников приподнялся на колени и тихо пополз из лагеря.
Перебравшись через валы и ограду, он прилег на землю и, скрывшись в высокой траве, неслышно передвигаясь на руках и коленях, дополз до опушки леса и пропал между деревьями.
Через некоторое время, должно быть, чувствуя себя в полной безопасности, он встал.
В это время луна показалась из-за облаков, и бледный свет ее упал ему прямо на лицо.
Это был Болтун!
Он внимательно осмотрелся по сторонам, напряженно прислушался, и с того места, где он стоял, пронесся вдаль жалобный волчий вой. Он так искусно подражал ему, что мог бы обмануть и самое чуткое ухо.
Такой же вой раздался в нескольких шагах от него, и какой-то человек, выйдя из-за деревьев, подошел к нему.
Это был тот самый проводник, который убежал из лагеря перед тем, как начался пожар.
ГЛАВА XI. Договор
Индейцы и люди, постоянно живущие в лесах, объясняются между собой двумя способами, которыми и пользуются, смотря по обстоятельствам.
Иногда они говорят, иногда прибегают к помощи знаков.
Как тот, так и другой язык отличаются необыкновенным разнообразием и меняются, смотря по желанию.
Эти странные, таинственные жесты понятны только немногим избранным.
Болтун и его товарищ тоже говорили при помощи знаков. Около часа продолжался немой, но очень оживленный и, по-видимому, интересный для собеседников разговор. Они так увлеклись им, что, несмотря на всю свою привычку к осторожности, не заметили двух блестящих глаз, внимательно следивших за ними из чащи.
— Ну, — сказал Болтун, решившись, наконец, заговорить. — Теперь все зависит от тебя.
— Не беспокойся, я не стану терять времени.
— Я вполне рассчитываю на тебя, Кеннеди. Мое дело кончено — я выполнил свое обещание.
— Хорошо, хорошо. К чему лишние слова: мы и так понимаем друг друга, — сказал Кеннеди, пожав плечами. — Очень жаль только, что ты привел их в такое хорошее место. Не легко будет захватить их.
— Это уж ваше дело, — отвечал, насмешливо улыбаясь, Болтун.
Кеннеди с минуту пристально глядел на него.
— Гм! — сказал он. — Берегись, Болтун! Плохо придется тому, кто вздумал бы вести двойную игру, вступив в сношения с такими людьми, как мы.
— Я не веду двойной игры. Мы довольно давно уже знаем Друг друга, Кеннеди. Не так ли?
— Ну?
— Ну, так я не желаю, чтобы со мной и на этот раз случилось то же, что уже было раньше. Вот и все.
— Отказываешься ты, что ли, или хочешь предать нас?
— Ни то ни другое, но…
— Но? — повторил Кеннеди.
— Но я выдам их вам только в том случае, если буду вполне уверен, что и вы, со своей стороны, исполните мои требования. В противном случае, я не согласен.
— Это, по крайней мере, откровенно.
— Во всяком деле нужна честность и осторожность, — ответил, покачав головой, Болтун.
— Верно. Повтори-ка еще раз твои условия. Я посмотрю, можем ли мы согласиться на них.
— К чему? Ведь не ты у них главный, не так ли?
— Конечно, но все-таки…
— Нет, это бесполезно и не приведет ни к чему. Вот если бы Уактено-Убийца был здесь, тогда другое дело. Я уверен, что мы живо сговорились бы с ним.
— В таком случае, говори. Я слушаю тебя, — сказал кто-то громким звучным голосом.
В чаще послышался шорох, и человек, следивший оттуда за двумя ничего не подозревавшими собеседниками, вышел из-за деревьев и подошел к ним.
— Вы, значит, слышали наш разговор? — сказал спокойно, как всегда, Болтун.
— А вам неприятно это? — спросил тот, насмешливо улыбнувшись.
— Нет, нисколько.
— Так продолжайте. Я слушаю вас.
— Да, это будет, действительно, гораздо лучше.
— Говорите же.
Человек, носивший индейское имя Уактено, был, однако, даже не метисом, а белым. Ему было не больше тридцати лет. Высокая, стройная фигура его отличалась каким-то особым изяществом. Несколько надменное выражение, свойственное людям, привыкшим к тяжелой, но свободной жизни в прериях, лежало на его красивом открытом лице.
Он оперся на винтовку и, устремив свои блестящие черные глаза на Болтуна, с улыбкой смотрел на него.
— Я выдам вам людей, у которых взялся быть проводником, только в том случае, если получу за это хорошее вознаграждение.
— Конечно, — подтвердил Кеннеди, — и предводитель, наверное, согласится на это.
— Да, — отвечал, кивнув головой, Уактено.
— Отлично, — сказал Болтун. — Но что же я получу?
— Скажите ваши условия, — отвечал Уактено. — Я должен знать их, чтобы решить, подходят ли они нам.
— О, мои условия очень просты.
— Ну?
Болтун нерешительно остановился. Он мысленно подводил итог своих прибылей и убытков.
— Эти мексиканцы очень богаты, — начал он наконец.
— Весьма возможно, — отвечал Уактено.
— А потому мне кажется, что…
— Говорите прямо, Болтун — мне некогда слушать ваши разглагольствования. Вы метис — в вашем характере много индейского, и вы никак не можете обойтись без уловок.
— Хорошо, — отвечал Болтун. — Я хочу получить пятьсот пиастров.
— И если я соглашусь на это, вы выдадите мне генерала, его племянницу и всех людей, которые сопровождают его.
— По первому вашему слову.
— Отлично. Теперь выслушайте меня.
— Слушаю.
— Вы меня знаете, не правда ли?
— Знаю хорошо.
— Вы согласны, что на мое слово можно положиться?
— Ваше слово — чистое золото.
— Так вот что я скажу вам. Если вы честно исполните свое обещание и выдадите мне не всех мексиканцев, — они мне совсем не нужны, — а одну только молодую девушку, которую зовут Люцией, я буду вполне доволен. И обещаю вам заплатить за это не вашу цену, пятьсот пиастров, а восемь тысяч. Понимаете?
Глаза Болтуна радостно блеснули.
— Понимаю, — ответил он.
— Ну вот и все.
— Не знаю только, как устроить это. Очень трудно будет заставить ее одну выйти из лагеря.
— Это уж ваше дело.
— Мне было бы гораздо приятнее выдать вам их всех сразу.
— Черт возьми! Зачем они мне?
— Гм! А что скажет генерал? — нерешительно проговорил Болтун.
— Пусть говорит что хочет. Меня это не касается. Ну что же? Согласны вы?
— Согласен.
— Клянетесь вы честно служить мне?
— Клянусь.
— Хорошо. Сколько дней думает пробыть генерал в той местности, где разбит его лагерь?
— Десять дней.
— Так долго? А вы еще говорили, что вам трудно будет вызвать из лагеря молодую девушку! У вас столько времени, что это не должно затруднить вас.
— Но ведь я не знаю, когда именно должен выдать ее вам?
— Верно. Слушайте же: я даю вам девять дней, чтобы устроить это. Накануне отъезда генерала девушка должна быть в наших руках.
— А! Это другое дело.
— Значит, так будет для вас удобно?
— Как нельзя удобнее.
— И между нами все решено?
— Решено окончательно.
Уактено вынул великолепную бриллиантовую булавку, которой была заколота его блуза, и протянул ее Болтуну.
— Вот вам! — сказал он. — Это мой задаток.
— О! — радостно воскликнул проводник, схватив булавку.
— Если вы исполните свое обещание, — продолжал Уактено, — она будет ваша, не считая восьми тысяч пиастров. Деньги я отдам вам, когда получу девушку.
— Вам приятно служить, — сказал Болтун. — Вы благородный и великодушный человек!
— Помните только одно, — сурово проговорил Уактено, холодно взглянув на него. — Меня зовут убийцей, и если вы вздумаете обмануть меня, вам не удастся спастись от моей мести. Куда бы вы ни скрылись, как бы уединенно и неприступно ни было ваше убежище, — я найду вас!
Болтун вздрогнул.
— Я знаю это, — отвечал он. — Не беспокойтесь: я не обману вас.
— Надеюсь. А теперь ступайте. Вам не следует оставаться здесь слишком долго, чтобы не заметили вашего отсутствия. Через девять дней я приду сюда.
— А я передам вам молодую девушку.
Болтун повернулся и так же неслышно и незаметно, как выходил из лагеря, вернулся в него.
Оставшись вдвоем, Уактено и Кеннеди легли на землю и тихо поползли.
Добравшись до ручейка, скрытого в лесной чаще, они остановились, и Кеннеди свистнул два раза.
Послышался легкий шорох; всадник, держа за повод двух оседланных лошадей, показался из-за деревьев, в нескольких шагах от них.
— Подъезжай, Фрэнк, — сказал Кеннеди. — Мы одни.
Всадник подъехал к ним.
— Ну, что нового? — спросил Кеннеди.
— Ничего особенного, — отвечал Фрэнк. — Я видел след индейцев.
— Ага! — сказал Уактено. — А много их?
— Порядочно.
— В каком направлении идет след?
— С востока на запад.
— Хорошо. А к какому племени принадлежат индейцы?
— Кажется, это команчи.
Уактено задумался.
— Может быть, они охотятся? — сказал он.
— Очень возможно, — отвечал Фрэнк.
Уактено и Кеннеди сели на лошадей.
— Отправляйтесь оба к проходу Бизона, — сказал Уактено, — и останьтесь на время в пещере, которая находится около него.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29