.. и этот охранник, которого выбила Чай у корабля, и дырка в заборе, и то, что ты делал на рынке... Не думаю, что они дали бы нам взлететь. Несмотря на МК.
Хурт слушал, нахмурившись, время от времени потирая шрам на боку. И вдруг он сказал:
– И почему именно мы, Секма? Мы одни против Роковой Звезды? Есть целое Созвездие, они все тоже в опасности.
Кеттрик сказал:
– Что-то же можно было сделать с тех пор, как мы говорили на Земле. Через официальные каналы, я имею в виду... межпланетные службы безопасности, МК, общая разведка. Ты ведь не рассчитывал на соломинку по имени Кеттрик.
– Мы сделали все, что могли, – сказал Секма. – Но ты же знаешь, как это бывает. В любом цивилизованном мире политиков волнуют только предстоящие выборы, интеллектуалы заняты своими теориями по совершенствованию человечества, а само человечество сидит на огромной куче, набивает себе желудки и разглагольствует, им и дела нет до таких неприятных вещей, как Роковая Звезда. Они не хотят верить, как не верил ты сам. А те, кто верит в Роковую Звезду, просто активно работают на нее, при этом мило улыбаются и врут нам в глаза. Так что единственное, что нам удалось получить, – это повторение слухов и сплетен, и пару намеков, которые так ни к чему и не привели, или же просто были недостаточно полны, чтобы стать основанием к действию. А часто местные власти просто не желали предоставлять нам информацию.
Он вздохнул и на его лице ясно проявились все тревоги и разочарования прошедших месяцев.
– И все это время, ты ходишь по острию ножа, потому что ничего не известно. Чиновники, охрана, местные жители, и полуобезьяна, с которой ты общаешься, и правительство и куродай... каждый может оказаться врагом, и даже в МК. Могу дать руку на отсечение, что не один раз наши запросы преднамеренно замалчивались. Люди типа Сессорна есть во всех мирах, они затягивают, запутывают дело в ожидании Слова, и они будут громче всех призывать сдаться, когда наступит тот страшный день.
– Жажда власти, – угрюмо прокомментировал Глеван, – это еще страшнее золотой лихорадки.
– Правда, – согласился Секма, – но сейчас они называют по-другому, даже перед самими собой. Они совершают эти преступления из самых благородных побуждений. Даже Сессорн, я уверен, никогда не признал бы, что действует из простой жажды власти или ненависти ко всем человеческим расам.
– К черту все их мотивы, – сказал Кеттрик. – Мне только нужно победить их. Что это за штука, которой можно отравить звезду? Как она транспортируется? Ты говорил, что нужно осмотреть планету, как будто этот механизм можно разместить просто на поверхности.
– Согласно нашим лучшим научным разработкам... а я могу заверить тебя, что мы привлекли к этому самых талантливых умов Созвездия, тех кому можно верить, кто выложился в этих исследованиях... и они пришли к выводу, что пусковой механизм будет расположен на земле. Это многоступенчатая операция, по всей видимости. То есть, изменения на солнце не происходят после первого же удара, для этого нужно произвести серию атак, которая и будет стимулировать нарастающую реакцию. По теории устанавливается довольно небольшое пусковое устройство, которое способно произвести серию выстрелов сверхскоростными ракетами. Боеголовки ракет несут искусственные кобальтовые изотопы и катализатор. Последние вступают в реакцию с атомами кобальта, которые обычно имеются на солнце и порождают другие изотопы, нестабильные и подверженные распаду. А потом реакция становится самодостаточной и солнце само по себе превращается в гигантскую кобальтовую бомбу, которая уничтожает все живое на миллионы миль вокруг. Наверное, ракеты не могут быть запущены с корабля, потому что его экипаж и пассажиры сгорят в собственном гамма излучении, до того как вся эта операция будет завершена. Если пусковое устройство находится на земле, они могу зарядить боеголовки в автоматический магазин и покинуть это место.
Кеттрик кивнул:
– Ладно. Давайте тогда посмотрим карты. Я знаю мир криннов, наверное, как никто другой в Созвездии, хотя это тоже немного значит. Но может, нам удастся вычислить самые вероятные места. И ты можешь увеличить свои шансы при помощи шлюпок как вспомогательных средств...
– Только не двух сразу. Одну надо придержать на случай, если мы заметим пусковой механизм в какой-то области, где крейсер не сможет сесть. Но одна шлюпка – это возможно. – И Секма вытащил карты.
И большую часть времени прыжка они провели, планируя, делая перерывы на еду и сон. В один из таких перерывов Кеттрик оказался наедине с Ларис.
Она почти не выходила из своей каюты. Она давно уже знала, что они не идут на Трейс. Когда Секма сообщил ей это, они только ответила:
– Жаль, что вы не поверили мне. – При этом ее лицо было похоже на непроницаемую маску, каким его запомнил Кеттрик в ту ночь в Ри Дарва. С той минуты она не произнесла ни одного слова, лишь на короткое время она присоединялась в общим трапезам и сразу же исчезала, плотно замкнувшись в свой кокон из... чего? Была ли то уязвленная гордость от того, что ей не поверили? Отчаяние, что она не справилась с заданием Сери? Или страх... страх Роковой звезды, боязнь за Сери, и отсюда снова отчаяние из-за невыполненной задачи? Кеттрик не мог сказать.
Когда он неожиданно наткнулся на Ларис в салоне, она взглянула подняла на него такие усталые глаза, которые могли свидетельствовать только о бессонных ночах.
– Прости, – пробормотала она и постаралась незаметно проскользнуть мимо Кеттрика к выходу. Но он задержал ее.
На Ларис был зеленый форменный комбинезон МК, который ей одолжил кто-то из экипажа, чтобы она могла сменить свое единственное платье. Но и через жесткую мужскую ткань он почувствовал мягкие линии ее тела, которые когда дарили ему столько наслаждения своей гладкой и упругой свежестью трепещущего естества. Сейчас она напряглась под прикосновением его руки. И трепет ее тела в тот момент был всего лишь всепроникающей нервной дрожью, которая пропитывала каждую клеточку живого существа во время космического прыжка, когда каждый атом стремиться противостоять разрушающей силе, которая готова все превратить в хаос.
Ларис подняла руку и сказала:
– Пусти меня, Джонни. На с тобой сейчас ничего не связывает. Ничего.
– Верю, – согласился Кеттрик, но не отпустил девушку. Она была так близка, что он ощущал тепло ее кожи и аромат волос. Она была прекрасна. Где-то глубоко внутри он почувствовал острую боль как от удара ножа.
– Ты когда-нибудь любила меня, Ларис?
– Что за глупый вопрос, Джонни?
– Да, наверное, глупый. – Кеттрик забрал руку. – Ладно.
Он пошел прочь от нее через крошечную комнатку, и вдруг услышал за спиной голос, пронизанный болью, которая заставила его вздрогнуть:
– Тебе не стоило возвращаться. Ты думал, что нужен нам? Что мы умрем здесь без тебя? Почему ты не оставил нас в покое!
И с этими словами она ушла, с нескрываемым отвращением пройдя мимо Чай. И Джонни вспомнил, что Сери никогда не пускал тхеллов в дом, когда там была Ларис.
Чай тихо фыркнула, но ничего не сказала. Настоящая леди, подумал Кеттрик, даром что в шкуре.
Он налили себе напиток, но пить не стал. Так и остался сидеть, уставившись на бокал, и забыв про него.
Через некоторое время он понял, что впервые с момента своего отъезда с Земли он вспомнил девушку по имени Сандра, вспомнил и пожелал ей добра.
Вскоре они вышли из прыжка.
Перед ними горело Белое Солнце, одно из немногих горячих белых солнц в Хайдасе, как молодой ретивый воин среди престарелых обмякших солнц. Яростный свет безжалостно бил в щитки крейсера.
Счетчик радиации показывал норму.
– Временная отсрочка, – пробормотал Кеттрик. – Или ошибка?
Секма не ответил.
Они выглядывали из защищенных иллюминаторов мостика на мир криннов, плывший мимо в зареве солнечного света. Уже не было сомнений относительно того, какая планета должна была быть выбрана в качестве платформы для запуска Роковой Звезды. Два маленьких внутренних мира наполовину расплавились, три внешних не подходили из-за отравленной атмосферы, гравитации или холода. И только в мире криннов была жизнь. Своеобразная, правда.
Сквозь просвет между высокими и более низкими слоями облаков пыли и дыма можно было разглядеть рельеф поверхности планеты. Кеттрик сделал голографические снимки белых пустынь, черных пятен лавы вулканических зон, ребристых вершин юных гор, бассейнов мелких морей, умирающих под палящим солнцем. Приблизившись, он увидел извилистые ленты рек и зеленые полосы плодородных земель.
Тут резко прозвучал голос оператора радара:
– Сэр!
И почти в то же мгновение, при работающем противоударном контроле и открытых иллюминаторах, когда все шло в соответствии с планом, заорала рация:
– Сэр! Срочное сообщение...
Звук был четким и ясным, несмотря на шипение и треск помех.
– «Серебряное Крыло» вызывает крейсер. Смотрите на приборы и думайте, дорого ли вам жизнь. Вам не повезло, вы опоздали. – И с чем-то похожим на свистящий смешок, голос добавил:
– Пока.
В наступившей напряженной тишине, оператор сказал:
– Она ушла.
Никакой радар, никакой луч или ракета не могли настигнуть «Серебряное Крыло» в небытии внекосмического пространства. Люди на мостике застыли, пораженные быстротой, с которой все это произошло. Кеттрик увидел, как лицо Секма побелело под его бронзовой смуглостью, и он подумал, что сам, наверное, выглядит также.
На них несся мир криннов. Полыхало Белое Солнце.
Счетчик радиоактивности сделал небольшой предупредительный скачок.

22

Секма первый нарушил тишину. Голос его прозвучал тихо, но достаточно твердо с легким звоном металла.
– Сначала мы, как запланировано, просмотрим дневную сторону планеты. Не исключено, что мы сможем обнаружить пусковую установку и обезвредить ее до наступления критической стадии процесса.
Корабельный шкипер, приятный крепко сложенный дарван, как и Секма, спросил:
– И сколько у нас на это времени?
– По подсчетам, – Секма не случайно сделал ударение на последнем слове, – этап, после которого процесс становится необратимым, наступает приблизительно через двенадцать часов после удара первого снаряда. Это будет на рассвете. – Он сделал небольшую паузу. – Но к сожалению у нас нет и приблизительного представления о длительности размещения устройства поэтому эти подсчеты ничего нам не дают.
Действительно, ничего. И в ушах еще звучал насмешливый голос:
– Вам не повезло. Вы опоздали.
– После наступления критического этапа, – продолжал Секма, – нарастание реакции становится более стремительным. Радиация смертельна уже через шесть или семь часов. Обычная защита, типа нашей, здесь бессильна. Поэтому...
– Поэтому, – продолжил штурман. – Нам лучше поспешить воспользоваться отведенными нам часами.
Он ничего не сказал о том, что если поиск будет отменен, крейсер сможет приземлиться, быстро подготовиться и совершить прыжок, уходя от опасности. Кеттрик знал, что эта мысль непременно должна была прийти ему в голову. Ведь сам Кеттрик думал об этом и знал, что это на уме у всех членов экипажа. Их сдерживало только одно, и судя по себе Кеттрик знал, что это не храбрость, а стыд – никому не хотелось первому признать, что они смогут струсить и сбежать.
Шестнадцать часов? Может быть. Может половина этого срока. Узнать точно было невозможно. Никто раньше не видел рождения Роковой Звезды, никто не мог предоставить каких-либо данных. Им повезло оказаться первыми. И жаль, что их опыт останется так и неизвестным для науки.
Чтобы отвлечься от мрачных мыслей, Кеттрик вступил в разговор:
– Обезвреживания пускового устройства вручную осложняет задачу. А что, нельзя ли взорвать эту штуковину?
– Не то что нельзя, – объяснил Секма, – просто нецелесообразно. Если не думать о планете, конечно.
– Кобальтовые боеголовки, – догадался Кеттрик, – ну, да, конечно.
– И если у нас не будет другого выхода, – заключил Секма.
Крейсер мощно рвался вперед. Штурман вернулся на свое место, где они со вторым пилотом начали проверять координаты исходной орбиты. Большой красивый гроб, подумал Кеттрик, – все полированное, огромное, сверкающее сталью и светящееся гордостью, а на самом деле просто бесполезная махина, несущая благородных людей навстречу их гибели, несмотря на их призрачную надежду найти иголку в стоге сена размером с целую планету, пока Сери преспокойно разъезжает на своей яхте «Серебряное крыло». А в Тананару Лигу Созвездия Миров ждет жесткий ультиматум.
Кеттрику не давал покоя вопрос, насколько больно будет Сери узнать, что Роковая Звезда отняла у него Ларис.
– Смотрите на приборы и думайте, долго ли вам еще жить, – советовал голос из космоса, голос который вполне мог принадлежать Сери. Потом был смех. Кровь бросилась Кеттрику в лицо.
– У нас больше времени, чем вы думаете, – сказал он наконец. – Он сказал, что у нас есть время, чтобы приземлиться и подготовиться к прыжку, прежде чем радиация станет смертельной... если мы забудем обо всем остальном. Именно на это он и рассчитывает. Зачем ему было говорить это, если бы он не боялся, что мы сможем обнаружить пусковое устройство и вовремя обезвредить его?
Секма цинично ответил:
– Утешай себя этим, Джонни. Нам осталось просмотреть всего полмира. Только ту часть, которая освещена солнцем. Заход солнца будет сигналом конца поиска, только когда точно это произойдет... мы не знаем, где начинается дневной свет, и не можем предположить, где он закончится. Нам нужна надежда, так что если у тебя возникнут еще подобные мысли, сообщай нам.
– Я сделаю лучше, – сказал Кеттрик. – Я спущусь и завербую криннов. В конце концов, это их солнце. – И тут его рассмешило выражение лица Секма.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25