Лишь после того, как выпивохи, сплошь молодые люди,
утратили к нему интерес, старик поднял фотоаппарат к глазам и вновь согн
ул в коленях свои непослушные ноги. Но жена уже отошла на пару шагов в стор
ону и теперь с любопытством разглядывала то, что держала в руке. Она как ра
з поворачивалась спиной к объективу, чтобы помочь последним солнечным л
учам осветить содержимое ее сумочки. Муж резко окликнул ее, и она, поспешн
о встав на место, приняла прежнюю позу. Щелчок замка закрывшейся сумочки
вновь расшевелил молодых людей. Они поудобнее уселись на стульях, опять
подняли стаканы и широко, простодушно заулыбались. Негромко застонав от
раздражения, старик схватил жену за руку и увел, а молодые люди, едва ли за
метившие, что супруги уходят, переадресовали свои тосты и улыбки друг др
угу.
Мэри, набросив на плечи кардиган, вышла на балкон. Позабыв от волнения об и
гре в молчанку, Колин тут же принялся расписывать маленькую драму, разыг
равшуюся внизу, на улице. Пока он говорил, Мэри стояла у балконной стенки и
любовалась закатом. Когда он жестом показал на молодых людей, сидящих за
своим столиком, она даже не взглянула на них, а лишь едва заметно кивнула.
Колин не сумел обрисовать те мелкие недоразумения, в которых, по его слов
ам, заключалась вся соль рассказа. Вместо этого он неожиданно для себя Ц
возможно, в попытке полностью завладеть вниманием Мэри Ц стал излагать
эту историю с такой преувеличенно страстной силой, что она превратилась
в целый водевиль. Пожилого господина он изобразил «невероятно немощным
стариком», его жену Ц «вконец сбрендившей бабой», людей за столиком Ц «
безмозглыми идиотами» и заставил мужа испустить «невероятно яростный
вопль». При этом слово «невероятно» то и дело приходило ему в голову Ц бы
ть может, он либо попросту боялся, что Мэри не поверит, либо сам не верил се
бе. Когда он закончил, Мэри слабо улыбнулась и хмыкнула.
Они стояли в паре шагов друг от друга и по-прежнему молча смотрели вдаль,
на другой берег. От большой церкви за широким каналом, в которой они не раз
собирались побывать, остался лишь силуэт, а неподалеку человек, сидевши
й в лодке, убрал в футляр свой бинокль и встал на колени, чтобы снова завес
ти подвесной мотор. Над ними, чуть левее, с резким, энергичным треском, пер
ешедшим в негромкое жужжание, загорелась зеленая неоновая вывеска гост
иницы. Мэри напомнила Колину, что уже поздно и им пора собираться, чтобы ус
петь до закрытия ресторанов. Колин согласился, но ни он, ни она не пошевели
лись. Потом Колин уселся на один из стульев и вслед за ним села и Мэри. Внов
ь наступило непродолжительное молчание, и руки их потянулись друг к друг
у. Ответом на слабое пожатие было слабое пожатие. Они сдвинули стулья и пр
ошептали извинения. Колин коснулся груди Мэри, она повернулась и поцелов
ала его сперва в губы, а потом Ц нежно, по-матерински Ц в нос. Пошептавшис
ь и поцеловавшись, они встали, чтобы обняться, и вернулись в спальню, где р
азделись в полутьме.
Безумной страсти во всем этом больше не было. Удовольствие они теперь на
ходили в неспешных проявлениях дружелюбия, в хорошем знакомстве с ритуа
лами и приемами, в тесном сплетении тел, идеально подходящих друг другу, в
том ощущении уюта, которое могла бы испытывать возвращенная в форму отли
вка. Великодушные и медлительные, они не отличались особыми запросами, п
редаваясь любви почти бесшумно. В сущности, их любовные утехи не имели ни
начала, ни конца и нередко завершались или бывали прерваны сном. Предпол
ожение, что им все это наскучило, они отвергли бы с возмущением. По их слов
ам, они зачастую с трудом вспоминали, что являются двумя разными людьми. Г
лядя друг на друга, они смотрелись в затуманившееся зеркало. Говоря о пол
итике или о сексе, что иногда случалось, они говорили не о себе. Именно бла
годаря этому тайному сговору они сделались ранимыми и чувствительными
друг к другу и стали легко обижаться, обнаруживая, что у них разные потреб
ности и интересы. Ссорились они в полном молчании, а мирились, как в этом с
лучае, в минуты высочайшего напряжения, за которые бывали безмерно благо
дарны друг другу.
Они немного вздремнули, потом торопливо оделись. Колин направился в ванн
ую, а Мэри в ожидании снова вышла на балкон. Гостиничная вывеска уже погас
ла. Улица внизу была безлюдна, а на понтоне двое официантов убирали со сто
лов чашки и стаканы. Немногочисленные оставшиеся посетители больше не п
или. Колин с Мэри еще никогда не выходили из гостиницы так поздно, и именно
этим обстоятельством Мэри объясняла потом многое из того, что случилось
. Она в нетерпении ходила взад и вперед по балкону, вдыхая резкий запах гер
ани. Все рестораны уже закрылись, но на другом конце города Ц оставалось
лишь найти это место Ц был ночной бар, у входа в который иногда торговали
с лотка хот-догами. В тринадцать лет, когда она еще была добросовестной, п
унктуальной школьницей, забивавшей себе голову мыслями о самосовершен
ствовании, Мэри завела тетрадь, где каждый воскресный вечер излагала сво
и задачи на будущую неделю. Это были ограниченные, реальные цели, и она нах
одила утешение в том, чтобы всю неделю отмечать галочками их достижение:
упражняться в игре на виолончели, быть повнимательнее к маме, ходить в шк
олу пешком, чтобы не платить за проезд на автобусе. Теперь она вновь жажда
ла подобного утешения, страстно желая, чтобы время и события были подвла
стны ей хотя бы частично. Словно сомнамбула, жила она от мгновения до мгно
вения, и месяц за месяцем проходили, не сохраняясь в памяти, не неся на себ
е никаких следов ее осознанных желаний.
Ц Готова? Ц крикнул Колин.
Мэри вошла в комнату, закрыв за собой балконную дверь. Она взяла с ночного
столика ключ, заперла дверь номера и вслед за Колином стала спускаться п
о неосвещенной лестнице.

2

По всему городу, в местах слияния главных улиц и на самой оживленной площ
ади, стояли небольшие, сооруженные со знанием дела киоски, днем заваленн
ые газетами и журналами на разных языках и рядами открыток со знаменитым
и видами, с изображениями детей, животных и женщин, которые улыбались, сто
ило открытку повернуть.
В киоске, фактически в полной темноте, сидел продавец, едва различимый за
крошечным окошком. Здесь можно было купить сигареты, так и не узнав, кто их
продал Ц мужчина или женщина. Покупатель видел только темно-карие, как у
всех уроженцев этих мест, глаза и бледную руку, слышал невнятные слова бл
агодарности. Киоски были средоточием интриг и сплетен местного значени
я; тут оставляли записки и посылки. Однако ответом на просьбы туристов по
казать дорогу неизменно был лишь неуверенный жест в сторону лежавших на
прилавке карт, почти незаметных среди множества ярких журнальных облож
ек.
Карты продавались разнообразные.
Наименее подробные, изданные явно в коммерческих целях, помимо обозначе
ний самых известных достопримечательностей, были снабжены информацией
о некоторых магазинах и ресторанах. На этих картах были отмечены только
главные улицы. Листая одну карту в дешевой бумажной обложке, Мэри и Колин
пришли к выводу, что, пользуясь ею, немудрено и заблудиться. На другой, дор
огой, утвержденной официально, были все улицы города, вплоть до самого ма
ленького проулка. Напечатанная на тончайшей папиросной бумаге и имевша
я размеры четыре на три фута, на улице, без подходящего столика и специаль
ных скрепок, она была попросту бесполезна. Наконец, имелся комплект карт,
примечательных своими полосатыми бело-голубыми обложками. В этом компл
екте город был разделен на пять четко обозначенных районов, ни один из ко
торых, к сожалению, никак не был привязан к другому. Гостиница находилась
в верхней четверти второй карты, а один дорогой ресторан с посредственны
м обслуживанием Ц в нижней части третьей. Бар, куда они направлялись, нах
одился в центре четвертой карты, и лишь миновав киоск с наглухо закрытым
и на ночь ставнями, Колин подумал о том, что карты надо было взять с собой. Б
ез карт они наверняка заплутают.
Тем не менее он промолчал. Мэри шла в нескольких шагах впереди, медленно и
размеренно Ц как бы отмеряя некое расстояние. Руки она скрестила на гру
ди, а голову опустила, демонстративно погрузившись в раздумья. Узкий про
ход вывел их на большую, ровно освещенную площадь, посреди которой стоял
памятник жертвам войны Ц громадный куб из массивных, грубо обтесанных г
ранитных глыб, увенчанный статуей солдата, бросающего свою винтовку. Мес
то было знакомое, оно являлось отправной точкой почти всех их походов. Ес
ли не считать мужчины, ставившего стулья на столики у входа в охраняемое
собакой кафе, и еще одного человека, подальше, площадь была безлюдна.
Они пересекли площадь по диагонали и вышли на широкую улицу с магазинами
, где продавались телевизоры, посудомоечные машины и мебель. У входа в каж
дый магазин бросалась в глаза система охранной сигнализации. Из-за полн
ейшего отсутствия в городе уличного движения приезжим легко было заблу
диться. Люди переходили улицы, не глядя по сторонам, и, поддавшись внезапн
ому порыву, углублялись в узкие проулки, потому что те вели в манящую тьму
или туда, где соблазнительно пахло жареной рыбой. Табличек с указателями
там не было. Путешествуя по городу без какой-либо определенной цели, тури
сты выбирали маршруты так, как могли бы выбирать цвет, и даже та педантичн
ость, с которой они ухитрялись заблудиться, символизировала их совместн
ый выбор, их волю. А если выбирать приходилось обоим? Колин уставился в спи
ну Мэри. Уличное освещение обесцветило ее блузку, и на фоне старых почерн
евших стен Мэри светилась серебром и сепией, как приведение. Ее острые ло
патки, поднимавшиеся и опускавшиеся при каждом медленном шаге, покрывал
и шелковую блузку веерообразной рябью складок, а волосы, сколотые на зат
ылке заколкой-бабочкой, раскачивались из стороны в сторону.
Мэри остановилась у витрины большого магазина и принялась разглядыват
ь огромную кровать. Поравнявшись с ней, Колин немного помедлил, а потом по
шел дальше. На картинно смятых простынях лежали два манекена, один Ц в пи
жаме из бледно-голубого шелка, другой Ц в коротенькой, до бедер, ночной р
убашке, отделанной розовым кружевом. Витрину еще не оформили до конца. Ма
некены были совершенно одинаковые, оба лысые, с ангельскими улыбками на
лицах. Оба лежали на спине, но, судя по положению конечностей Ц каждый нее
стественно вывернул руку, подняв ее к подбородку, Ц предполагалось, что
они должны лежать на боку и с нежностью смотреть друг на друга. Однако ост
ановилась Мэри потому, что ее заинтересовало изголовье. Отделанное черн
ым пластиком, оно выступало с обеих сторон кровати примерно на фут. Оно бы
ло выполнено Ц по крайней мере с той стороны, где лежал манекен в пижаме,
Ц в виде панели управления электростанцией, а может, и приборного щитка
легкого самолета. В изголовье были вмонтированы электронные часы, телеф
он, выключатели с реостатами, кассетная магнитола, маленький холодильны
й шкафчик для напитков и, ближе к середине, словно глаза, округлившиеся от
изумления, Ц два вольтметра. На половине, принадлежавшей манекену в ноч
ной рубашке, где господствовало овальное зеркало с розоватым стеклом, бы
ло сравнительно пусто, если не считать встроенной косметички, полочки дл
я журналов и динамика внутренней связи с детской комнатой. На холодильни
чек кто-то аккуратно положил заполненный чек на огромную сумму, датиров
анный будущим месяцем, с названием универмага и размашистой подписью. В
руке у манекена в пижаме Мэри заметила авторучку. Она отошла на пару шаго
в в сторону, и из-за дефекта в зеркальном стекле витрины фигуры, казалось,
шевельнулись. Потом снова застыли, беспомощно подняв руки и ноги, словно
насекомые, вдруг застигнутые рассыпанным дустом. Мэри отвернулась от эт
ой живой картины. Колин стоял в пятидесяти футах впереди, на другой сторо
не улицы. Ссутулившись, сунув руки в карманы, он разглядывал альбом с обра
зцами ковров и время от времени его перелистывал. Мэри догнала его, и они м
олча пошли дальше, а дойдя до развилки в конце улицы, остановились.
Ц А знаешь, Ц сочувственно произнес Колин, Ц на днях я тоже на ту кроват
ь загляделся.
Там, где улица расходилась в стороны, стояло здание, которое когда-то, вер
оятно, было величественной резиденцией, настоящим дворцом. Из-под покры
того ржавчиной балкона второго этажа смотрели вниз сидящие в ряд каменн
ые львы. Высокие арочные окна, расположенные между обшарпанными колонна
ми с тонкими каннелюрами, были заслонены рифленой жестью, всюду, даже на т
ретьем этаже, обклеенной листовками. Большей частью это были объявления
и заявления феминисток и левых радикалов, а некоторые принадлежали мест
ным группировкам, выступающим против реконструкции здания. Наверху, над
окнами третьего этажа, алело на деревянном щите название купившей этот у
часток фирмы, которой принадлежала сеть магазинов, а чуть ниже Ц по-англ
ийски, в кавычках: «Магазин, который превыше всего ценит вас!» У великолеп
ной парадной двери, словно очередь пришедших раньше времени покупателе
й, стояли полиэтиленовые мешки с мусором. Подбоченясь, Колин устремил вз
гляд на одну улицу, потом перешел на противоположную сторону и посмотрел
на другую.
Ц Надо было взять с собой карту.
Мэри, поднявшись на несколько ступенек по лестнице, читала листовки.
Ц Женщины здесь настроены более радикально, Ц сказала она, не оборачив
аясь, Ц и лучше организованы.
Колин, отступив назад, сравнивал обе улицы. Они долго тянулись параллель
но, а где-то вдалеке расходились в разные стороны.
Ц У них больше причин бороться за свои права, Ц сказал он. Ц Однажды мы
уже здесь проходили.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16