Нитробензол может служить растворителем универсального типа. Нам известно, что главным образом его применяют в производстве анилиновых красителей. Это важная сфера его применения, но не основная. Он широко применяется в производстве кондитерских изделий и в парфюмерии. Диапазон применения нитробензола обширен, охватить его невозможно, да я и не ставлю перед собой такую задачу. Короче говоря, от шоколадных конфет до автомобильных шин. Но что важнее всего – он чрезвычайно доступен. Не представляет никаких трудностей получить его химическим способом. Любой школьник, соединив бензол с азотной кислотой, в процессе химической реакции может получить нитробензол. Я сам проделывал такой опыт сотни раз. Тут не требуется никакой дорогостоящей аппаратуры, только элементарное знание химии. Собственно, нитробензол может получить кто угодно, даже человек, не имеющий никаких познаний в области химии; для этого требуется только знание самого процесса получения вещества, как такового. Все это можно проделать тайно. Никто даже не догадается. Но все же, как я полагаю, незначительные сведения в этой области надо иметь, хотя бы для того, чтобы задумать подобный опыт. С известной целью, во всяком случае. Итак, имея в виду наше дело в целом, я пришел к заключению, что использование нитробензола является не только единственной характерной для него особенностью, но вдобавок еще и наиболее важной вещественной уликой в деле. И не в том смысле, в каком синильная кислота, например, будучи труднодоступным отравляющим веществом, служит ценной уликой, которая может легко вывести на преступника, а нитробензол как отравляющее вещество, доступное всем и каждому, и привлек преступника, замыслившего убийство. Отнюдь нет, я как раз считаю, что в силу всего этого лицо, которое воспользовалось этим отравляющим средством, можно пре дельно просто выявить из очень ограниченного числа предполагаемых лиц.
Мистер Брэдли сделал паузу, чтобы закурить сигарету. Никто из товарищей по Клубу не проронил ни слова, что говорило об интересе, вызванном его речью. Брэдли, однако, не показал и вида, что он польщен. Внимательно оглядев аудиторию, словно учитель, имеющий дело с классом придурков, он продолжал свою аргументацию.
– Прежде всего предположим, что использовавший нитробензол обладал минимальными познаниями в химии Возможно, тут следует кое-что уточнить. Это могла быть и самая общая осведомленность в химии, а могли быть и узкие конкретные сведения, связанные со специальностью. Речь, допустим, может идти о лаборанте, достаточно увлеченном своей работой, пролиставшем соответствующую литературу, на эту тему в свободное от работы время. Такой персонаж мог бы нам вполне подойти. Или это молодая девушка, работница фабрики, где в производственном процессе используется нитробензол; в таких случаях существуют рабочие инструкции, предостерегающие от неосторожного с ним обращения, поскольку он обладает ядовитыми свойствами. Это уже второй персонаж, который может быть нам интересен. Вообще, по-моему, существуют два типа пользователя вышеуказанного вещества, способных применить его в качестве яда. Первый тип я уже с вами рассмотрел, и, как видите, он может быть двух видов. В данном преступлении, – продолжал мистер Мортон Харроугейт Брэдли, – мы, по всей вероятности, будем иметь дело и с другим типом пользователя. Этот тип значительно превосходит первый по своим интеллектуальным возможностям. В этой категории вместо лаборанта мы имеем химика-любителя, а вместо девушки с фабрики, скажем, женщину-врача, занимающуюся проблемами токсикологии. А теперь отвлечемся вовсе от специалистов-химиков. Возьмем, например, некую даму, в высшей степени смышленую, которую чрезвычайно интересует такая наука, как криминалистика, причем интерес ее в основном сосредоточен на токсикологии как отрасли этой науки. Скажем, такая, как миссис Филдер-Флемминг.
Миссис Филдер-Флемминг вскрикнула от негодования, а на сэра Чарльза неожиданный (но вполне заслуженный) выпад Брэдли против ненавистной мучительницы произвел такое впечатление, что он, не сдержавшись, загоготал (иначе эти звуки, исторгшиеся из его груди, никак не назовешь).
– Все поименованные мною лица, – продолжал с невозмутимым спокойствием мистер Брэдли, – вполне могут быть обладателями Справочника Тэйлора по судебной медицине, хранящегося среди прочих книг в их книжном шкафу; и притом не просто хранящегося, но и довольно часто используемого. Я согласен с вами, миссис Филдер-Флемминг, что методика преступления выдает некоторые познания в криминалистике. Вы приводили в качестве аналога известное дело, которое, несомненно, имеет удивительную параллель с нашим; сэр Чарльз приводил с той же целью другое дело, а я бы хотел напомнить о третьем. Получается смесь из нескольких известных старых дел, и я уверен, что это не случайно. Мысль о познаниях в криминалистике, которыми обладал убийца, осенила меня еще до того, как вы стали ее развивать, выступая с вашими версиями. К этому выводу мне помогло прийти соображение, что, кто бы ни посылал шоколад сэру Юстасу, он непременно должен был владеть экземпляром Справочника Тэйлора. Признаю, что это чистая догадка, но когда я заглянул в собственный экземпляр Справочника, то обнаружил, что статья о нитробензоле помещается на следующей странице после цианистого калия; а это дает большую пищу для размышлений.
Докладчик помолчал.
Мистер Читтервик кивком головы выразил свое согласие с ним и сказал:
– Кажется, я понимаю вас. Вы хотите сказать, что любой человек, который роется в справочнике, где есть все про яды, и ищет среди них какой-то определенный, может попасть в разряд…
– Совершенно точно, – согласился мистер Брэдли.
– Вы строите свою версию главным и преимущественным образом на ядовитом веществе, примененном преступником, – заметил сэр Чарльз вполне добродушно. – Не хотите ли вы нам сказать, что вам удалось установить личность преступника, исключительно исходя из этой единственной предпосылки?
– Нет, сэр Чарльз, вряд ли бы к решился на такое. Я придаю большое значение этому лишь потому, что применение нитробензола, как я уже говорил, бесспорно является характерной особенностью расследуемого нами преступления, каковой факт сам по себе не может решить проблемы. Но вкупе с другими обличающими убийцу уликами, выявленными в процессе расследования, когда сложный путь расследования остается позади, может оказаться решающим фактором для установления личности преступника. Посмотрим на факт использования нитробензола в свете всей истории преступления. Первое, что приходит нам в голову, это то, что преступление – дело рук не только очень неглупого, но и хорошо образованного человека, что сразу исключает первый тип персонажей, которые могли бы употребить нитробензол в качестве отравляющего вещества. Итак, исключаем лаборанта и фабричную девушку. Все наше внимание сосредоточено теперь на очень неглупом, образованном персонаже, интересующемся криминалистикой, обладающем познаниями в области токсикологии, а также, если я не ошибаюсь (что со мной бывает редко), экземпляром Справочника Тэйлора или подобной ему книженцией, которая стоит у нашего персонажа на полке. Вот заключение, которое я, дорогие мои Ватсоны, извлек из того факта, что из всех возможных ядов преступник избрал исключительно нитробензол, – и мистер Брэдли с нескрываемым самодовольством, непонятным для его слушателей, погладил волосяную растительность над верхней губой.
Всем своим поведением мистер Брэдли хотел показать, что он собою безмерно доволен и считает, что имеет на то основания.
– Очень, очень занятно, – пробормотал мистер Читтервик, глубоко потрясенный.
– Ну ладно, давайте подведем итоги, – произнесла мисс Дэммерс, ничуть не потрясенная. – Так в чем заключается ваша версия? Если она вообще у вас есть.
– А как же? Конечно есть, – мистер Брэдли надменно улыбнулся. Ему впервые удалось вызвать раздражение у мисс Дэммерс, и это доставляло ему удовольствие. Но только по порядку. Я просто хотел продемонстрировать вам, что вывод, к которому я приближаюсь, неизбежен. А этого можно достичь, если внимательно проследить, так сказать, за ходом моих мыслей. Придя к определенным выводам относительно яда, как такового, я затем занялся другими вопросами, ответы на которые привели бы меня к результатам, которые в дальнейшем можно было бы свести вместе и сопоставить между собой. Прежде всего я занялся бланком, на котором было напечатано фальшивое письмо. Это была еще одна важная улика, помимо яда. Бланк меня сразу весьма озадачил. Не могу объяснить почему, но имя «Мейсон» всколыхнуло в моей памяти неясные воспоминания. Мне показалось, что я слышал его совсем в другой связи, не имеющей ничего общего с прекрасным шоколадом этой фирмы. И тут я вспомнил. Боюсь, что мне придется говорить о своих сугубо частных обстоятельствах, – продолжал мистер Брэдли после короткой паузы, – и потому прошу сэра Чарльза заранее меня извинить, а то еще он упрекнет меня за дурной тон. Дело в том, что моя сестра, перед тем как выйти замуж, была стенографисткой.
Он внезапно умолк, словно искал в уме оправдание для подобной семейной подробности и не намерен был говорить о ней, но все же сказал:
– То есть по образованию она была выше уровня обычной стенографистки, она вообще-то училась до этого на секретаря высшей квалификации. Ну так вот. Она устроилась в контору одной дамы, которая занималась тем, что поставляла на временную работу секретарш в крупные фирмы на тот период, когда их постоянные работники болели или уезжали в отпуск. Вместе с моей сестрой в конторе числились еще две-три девушки, и нанимали их обычно на две-три недели. Таким образом, каждая могла сменить за год довольно много мест. Однако я отчетливо помню, что, пока моя сестра работала в той конторе, одной из фирм, которую она обслуживала, замещая секретаршу кого-то из директоров, была фирма «Мейсон и сыновья». Этот факт может мне пригодиться, подумал я. Не в том смысле, что она могла навести меня на след убийцы, нет. Но она мо) – ла свести меня с тем или иным сотрудником фирмы, возникни у меня подобная необходимость. И я отправился к сестре. Она все прекрасно помнила. Ей у Мейсона очень понравилось. С тех пор прошло года три или четыре, и она всерьез подумывала, а не вернуться ли ей в фирму в качестве постоянной секретарши, представься такой случай. Естественно, в ту пору она еще не успела сойтись ни с кем из штатных сотрудников, нопредставить меня двум-трем из них было в ее возможностях, если бы это понадобилось. «Между прочим, – сказал я ей как бы невзначай, – мне показывали письмо, посланное сэру Юстасу вместе с коробкой шоколада, и меня поразило, что штамп фирмы на бланке и сам бланк я уже видел когда-то. Ты, случаем, не на бланках писала мне письма, когда работала в фирме?» – «Точно не помню, – сказала она, – но сами бланки ты конечно можешь помнить. Мы писали на них, когда играли в настольные игры. Они подходили нам по формату». Действительно, дома мы любили играть в разные на стольные игры. Забавно, как в памяти остается связь, но не сами обстоятельства. И я тут же вспомнил. В одном из ящиков письменного стола у моей сестры лежала целая кипа этих бланков. Я часто сам резал их на листочки поменьше, чтобы удобнее было играть. «Но к тебе-то они как попади?» Она ответила довольно туманно, что взяла их в фирме, когда там работала. Я забросал ее вопросами, и тогда она мне рассказала, что однажды собираясь уходить домой, она вспомнила, что к нам вечером должны прийти гости, д это значило, что мы обязательно будем играть в слова и всякие там шарады, а подходящей бумаги для этих игр осталось мало. Сестра вернулась, быстро поднялась наверх, в офис, и швырнула в свой кейс-атташе толстую кипу бланков, лежавших возле ее машинки. Второпях она даже не сообразила, что взяла их куда больше, чем нужно на один вечер, и нам этих бланков хватило года на четыре. Это была половина стопки, что лежала у нее на столе. Я ушел от сестры в состоянии крайнего беспокойства. Но до этого я рассмотрел оставшиеся бланки. Мне показалось, это точно те же самые бланки, что и тот, на котором было напечатано письмо. Даже края слегка выцвели, как и на нем. Не только беспокойство охватило меня, но и тревога. Еще раньше мне пришло в голову, что поиски лица, написавшего сэру Юстасу письмо, прежде всего следует начать среди сотрудников фирмы, не исключая и тех, что работали там раньше. В этой истории с письмом меня очень многое смущало. Размышляя обо всем этом деле, я пришел к поразительному выводу, что, крутясь вокруг бланка, выстраивая концепцию относительно того, как его использовали, полиция и другие заинтересованные в расследовании лица впадали в заблуждение, помещая карету впереди лошади. Считалось само собой разумеющимся, что сначала убийца обдумал путь убийства, а затем предпринял попытку добыть бланк. Очевиднее всего, бланки уже находились в руках преступника, что и подсказало ему дальнейший ход действий. Было маловероятно, что бланк, попав в руки полиции, наведет на след преступника. Тогда как в предыдущем случае отравителя можно было бы выследить. Приходила вам в голову такая мысль, господин президент?
– Признаюсь, не приходила, – ответил Роджер. – Получается, по Холмсу: любая догадка неизбежно заключает в себе вероятность. Как это ни удивительно, но мысль У вас вполне здравая, Брэдли.
– С психологической точки зрения она, разумеется, превосходна, – согласилась и мисс Дэммерс.
– Очень признателен, – скромно откликнулся мистер Брэдли. – Тогда вам будет ясно, почему мое открытие так меня смущало. Окажись под ним реальная почва, любой обладатель старого мейсоновского бланка с пожелтевшими от времени краями немедленно попадал бы под подозрение.
Сэр Чарльз вместо комментария громко откашлялся, но всем было понятно, что он хотел этим сказать: истинному джентльмену не подобало бросать тень подозрения на свою родную сестру.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30