В 1715 г., когда в
Петербурге начала работать Морская академия, туда были переведены старшие
классы Московской навигацкой школы, и вплоть до середины XVIII в. она
оставалась на положении подготовительного училища. В 1752 г. школа была
закрыта, а Петербургская Морская академия в том же году преобразована в
Морской кадетский корпус, в котором сосредоточилось преподавание прикладной
математики, геодезии, мореходного дела.
[70]
Подлинник рукописи И. К. Кирилова не найден, сохранилось лишь несколько ее
списков. Один из них в конце XVIII в. был в руках собирателя материалов о
Петре I И. И. Голикова, который сделал из него извлечения и использовал их в
своем обширном труде, посвященном Петру I (Дополнения к деяниям Петра
Великого, том XVIII и последний. М., 1797). Этот список, принадлежавший
потомкам И. И. Голикова, в начале XIX в. нашел В. Н. Каразин, а в 1831 г. его
впервые целиком опубликовал М. П. Погодин. Советские исследователи осуществили
фундаментальное научное издание труда И. К. Кирилова: сверили сохранившиеся
списки рукописи и по возможности полностью реконструировали ее, восполнили
пробелы и устранили неточности погодинского издания. См.: Кирилов И. К.
Цветущее состояние Всероссийского государства (под ред. академика Б. А.
Рыбакова). М.: Изд-во АН СССР, 1977.
[71]
Серия восстаний башкир 1735-1739 гг. была вызвана строительством крепостей и
заводов, сопровождавшимся изъятием земель у местного населения, стеснением их
кочевок. Абсолютистская монархия ограничила также привилегии местных феодалов.
И. К. Кирилов проявил себя сторонником крутых мер борьбы с участниками
башкирского восстания и жестоко подавлял их выступления. О деятельности
Кирилова в Оренбургской экспедиции см.: Новлянская М. Г. Иван Кирилович
Кирилов. М.; Л.: Наука, 1964; Устюгов Н. В. Башкирское восстание 1737-1739 гг.
М.; Л., 1950; Материалы по истории Башкирской АССР. М. Л., 1949, т. 3;
Аполлова Н. Г. Экономические и политические связи Казахстана с Россией в XVIII
- начале XIX в. М., 1960, с. 95-110; Кареева-Канафиева К. Дореволюционная
русская печать о Казахстане. Алма-Ата, 1963, с. 44-47.
[72]
Как показали современные исследования, И. К. Кирилов в совершенстве владел
современными ему геодезическими методами, о чем свидетельствуют многочисленные
инструктивные материалы и заметки по картографии, созданные во время
руководства им государственной сухопутной съемкой России. Хорошо сознавая
преимущества триангуляции как метода создания плановой основы карт, он в своих
дискуссиях с Ж. Н. Делилем и на практике доказывал необходимость использования
в условиях необъятных просторов России для получения исходной картографической
информации в исторически обозримые сроки астрономических определений
координат, которые давали достаточную точность при составлении обзорных
(мелкомасштабных) географических карт. Первый и необходимый этап
картографирования России в тех условиях Кирилов, в противоположность Делилю,
видел в создании генеральных, а не партикулярных (крупномасштабных) карт.
Время показало, что путь, избранный Кириловым, был в условиях России
единственно верным, так как опыт небольших западноевропейских государств,
начинавших картографирование с создания сплошной триангуляционной сети, был
совершенно неприменим к нашей стране. Вся история дореволюционной русской
картографии - это развитие рекогносцировочных методов съемок и
картографирования в сочетании со сплошными съемками на отдельных участках
(населенные пункты, пограничные районы и т. п.) или трассах (дороги, реки).
Представляется нелишним заметить, что только в советское время стало возможным
проводить топографические съемки исключительно на основании триангуляции.
[73]
Л. Эйлер (1707-1783) прибыл в Петербург в 1727 г. В 1741 г. уехал в Берлин, а
с 1766 г. до самой кончины снова жил в России. Протоколами Географического
бюро, начиная с 1735 г. отмечается интенсивная деятельность Эйлера по
составлению карт, их редактированию и вычерчиванию. С 1739 г. он консультант
Географического департамента по Академическому атласу. Им были выполнены
большие вычисления для создания математической основы карт Атласа. В 1740-1741
и в 1769-1783 гг. Эйлер возглавлял Географический департамент. Составление
карт Академического атласа значительно ускорилось после утверждения методики
Эйлера-Гейнзиуса, по которой в отличие от процедуры, предлагаемой Делилем,
вначале составлялась из разномасштабных уездных карт геодезистов не
генеральная карта, а карты провинций и губерний, служившие, в свою очередь,
основой для обзорной карты. Из сотни научных работ, опубликованных к 1777 г.
Л. Эйлером, три относятся к математической картографии и рассматривают вопросы
искажений проекции Делиля, общей теории конформного (равноугольного)
изображения шара на плоскости. Его ученики С. Я. Румовский и А. Н. Гришов
проводили определение величины сжатия земного сфероида у полюсов.
О роли Леонарда Эйлера в развитии картографии в России см.: Фель С. Е.
Картография России. М.: Геодезиздат, 1960, с. 177; Гольденберг Л. А.
Географический департамент Академии наук и создание первого академического
атласа (1739-1799 гг.). - В кн.: Очерки истории географической науки в СССР.
М., 1976, с. 49-60; Багратуни Г. В. Леонард Эйлер. - В кн.: Л. Эйлер.
Избранные картографические статьи. М., 1959, с. 5-16.
[74]
И. К. Кирилов сыграл важную роль в организации и снаряжении экспедиции
казачьего головы А. Ф. Шестакова в Северо-Восточную Азию для расширения
российских владений и пополнения государственных доходов (Белов М. И.
Арктическое мореплавание с древнейших времен до середины XIX в. М., 1956, т I,
с. 258). Активно поддерживая идею организации Второй Камчатской экспедиции,
Кирилов в 1731 г. написал записку "О тамошних местах и пользах", намечавшую [
по заселению Охотска и Камчатки, развитию там земледелия, промыслов и
торговли. В ней он учел и некоторые замечания Беринга по освоению Дальнего
Востока (Андреев А. И. Русские открытия в Тихом океане в первой половине XVIII
в. - Известия ВГО, М., 1943, т. 75, вып. 2, с. 35). Проект Кирилова был
одобрен правительством, а его предложения вошли в инструкцию главному
командиру Охотского порта Г. Г. Скорнякову-Писареву (I ПСЗР, т. VIII, N 5813).
Кирилов принял самое деятельное участие в организации Второй Камчатской
экспедиции. Особенно много он сделал для отправки академической группы
экспедиции во главе с профессорами Г. Ф. Миллером и И. Г. Гмелином. В 1733 г.,
вскоре после отъезда экспедиции, Кирилов подал в Сенат второй проект, в первой
части которого подробно намечал задачи экспедиции. По его мнению, Камчатская
экспедиция не только должна была "подлинно проведать", могут ли корабли
"Северным морем проходить до Камчатского или Полуденного океана" (в чем он не
сомневался), но и провести всестороннее исследование морского пути из
Архангельска на Камчатку, а также отыскать пути в Америку и Японию, открыть в
Тихом океане не принадлежащие другим государствам земли. Участники экспедиции
должны были подробно изучить природу и обычаи, быт и нравы населения новых
земель, составить карты, разведать полезные ископаемые, приискать места,
удобные для торговли с соседними странами. Подробнее об этом см.: Проект
обер-секретаря Ивана Кирилова о Камчатских экспедициях и об удержании в
русском подданстве киргиз и способах управления ими - В кн.: Материалы по
истории России, Оренбург, 1900, т. I, с. 1-7; Андреев А. И. Очерки по
источниковедению Сибири, XVIII в. М.; Л.; Изд-во АН СССР, 1965, вып. 2, с.
28-30, 63, 74-75, 314; Ефимов А. В. Из истории великих русских географических
открытий в Северном Ледовитом и Тихом океанах - первой половины XVIII в. М.;
Географгиз, 1950, с. 286-292.
[75]
См. комментарий 22.
[76]
Беринг был дезориентирован картой Ж. Н. Делиля, изображавшей к востоку
Камчатки и к северу от Японии земли Иедзо и де Гамы, якобы преграждавшие путь
к берегам Америки. А Делиль де ля Кройер вопреки мнению Чирикова и других
офицеров, требовавших идти прямо на восток, настоял на том, чтобы от Камчатки
идти сначала до 46o с. ш. и только после того на "остен-норден непременно,
докамест получим землю". В результате на поиски несуществующих земель Иедзо и
де Гамы было потеряно драгоценное время (Каманин Л. Г. Великая Северная
экспедиция (Вторая Камчатская экспедиция Беринга). - В кн.: Очерки по истории
географической науки в СССР, М., 1976, с. 37). Изучение документальных
материалов Делиля де ля Кройера ничего не прибавило к весьма нелестной оценке
деятельности. По всеобщему признанию современных ему ученых, а также
позднейших исследователей, обращавшихся к изучению Камчатской экспедиции, иль
де ля Кройер не проявил не только достаточных знаний, но даже просто
добросовестного отношения к своим обязанностям. Все астрономические
определения, сделанные во время его путешествия, были выполнены трудами его
спутника и помощника геодезиста А. Д. Красильникова. Обзор документальных
материалов Делиля де ля Кройера, хранящихся в Архиве Академии наук СССР в г.
Ленинградe, см. в кн.: Материалы для истории экспедиций Академии наук в XVIII
и XIX веках. Хронологические обзоры и описание архивных материалов. Сост. В.
Ф. Гнучева, М.; Л.: Изд-во АН СССР, 1940, с. 55-56.
[77]
Данные, полученные во время Второй Камчатской экспедиции, долгое время жили
основным источником сведений об азиатских землях и о севере Тихого Еда.
Исключительную ценность имели карты (свыше шестидесяти), составленные
участниками экспедиции. Они использовались при создании сводных карт сибирских
и дальневосточных берегов и морских плаваний, например карты Морской академии
1740-1742 гг., знаменитых карт Г. Ф. Миллера 1754-1758 гг. и некоторых других.
Подробнее об этом см.: Лебедев Д. М., Есаков В. А. Русские географические
открытия и исследования. М.: Наука, 1971, с. 212-216.
[78]
Развитие картографии в России во второй половине XVIII в. не остановилось, а
лишь пошло иными путями. К середине 60-х годов XVIII в. наметилась тенденция к
децентрализации картосоставительской деятельности. Появляются новые
учреждения, руководящие специальными ведомственными съемочно-картографическими
работами: Генеральный штаб (1763), Межевое ведомство (1765), Географический
департамент Кабинета (1786), Депо карт (1797) и некоторые другие. Наиболее
детальные и обширные по территориальному охвату картографические работы
проводило Межевое ведомство. Карты и планы Генерального межевания (с 1765 г.)
хотя и не были строго привязаны к географической системе координат (на них
отсутствовала сетка меридианов и параллелей и при съемке не проводилось
астрономических определений), но поставляли ценнейшую детальную информацию о
местности. Содержание крупномасштабных планов межевания (1:8400) значительно
превышало содержание карт предшествующего периода. Эти материалы широко
использовались при создании русских топографических карт даже в XIX в. (см.:
Очерки истории географической науки в СССР. М., 1976; Постников А. В. Развитие
картографии и вопросы использования старых карт. М.: Наука, 1985). О взглядах
В. И. Вернадского по вопросу о преемственности развития науки в России см.
комментарий 10 к главе I.
[79]
М. В. Ломоносов возглавил Географический департамент в 1758 г. и оставался на
этом посту до 1765 г. За год до своего официального назначения Ломоносов,
глубоко ознакомившись с состоянием дел, составил развернутый план искоренения
"излишеств, недостатков и замешательств" Географического департамента. Он
наметил три направления будущей работы: организационное укрепление
департамента, пополнение штатного состава департамента русскими геодезистами и
картографами, обеспечение картосоставительских работ точными научными данными
и достоверными географическими сведениями. В инструкции от 3 октября 1757 г.
М.В.Ломоносов определил для департамента строгий регламент сотрудников,
организационные и методические основы картосоставления. Предусматривалось
коллегиальное обсуждение на еженедельных собраниях всех теоретических,
методических и технических вопросов, а также отчетов о проделанной работе,
проведение исправления атласа 1745 г. по частям на основе новейших материалов,
ведение формуляра карты, исключение любых гипотетических, не основанных на
проверенных данных изображений на картах; коллегиальное обсуждение и
утверждение общим собранием департамента авторского оригинала составленной
карты; систематическое выявление, комплектование и хранение рукописных и
печатных картографических материалов - источников картосоставления. М. В.
Ломоносов поручил профессорам Н. И. Попову и А. Д. Красильникову обучать
студентов в академической гимназии и университете теоретической и практической
астрономии, а адъюнктам Я. Ф. Шмидту и И. Ф. Трускотту - "ландкартному делу".
Разработанные им ценные научно-методические материалы: "Мнение о посылке
астрономов и геодезистов в нужнейшие места в России для определения долготы и
широты" (1759), "Представление о географических экспедициях", "Примерная
инструкция" для экспедиций и "Мнение о употреблении нынешней ревизии на пользу
географии Российской и сочиняющегося нового атласа" (1764) - в то время не
были осуществлены, однако они подготовили почву для академических экспедиций
1768-1774 гг. В начале 1761 г. в губернии и провинции России были разосланы
"географические запросы" Ломоносова, состоявшие из 30 пунктов, для сбора
сведений о природе и экономической географии. К 1764 г. в Географическом
департаменте было собрано 4 тома ответов на "запросы", "составивших на
половину государства... обстоятельную топографию".
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28