Все боятся привидения.— А вы нет?— Я в них не верю.Вот вам, подумал Делглиш, неоспоримое доказательство современного скептицизма. Она не верит в то, чего нельзя потрогать. Не терзаемая живым воображением, она, в случае обиды и расстройства, может вернуть себе душевное равновесие в этом уединенном месте, даже если это всего лишь никому не нужный сарай в саду. Он нашел это замечательным. Интересно, стоит ли пытаться выведать причину ее горя, может, посоветовать довериться Матроне? Неужели эти горькие слезы вызваны лишь чрезмерным интересом со стороны инспектора Бейли? Бейли отличный детектив, но не умеет находить с людьми общий язык. Конечно, у всех свои недостатки. Однако каждому опытному детективу хорошо известно, что крайне глупо запугивать свидетеля. И если это произошло, то черта с два он вытащит что-нибудь из нее — как правило, это бывает женщина, — даже если антипатия всего лишь подсознательная. Успех в деле расследования убийства в большой степени зависит от того, сумеет ли детектив повести себя так, чтобы люди захотели помочь ему. И видимо, Бейли потерпел полный провал с Морэг Смит. Но и Адам Делглиш в свое время также терпел поражения.Он вспомнил, что говорил ему инспектор Бейли в той короткой беседе, когда передавал ему дело, о двух горничных: «Они не причастны к делу. Пожилая, мисс Марта Коллинз, работает в больнице уже сорок лет, и если бы она была одержима идеей убийства, то это уже давно бы как-нибудь да проявилось. Ее больше всего беспокоит похититель дезинфицирующего средства из туалета. Кажется, это воспринимается ею как личное оскорбление. Она, видимо, исходит из того соображения, что ответственна за туалет, а не за убийцу. Молодая же, Морэг Смит, на мой взгляд, слегка чокнутая и упрямая как осел. Может, она и способна на такое, только, убей меня бог, зачем ей это? Насколько мне известно, Хитер Пирс не сделала ей ничего такого, что могло бы вывести Морэг из себя. Да и в любом случае у нее вряд ли хватило на это времени. Морэг перевели из общежития медперсонала в Найтингейл-Хаус всего за день до того, как была отравлена Пирс. Мне кажется, она не слишком довольна переменой места, но это не повод начать убивать медсестер-студенток. К тому же девушка не выглядит испуганной. Упрямой, но не испуганной. Даже если это сделала она, сомневаюсь, что это можно было бы доказать».Они продолжали сидеть молча. Он не стал выпытывать у девушки причину ее слез, подозревая, что ей просто нужно было как следует выплакаться, чтобы снять напряжение. За этим она и пришла сюда, в свое тайное убежище, и имела право на то, чтобы к ней не лезли в душу, даже если и нарушили-таки ее уединение. По своей натуре Делглиш был слишком сдержанным и не любил изливать свои чувства, хотя многим это давало иллюзию облегчения. Сам он редко в этом нуждался. Человеческая натура никогда не переставала интересовать его, но ничто больше в ней не могло бы удивить его. Он не стал мешать Морэг. Ему вовсе не казалось странным, что ей нравился этот пахнувший домом сарай.Потом она начала сбивчиво бормотать, и он разобрал, что она продолжает жаловаться:— Все время не спускал с меня глаз. Спрашивал одно и то же по сто раз. Уперся как баран. Видели бы, как он распускал передо мной свой хвост.Неожиданно она повернулась к Делглишу:— А вам не хочется заняться любовью? Делглиш сразу же насторожился:— Нет. Я слишком стар, чтобы меня тянуло на такое, особенно когда я замерз и устал. В моем возрасте необходим комфорт, чтобы доставить удовольствие партнерше и не опозориться самому.Она кинула на пего быстрый взгляд, одновременно недоверчивый и сочувствующий:— Не такой уж вы и старый. В любом случае спасибо за носовой платок.Она еще раз громко высморкалась, прежде чем вернуть ему платок. Делглиш торопливо сунул его в карман, поборов желание незаметно бросить его за скамью, Вытянув ноги и собираясь встать, он не разобрал, что она сказала ему.— Что вы сказали? — спросил он, стараясь, чтобы его голос прозвучал как можно менее заинтересованным.Она надула губы:— Я сказала, что он не знает, что я пила это молоко, чтоб ему пусто было. Я об этом смолчала.— То молоко, которое было приготовлено для демонстрации? Когда вы его пили?Он старался не спугнуть ее. Однако последовавшая тишина и пара острых, вцепившихся в него глаз красноречиво свидетельствовали о том, что она насторожилась. Неужели она не соображала, насколько важно то, что она сейчас говорила ему?— Часов в восемь, может, минутой раньше. Я вернулась в демонстрационный зал посмотреть, не забыла ли я там свою банку с полиролыо. А на передвижном столике стояла эта бутылка с молоком, ну я и отпила чуток. Совсем капельку сверху.— Прямо из бутылки?— Ну, чашки-то там не было. Мне страшно хотелось пить, и когда я увидела молоко, то немного выпила, вот и все.И тут он задал самый важный вопрос:— Вы отпили сливки сверху?— Не было там никаких сливок. Молоко-то снятое.Его сердце запрыгало как лягушка.— Ну и что вы делали потом?— Ничего не делала.— А вы не побоялись, что сестра-наставница станет браниться из-за того, что бутылка не полная?— А она не была неполной. Я долила в нее водички из-под крана. Я и отпила-то всего паруглотков.— И вы снимали запечатанную крышечку?— Ну да, но только осторожно, чтобы никтоне подметил.— И вы никому об этом не говорили?— А меня никто не спрашивал. Этот чертов инспектор хотел знать, была ли я в зале. Я и сказала, что была, но только до семи часов, когда немного прибиралась там. Я чё, дурочка? Это чё, его молоко? Он за него не платил.— Морэг, вы совершенно уверены насчет времени?— Было восемь часов. Во всяком случае, столько показывали часы в зале, Я глянула на них, так как мне надо было идти помогать накрывать завтрак; служанки из столовой все позаразились гриппом. А кое-кто считает, что можно успеть в три места сразу. Потом я пошла в столовую, где медсестры и студентки как раз начинали завтракать. Еще мисс Коллинз вскинулась на меня: «Снова опоздала, Морэг!» Так что должно было точно быть восемь. Сестры всегда завтракают в восемь.— И все они были в столовой?— Само собой, все были там! Говорю же вам! Они завтракали.Он и сам знал, что они все были там. Время от двадцати пяти минут девятого до без двадцати пяти девять — единственный интервал, когда все подозреваемые женского пола находились вместе, поглощая свой завтрак под наблюдением мисс Коллинз. И если рассказ Морэг не выдумка, а он ни капли не сомневался в его правдивости, то рамки расследования катастрофически сжимались. Только у шести человек не имелось твердого алиби на период от восьми часов утра до того момента, как в восемь сорок все собрались для проведения занятия. Следовало бы проверить показания, но он заранее знал, что это именно так. Подобного рода информацию он давно уже научился хранить в памяти и послушно извлекать ее по первому своему требованию. Сестра Рольф, сестра Гиринг, сестра Брамфет, сестра Гудейл, Леонард Моррис и Стивен Куртни-Бригс.Он осторожно потянул девушку за руку, поднимая ее со стула на ноги:— Пойдемте, Морэг. Я провожу вас в общежитие медперсонала. Вы слишком важный свидетель, и я не хочу, чтобы вы подхватили пневмонию до того, как я воспользуюсь случаем и сниму с вас показания.— Ничего я не стану писать. Я не больно-то грамотная.— За вас все запишут. Вам только останется подписать, и все.— Тогда ладно. Я же не идиотка. Думаю, свое имя я сумею написать.А ему необходимо быть рядом, чтобы убедиться в этом. Он решил, что сержант Мастерсон добьется от Морэг не больше толку, чем инспектор Ьейли. Лучше уж ему самому снять с нее показания, даже если это будет означать, что в Лондон он вернется позже планируемого времени.Но это время не будет потрачено зря. Повернувшись, чтобы захлопнуть за собой дверь — у нее не имелось замка, — он, первый раз с того момента, как был найден никотин, почувствовал себя почти счастливым. Наконец-то он сделал шаг вперед. Можно сказать, что в целом денек выдался не таким уж плохим. Глава 7Dance macabre Пляска смерти (фр.).

1 Было без пяти семь утра следующего дня. Сержант Мастерсон и детектив-констебль Грисон, вместе с мисс Коллинз и миссис Манси, находились на кухне Найтинтейл-Хаус. Мастерсону казалось, что все еще полночь, сырая и холодная. На кухне стоял аромат свежеиспеченного хлеба — настоящий деревенский запах, навевающий покой и ностальгию. Однако мисс Коллинз отнюдь не являла собой образ добродушной и приветливой деревенской кухарки. Подбоченясь и плотно сжав губы, она следила за тем, как Грисон ставит на среднюю полку холодильника бутылку с молоком.— И какую они могут взять? — спросил сержант.— Первую, что подвернется под руку. Как тогда, разве нет?— Так они, по крайней мере, утверждают. Но у меня есть идея получше, чем просто сидеть и наблюдать за ними. Я тут кое-что придумал.— Давайте. А мы понаблюдаем.Немного погодя в кухне появились близнецы Бэрт. Обе не произнесли ни слова. Ширли открыла дверцу холодильника, и Морин взяла первую попавшую под руку бутылку. В сопровождении Мастерсона и Грисона они проследовали через пустынный и гулкий холл к демонстрационному залу. Зал был пуст, и занавеси опущены. Две флуоресцентные лампы освещали стоящие полукругом пустые стулья и высокую, узкую койку с прислоненным к подушкам манекеном гротескного вида — с дырой вместо рта и двумя зияющими отверстиями-ноздрями. Так же молча близняшки занялись своими приготовлениями. Морин поставила на передвижной столик бутылочку и аппарат для искусственного кормления и подкатила все это к койке. Достав из разных шкафчиков инструменты и пузырьки, Ширли разместила их на том же столике. Полицейские наблюдали за ними. Все действия заняли примерно двадцать минут, наконец Морин заявила:— Это все приготовления, какие мы делали до завтрака. Перед нашим уходом зал выглядел точно так же.— Ну хорошо, — сказал Мастерсон. — Теперь мы переведем стрелки наших часов на восемь сорок — на то время, когда вы вернулись обратно. Не вижу смысла тянуть волынку. Остальных студенток мы тоже пригласим сюда.Близнецы послушно перевели свои карманные часы, а Грисон позвонил в библиотеку, где ожидали собравшиеся студентки. Девушки появились почти сразу же и в том же порядке, что и в то злополучное утро. Первой вошла Мадлен Гудейл, за ней одновременно Джулия Пардоу и Кристина Дейкерс. Ни одна из них не сделала попытки заговорить. Молча они расселись на стоявшие полукругом стулья, слегка поеживаясь, словно в помещении было холодно. Мастерсон отметил про себя, что они избегают смотреть на манекен. Когда все расселись по местам, он обратился к Морин:— Ну хорошо, сестра. Теперь можете продолжить демонстрацию. Начинайте подогревать молоко.Морин удивленно посмотрела на него.— Молоко? Но ведь никто не смог бы… — Она запнулась.— Никто не смог бы подмешать в него отраву? — докончил за нее Мастерсон. — Не беспокойтесь. Просто продолжайте. Я хочу, чтобы вы в точности повторили те действия.Морин наполнила большой кувшин горячей водой из крана и, не откупоривая бутылочку, поставила ее туда на несколько секунд, чтобы подогреть молоко. Заметив нетерпеливый кивок Мастерсона, она сорвала крышку с бутылочки и налила молока в мензурку. Затем взяла со столика термометр и измерила температуру жидкости. Все словно зачарованные следили за ней. Без дальнейших указаний Морин взяла зонд и вставила его в безжизненный рот манекена. Ее руки действовали ловко и уверенно. Наконец она подняла стеклянную воронку выше уровня головы и остановилась.— Продолжайте, сестра. Ничего страшного, если манекен слегка намокнет. Для этого он и сделан. Немного теплого молока вряд ли может разъесть его внутренности.Морин слегка замешкалась. Сейчас глаза всех присутствовавших были прикованы к тонкой белой струйке. Вдруг она остановилась и, продолжая высоко держать руки, замерла в неудобной позе статуи.— В чем дело? — произнес сержант. — Что-то не так?Морин опустила мензурку к носу, затем, не говоря ни слова, передала ее своей сестре. Ширли понюхала жидкость и посмотрела на Мастерсона:— Но ведь это не молоко, да? Это дезинфицирующий раствор. Значит, вы хотели проверить, сможем ли мы определить это или нет?— Вы хотите сказать, что в прошлый раз это тоже была жидкость для дезинфекции? — спросила Морин. — Или что молоко было отравлено до того, как мы взяли его из холодильника?— Нет. В тот раз с молоком было все в порядке. Что вы сделали с бутылочкой после того, как перелили молоко в мензурку?— Я отнесла ее к мойке — вот туда, в угол, — и ополоснула. Извините, я об этом совсем забыла. Мне следовало сделать это раньше.— Ничего страшного. Сделайте это сейчас. Морин поставила бутылочку на столик рядомс мойкой, а помятую крышечку положила рядом. Ширли взяла ее и неожиданно замерла.— Что такое? — тихо спросил Мастерсон. Девушка в замешательстве повернулась к нему:— Здесь что-то не так. Не так, как было тогда.— Не так, как тогда? Тогда вспоминайте. Не волнуйтесь. Постарайтесь успокоиться и вспомнить.В зале повисла звенящая тишина. Затем Ширли резко повернулась к сестре:— Я поняла, в чем дело, Морин! Все дело в крышке от бутылочки! Когда мы в тот раз брали стерилизованную бутылочку из холодильника, У нее была серебристая крышка. А когда мы после завтрака вернулись с ней в демонстрационную, она оказалась другой. Помнишь? Она была золотистой. Это было молоко с Чаннел-Айленд.— Да, я тоже об этом вспомнила, — спокойно сказала сестра Гудейл со своего места. — Та крышка, которую я видела, была золотистого цвета.Морин вопросительно посмотрела па Мастер-сона.— Значит, кто-то подменил крышку? — удивленно спросила она.Не успел он ей ответить, как Мадлен Гудейл снова спокойно сказала:— Не обязательно крышку. Могли подменить и всю бутылочку.Мастерсон промолчал. Выходит, старина Делглиш оказался прав! Решение использовать жидкость для дезинфекции было хорошо продуманным и взвешенным. Бутылочку, из которой пила Морэг Смит, подменили на бутылочку с едкой жидкостью. А куда же девалась настоящая? Почти наверняка ее оставили в маленькой кухоньке на этаже сестер.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46