Человек с хорошей головой знал бы наперед, как часто улики, специально оставленные для того, чтобы ввести в заблуждение, на деле выводили на след преступника. И я бы сделала еще один, побочный вывод, что письмо и пакет должны были не столько отвлечь внимание вообще, сколько служили какой-то другой цели, а именно: в них должна была содержаться вводящая в заблуждение информация. Я догадываюсь, что это за информация. Вот и все мои замечания в адрес версии мистера Шерингэма.
Роджер поднял голову, а мисс Дэммерс отпила еще глоток воды.
– Я хочу спросить насчет уважения, которое мистер Бендикс питал к своей жене, – рискнул нарушить молчание мистер Читтервик. – Нет ли тут противоречия, мисс Дэммерс? Потому что, как я понял в самом начале, вывод, который вы сделали из факта заключения пари, был таков, что будто бы миссис Бендикс не заслуживала уважения, как нам могло бы показаться. Значит, ваш тот вывод неправильный?
– Правильный, мистер Читтервик, и тут нет никакого противоречия.
– Муж уважает, пока доверяет, – вставила миссис Филдер-Флемминг, чтобы подыграть своей подруге.
– Ах, эти тихие воды, которые так глубоки, – заметил мистер Брэдли, он не одобрял подобного поведения, даже в пьесах великих драматургов. – Вот мы и добрались до самых глубин. Так были там тихие воды?
– Были, – равнодушно проронила мисс Дэммерс. – Ну а теперь, как вы, мистер Брэдли, изволили выразиться, мы добрались до самых глубин.
– О! – простонал мистер Читтервик. Он метался в своем кресле, бессвязно что-то бубня. – Если письмо и пакет… убийца мог – и не уничтожил… а Бендикс не убивал… швейцар не считается… О! Я догадываюсь, догадываюсь!
– Я все время ждала – а когда же остальные начнут догадываться? – сказала мисс Дэммерс.

Глава 16

– С самого начала дела, – продолжала мисс Дэммерс, невозмутимая, как всегда, – я считала, что основной уликой, оставленной нам убийцей, была та, о которой он даже не подозревал, – резкая определенность характерных черт его личности. Я брала факты как они есть, не стараясь ничего лишнего им приписать, как это делал мистер Шерингэм, убеждавший нас, что убийца человек уникальных способностей, – и она с вызовом посмотрела на Роджера.
– Разве я выдвигал факты, которые не мог обосновать? – Роджер по ее взгляду понял, что ему надо ответить.
– Конечно. Например, вы преподнесли как достоверный факт предположение, что пишущая машинка покоится на дне Темзы. Тот факт, что ее там нет, говорит опять-таки в пользу выдвигаемой мною версии. Только на основе установленных фактов мне без труда удалось воссоздать мысленный образ убийцы, который я уже набросала вам в общих чертах. Тут надо было остеречься, чтобы не впасть в такую ошибку: сначала поискать вокруг того, кто похож на этот образ, а потом уже начать выстраивать против него дело. В моем сознании запечатлен был образ, и теперь я могла сопоставлять его с любым человеком, который мог вызвать подозрение. Итак, после того как я установила, почему мистер Бендикс прибыл в клуб в столь необычно ранний него час, у меня оставался невыясненным один момент, по-видимому и не особенно важный, так как никто до сих пор не обратил на него внимания. Я имею в виду обед, который был назначен у сэра Юстаса в тот день и который потом был отменен. Я не знаю, как это стало известно мистеру Брэдли, но готова рассказать, как получила эти сведения я. Все это я выяснила у того же услужливого лакея сэра Юстаса, который раньше сообщил множество интереснейших подробностей миссис Филдер-Флемминг. Должна признаться, что тут я нахожусь в более выгодном положении, чем другие члены нашего Клуба, Я говорю о возможностях, связанных с расследованием обстоятельств личной жизни сэра Юстаса. Я не только лично знала сэра Юстаса, но и его лакея тоже. Вспомните, какую огромную информацию удалось миссис Филдер-Флемминг у него получить за деньги. И теперь представьте, сколько важных фактов могла выудить у него я, причем не только за деньги, но еще на правах старой знакомой. Во всяком случае, после недолгих вступительных переговоров лакей небрежно проговорился, что за четыре дня до известного преступления сэр Юстас велел ему позвонить в отель Феллоуза на Джермин-стрит и заказать отдельный номер для обеда как раз на тот день, в который потом было совершено убийство. Вот какой момент оставался невыясненным, и я должна была во что бы то ни стало найти ему объяснение. С кем у сэра Юстаса был назначен обед? Очевидно, что с женщиной, но с которой из них? Лакей мне в этом помочь не мог. Насколько ему было известно, в то время у сэра Юстаса не было женщин, потому что он был слишком нацелен на мисс Уайлдмен (да простит мне сэр Чарльз), на ее руку и состояние. Может быть, это была сама мисс Уайлдмен? Но очень скоро мне удалось установить, что это была не она. Вас не удивляет, что повторяется еще одна история с обедом, который должен был состояться, но был отменен, и тоже в день убийства? Мне это самой долго не приходило в голову, но, без сомнения, это одна и та же история. И у миссис Бендикс был назначен с кем-то обед в тот день, но накануне вечером был отменен по каким-то неизвестным причинам.
– Миссис Бендикс! – задохнулась от восторга миссис Филдер-Флемминг. – Шикарный треугольник, ничего не скажешь.
Мисс Дэммерс ответила еле уловимой улыбкой.
– Да. Я не буду вас мучить, Мэйбл. Из слов сэра Чарльза я заключила, что миссис Бендикс и сэр Юстас не были друг для друга совершенно чужими людьми. В конце концов мне удалось обнаружить между ними более тесную связь. Миссис Бендикс должна была обедать с сэром Юстасом в отдельном номере отеля Феллоуза, репутация которого, я думаю, вам известна.
– Конечно чтобы пожаловаться на недостатки своего мужа? – Миссис Филдер-Флемминг выдвинула предположение, которое прозвучало почти невинно, в отличие от ее мыслей, но их она оставила при себе.
– Возможно, и для этого, помимо всего прочего, – равнодушно произнесла мисс Дэммерс, – но главным образом потому, что она была его любовницей.
На присутствующих слова мисс Дэммерс произвели впечатление разорвавшейся бомбы, хотя это было сказано так, будто речь шла всего-навсего о светло-зеленом платье из тафты, в котором миссис Бендикс явилась на обед.
– Вы можете… Вы можете доказать справедливость вашего утверждения? – спросил сэр Чарльз. Он первый оправился от шока.
Мисс Дэммерс приподняла тонкие брови, будто подобный вопрос ее удивил.
– Ну конечно. Я никогда не делаю утверждений, которые невозможно доказать. Миссис Бендикс обедала с сэром Юстасом по крайней мере дважды в неделю, а иногда они и ужинали вместе, там же, в отеле Феллоуза, постоянно в одном и том же номере. Они соблюдали большую осторожность. Всегда врозь приезжали, поодиночке проходили в номер. В отеле их вместе никто не видел. Обслуживал их один и тот же официант, и он по моей просьбе подписал свидетельство, в котором подтверждалось, что по фотографиям в газете он узнал в покойной миссис Бендикс женщину, которая приходила в отель на свидания к сэру Юстасу.
– Вы заставили его засвидетельствовать это? Да неужели? – Мистер Брэдли был поражен. – Наверное, и вам недешево обходится такое увлечение, как сыскное дело, а, мисс Дэммерс?
– Одно недешевое увлечение можно себе позволить, мистер Брэдли.
– А если она просто с ним обедала… – В миссис Филдер-Флемминг снова заговорило благородство. – То есть совсем не обязательно, что она была его любовницей. А вы как думаете? Но даже если и так, она в моих глазах абсолютно не проигрывает, – поспешила прибавить миссис Филдер-Флемминг, вспомнив, какое мнение о себе она старалась укрепить в обществе.
– Номер, в котором они обедали, состоит из гостиной и смежной с ней спальни, – сухо продолжала свое сообщение миссис Дэммерс. – Официант сказал мне, что всякий раз после их ухода постель была в беспорядке и было ясно, что ею пользовались. Думаю, этого достаточно, чтобы констатировать факт прелюбодеяния. Не правда ли, сэр Чарльз?
– О, без сомнения, без сомнения, – раскатистым басом отозвался сэр Чарльз. Он был крайне смущен. Сэр Чарльз всегда терялся, когда женщины при нем употребляли такие слова, как «прелюбодеяние», «сексуальные извращения» и даже «любовница». Конечно если это случалось в другое время, а не в часы, отводимые под адвокатскую практику. – Бедный сэр Чарльз был ужасно старомоден.
– Сэру Юстасу, разумеется, нечего было опасаться королевского прокурора по бракоразводным делам, – бесстрастным тоном закончила изложение фактов мисс Дэммерс.
Она отпила еще глоток воды. Остальные члены Клуба старались привыкнуть к новому освещению доверенного им дела и к неожиданным видам, которые перед ними теперь открывались.
Мисс Дэммерс продолжала речь, еще выше поднимая завесу над тайной, освещая путь к истине лучами своею психологического прожектора.
– Они являли собой весьма любопытную пару. Каждый имел свою особую шкалу ценностей; к тому, что свело их вместе, каждый относился абсолютно по-разному; и даже в порыве охватившей их страсти их существа не могли слиться в единой мысли. Хочу, чтобы вы обратили пристальное внимание именно на этот психологический момент, ибо он преимущественно и явился подоплекой убийства. Я не знаю, что побудило миссис Бендикс стать любовницей такого человека, как сэр Юстас. Избегая банальностей, я не стану утверждать, будто не знаю, как вообще такое могло случиться. Такое случается, и достаточно часто, и можно вообразить сколько угодно вариантов, как это могло произойти и в данном случае. Интересно, что хороших, но недалеких женщин всегда притягивают нехорошие мужчины. А если к тому же она одержима страстью борьбы со злом, как большинство хороших женщин, то вскоре к этому прибавляется тщетное желание спасти его от самого себя. И в семи случаях из десяти первый же шаг по пути к его спасению кончается для нее падением, и они становятся равными в грехе. Впрочем, поначалу она не осознает своего падения, нет, ни за что. Добродетельная женщина довольно долго пребывает в заблуждении, что, как бы она ни грешила, ее собственные достоинства и красота души от этого не страдают. Принадлежа ему, эта женщина не ощущает себя замаранной; она надеется на то, что через плотскую с ним связь она облагородит его и, когда Уже возникнет душевная близость, она сможет помочь ему стать лучше, забыть дурные привычки, к примеру спать днем, а не ночью, и, что важно, греховность поведения не отражается на чистоте ее души. Нисколько. Возможно, это общее место, но я еще раз повторю: хорошая женщина невероятно склонна к самообману. Да, я действительно считаю, что миссис Бендикс была добродетельной женщиной пока не встретила сэра Юстаса. Но ее беда в том, что она себя переоценивала. О чем свидетельствуют ее постоянные разговоры о чести и порядочности, о которых уже упоминал мистер Шерингэм? Она была влюблена в свои достоинства. И разумеется, вместе с ней те же чувства разделял и сэр Юстас. Он до этого, очевидно, никогда не имел счастья близости с добродетельной женщиной. Процесс совращения (наверное, очень нелегкий) должен был разжечь его любопытство, но и позабавить немало. Он часами выслушивал про долг, и честь, и нравственную перемену, и духовность. Но он терпел, в полной уверенности, что когда-нибудь самым прекрасным образом свое возьмет. Иначе быть не может, раз он поставил себе такую цель. Первые два-три свидания в отеле он был наверху блаженства. Но постепенно удовольствие от этих встреч стало притупляться. Миссис Бендикс почувствовала, что ее достоинства, о которых она была столь высокого мнения, оказались непрочными под напором обстоятельств. Она начала надоедать ему упреками, страшно его тяготя. Однако он продолжал с ней встречаться, сначала потому, что женщина, для таких, как он, всегда есть женщина, а уж потом она его сама не отпускала. Я вижу очень ясно, что происходит дальше. Миссис Бендикс впадает в отчаяние от сознания своей греховности и уже забывает о своем благородном желании вырвать любимого из когтей зла. Их встречи в постели продолжаются, но лишь потому, что там есть кровать и глупо ею не пользоваться. Но удовольствие уже подпорчено, причем и для нее, и для него. Она плачет и кричит, что совесть ее будет утешена только в том случае, если она убежит от мужа к нему, и не откладывая, немедленно, сейчас, или расскажет мужу всю правду и сразу же попросит развода (ах, он этого никогда, никогда ей не простит), а после развода тут же, не задумываясь, выйдет замуж за сэра Юстаса. И хотя к этому времени она уже почти ненавидит его, тем не менее она упорствует в том, что отныне и до конца их судьбы должны быть связаны, и другого выбора ни у нее, ни у сэра Юстаса нет О, как мне эта психология знакома! Естественно, для сэра Юстаса такой поворот дела неприемлем, поскольку у него в планах другое: поправить состояние, женившись на богатой. Он начинает ненавидеть себя за то, что соблазнил эту проклятую бабу, а ее еще больше за то, что дала себя соблазнить. И чем упорнее она стоит на своем, тем сильнее он ее ненавидит. Тогда она решает поставить вопрос ребром. До нее доходят слухи о его внимании к мисс Уайлдмен. Он должен порвать с девушкой. Она говорит сэру Юстасу, что, если он не порвет с мисс Уайлдмен, она это сделает за него. Сэру Юстасу становится ясно, что их связь с миссис Бендикс может обнаружиться и что он будет вынужден фигурировать на втором бракоразводном процессе, и тогда все надежды, которые он связывает с мисс Уайлдмен и ее состоянием, рухнул навсегда. Надо что-то делать. Но что? Заткнуть рот проклятой бабе может только смерть. В конце концов ее давно пора было прикончить, не ему, так кому-то другому. Что касается дальнейших моих рассуждений, то тут я не слишком уверена, хотя предположения, на которых они строятся, имеют основания и могут быть подкреплены доказательствами. Итак, сэр Юстас решил избавиться от этой женщины раз и навсегда. Он тщательно вынашивает свой замысел, вспоминая, что читал в книжках по криминалистике о подобных случаях, но все они были раскрыты из-за какого-то глупого промаха.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30