– Так! Режем! Отдиррррррррррраем!
Я старался вообразить, что я – лишь одна из этих спин, дергающих за руку, лишь один из моряков, и что где-то вдалеке они режут масло.

44.
История о званом обеде Катрин Текаквиты, как я уже сказал, апокалиптична. На самом деле, мне ее рассказала моя жена Эдит. Я прекрасно помню тот вечер. Я только вернулся из Оттавы, Ф. договорился, что меня на выходные пустят в Архивы. Мы трое в нашей полуподвальной квартире пользовались лампой солнечного света. Ф. утверждал, что я – единственный, кто может лежать под ней голым, поскольку и он, и Эдит уже видели мой хуй, но не видели друг друга (вранье). Логика непогрешимая, но я все же чувствовал себя неуютно, стягивая перед ними трусы, и действительно я ни за что не позволил бы Эдит раздеться или Ф. – разгуливать голышом.
– Я лучше не буду, – слабо отказывался я.
– Чепуха, дорогой.
– Хоть у кого-то из нас должен быть нормальный загар.
Они смотрели, как я скатываю трусы по коленям, нервничая из-за того, что мог плохо подтереться и следы, наверное, меня выдадут. По правде сказать, я чувствовал, что Ф. использует меня как рекламу собственного тела. В его реальности я был обломками рекламного щита. Выражение его лица, казалось, говорило Эдит: если такая штука может дышать и каждое утром просыпаться, представь себе, каково ебаться со мной.
– Ложись между нами.
– Вытяни ноги.
– Руки убери.
И когда Эдит натерлась «Солнышком на лыжах», я не знал, стоит ли мне возбуждаться. Воскресными вечерами вроде такого Эдит и Ф. обычно кололись чуточкой героина – это безвредно и безопаснее алкоголя. В те дни я принадлежал к старой школе и считал героин наркотиком-убийцей, поэтому всегда отказывался, если они предлагали и мне. В ту ночь меня потрясло, насколько ритуально готовили они подкожный шприц и подогревали герыч.
– Вы чего это так торжественны?
– О, просто так.
Эдит кинулась ко мне и крепко обняла, Ф. присоединился к ней, и я чувствовал себя девушкой из каталога женского белья, о которой мечтают камикадзе перед вылетом.
– Сгиньте! Не подлизывайтесь ко мне. Я стучать не побегу.
– До свидания, мой милый.
– До свидания, друг мой.
– Ох, хватит уже, вы оба. Давайте, дегенераты, летите в свой костыльный рай.
– До свидания, – вновь грустно сказала Эдит, и мне следовало понять, что это был не просто воскресный вечер.
Они разыскали у себя вены, в которых еще текла кровь, ткнули иглами в тело, подождали красного сигнала попадания и отправили раствор по кровеносным сосудам. Резко выдернув иглы, они упали на тахту. После нескольких минут оцепенения Эдит произнесла:
– Милый?
– Что?
– Не отвечай так быстро.
– Да, – добавил Ф. – Сделай одолжение.
– Смотреть на это не могу – жена моя и мой друг.
В бешенстве я прошагал в спальню, хлопнув дверью. Полагаю, они увидели пятно моих ягодиц, когда я уходил. Я ушел, поскольку, у меня всегда вставал хуй, когда я смотрел, как они пользуются иглами, но когда втирался «Солнышко на лыжах», я решил не возбуждаться и посчитал, что сейчас эрекция представит меня в неестественном свете. Кроме того, я хотел покопаться в ящиках Эдит, чем занимался каждый воскресный вечер, пока они валялись без чувств в своем наркотическом мире, и этот противозаконный досмотр из-за множества неудач, очевидных из настоящей хроники, стал моим главным развлечением. Но то был не просто воскресный вечер. Мне больше всего нравился ящик с косметикой, яркий и благоухающий – если его выдвинуть, опрокидывались крошечные бутылочки, и одинокий женский волос с белым корнем все еще приклеен к пинцету, или отпечаток ее большого пальца на жирной пудренице – странно, но все эти улики каким-то образом приближали меня к ее красоте, будто тысяча паломников лелеют мощи, урган святого в формальдегиде, которым лишь немногие восхитились бы, будь он живым. Я потянул за ручку комода, предвкушая чудное позвякивание – но! В комоде не было ничего – лишь битое стекло, двое дешевых четок, несколько ампул с бесцветной жидкостью и клочки бумаги. Деревянное дно ящика было влажным. Я осторожно выудил один листок бумаги, оказавшийся купоном.

КУПОН НА БЕСПЛАТНУЮ КНИГУ
«Научные методы», департамент FL-464
Нью-Йорк Нью-Йорк 28, 92-ая Восточная ул., 134
Пришлите мне скорее БЕСПЛАТНУЮ книгу «Как сделать толстые ноги стройными в домашних условиях» в обычной упаковке с пометкой «Лично» без каких-либо обязательств с моей стороны.
Имя _____________________________________________________________
Адрес ___________________________________________________________
Город ___________ Почтовый индекс ___________ Штат ______________

Но у Эдит великолепные ноги! И был еще один:

СТРОЙНЫЕ НОГИ
Пропорциональные формы сгибов, икр, колен, бедер!
Худые ноги убивают привлекательность всего вашего тела. Теперь, наконец, вы тоже сможете улучшить по естественным причинам недоразвитые ноги и сделать выпуклой любую часть ноги или же ноги целиком, как сделали множество женщин с помощью этого научного метода. Известные авторитеты по ногам с многолетним опытом работы предлагают вам проверенный и подтвержденный научный курс – всего 15 минут в день – в уединении вашего дома! Содержит подробные иллюстрации простой методики «Нога по науке» с доступными объяснениями: ваши ноги станут пропорциональнее и сильнее, улучшится цвет кожи и кровообращение в ногах.
БЕСПЛАТНОЕ ПРЕДЛОЖЕНИЕ действительно на ограниченный срок.
Чтобы бесплатно получить книгу «Домашний метод развития худых ног» в обычной упаковке без каких-либо обязательств с вашей стороны, просто сообщите свое имя и адрес.
«Научные методы», департамент FL-464
Нью-Йорк 28, 92-ая Восточная ул., 134

Да что происходит? Зачем Эдит понадобились эти убогие призывы? Что творится в доме 134 на 92-й Восточной улице? Может, там склад ампутированных ног? В углу комода лежало промокшее начало разгадки. Я вижу его до сих пор. Я до сих пор могу восстановить его в уме, слово за словом.

Четки с водой из
чудесного источника в Лурде
То самое место, где святой Бернадетте
явилась благословенная Дева Мария!
Сегодня – $2,98 за каждые
Десять дней – БЕСПЛАТНО
Представьте – держать в руках, касаться пальцами, ВИДЕТЬ СОБСТВЕННЫМИ ГЛАЗАМИ – воду из чудесного источника в Лурде, навеки запечатанную в прозрачные четки! Вторая, третья и четвертая (Славься Мария) бусины этих необычных новых четок содержат воду из чудесного ключа, что открыла Дева Мария! Это вода, которая помогла выздороветь множеству больных, хромых и слепых. Сами четки представляют собой искусно выполненные глазированные искусственные бусы и включают в себя цепочку и яркий инкрустированный крест. Прекрасно упакованные в пластиковую шкатулку на голубом королевском бархате. Выберите: Алмазно чистые Сапфирово голубые или Цвета черного дерева четки. Не посылайте денег!…заплатите лишь $2,98 за каждые (плюс наложенный платеж) по получении. Или сэкономьте на доставке и вышлите $2,98 сразу! Если вы начнете действовать СЕЙЧАС, с каждыми четками вы получите БЕСПЛАТНЫЕ ВЕЧНЫЕ АМПУЛЫ С ВОДОЙ ИЗ ЛУРДА и БЕСПЛАТНЫЙ шестистраничный буклет «Чудо в Лурде». Вы будете в восторге. Или же верните четки в течение десяти дней для возврата денег!
БЕСПЛАТНО!
ВЕЧНЫЕ АМПУЛЫ С ВОДОЙ ИЗ ЛУРДА… до краев наполненные Водой, вылечившей тысячи случаев слепоты, хромоты и других болезней, даже страшный рак. Изготовлены из дутого стекла; идеальны для транспортировки.
Клуб «Откровение, Инк.», отдел 423, Нью-Йорк 10022, Нью-Йорк, Мэдисон-авеню, 623

С бумажкой в кулаке я выбежал из спальни. Эдит и Ф. спали на тахте на приличном расстоянии. На кофейном столике лежали в беспорядке отвратительные инструменты их привычки, иглы, пипетки, ремень и – десяток пустых Вечных Ампул с Водой из Лурда. Я потряс их за одежду.
– И давно это происходит?
Я подошел к каждому по очереди и сунул обоим объявление под нос.
– Давно вы это в себя вгоняете?
– Скажи ему, Эдит, – прошептал Ф.
– Мы первый раз попробовали.
– Скажи ему все, Эдит.
– Да, я требую, чтобы мне сказали все.
– Мы смешали.
– Мы смешали два разных сорта воды.
– Я слушаю.
– Ну, часть была из Ампул из Лурда, а часть из…
– Да?
– Скажи ему, Эдит.
– Из Родника Текаквиты.
– Так вы больше не наркоманы?
– Это все, что тебя интересует? – устало спросил Ф.
– Оставь его, Ф. Иди, сядь между нами.
– Я не хочу сидеть между вами голым.
– Мы не будем смотреть.
– Хорошо.
Я проверил их глаза со спичкой, помахал кулаком, не ударив, и, когда убедился, что они не подглядывают, сел.
– И как она действует?
– Мы не знаем.
– Скажи ему правду, Эдит.
– Мы знаем.
И, будто собираясь начать рассказ с анекдота, Эдит нащупала мою руку и поведала историю о далеком званом обеде Катрин Текаквиты в Квебеке. Когда она говорила, Ф. взял меня за другую руку. Я думаю, они оба плакали, потому что в голосе ее были сопли, а Ф. вздрагивал, будто отходя ко сну. В ту ночь в спальне Эдит делала все, что я хотел. Ее трудолюбивому рту я не отдал ни одной команды по радио. Спустя неделю она оказалась под лифтом – «самоубийство».
45.
Я до смерти замерз в этом ебаном шалаше. А я-то думал, Природа лучше моей осемененной полуподвальной кухни. Думал, птичий гомон лучше скрежета лифта. Специалисты с диктофонами утверждают: то, что нам кажется одной птичьей нотой, на самом деле – десять или двенадцать тонов, из которых живность плетет множество разнообразных прекрасных текучих гармоний. Это доказывается замедлением пленки. Подать сюда Национальное Здравоохранение! Требую операции! Пусть мне в голову вошьют тормозящий транзистор. В противном случае пусть Наука держит свои соображения подальше от газет. Прошло канадское лето, как хэллоуинская маска, остались лишь холодные пригороды – день за днем. И это все конфетки, что нам причитаются? Где научно-фантастический завтрашний мир, который нам обещали на сегодня? Требую перемены климата. Какая дерзость заставила меня прийти сюда без радиоприемника? Три месяца без радио мурлычу устаревший хит-парад, мой хит-парад так внезапно исчез из истории, отрублен от динамичных перемен на рынке акций музыкальных автоматов, мой бедный хит-парад, которого ни один тринадцатилетний не оживит потными обжиманиями на ковре перед проигрывателем, мой сверхсерьезный хит-парад, гусиным шагом продвигающийся сквозь мозги, как генералы хунты, не знающие, что в ночь торжественного бала свершился coup d'etat, мой милый старый хит-парад, как батальон трамвайных кондукторов с золотыми шевронами, терпеливо движущихся к старости и пенсии, в то время как совет директоров провозгласил метро, а все трамваи отправлены в музеи, мой нескладный хит-парад электрических отголосков и страстных пубертатных голосов, что заглушают стук моего сердца, как отряд голобедрых девчонок-чирлидерш, куролесящих перед пустыми скамьями, тонкие бретельки их бюстгальтеров чрезвычайно трогательно стягивают кожу, их сверкающее флюоресцирующее белье мелькает из-под задравшихся плиссированных юбочек, когда они вращаются на дружелюбных пальчиках, их развеселые попки, олицетворение школьного духа, обтянуты атласом, натренированы в спортзалах и вычерчивают неописуемо прекрасные и краткие радужные розовато-лиловые и оранжевые дуги, круглые металлические мундштуки их мегафонов теплы от «Альма-Матерей» и пахнут бесцветной губной помадой, и для кого все эти влажные разноцветные акробатки? Для кого эти возбуждающие изгибы трусиков под юбочками, просвечивающих сквозь приветствия, как множество мастерски очищенных свежих фиг, да, миллион грязных секретов в каждом запечатанном кошельке, что катится по влажному тротуару в узкую пасть времени? для кого плывете вы, маленькие попки хит-парада? Вожак стаи лежит искромсанный под своей «хондой» в руинах будущей карьеры, призрачный негр-защитник несется по замерзшему футбольному полю к призам юрфака, а мяч, который ты подписал на удачу, отсвечивает на луну. О, мой бедный хит-парад, в популярности жаждущий погибнуть, я забыл свой приемник, так что зачахнешь ты вместе с другими зомби в моей памяти, ты, чья единственная доблесть – харакири тупым краем возвращенного опознавательного браслета, мой усталый хит-парад, ты надеешься, что будешь забыт, как сбежавшие воздушные шары и котята, как корешки театральных билетов, как высохшие шариковые ручки, как севшие батарейки, как гнутые колечки от консервных банок, как скрюченные алюминиевые тарелки с загончиками для съеденных полуфабрикатов – я прячу тебя, как симптом хронической болезни, приговариваю тебя к исправительным работам Национального Гимна, отказываю тебе в мученичестве в завтрашнем хит-параде, я превращаю вас в бумеранги, мои маленькие камикадзе, вы хотите стать Потерянными Коленами, но я выжигаю номера на руках, лью чудодейственные лекарства в Камеру Исполнения Смертных Приговоров, под мостами протягиваю сети для самоубийц. Святые и друзья, помогите мне выбраться из Истории и Запора. Пусть птицы поют медленнее, а я слушаю быстрее. Убирайся, боль, из этого шалаша, древесная лягушка, огромная, как промышленность.
46.
– Я болен, но не слишком, – сказал Дядя Катрин Текаквиты.
– Позволь тебя крестить, – сказал Черное Платье.
– Пусть ваша вода на меня не капает. Я видел, многие умерли после того, как на них капнула ваша вода.
– Они теперь на небесах.
– Для французов небеса – подходящее местечко, но я хочу быть с индейцами, ибо французы не дадут мне поесть, когда я туда попаду, а французские женщины не лягут с нами под тенистыми пихтами.
– Мы все от одного Отца.
– Ах, Черное Платье, если б мы были от одного Отца, мы бы не хуже вас знали, как делать ножи и куртки.
– Послушай, старик, в пустоте моей ладони – таинственная капля, которая может вырвать тебя из скорбной вечности.
– А там, на небесах, охотятся, воюют, устраивают пиры?
– О, нет!
– Тогда я не пойду. Ленивым быть дурно.
– Адский огонь и демоны-мучители ожидают тебя.
– Зачем вы крестили нашего врага гурона? Он придет на небеса раньше и выгонит нас, когда придем мы.
– На небесах всем найдется место.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28