Она не знала, что еще сказать, и даже немного сожалела, что вообще заговорила, поскольку женщина казалась не очень-то дружелюбной. Она пошла назад, к дому, а через несколько минут в дверях показалась Луиза, с еще одной сигаретой в зубах, в кожаной куртке; казалось, она была смущена. Кристин впустила ее, но пожилая женщина так ее встревожила, что она сразу предупредила:
– Хозяин этого дома может с минуты на минуту вернуться.
Луиза кивнула, озираясь в гостиной, потом молча села, поглазела в окно на городские огни внизу, и лишь через несколько минут наконец проговорила:
– Когда, ты сказала, этот тип вернется?
– С минуты на минуту, – упорствовала Кристин.
«Она понятия не имеет, когда он действительно вернется», – подумала Луиза.
– Ты уверена, что телефон не работает?
– Да, – ответила Кристин.
На мгновение она задумалась, стоило ли говорить это, но в данных обстоятельствах ничего иного не оставалось.
– Он выдернул его из стены, – сказала она, пытаясь оценить успешность своей тактики и все еще надеясь, что Луиза решит уйти и попытает счастья на голливудских улицах. – Он какой-то психопат, – решительно заверила она нежеланную гостью.
«Что ж, значит, нас трое таких, что ли?» – грустно улыбнулась про себя Луиза, вспомнив, что видела эту девушку несколько недель назад, стоящую ночью голой в окне. Она положила голову на спинку дивана и закрыла глаза, а когда открыла, Кристин по-прежнему смотрела на нее.
– Вы живете поблизости? – спросила Кристин.
– Милях в пяти, – ответила Луиза. – Пешком далековато будет.
– Я не это имела в виду.
Луиза посмотрела на камин и пианино.
– Я просто бываю здесь иногда, – объяснила Кристин. – Прихожу и ухожу. Время от времени.
– Ты из Лос-Анджелеса?
– Ну, допустим, из всех мест, где я жила, это единственное, о котором стоит и говорить. А вы?
– Я тут проездом. – Луиза снова закрыла глаза и наморщила лоб. – До того я была в… Альбукерке. Нет. Да. А отсюда поеду в Сан-Франциско.
– Я была там, – сказала Кристин, – пару месяцев назад.
– В Альбукерке?
– В Сан-Франциско. Жила там в гостинице. Вы давно путешествуете?
– Ну, с какой-то точки зрения, да. С какой-то точки зрения, я только и делаю, что путешествую.
– Мне бы тоже хотелось попутешествовать. Я нигде не бывала. Даже из Калифорнии не выезжала. А вы много где побывали?
– Много, – признала Луиза.
– На этой машине?
– На этой машине.
– Вы чем-нибудь торгуете?
– Нет, – рассмеялась Луиза. – Ну, вообще-то… нет, не торгую.
– Чем же вы занимаетесь? Раз уж так много ездите? – «Я задаю слишком много вопросов», – подумала Кристин.
Луизе не хотелось брать мелодраматический тон.
– Я исправляю кое-что. Первую половину жизни я что-то делала, а вторую исправляю то, что наделала.
– А зачем вы едете в Сан-Франциско?
– Разыскать кое-кого, кого давно не видела.
– Чтобы что-то исправить?
– Да. – Луизе не хотелось об этом говорить. Разговор об этом наполнял ее страхом. Она нетерпеливо посмотрела на входную дверь.
Кристин прикусила щеку.
– Хотите кое-что увидеть?
– Давай, – наконец ответила Луиза.
Кристин встала и начала спускаться по лестнице; Луиза, закурив еще одну сигарету, последовала за ней. Они спустились на нижний этаж, где встали посреди комнаты, разглядывая Голубой Календарь вокруг них.
– Что это? – спросила Луиза.
– Видите, это все даты разных событий, что случились за годы, – сказала Кристин, а Луиза, куря сигарету, взирала на Календарь. – У человека, который создал этот календарь, особый взгляд на мир. Он считает, что все случившееся по важным причинам не важно, а очень важно происшедшее без какой-либо серьезной причины. И еще, вы заметили, этот Календарь отличается от других. Знаете, да, в большинстве календарей за первым августа обычно следует второе августа? А потом обычно идет третье августа. Люди склонны подчиняться таким вот условностям. А на этом календаре за первым августа может следовать двадцать третье мая, а за двадцать третьим мая – одиннадцатое октября. И еще, вы замечали, что на большинстве календарей, если взять триста шестьдесят пять дней, идущих подряд, они, скорей всего, придутся на один и тот же год? А для этого типа подобное кажется слишком большим совпадением. Подумать только, чтобы триста шестьдесят пять дней подряд пришлись на один и тот же год, это же невероятно!
Продолжая курить, Луиза рассматривала Календарь.
– Ты права, – наконец заключила она. – У него не все дома.
– Вот посмотрите, – сказала Кристин. Она расстегнула тесное голубое платье, на котором едва сходились пуговицы. На голом боку виднелось выцветшее 29.4.85.
– Что это значит? – спросила Луиза.
– А вот что: ничего. Совершенно ничего. В этот день не случилось ничего мало-мальски важного для кого бы то ни было, и меньше всего для меня, поскольку в это время мне было всего три года. Это означает, что я и есть эта дата: я – дата во времени, дата на этом календаре, дата первостепенной важности, потому что в этот день не произошло ничего мало-мальски важного.
– Может быть, с ним что-то произошло?
– Даже если так, он это забыл.
– Возможно, это что-то, чего никто не хочет вспоминать.
– Ну что ж, вы можете развить эту тему с ним самим, когда он появится.
Внимательно посмотрев на нее, Луиза проговорила:
– Он с тобой делает что-нибудь?
– Что вы имеете в виду?
– Я имею в виду: он с тобой делает что-нибудь, когда ты здесь живешь?
– Он никогда не делает мне ничего плохого, – сказала Кристин.
– Он пугает тебя?
– Иногда.
– Ты не должна давать ему пугать себя.
Сказать по правде, ее пугала Луиза. Но этого Кристин не сказала.
– На самом деле я не собираюсь долго здесь задерживаться.
– А это что? – спросила Луиза. Что-то на Календаре привлекло ее взгляд.
– Вы очень наблюдательны. – Кристин подошла к дате в углу. – Это еще одна вещь, в которой, как он выяснил, все мы очень путаемся. Помните, как все думали, что тридцать первого декабря что-то там началось или кончилось? Оказывается, тогда не было ни начала, ни конца. На самом деле все началось вот здесь, в Париже, – она указала на место в Календаре, где стояло: 2.3.7.5.68.19, — в две минуты после трех часов седьмого числа пятого месяца в шестьдесят восьмом году двадцатого века. Седьмого мая тысяча девятьсот шестьдесят восьмого года. Вот это было настоящим началом всего.
– Началом всего? – переспросила Луиза.
– Или, если взглянуть иначе, настоящим началом ничего.
– В Париже?
Какое-то время они вдвоем молча стояли, рассматривая Календарь. Потом Кристин сказала:
– Так зачем вы красите их черным?
Луиза поискала, куда положить сигарету, и наконец засунула окурок в карман своего кожаного пиджака.
– Чтобы очистить эфир от зла.
– А-а-а, – задумчиво кивнула Кристин. Ну да, это у Жильца не все дома.
Она провела Луизу обратно наверх и на втором этаже устроила ей небольшую экскурсию, показав спальню Жильца, а потом свою бывшую комнату – как будто чтобы доказать, сказала себе Луиза, что эта девочка спала в своей постели, а не в его. Луиза заметила вырезки на стене над кроватью и книги на полке. Уже становилось поздно, и когда они вернулись в гостиную, Луиза сказала Кристин:
– Может, этот тип сегодня не вернется.
– Не знаю, – призналась Кристин.
– Может быть, мне можно переночевать здесь на диване? – сказала пожилая женщина.
– Хорошо.
Луиза сняла свою кожаную куртку и легла на диван, накрывшись ею.
– Спасибо.
– Выключить свет?
– Спасибо, я сама дотянусь.
– Я бы пожелала вам приятных снов, но не знаю, что это такое.
– Я тоже, – сказала Луиза.
Через полчаса, когда девушка исчезла внизу, Луиза обдумала ее слова и нашла их любопытными, так же как и Кристин – ее ответ. Лежа в темноте, в то время как в окно пробивались огни города, Луиза не могла уснуть, пока не решила забыть о сне, примирившись с мыслью, что просто будет с нетерпением ждать рассвета. Когда она проснулась, вместо городских огней в окно лился солнечный свет. При этом в голове возникла какая-то мысль, которая исчезла сразу же, как только возникла; со снами так бывает. Какое-то время, думая об этой девушке, Луиза лежала и пыталась снова уловить мысль-беглянку. На столике у дивана лежали ключи от грузовика.
Раньше их здесь не было, не так ли? Взяв ключи, Луиза обнаружила, что на самом деле лишь один из них был от грузовика. Другой, решила она, от дома, пока при ближайшем рассмотрении не заметила на нем надпись: отель «Посейдон», Сан-Франциско, — потом, чуть выше, букву «П». Наверное, парковочный гараж, догадалась она. Что еще может означать «П»?
Медленно, чувствуя свою старость, Луиза встала с дивана. Но это все же лучше, чем провести ночь в «камаро», подумалось ей. Видимо, живущий здесь тип ночью так и не вернулся, а то она бы проснулась.
– Эй! – крикнула Луиза с верхней лестничной площадки, потом спустилась вниз в туалет. Выйдя оттуда и заглянув в главную спальню, она увидела, что кровать по-прежнему пуста. Вторая, маленькая спальня напротив тоже оказалась пуста. У Луизы появилось чувство, что девушка ушла.
Спустившись по лестнице на нижний этаж, она заглянула в комнату с Календарем. Там тоже никого не было. Несколько минут Луиза стояла посреди комнаты, стараясь прочесть Календарь, а потом снова поднялась по лестнице наверх и сняла трубку – а вдруг телефон все же работал. Она задумалась, что делать с ключами: оставила ли их девушка ей специально, а если так, что это означает, или они оказались на столике чисто случайно? Луиза вернулась в главную спальню, ища какую-нибудь нить к разгадке, а потом прошла во вторую спальню, где ее поразило лишь то, что большинство газетных вырезок, висевших раньше над кроватью, исчезли. Ей показалось, что несколько книг тоже исчезло.
«Это дом, где все исчезает», – сказала она себе.
Напоследок перед уходом Луиза спустилась на нижний этаж, в единственную комнату на нем, вырвала из Голубого Календаря дату в дальнем углу – 2.3.7.5.68.19, — сложила ее квадратиком и сунула в карман.
Потом она поднялась по лестнице, натянула свою кожаную куртку и вышла на улицу. Оглядываясь через плечо, Луиза быстро пошла к своему «камаро». Грузовик с черными тарелками все еще стоял рядом, хотя ей показалось, что тарелок, возможно, меньше, чем было в предыдущий вечер. Она попыталась завести «камаро», но машина была мертвей, чем прежде. «Я могу съездить на грузовике в автосервис у подножия холма, – подумала Луиза, – и попросить кого-нибудь подъехать сюда, чтобы завести „камаро“, а потом оставлю грузовик и ключи там, где их нашла».
Она залезла в грузовик, завела его и покатила вниз вместе с грузом черных спутниковых тарелок. Луиза не сомневалась, что люди оборачивались на нее, когда она спускалась с холма, но на самом деле местные жители привыкли видеть, как грузовик каждое утро забирает испорченные тарелки, хотя и не так много сразу. К тому времени, когда она съехала с холма, у нее началась такая паранойя, что она проехала мимо автосервиса и вдруг поняла, что оказалась на бульваре Сансет и едет к гостинице, в которой остановилась. По дороге ее паранойя не проходила, а скорее усиливалась – ей хотелось остановиться посреди улицы и выскочить из кабины, и в то же время она чувствовала, что не смеет остановиться, и потому продолжала ехать. Добравшись до гостиницы, она проехала мимо, уперлась в бульвар Санта-Моника и направилась на запад, пока не выехала к пляжу, а там свернула на север по шоссе Пасифик-Коуст.
По шоссе Луиза проехала через Малибу, а потом миновала Вентуру. Через час, проголодавшись, она остановилась в Окснарде у придорожной палатки с мексиканской едой и съела тако с рыбой. Пообедав таким образом, она снова села в грузовик и продолжила свой путь на север, миновав разворот обратно в Лос-Анджелес и направившись в Санта-Барбару. За Санта-Барбарой шоссе уходило от побережья и выходило к морю снова около Сан-Луис-Обиспо, где через пять часов езды Луиза наконец осознала, как страшно устала, не выспавшись в предыдущую ночь. В тридцати милях за Сан-Луис-Обиспо она переночевала в прибрежном мотеле к югу от Сан-Симеона. После оплаты номера у нее уже оставалось не так много денег, поскольку по выезде из Лос-Анджелеса два раза пришлось заправлять грузовик, и к тому же все ее имущество осталось в гостинице. На следующий день Луиза продолжила свой путь уже по шоссе № 1, через Биг-Сур, где петлявшая среди скал трасса – коварная даже при лучших дорожных условиях – частично скрывалась в тумане, и скорость пришлось сбавить до десяти миль в час. С каждым опасным поворотом слышалось, как в кузове перекатываются спутниковые тарелки, и ей казалось, что они вот-вот совсем вывалятся из грузовика в шумящий под обрывом океан. Когда она проехала Биг-Сур, уже стемнело, и в Монтерее она заснула в кабине.
Из Монтерея Луиза собралась было отправиться в Сан-Франциско по шоссе Сан-Хосе, восьмирядной автостраде, но на заправке ее отговорили от этой затеи, сказав, что на этом шоссе всегда ужасные пробки и ей стоит подумать, не поехать ли дальше вдоль побережья, через Санта-Круз и мимо маяка. По мере ее продвижения все дальше и дальше на север вдоль побережья люди, с одной стороны, проявляли все меньше общего интереса к спутниковым тарелкам, едва замечая их, а с другой стороны, проявляли все больший практический интерес, поскольку каждый раз, когда она останавливалась – поспать, или перекусить, или купить что-нибудь, – то по возвращении обнаруживала, что тарелок стало на одну-две меньше. К утру, когда она проснулась в Монтерее, тарелок оставалось всего три. Хотя Луиза определенно не жалела об утрате, исчезновение тарелок не облегчало ее паранойю, поскольку, как она отметила, любому, кто захотел бы пойти по следу украденных черных спутниковых тарелок вдоль всего западного побережья, след этот показался бы весьма подозрительным.
Луиза решила бросить грузовик в Сан-Франциско, там сесть на автобус до Сакраменто, а оттуда на попутках добраться до Давенхолла, к дочери. Теперь она поняла, что это судьба таинственным образом вмешалась в происходящее, тайно толкая ее к дочери, несмотря на все ее сопротивление.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34