будет ли такое сотрудничество предательством с его стороны, или же просто вынужденным шагом? Лично я считаю, что верно последнее. В глазах Хранителей Кейт, конечно, будет предателем, для них он и так уже предатель. Зато его совесть будет чиста, а ваша щепетильность не пострадает.
Сердце Марики учащённо забилось. Она поняла, что это её шанс... Их с Кейтом шанс! Но...
– Но в таком случае, – осторожно начала она, – если всё необходимое мы можем получить от Кейта путём принуждения, то какой для вас смысл отдавать меня ему в жёны?
– Ну, хотя бы потому, что вы сами этого желаете. Потому, что это будет справедливо. Потому, в конце концов, что это гарантирует его лояльность к нам – ведь, женившись на вас, он породнится с нами, и Конноры перестанут быть для него чужими. В противном случае мы не сможем чувствовать себя в безопасности, пока он жив и на свободе. Мы должны сделать Кейта своим – или убить, предварительно вытряхнув из него все нужные нам сведения. Этот последний аргумент сильно подействовал и на Стэнислава, и на Зарену, и даже на Флавиана. Они признали, что с нашей стороны это будет неблагодарным свинством. Мы перестанем себя уважать, если поступим так с человеком, который ради вас (что несомненно) рисковал своей жизнью. В общем, мне удалось убедить ваших брата и тётку, что отказ от брачного союза с Ибрией не нанесёт большого ущерба государственным интересам Империи, зато ваш брак с Кейтом жизненно важен для всего рода Конноров. Ну, а что касается Флавиана, то ему пришлось смириться с неизбежным.
Марика внезапно вскочила, бросилась к Стоичкову и, наклонившись, поцеловала его в щеку.
– Господин Стоичков, я вас люблю!
Старый глава Совета поднялся с кресла и, немного растерянно улыбаясь, обнял её за плечи.
– Всегда рад вам услужить, девонька. Но не переоценивайте моих заслуг: я действительно считаю, что ваш брак с Кейтом в интересах всех Конноров. Возможно, это станет началом нашего примирения с Хранителями.
Марика подняла голову и пытливо заглянула ему в глаза:
– Вы так думаете?
– Я очень надеюсь. Война до полного истребления одной из сторон дело бесперспективное и недостойное здравомыслящих людей. Мы должны победить Хранителей, но это ещё не значит, что их всех надо уничтожить. Любая война рано или поздно заканчивается миром – и предстоящая война не будет исключением. Оказавшись победителями (а я верю в нашу победу), мы не повторим ошибки Хранителей, не станем упиваться унижением врагов, а постараемся превратить их в друзей. Это будет нелегко, это потребует много времени, но мы обязательно этого добьёмся. А вы с Кейтом покажете пример мирного сосуществования Конноров и Хранителей.
Марика вздохнула и прислонила голову к его груди.
– Когда я вас слушаю, мне становится так легко, так спокойно. Вы умеете вселить в человека уверенность в завтрашнем дне... – Вдруг она отстранилась, на лице её вновь отразилось волнение. – А если нам не удастся перехитрить Кейта? Если он сам догадается, что нас выдворили оттуда ? Ведь этого исключить нельзя?
– Нельзя, – согласился Стоичков. – Судя по всему, Кейт очень сообразительный юноша.
– И что мы тогда будем делать?
– Ну, тогда... Тогда мы будем вынуждены воспользоваться амулетом Бартоломео Колонны. В Завете Коннора сказано, что он был настроен не только на портал в Норвике, но и ещё на четыре портала МакКоев. Будем надеяться, что хоть один из них уцелел.
Марика хорошо помнила эту часть Завета. Чёрный камень не был намертво впаян в перстень, он вынимался и мог быть вставлен в углубление другой гранью. Всего таких подходящих граней было шесть – и пять из них позволяли открыть один из пяти порталов, на которые был настроен амулет. Шестая грань была свободной и предназначалась для настройки на тот портал, который должен был построить сам Коннор МакКой. Мать Марики этого не знала, а за триста лет камень, скорее всего, застрял в перстне и не вынимался; поэтому княгиня сумела открыть лишь портал в Норвике.
– Но нам ещё нужно найти амулет, – заметила Марика.
– Он уже найден, – ответил Стоичков. – Я расспрашивал всех мышковицких Конноров, описывая им перстень, и Звенислава Корач вспомнила, что он был у вашей матери в день её смерти. Так её с ним и похоронили. Я думаю, Илона этого хотела, коль скоро надела его перед сражением с друидами. Почему – трудно сказать.
Марика молча подошла к окну – но не так близко, чтобы её могли заметить снаружи, – и устремила задумчивый взгляд вдаль, на таявшие в туманной дымке вершины Далмацийских гор.
– Надо постараться перехитрить Кейта, – наконец произнесла она. – Негоже нарушать покой мёртвых... Кстати, господин Стоичков, у меня к вам большая просьба.
– Я слушаю вас, Марика, – немедленно отозвался он.
– Вы, конечно, понимаете, что из соображений безопасности, нашей общей безопасности, Кейту и Джейн нельзя не то что возвращаться в свой мир, но даже появляться там хоть на минуту.
– М-да... Думаю, вы правы.
– Тогда давайте забудем о письме их матери. Его нет и никогда не было. – Она повернулась лицом к Стоичкову. – Вы понимаете меня?
– Не очень... но догадываюсь. И надеюсь, вы знаете, что делаете.
– Будьте уверены, я знаю. Пожалуйста, поговорите с другими членами Совета, пусть они забудут о письме. А Стэна, Алису и отца я беру на себя.
Стоичков плотно сжал губы, пристально посмотрел на неё и сказал:
– Хорошо, поговорю. Считайте, что письма никогда не было.

Глава 34

Вернувшись во Флорешти, Марика под первым же удобным предлогом избавилась от общества Марчии, открывшей для неё портал, заперлась сама в королевской спальне и достала из ящика письменного стола Алисы конверт с надписью: «Кейту и Джейн Уолш».
Конверт был уже вскрыт. Марика достала из него несколько листов бумаги, исписанных мелким каллиграфическим почерком, и пробежала глазами первую страницу:

«Мой дорогой Кейт!
Я пишу эти строки для вас обоих, но обращаюсь, прежде всего, к тебе. Но не потому, что перед тобой я виновата больше, чем перед Джейн, я виновата перед вами поровну; а потому, что виной всему была моя любовь к тебе. Именно эта любовь удержала меня подле твоего отца, когда я ожидала Джейн. Я слишком сильно любила тебя и не могла расстаться с тобой даже ради любимого человека. Я пожертвовала своим счастьем женщины ради счастья быть твоей матерью. Тем самым я сделала несчастными двоих человек – себя и мужчину, которого любила. А потом, когда вы с Джейн подросли, и я поняла, что вы любите друг друга не как брат и сестра, я всё из той же любви к тебе, из страха потерять тебя как сына, сделала несчастными ещё двоих человек – тебя и Джейн. Я видела, как вы оба страдаете, но продолжала молчать – а порой молчание хуже лжи. Впоследствии ты увлёкся другими девушками, у Джейн тоже появились подруги, и я убедила себя в том, что между вами ничего всерьёз не было. Чтобы не потерять тебя, я заставила себя поверить, что Джейн от природы влечёт к женщинам, хотя в глубине души прекрасно понимала, что это – результат психической травмы, последствия которой я могла бы смягчить, если бы своевременно рассказала вам всю правду о твоей, Кейт, матери и о настоящем отце Джейн. Но я смолчала, и понадобилось целых десять лет, понадобилось ваше бегство, чтобы заставить меня прозреть и...»

Марика скомкала в руке первую страницу и бросила её в камин. Затем, по мере чтения письма, она столь же методично мяла и бросала в камин остальные страницы – а вслед за последней отправился и конверт. Тогда Марика опустилась на корточки перед камином и аккуратно подожгла кучку смятой бумаги.
«Извините, госпожа Уолш, – думала она, глядя на маленький костёр, в котором сгорала большая тайна. – Я не оправдала ваших надежд, я поступила непорядочно... Но какая, к чёрту, порядочность, когда речь идёт о моём счастье!..»
Когда все листы догорели, Марика поднялась с корточек и вышла из королевской опочивальни. Первым делом она нашла слуг и справилась об отце – сэр Генри по-прежнему спал; затем вернулась в комнату, которую делила вместе с Алисой.
К этому времени кузина уже проснулась, привела себя в порядок и успела наполовину одеться. Она стояла в рубахе, чулках и юбках и с растерянным видом держала в руках платье, не имея ни малейшего представления, как его надеть.
Когда Марика вошла в комнату, Алиса повернулась к ней, а платье положила обратно на тумбу.
– Привет, – сказала она. – Будешь меня ругать?
– Нет, не буду, – ответила Марика, усаживаясь в широкое кресло возле камина. – Я уже перебесилась.
Кузина подошла к ней и присела рядом. Кресло без проблем вместило обеих девушек, да ещё осталось место для третьей.
– И на ком же ты отыгралась? На брате?
– Нет, Стэн был занят. Я разговаривала с господином Стоичковым.
Алиса тряхнула головой.
– Не могу себе представить, что ты на него кричала.
– Конечно, не кричала. Мы просто поговорили. И он объяснил мне, что я была не совсем права. Хотя и вы поступили со мной некрасиво.
Алиса не стала возражать. Со стороны Марики и так было подвигом, что она так быстро признала свою неправоту. А требовать от неё слишком многого значило искушать судьбу.
– Между прочим, – заметила Алиса, – ты вся прямо сияешь. Что случилось?
Марика обняла кузину и положила голову ей на плечо.
– Господин Стоичков пообещал, что мы с Кейтом обязательно поженимся. Это уже решённый вопрос. И Стэн, и тётя Зарена согласны. Я так счастлива, Алиска! Я просто без ума от счастья!
Алиса улыбнулась:
– Вот это мне больше нравится. А то вчера ты совсем раскисла. Вбила себе в голову всякие глупости...
– Кстати, насчёт письма миссис Уолш, – быстро произнесла Марика. – Все её нелепые выдумки про Кейта и Джейн... я больше не боюсь, что это правда, но само письмо может принести вред.
– И какой же? – спросила Алиса, проницательно глядя на неё.
– Ну... разный. Там написаны... всякие неправильные вещи. – Марика глубоко вдохнула и уже твёрдо закончила: – Короче, я его сожгла. И очень прошу тебя не говорить о нём ни Кейту, ни Джейн. Никакого письма вообще не было.
– Вот оно как, – протянула кузина.
Она откинулась на спинку кресла и с задумчивым выражением лица стала поглаживать золотистые волосы Марики. Наконец сказала:
– Да, понимаю. Наверное, это правильно.
– Значит, договорились?
– Конечно.
Марика вскочила с кресла и прошлась по комнате. Её ясно-голубые глаза лучились непреклонной решимостью, а на щеках играл румянец возбуждения.
«Ну уж нет, Кейт, – думала она. – Ты никуда от меня не денешься. Пусть даже миссис Уолш права, это ничего не меняет. Ты всё равно будешь моим. Только моим...»
Марика повернулась к кузине.
– Ну, а ты, Алиса? Как себя чувствуешь в нашем мире?
Она пожала плечами.
– Пока трудно сказать. Ещё не осмотрелась. Но по своему миру уже скучаю. – Алиса вздохнула. – Немного грустно... Хотя ничего, стерплю. Главное, что со мной три самых дорогих мне человека: дядя, заменивший мне отца, ты – моя лучшая подруга, и Стэн – мой любимый мужчина.
Напоминание о том, что её брат превратил её лучшую подругу в одну из своих многочисленных любовниц, вызвало у Марики приступ раздражения. Она помрачнела и уже намерилась в очередной высказать своё мнение на сей счёт, но кузина не позволила ей даже рта открыть.
– Не вздумай читать нотации, солнышко. Тоже мне святоша нашлась! Ты получила своего мужчину – вот и радуйся. Но и мне не мешай, не навязывай своих взглядов на правильное счастье. Я не принцесса, как ты. Я девочка простая и не нуждаюсь в обручальном колечке, чтобы быть счастливой. И хватит об этом, ладно?
Поджав губы, Марика неохотно кивнула. Весь её вид, однако, выражал неодобрение.
– Вот и хорошо. – Алиса поднялась с кресла, подошла к кровати и снова взяла платье. – Раз этот мир теперь мой дом, мне нужно учиться в нём жить. А я не могу даже одеться.
– Не переживай, – утешила её Марика. – Для этого существуют горничные. И они у тебя будут.
Она помогла кузине нарядиться в платье и подвела её к зеркалу.
– Ну как?
Алиса скептически посмотрела на своё отражение.
– Так себе, недурственно... – Она ещё немного подумала. – А если честно, то очень даже здорово. Золушка на королевском балу – полный отпад!.. Как ты думаешь, Стэну понравится?
Марика собиралась снова нахмуриться, но в следующий момент не выдержала и улыбнулась:
– Ещё бы! Он будет просто в восторге.

Глава 35

Лишённый шпаги и парализатора, Кейт чувствовал себя беспомощным и уязвимым, а положение пленника, пусть и почётного, угнетало и злило его. Впрочем, он понимал, что со стороны Конноров такая мера предосторожности разумна и оправдана, но от этого понимания легче ему не становилось.
Как и раньше, они ехали вшестером в большой крытой повозке, которая, вместе с небольшим отрядом охранников, ожидала супругов Траяну в Канабре. Вшестером – это Кейт с Джейн, Октавиан с женой и горничные обеих девушек. Слуги Траяну и его оруженосец, а также двое телохранителей Кейта и Джейн, которых не совсем бескорыстно предоставил им вуйко Франь, верхом следовали за экипажем, присоединившись к отряду сопровождения.
В отличие от трёх предыдущих дней пути, весьма приятных, надо сказать, дней, проведённых в непринуждённом, дружеском общении, сегодня в повозке царила гнетущая атмосфера недоверия и настороженности. Столь разговорчивые прежде спутники теперь большей частью отмалчивались, так как любые попытки завязать беседу лишь усиливали неловкость. Горничные, видя, что господа не в духе, забились в угол и сидели там тихо, как мышки, боясь даже пикнуть. Траяну с женой внимательно следили за каждым движением Кейта и Джейн, которые чувствовали себя под таким пристальным наблюдением крайне неуютно и уже истомились в ожидании вечера, когда, как им было обещано, их доставят в загородную резиденцию ибрийского короля Флорешти.
Случилось это сегодня утром, а могло произойти и днём раньше. Собственно, так бы оно и было, если бы Октавиан, исполненный рвения поскорее доложить Флавиану о странных попутчиках, не решился на некоторое изменение маршрута.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58