https://wodolei.ru/catalog/smesiteli/dlya_kuhni/s-kranom-dlya-pitevoj-vody/
.. Вся кровь закипает в моих жилах, и я нахожу, что смерть слишком легкое наказание для него.
– Сердар, – сказал Рама-Модели, – в один прекрасный день он приказал расстрелять под стенами Гаурдвар-Сикри две тысячи человек, и в то время, когда он командовал расстрелом, слышны были крики грудных детей, лежавших у груди своих матерей. Исторический факт (примеч. автора).
После четвертого выстрела артиллерийской батареи крики смолкли, но в первом ряду среди трупов зашевелился старик, который был только ранен. Он приподнялся и попросил помиловать его… только он избежал смерти. Среди солдат послышались возгласы, заглушаемые волнением: «Помиловать! Помиловать!» Но человек, который командовал, повернулся к ним и спросил: «Кто смеет говорить здесь о помиловании?» С ним была одна из тех собак, догов, у которых английская голова, потому что они водятся в Англии. Указывая на старика, он сказал:
– Пиль, Том! Пиль!
И собака прикончила старика.
– Этот старик, – продолжал Рама глухим от волнения голосом, – этот старик был моим отцом, Сердар! Отдай же мне убийцу моего отца для достойной мести!
– Человек этот принадлежит тебе, – отвечал Сердар. – Я не чувствую никаких угрызений совести в том, что не защищаю его от твоей мести. Совершай правосудие за Чинсуру, Гаурдвар-Сикри, Лакхнау!
И, обернувшись к своим спутникам, Сердар сказал им:
– Друзья мои, солнце сядет через час, нам пора к развалинам Карли. Разрушим логовище разбойников.
– Если я тебе не нужен, Сердар, – начал Рама-Модели с мрачным видом.
Сердар понял… но все же, желая снять с себя нравственную ответственность, отвечал:
– Я увожу Сами, ты будешь охранять Нухурмур.
Сердар и его спутники удалились… В пещерах остались
Нана Сахиб, удалившийся в свои апартаменты, и Рама-Модели со своим пленником. Наступившая тишина производила мрачное впечатление… Тишина, которую не нарушал ни единый звук… Тишина погребального склепа!
Тусклый свет коптившей лампы, стоящей на земле, отбрасывал тени на стены и потолок, придавая им странные и причудливые формы… Тени двигались от мелькания света, точно мстительные призраки.
Рама-Модели сидел в углу на корточках и смотрел на Максуэла глазами хищника, наслаждающегося видом жертвы прежде, чем сожрать ее… Он не спешил. У него впереди были целые часы, даже дни, чтобы наслаждаться своей местью и выбрать для этого лучший Способ…
Он зажег кальян и, окружив себя густыми облаками дыма, погрузился в безумные мечты курителей гашиша… Взгляд его поднимался от хрустального кальяна на пленника и вновь опускался к кальяну…
Страх Максуэла переходил постепенно в панический ужас. Он знал, что дым индийской конопли возбуждает мозг курильщика и доводит его до безумного экстаза. В ту минуту, когда возбуждение начнется, когда наступит минута безумия, что сделает с ним индиец? …О, он знал, что позавидует тогда быстрой и легкой смерти своих спутников на склонах Нухурмура…
Ах! Имей он только возможность довести гнев индийца до такой степени, чтобы тот сразу нанес ему смертельный удар… Надо было спешить: еще несколько минут, и палач перестанет его понимать. Глаза индийца горели странным светом, то сверкая ярким огнем и зверской злобой, то становясь тусклыми и мрачными… А едкий, густой дым кальяна, пропитанный запахом сока индийской конопли, по-прежнему окутывал курильщика…
И Рама-Модели начинал как-то странно посмеиваться. Ему, вероятно, представлялась его жертва, уже корчившаяся среди пыток, и несвязные слова срывались с его языка: «Пиль! Том, пиль! Моя добрая собака!» Нет, перед глазами его проходила смерть его отца, вызванная в памяти наркотическим действием гашиша, который придает видениям впечатления полной реальности.
Холодея от ужаса и чувствуя, что надо кончать, иначе скоро перед ним будет безумец, способный загрызть его, Максуэл бросился вперед. Одним ударом он опрокинул кальян и, схватив индийца за горло, повалил его на землю. Но, как ни быстро он набросился на него, Рама успел крикнуть:
– Ко мне, Нана!
Услышав крик, Нана Сахиб появился тут же и, сразу поняв, в чем дело, бросился на Максуэла. Опрокинув его, он быстро освободил Рама-Модели, который мгновенно одним прыжком опять очутился на ногах.
Пары гашиша не успели сделать своего дела, и индиец быстро пришел в себя.
– Благодарю, Нана, – сказал он принцу, – ты спас мне жизнь, и я не забуду этого.
С диким гневом взглянул он на Максуэла и сказал:
– Тебе мало было отца, негодяй, ты захотел еще и сына… Слышишь ты крики грудных детей и женщин, – продолжал он с нарастающим возбуждением, – они кричат о мести… Посмотрим, умеешь ли ты умирать… Закури-ка свою сигару и покажи, как презирает смерть капитан Максуэл… В таком виде ты бахвалился тогда в Гаурдвар-Сикри… Кто просит здесь о помиловании? Пиль! Пиль! Мой добрый Том! Ха, ха! Ты и не подозревал, что в тот день ты сам избрал себе род смерти. Зуб за зуб… рана за рану… Ура! Ура! Капитан Максуэл!
И в возбуждении он толкал его и гнал перед собой по коридору.
Вдруг камень повернулся, и свет солнца залил вход в пещеру… Максуэл подумал, что спасен… Испустив крик радости, он выскочил из пещеры и бросился не глядя вперед…
Сзади раздался зловещий хохот, и он услышал, как звучный голос Рамы произнес:
– Пиль! Нера! Пиль! Сита! Живо, мои добрые животные!
И в ту же минуту, несмотря на быстроту бега, Максуэл услышал треск ломающихся веток… Он смутно почувствовал, что его преследуют…
Кто мог бежать за ним? Он слегка повернул голову назад… О! Ужасное видение!.. Его догоняли две пантеры с раскрытыми пастями, высунутыми языками и горящими глазами.
Все произошло с быстротою молнии… он мгновенно был опрокинут на землю… затрещали кости, брызнула кровь, и в невыразимой боли, в ту великую минуту, когда дух готовится отлететь из тела в неведомые пространства… последнее, что он еще слышал, были слова Рамы, продолжавшего кричать: «Пиль! Нера! Пиль! Сита! Живей, мои добрые звери!»
Максуэл был мертв.
Наступила теплая, благоуханная и тихая ночь. Среди листвы тамариндов, розовых акаций и мастиковых деревьев, окружавших развалины подземных храмов Карли, засверкали тысячи блестящих точек.
Это были шотландцы, предупрежденные Сердаром о том, что их полковник взят в плен. Они со всех сторон окружили вход в древнее убежище, чтобы ни один из негодяев, собравшихся там для совершения кровавой мистерии, не смог убежать.
Из-за группы пальм вышел небольшой отряд и вошел в пещеру, а затем раздались три пронзительных свистка, раскатившихся звучным эхом под мрачными сводами подземелья. Это был Рудра и с ним, одетые в мундиры английских офицеров, Сердар со своими спутниками.
Через несколько минут к ним вышел Кишная. Он не успел ни двинуться, ни закричать, как был схвачен и крепко скручен веревками…
Вслед за этим Сердар, его товарищи, офицеры и солдаты шотландского полка один за другим бесшумно проскользнули внутрь пещер, где и застали тхагов, занимавшихся приготовлением к вечерней трапезе.
И в то время, как офицеры приказывали связывать их попарно, из глубины подземелья донеслись радостные крики.
– Диана!
– Фредерик!
Брат и сестра были в объятиях друг друга… Двадцать лет они ждали этого часа!
И слышно было, как Барбассон бормотал, всхлипывая:
– Проклятие! Какая жалость, что у меня нет сестры!
Провансалец не плакал двадцать лет!
Два месяца спустя «Диана» на всех парах неслась к берегам Франции, унося с собой Фредерика Де-Монморена и его семью. Сердар торопился подать прошение о реабилитации.
После восстановления в правах он решил вернуться обратно в Индию, где должен был служить муж его сестры и где будет жить вся семья. Он дал слово умереть в этой прекрасной стране, которая была колыбелью наших индоевропейских предков «…колыбелью наших индоевропейских предков» – Индия не была колыбелью индоевропейцев. Древнейшие цивилизации Индии созданы дравидийскими народами. Первые индоевропейцы, арии, вторглись на субконтинент во II тысячелетии до н.э. со стороны Ирана. Прародина индоевропейцев, по мнению современных ученых, располагалась либо в Малой Азии, либо на Балканах, либо в причерноморских степях.
и которая сделалась его вторым отечеством.
Мы еще встретимся с ним там в один прекрасный день.
Нана Сахиб, который не мог без отвращения думать о возможности стать пленником-пенсионером англичан, решил не покидать Нухурмура до возвращения Сердара, чтобы окончательно выбрать остров для проживания.
Капитана Максуэла загрызли пантеры. Кишнаю вместе с его последователями повесили вокруг развалин Карли. Никто, следовательно, не мог больше потревожить принца в тишине его таинственного и поэтичного убежища в подземельях Нухурмура.
Барбассон был назначен комендантом Нухурмура, а Нариндра, заклинатель, и Сами – его помощниками. Он написал Барбассону-отцу, что предсказание его не исполнилось, и, как добрый сын, послал ему сто тысяч франков из того миллиона, который Нана Сахиб дал ему в награду.
Сэра Уильяма Брауна все забыли, но он не забыл никого…
Часть шестая
СЛЕДОПЫТ
ГЛАВА I
Ночной сторож. – Таинственный дворец. – Шпион англичан. Фантастическое видение.
Старинный город Биджапур Биджапур – Жаколио здесь смешивает два различных понятия. Город Биджапур (Виджаяпура) был столицей одноименного княжества. Сохранились не только отдельные сооружения этого периода, но и более ранние здания – например, мечеть XIV века, перестроенная из более раннего джайнского храма. Разумеется, «столицей Декана» Биджапур никогда не был. От города Биджапура следует отличать одноименное государство (княжество или султанат), существовавшее с 1490 по 1686 гг. Его основал бахманидский наместник Юсуф Адил-хан, объявивший себя независимым государем и положивший начало династии Адил-ханов. (Бахманидский султанат, занимавший значительную часть Декана, возник в середине XIV века в результате восстания феодалов Декана против Делийского султаната. Бахманиды владели северной частью Декана до реки Кистны. В конце XV – начале XVI века Бахманидский султанат распался на ряд независимых государств, одним из которых был Биджапур. Таким образом, неверно утверждение Жаколио, будто «Юсуф завоевал весь Декан».) В конце XVII века Биджапурский султанат был сильно ослаблен восстанием махратов и войной с моголами. В 1686 г. он был подчинен Великим Моголам.
, древняя столица владений династии Омра, свергнутой великим Аурангзебом, тихо покоился среди исторических развалин.
Со временем заросли тамариндов, гранатов и олеандров так заполнили все внутренние дворы, сады дворцов и других архитектурных памятников, что превратили эти места в почти неприступное убежище.
Все здесь напоминало о былой роскоши и великолепии, царивших в городе во времена правления раджей Декана.
Было, вероятно, часа два ночи. Полный диск луны, медленно плывший в серебристой пыли беспредельных пространств, освещал своими лучами этот океан зелени и цветов, откуда, подобно островам, выглядывали четырехугольные башни, террасы из белого мрамора, полуразрушенные купола, колонны и портики, – остатки изумительной архитектуры этого города, который современники называли «городом чудес». История его походит на главу из «Тысячи и одной ночи».
Историки рассказывают, что индо-персидский принц Феришта-Мухаммед, сын Баязета II, свергнув с трона своего отца, приказывал, по обычаю всех стамбульских калифов этой эпохи, убить своих братьев, чтобы не иметь соперников. Но вместо младшего, Юсуфа, палачи убили, не подозревая этого, пленного черкеса, которым мать принца подменила своего сына.
Юсуф жил в полной безвестности до шестнадцати лет, когда болтливость кормилицы, открывшей тайну его рождения, заставила его удалиться в Персию. Подружившись с набобом Дели, он получил разрешение собрать войско и отправился в Декан, чтобы свергнуть там владычество брахманов.
В тот час, когда во главе своих войск он отдавал приказ двинуться в поход, над его головой появился летящий хума, род коршуна, что предсказывает великую судьбу. Это вызвало взрыв энтузиазма у его сторонников, собравшихся по его призыву. Юсуф завоевал весь Декан и провозгласил себя императором под именем Адил-Шаха. В ознаменование своего вступления на трон он и заложил основание того города, развалинами которого мы теперь любуемся…
Ни малейшее дуновение ветерка не шевелит листву деревьев, не дает даже видимости движения всем этим остаткам прошлого. В величественном безмолвии ночи кажется, что жизнь навсегда ушла отсюда и что перед вами одно из тех обширных кладбищ, где в тишине веков спят воспоминания и люди, памятники и боги.
Но это впечатление, производимое развалинами и темнотой, быстро рассеивается, как только вы заглянете внутрь древнего Мульке-е-Мейдана – развалин на равнине, где увидите разбросанные без всякого порядка дома, хижины, шалаши, показывающие, что люди еще не совсем покинули старый Биджапур.
День был невыносимо знойный и душный. Индийцы с наслаждением сидели теперь на порогах своих жилищ, курили и разговаривали, вдыхая полной грудью свежий, наполненный ароматами воздух первых часов ночи. Шум разговоров, однако, постепенно смолкал, и вместе с этим гасли на верандах лампы из чеканной меди или черной глины. А когда с вершины гопурама (род минарета) большой пагоды, падиал, ударив в священный гонг, дал знать, который час, все удалились в свои жилища, и тишина ночи нарушалась только пронзительным тявканьем шакалов и сердитым ворчаньем домашних слонов… Биджапур спал.
Трудно передать то сказочное зрелище, которое и поныне представляет этот город. Там и теперь насчитывается до семисот мечетей и столько же дворцов и мавзолеев.
Там вы найдете все архитектурные стили: византийские купола, готические шпили, круглые греческие арки, романские башни, чудеса арабского искусства, перемешиваясь с небывалой щедростью, доказывают лучше всех историков правдивость легенды, которая утверждает, что Адил-Шах созвал со всего мира талантливых художников и искусных рабочих, чтобы они помогли ему построить город, равного которому не было бы во всей Вселенной.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77
– Сердар, – сказал Рама-Модели, – в один прекрасный день он приказал расстрелять под стенами Гаурдвар-Сикри две тысячи человек, и в то время, когда он командовал расстрелом, слышны были крики грудных детей, лежавших у груди своих матерей. Исторический факт (примеч. автора).
После четвертого выстрела артиллерийской батареи крики смолкли, но в первом ряду среди трупов зашевелился старик, который был только ранен. Он приподнялся и попросил помиловать его… только он избежал смерти. Среди солдат послышались возгласы, заглушаемые волнением: «Помиловать! Помиловать!» Но человек, который командовал, повернулся к ним и спросил: «Кто смеет говорить здесь о помиловании?» С ним была одна из тех собак, догов, у которых английская голова, потому что они водятся в Англии. Указывая на старика, он сказал:
– Пиль, Том! Пиль!
И собака прикончила старика.
– Этот старик, – продолжал Рама глухим от волнения голосом, – этот старик был моим отцом, Сердар! Отдай же мне убийцу моего отца для достойной мести!
– Человек этот принадлежит тебе, – отвечал Сердар. – Я не чувствую никаких угрызений совести в том, что не защищаю его от твоей мести. Совершай правосудие за Чинсуру, Гаурдвар-Сикри, Лакхнау!
И, обернувшись к своим спутникам, Сердар сказал им:
– Друзья мои, солнце сядет через час, нам пора к развалинам Карли. Разрушим логовище разбойников.
– Если я тебе не нужен, Сердар, – начал Рама-Модели с мрачным видом.
Сердар понял… но все же, желая снять с себя нравственную ответственность, отвечал:
– Я увожу Сами, ты будешь охранять Нухурмур.
Сердар и его спутники удалились… В пещерах остались
Нана Сахиб, удалившийся в свои апартаменты, и Рама-Модели со своим пленником. Наступившая тишина производила мрачное впечатление… Тишина, которую не нарушал ни единый звук… Тишина погребального склепа!
Тусклый свет коптившей лампы, стоящей на земле, отбрасывал тени на стены и потолок, придавая им странные и причудливые формы… Тени двигались от мелькания света, точно мстительные призраки.
Рама-Модели сидел в углу на корточках и смотрел на Максуэла глазами хищника, наслаждающегося видом жертвы прежде, чем сожрать ее… Он не спешил. У него впереди были целые часы, даже дни, чтобы наслаждаться своей местью и выбрать для этого лучший Способ…
Он зажег кальян и, окружив себя густыми облаками дыма, погрузился в безумные мечты курителей гашиша… Взгляд его поднимался от хрустального кальяна на пленника и вновь опускался к кальяну…
Страх Максуэла переходил постепенно в панический ужас. Он знал, что дым индийской конопли возбуждает мозг курильщика и доводит его до безумного экстаза. В ту минуту, когда возбуждение начнется, когда наступит минута безумия, что сделает с ним индиец? …О, он знал, что позавидует тогда быстрой и легкой смерти своих спутников на склонах Нухурмура…
Ах! Имей он только возможность довести гнев индийца до такой степени, чтобы тот сразу нанес ему смертельный удар… Надо было спешить: еще несколько минут, и палач перестанет его понимать. Глаза индийца горели странным светом, то сверкая ярким огнем и зверской злобой, то становясь тусклыми и мрачными… А едкий, густой дым кальяна, пропитанный запахом сока индийской конопли, по-прежнему окутывал курильщика…
И Рама-Модели начинал как-то странно посмеиваться. Ему, вероятно, представлялась его жертва, уже корчившаяся среди пыток, и несвязные слова срывались с его языка: «Пиль! Том, пиль! Моя добрая собака!» Нет, перед глазами его проходила смерть его отца, вызванная в памяти наркотическим действием гашиша, который придает видениям впечатления полной реальности.
Холодея от ужаса и чувствуя, что надо кончать, иначе скоро перед ним будет безумец, способный загрызть его, Максуэл бросился вперед. Одним ударом он опрокинул кальян и, схватив индийца за горло, повалил его на землю. Но, как ни быстро он набросился на него, Рама успел крикнуть:
– Ко мне, Нана!
Услышав крик, Нана Сахиб появился тут же и, сразу поняв, в чем дело, бросился на Максуэла. Опрокинув его, он быстро освободил Рама-Модели, который мгновенно одним прыжком опять очутился на ногах.
Пары гашиша не успели сделать своего дела, и индиец быстро пришел в себя.
– Благодарю, Нана, – сказал он принцу, – ты спас мне жизнь, и я не забуду этого.
С диким гневом взглянул он на Максуэла и сказал:
– Тебе мало было отца, негодяй, ты захотел еще и сына… Слышишь ты крики грудных детей и женщин, – продолжал он с нарастающим возбуждением, – они кричат о мести… Посмотрим, умеешь ли ты умирать… Закури-ка свою сигару и покажи, как презирает смерть капитан Максуэл… В таком виде ты бахвалился тогда в Гаурдвар-Сикри… Кто просит здесь о помиловании? Пиль! Пиль! Мой добрый Том! Ха, ха! Ты и не подозревал, что в тот день ты сам избрал себе род смерти. Зуб за зуб… рана за рану… Ура! Ура! Капитан Максуэл!
И в возбуждении он толкал его и гнал перед собой по коридору.
Вдруг камень повернулся, и свет солнца залил вход в пещеру… Максуэл подумал, что спасен… Испустив крик радости, он выскочил из пещеры и бросился не глядя вперед…
Сзади раздался зловещий хохот, и он услышал, как звучный голос Рамы произнес:
– Пиль! Нера! Пиль! Сита! Живо, мои добрые животные!
И в ту же минуту, несмотря на быстроту бега, Максуэл услышал треск ломающихся веток… Он смутно почувствовал, что его преследуют…
Кто мог бежать за ним? Он слегка повернул голову назад… О! Ужасное видение!.. Его догоняли две пантеры с раскрытыми пастями, высунутыми языками и горящими глазами.
Все произошло с быстротою молнии… он мгновенно был опрокинут на землю… затрещали кости, брызнула кровь, и в невыразимой боли, в ту великую минуту, когда дух готовится отлететь из тела в неведомые пространства… последнее, что он еще слышал, были слова Рамы, продолжавшего кричать: «Пиль! Нера! Пиль! Сита! Живей, мои добрые звери!»
Максуэл был мертв.
Наступила теплая, благоуханная и тихая ночь. Среди листвы тамариндов, розовых акаций и мастиковых деревьев, окружавших развалины подземных храмов Карли, засверкали тысячи блестящих точек.
Это были шотландцы, предупрежденные Сердаром о том, что их полковник взят в плен. Они со всех сторон окружили вход в древнее убежище, чтобы ни один из негодяев, собравшихся там для совершения кровавой мистерии, не смог убежать.
Из-за группы пальм вышел небольшой отряд и вошел в пещеру, а затем раздались три пронзительных свистка, раскатившихся звучным эхом под мрачными сводами подземелья. Это был Рудра и с ним, одетые в мундиры английских офицеров, Сердар со своими спутниками.
Через несколько минут к ним вышел Кишная. Он не успел ни двинуться, ни закричать, как был схвачен и крепко скручен веревками…
Вслед за этим Сердар, его товарищи, офицеры и солдаты шотландского полка один за другим бесшумно проскользнули внутрь пещер, где и застали тхагов, занимавшихся приготовлением к вечерней трапезе.
И в то время, как офицеры приказывали связывать их попарно, из глубины подземелья донеслись радостные крики.
– Диана!
– Фредерик!
Брат и сестра были в объятиях друг друга… Двадцать лет они ждали этого часа!
И слышно было, как Барбассон бормотал, всхлипывая:
– Проклятие! Какая жалость, что у меня нет сестры!
Провансалец не плакал двадцать лет!
Два месяца спустя «Диана» на всех парах неслась к берегам Франции, унося с собой Фредерика Де-Монморена и его семью. Сердар торопился подать прошение о реабилитации.
После восстановления в правах он решил вернуться обратно в Индию, где должен был служить муж его сестры и где будет жить вся семья. Он дал слово умереть в этой прекрасной стране, которая была колыбелью наших индоевропейских предков «…колыбелью наших индоевропейских предков» – Индия не была колыбелью индоевропейцев. Древнейшие цивилизации Индии созданы дравидийскими народами. Первые индоевропейцы, арии, вторглись на субконтинент во II тысячелетии до н.э. со стороны Ирана. Прародина индоевропейцев, по мнению современных ученых, располагалась либо в Малой Азии, либо на Балканах, либо в причерноморских степях.
и которая сделалась его вторым отечеством.
Мы еще встретимся с ним там в один прекрасный день.
Нана Сахиб, который не мог без отвращения думать о возможности стать пленником-пенсионером англичан, решил не покидать Нухурмура до возвращения Сердара, чтобы окончательно выбрать остров для проживания.
Капитана Максуэла загрызли пантеры. Кишнаю вместе с его последователями повесили вокруг развалин Карли. Никто, следовательно, не мог больше потревожить принца в тишине его таинственного и поэтичного убежища в подземельях Нухурмура.
Барбассон был назначен комендантом Нухурмура, а Нариндра, заклинатель, и Сами – его помощниками. Он написал Барбассону-отцу, что предсказание его не исполнилось, и, как добрый сын, послал ему сто тысяч франков из того миллиона, который Нана Сахиб дал ему в награду.
Сэра Уильяма Брауна все забыли, но он не забыл никого…
Часть шестая
СЛЕДОПЫТ
ГЛАВА I
Ночной сторож. – Таинственный дворец. – Шпион англичан. Фантастическое видение.
Старинный город Биджапур Биджапур – Жаколио здесь смешивает два различных понятия. Город Биджапур (Виджаяпура) был столицей одноименного княжества. Сохранились не только отдельные сооружения этого периода, но и более ранние здания – например, мечеть XIV века, перестроенная из более раннего джайнского храма. Разумеется, «столицей Декана» Биджапур никогда не был. От города Биджапура следует отличать одноименное государство (княжество или султанат), существовавшее с 1490 по 1686 гг. Его основал бахманидский наместник Юсуф Адил-хан, объявивший себя независимым государем и положивший начало династии Адил-ханов. (Бахманидский султанат, занимавший значительную часть Декана, возник в середине XIV века в результате восстания феодалов Декана против Делийского султаната. Бахманиды владели северной частью Декана до реки Кистны. В конце XV – начале XVI века Бахманидский султанат распался на ряд независимых государств, одним из которых был Биджапур. Таким образом, неверно утверждение Жаколио, будто «Юсуф завоевал весь Декан».) В конце XVII века Биджапурский султанат был сильно ослаблен восстанием махратов и войной с моголами. В 1686 г. он был подчинен Великим Моголам.
, древняя столица владений династии Омра, свергнутой великим Аурангзебом, тихо покоился среди исторических развалин.
Со временем заросли тамариндов, гранатов и олеандров так заполнили все внутренние дворы, сады дворцов и других архитектурных памятников, что превратили эти места в почти неприступное убежище.
Все здесь напоминало о былой роскоши и великолепии, царивших в городе во времена правления раджей Декана.
Было, вероятно, часа два ночи. Полный диск луны, медленно плывший в серебристой пыли беспредельных пространств, освещал своими лучами этот океан зелени и цветов, откуда, подобно островам, выглядывали четырехугольные башни, террасы из белого мрамора, полуразрушенные купола, колонны и портики, – остатки изумительной архитектуры этого города, который современники называли «городом чудес». История его походит на главу из «Тысячи и одной ночи».
Историки рассказывают, что индо-персидский принц Феришта-Мухаммед, сын Баязета II, свергнув с трона своего отца, приказывал, по обычаю всех стамбульских калифов этой эпохи, убить своих братьев, чтобы не иметь соперников. Но вместо младшего, Юсуфа, палачи убили, не подозревая этого, пленного черкеса, которым мать принца подменила своего сына.
Юсуф жил в полной безвестности до шестнадцати лет, когда болтливость кормилицы, открывшей тайну его рождения, заставила его удалиться в Персию. Подружившись с набобом Дели, он получил разрешение собрать войско и отправился в Декан, чтобы свергнуть там владычество брахманов.
В тот час, когда во главе своих войск он отдавал приказ двинуться в поход, над его головой появился летящий хума, род коршуна, что предсказывает великую судьбу. Это вызвало взрыв энтузиазма у его сторонников, собравшихся по его призыву. Юсуф завоевал весь Декан и провозгласил себя императором под именем Адил-Шаха. В ознаменование своего вступления на трон он и заложил основание того города, развалинами которого мы теперь любуемся…
Ни малейшее дуновение ветерка не шевелит листву деревьев, не дает даже видимости движения всем этим остаткам прошлого. В величественном безмолвии ночи кажется, что жизнь навсегда ушла отсюда и что перед вами одно из тех обширных кладбищ, где в тишине веков спят воспоминания и люди, памятники и боги.
Но это впечатление, производимое развалинами и темнотой, быстро рассеивается, как только вы заглянете внутрь древнего Мульке-е-Мейдана – развалин на равнине, где увидите разбросанные без всякого порядка дома, хижины, шалаши, показывающие, что люди еще не совсем покинули старый Биджапур.
День был невыносимо знойный и душный. Индийцы с наслаждением сидели теперь на порогах своих жилищ, курили и разговаривали, вдыхая полной грудью свежий, наполненный ароматами воздух первых часов ночи. Шум разговоров, однако, постепенно смолкал, и вместе с этим гасли на верандах лампы из чеканной меди или черной глины. А когда с вершины гопурама (род минарета) большой пагоды, падиал, ударив в священный гонг, дал знать, который час, все удалились в свои жилища, и тишина ночи нарушалась только пронзительным тявканьем шакалов и сердитым ворчаньем домашних слонов… Биджапур спал.
Трудно передать то сказочное зрелище, которое и поныне представляет этот город. Там и теперь насчитывается до семисот мечетей и столько же дворцов и мавзолеев.
Там вы найдете все архитектурные стили: византийские купола, готические шпили, круглые греческие арки, романские башни, чудеса арабского искусства, перемешиваясь с небывалой щедростью, доказывают лучше всех историков правдивость легенды, которая утверждает, что Адил-Шах созвал со всего мира талантливых художников и искусных рабочих, чтобы они помогли ему построить город, равного которому не было бы во всей Вселенной.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77