Второй убежал, и Дек удалился небрежной походкой, а прохожие ускорили шаги, старательно отводя глаза.Он почувствовал себя так хорошо! Таким непобедимо могучим! И вспомнил Филадельфию. Тот вечер, тот особый вечер.Он вспомнил, и походка его обрела пружинистость. Мачете он купил у закладчика за двадцать долларов, просто потому, что оно ему понравилось. И оно два года висело на стене его спальни без применения, хотя он иногда снимал его и принимал перед зеркалом всякие позы. Ему и в голову не приходило, что наступит день, когда он воспользуется им по-настоящему.Он вспомнил Джой. Ее плотное тело, торчащие вихры волос и широкий красный рот.Джой Кравец.
– Эй-эй! Ищешь, как поразвлечься, красавчик?Дек попытался пройти мимо, но она встала перед ним, решительно преграждая дорогу. Наклонила голову набок и призывно подмигнула.– Я ж не собираюсь тебя порезать, и ничего такого! Я одного хочу: залезть тебе в штаны и разрядить так, как тебя весь год никто не разряжал. Ну, что?Он уставился на нее. Даже почти хорошенькая. Только нос сдвинут в сторону, один глаз косит, красный провал рта обмазан помадой…– Сколько? – буркнул он.– Доллар за минуту. Честнее не найдешь. – Она скосила глаза вверх на него, потому что он был куда выше, – пигалица, ростом футов пять с небольшим. – Сполна получишь за каждый цент, ковбой.Ковбой. Так его никогда не называли. Ему стало хорошо.– Ладно, – пробормотал он, зная, что все займет не более пяти минут. – Где?– У меня есть маленький такой дворец. – Она ухватила его за локоть. – Через два квартала. По дороге могу послушать историю твоей жизни. Меня звать Джой, а тебя?Такой девушки он еще не встречал. Конечно, проституток он имел много – с кислыми ртами и пустыми глазами; ну, а дуры, которых он приглашал, только вежливо улыбались и не позволяли пальцем до себя дотронуться. Джой была совсем другая. Они шли по залитой дождем улице, и казалось, ей с ним приятно.Ее «дворец» был комнатушкой на третьем этаже с раковиной в углу, кроватью, на которой развалилась жирная белая кошка, и лампой, задрапированной розовым шарфом.Она согнала кошку с кровати, сбросила пластиковый дождевик и сказала:– Уютно, а? Куда лучше прежней моей дыры.Он нерешительно топтался в дверях и думал, что все будет как всегда. Сначала деньги, а потом короткое соитие с неподвижным куском мяса.Джой дернула «молнию» на боку узкой черной мини-юбочки и, извиваясь бедрами, стащила ее, оставшись в узеньких трусиках с красной вышитой надписью «вторник». Была пятница.Дек сунул руку в карман за деньгами.– Да погоди! Откуда ты знаешь, сколько тебе времени понадобится? – хихикнула она. – А может, по-другому договоримся: пятьдесят зеленых – и сколько тебе захочется?Он мотнул головой.– Ну, как знаешь, – сказала она, стягивая свитер через оранжевые торчащие вихры и швыряя его на пол. Груди у нее оказались совсем маленькие с грубо нарумяненными сосками. Румяна смазались, как и тушь под ее левым глазом.Она подняла руку и затеребила пальцем соски, пока они не встали торчком.– Что, ведь стоит полтора доллара, а? – хихикнула она. – Я много таких штучек знаю, ковбой.Он сухо закашлялся.– А ты очень милый, – сказала она, продолжая играть нарумяненными сосками. – Ты мне нравишься. По-моему, мы можем стать друзьями. Понимаешь – близкими-преблизкими друзьями.Глаза у тебя, какие я люблю. Горяченькие такие. Я могу кончить, просто поглядев в них, ковбой. Просто поглядев.Он пробыл с ней два часа. Они обошлись ему в сто двадцать долларов, но стоили того. И очень.
Издали донеслось знакомое завывание полицейской сирены.Дек ускорил шаг. Явно подошло время двигаться дальше. Нью-Йорк был хорошим местом для передышки. Город, где можно было затеряться, пока убийства не забудутся. Еще день, от силы два – и в путь. Ему нужно многое сделать, побывать во многих местах. Глава 9 Итак, знаменитая кинозвезда вернулась домой, ворча и жалуясь на все.Они лежали в кровати – Росс, откинувшись на четыре подушки, не отрывал глаз от телевизора. И Элейн решила, что настал удобный момент упомянуть фильм, про который ей рассказала Карен Ланкастер.– По-моему, тебе следует сказать Заку, чтобы он этим занялся сейчас же.– Ха! Великий Джордж Ланкастер от чего-то отказывается, а ты считаешь, что я тут же должен звонить моему агенту! – процедил Росс. – Черт подери, Элейн! Иногда ты меня доводишь!– Если роль предложили Джорджу, значит, она выигрышная, – не отступала она.– Херня! Джордж наделал больше дерьма, чем фабрики слабительного! – Он злобно сменил канал с помощью дистанционного управления. – Джордж, мать его, Ланкастер на пятнадцать, мать их, лет старше меня. Не забывай!– На двенадцать, – поправила Элейн. Она знала возраст всех и каждого с точностью до одного дня.Росс приподнял задницу и оглушительно пернул.Элейн взбесилась. Поглядели бы на него сейчас его поклонницы!– Если тебе это обязательно, так уходи в ванную! – крикнула она.В ответ он снова пернул и переключил канал.– Каким образом до нашей свадьбы ты всегда умудрялся контролировать свои телесные отправления? – спросила она холодно.Он передразнил ее:– Каким образом до нашей свадьбы ты никогда не взъедалась и не пилила?– Господи! Ты невыносим! – Она выбралась из огромной кровати и надела неглиже из бирюзового шелка.– Куда ты? – спросил он.– На кухню.– Принеси мне мороженого. Ванильного и шоколадного под горячим шоколадным соусом.– Ты ведь должен соблюдать диету.– Мне диета не нужна!– Диета нужна всем, кому больше двадцати пяти лет.Он сдался:– Принеси мне мороженого, и я позвоню Заку.– Обещаешь?Он ухмыльнулся знаменитой ухмылкой Конти.– Детка, ну когда я тебя обманывал?
Монтана сидела у себя в кабинете и смотрела на молодого актера, сидящего напротив у стены. Ей казалось что он изо всех сил гипнотизирует ее. Она опустила глаза и перечитала список сыгранного им, который он ей вручил. Обычная смесь дешевой телевизионной дряни и скверных фильмов.– Вот уж не думал, что приду сюда сегодня и увижу за столом такую женщину, как вы! – хрипловато сказал он низким голосом.Его глаза вновь ее гипнотизировали. Упорный взгляд, который действовал на нее очень тягостно, потому что в этих глазах она читала хорошо ей знакомое исступленное отчаяние.– Тут сказано, что вам двадцать два года. А я ищу актера постарше, – сказала она деловым тоном.– Насколько старше? – требовательно спросил он.Она замялась. Как-то смягчить отказ. Отвергать всегда нелегко.– Ну-у… э… лет двадцати пяти-шести.– Я могу выглядеть старше. На самом деле мне двадцать четыре. – У него начался нервный тик, и подергивания испортили стандартную красивость его лица.– Прекрасно, – ответила она, протягивая ему его бумаги. – Я это учту. Благодарю вас за то, что вы пришли.– И это все? – В голосе у него прозвучало удивление. – А прочитать мне ничего не надо? Или сыграть?– Не сегодня.– То есть мне еще прийти?Она улыбнулась ничего не значащей улыбкой – так она, по крайней мере, надеялась.– Благодарю вас, мистер Кранч. – (Кранч! Что за фамилия!) – Мы свяжемся с вашим агентом.Он встал и небрежным шагом подошел к ней.– Не мог бы я увидеться с вами где-нибудь? – спросил он.Отчаявшиеся глаза и так достигли предела. Ей было жаль его – и сотни других молодых актеров, таких же, как он.– Послушайте, – сказала она терпеливо, – не дешевитесь так!– А?– Возможно, вы очень хороший актер, но не для кино. Так перестаньте пробиваться туда.Он покраснел, закусил нижнюю губу чуть не до крови, но не отступил:– Вы и я – между нами может возникнуть чудо. Испытайте меня. – Он сально осклабился. – У меня замечательные рекомендации. Понимаете, о чем я?Она начинала раздражаться:– Вам лучше уйти. Хорошо?– Вы даже понятия не имеете, чего себя лишаете! – пробормотал он.Ее терпение лопнуло:– Бросьте! Сдается мне, я прекрасно понимаю, него лишаюсь!Он неохотно побрел к двери.Она вздохнула. Голливуд. Город честолюбия. Город, где засчитывается только успех. Если ты его добился, ты на коне, если нет – прощай, Чарли, ты ноль без палочки. Голливуд. Чтобы быть актером или актрисой, надо быть еще и мазохистом. Это уж точно.И, кстати, писать тут тоже далеко не фонтан. Она вспомнила, чего натерпелась, предлагая идею своего первого телевизионного сериала. Вначале никто не относился к ней серьезно. Она обходила приемные агентов и так называемых телевизионных администраторов. Кто ты? Что ты, уже сделала? Детка, у тебя три минуса. Ты с Восточного побережья – раз. Ты женщина – два. Ты женщина – три.Ах, неужели.Ляжем-ка в постельку да обсудим, а?Она никогда не использовала влияние Нийла, чтобы чего-то добиться. Идея для телевидения была хорошей. И в конце концов ее купили. Затем очерки о старом Голливуде – писать их оказалось чистым наслаждением, потому что она была сама себе хозяйка и ни перед кем не отвечала. Труднее всего было снять фильм о детях. Она смонтировала его сама. Немалое достижение. «Особенно для женщины!»– подумала она сардонически.Она позвонила, чтобы ей прислали следующего актера, закурила сигарету и глубоко затянулась. Как там у Нийла в Палм-Бич с несравненным Джорджем Ланкастером? Не то чтобы это ее так или иначе беспокоило. Если они заключат с ним контракт, кассовый сбор обеспечен. Если нет, они смогут найти настоящего актера, который сделает живым образ старого полицейского. Перспектива куда более заманчивая.Она открыла лежащий на ее столе сценарий и пролистала его.Фильм может стать великим. И Нийл, она не сомневалась, сделает его таким.
Так что же остается человеку? Позволить своей молодой жене умереть с голоду? А ведь это и случится, если он в ближайшее время не раздобудет денег.Уныло сидя за рулем машины, Бадди продумал все это.Потом продумал еще раз. Последнее время он столько думал, что голова у него просто раскалывалась.Он актер. Это его профессия. И не может получить роли.Вывод? Какая другая работа даст столько, чтобы можно было держаться на плаву и продолжать поиски ролей? Нет уж, загонять машины на стоянку пропитания ради он не будет!Ответ был прост. И если на то пошло – сущий пустяк. Полчаса в постели с безликой женщиной, сотня в кармане, свободное время, чтобы проводить его с Ангель. А то, чего Ангель не знает…Решение было принято. Он оглядел себя в зеркале заднего вида, взлохматил волосы, прищурил дымчато-черные глаза. Остался доволен, выпрыгнул из машины и своей агрессивной походкой зашагал к магазину мужской одежды Тряпичника на бульваре Санта-Моника. Шесть лет назад это была дыра в стене, где продавались кожаные изделия. С тех пор Тряпичник купил здания справа и слева и расширил свою лавочку. Теперь витрина магазина тянулась на четверть квартала, и купить там можно было все, от костюмов Черутти до кашемировых жокейских бандажей.На Бадди магазин произвел глубокое впечатление. А что, если он сможет покупать там со скидкой? Внутри к нему поспешил надушенный трансвестит.– Привет! – произнесло существо в парче смущающе мужским голосом. – Чем могу вам служить?Бадди невольно попятился. От голубых ему всегда становилось не по себе.– Босс в наличии?Трансвестит поиграл длинными наклеенными ресницами.– Вы говорите о мистере Джексоне?– Это фамилия Тряпичника?– Прошу прощения?– Черный. Высокий. Одевается в кожу.– По описанию похоже на мистера Джексона.– Ну так скажите ему, что пришел Бадди.– Я бы с наслаждением. Но мистер Джексон никогда не приходит раньше часа. – Он задумчиво прижал к подбородку наманикюренный ноготь. – Не желаете ли подождать?– Эй! – рявкнул Бадди. – Мне некогда ждать. У меня дела.– Да, конечно. – Трансвестит влюбился. В янтарных глазах засветился намек на обожание.– Где его можно найти сейчас?– Не могу сказать.– А вы поднатужьтесь.– Ах, Боже мой! Видите ли, мистер Джексон ввел строгие правила, воспрещающие давать его домашний адрес и телефон.Бадди сузил глаза в манере крутых парней.– А я ввел строгое правило всегда добиваться того, что мне нужно.Чувствительные руки трансвестита запорхали.– Но что, по-вашему, я мог бы сделать?Бадди подмигнул.– Дать мне адрес. Никто, кроме нас двоих, ничего знать не будет. Останется нашим секретом. Идет?Трансвестит нервно улыбнулся.– Ну, если вы обещаете…
Неудивительно, что Джордж Ланкастер предпочитал жить в Палм-Бич. В Беверли-Хиллз или в Палм-Спрингс он был бы еще одним удалившимся на покой былым кумиром. Их там имелись десятки и десятки – Синатра, Астор, Келли, Хоуп. На улицах, на гольфовых полях вы то и дело натыкались на них. Но в Палм-Бич Джордж Ланкастер царил безраздельно. Он был королем. Или, в худшем случае, принцем-консортом своей супруги Памелы Лондон, третьей среди богатейших женщин Америки.Нийл Грей осторожненько принюхивался к ним на данном в его честь завтраке. С Памелой следовало быть осторожным – она славилась острым языком и едким умом. Она побывала замужем четыре раза до того, как Джордж стал ее пятым мужем.«По мужу на десять лет, – любила она говорить. – Ни один дольше не сумел продержаться. За исключением Джорджа, разумеется».Пятьдесят четыре года, крупнокостная женщина, выше шести футов ростом, с непокорной массой рыжих кудряшек.Джорджу стукнуло шестьдесят два, и для своих лет он сохранился изумительно. Женат до этого был дважды.Первый раз на своей первой любви в течение тридцати двух лет. Плодом этого брака явилась его дочь Карен.А второй – на голливудской стерве в течение девяти месяцев, трех дней и двух минут, если быть абсолютно точными.Памела и Джордж составили внушительную пару. За пять лет брака они выработали дружелюбную враждебность друг к другу.Оскорбления носились в воздухе, но за этой игрой была сплоченность.– Так, значит, – васильковые глаза Памелы скребли Нийла, – вы хотите, чтобы старичок Джордж перестал рассиживать на жирной своей заднице и взялся за работу. Так?Нийл улыбнулся и посмотрел на другой конец длинного стола, где Джордж беседовал с темной от загара королевой косметики. Естественно, Памела отсадила его как могла дальше. Она ведь прекрасно знала, что приехал он к Джорджу.– Если он того пожелает, – ответил он небрежно.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74