– Как ты узнал? – с трудом выговорил он.
Билл немного успокоился, и выпрямился на диване, чувствуя слабость во всем теле. С отъезда из Америки он несколько раз жалел, что взял с собой Джадсона, но теперешнее лицо друга искупало все.
– Сейчас приходила девушка, – сказал он. – Ее так растрогало твое письмо, что она заложила брошь и принесла тебе денег.
Джадсон встрепенулся.
– Где они? – спросил он жадно.
– Кто?
– Деньги, которые принесла девушка. – Лицо его приняло холодное выражение. – Вряд ли надо напоминать, Вест, – сказал Джадсон сухо, – что деньги это – мои. По праву. Так что, если ты их прикарманил, будь добр вернуть.
– Боже, ты думаешь, я их взял?! Как только я понял, кто написал письмо, я велел ей забрать деньги обратно.
Джадсон попытался взглядом стереть Билла в порошок.
– И это называется друг! – сказал он и повернулся к двери.
Билл, ни мало не пристыженный этими словами, встал и пошел за Джадсоном в коридор. Он хотел выяснить некоторые озадачившие его детали.
– Как тебе в голову пришло? – спросил он у Джадсона, который уже открывал дверь. – Я бы никогда не додумался.
– Отец вечно получает просительные письма, – холодно отвечал Джадсон. – Я подумал, почему бы и мне не попробовать.
– А почему ты выбрал именно мисс Шеридан?
– Я не писал никакой мисс Шеридан. Наверное, у нее есть дядя или кто-то еще на букву "Х". Я писал всем Ха из «Кто есть кто».
– Почему Ха?
– А почему нет? Книга на ней открылась.
Он гордо вырвал у Билла рукав своего пиджака и стал спускаться по лестнице. Билл перегнулся через перила, по-прежнему недоумевая. Ему вспомнилась еще одна загадочная сторона дела.
– Секундочку, – крикнул он. – Где ты взял денег на марки?
– Заложил золотой карандаш.
– У тебя не было золотого карандаша.
– У тебя был, – сказал Джадсон и выскочил на улицу.
Глава IV
Хлопоты Джадсона Кокера

1
Джадсон Кокер не отличался подвижностью и не любил спешки. В конце улицы принца Уэльского он обернулся и, убедившись, что его не преследуют, перешел на шаг. Ленивой походкой он свернул на Квинс-род и вскоре оказался на мосту Челси. Здесь он решил остановиться. Джадсону Кокеру предстоял серьезный труд. Он намеревался пересчитать деньги.
Вынув их из кармана, он разложил на левой ладони три маленькие стопочки. Да, вот они, столько же, сколько сегодня утром, вчера и третьего дня: тринадцать шиллингов, два шестипенсовика и пять монеток достоинством в один пенс. С моста Челси открывается прекрасный вид, но Джадсон не смотрел на Лондон. Самый упоительный городской пейзаж не мог тягаться со зрелищем, какое являла его ладонь. Тринадцать шиллингов, два шестипенсовика и пять монеток достоинством в один пенс – целое состояние. Почтовые расходы съели заметную часть выручки от продажи карандаша, но Джадсон не жалел. Он отлично знал: если не вложишь, то не получишь прибыли. Он еще полюбовался своим сокровищем, ссыпал его в карман и пошел дальше.
Исследователи человеческой натуры, наблюдающие за Джадсоном Кокером с его появления на этих страницах, дойдя досюда, возможно, обвинят летописца в ошибке – не может такого быть, чтобы два дня назад Джадсон Кокер имел тринадцать шиллингов, два шестипенсовика и пять монеток по пенни, a сегодня – тринадцать шиллингов, два шестипенсовика и пять монеток по пенни. Так они скажут, и поторопятся с выводами. Они недостаточно вникли в его характер. Джадсон – не из тех мотов, которые тратят шестипенсовик здесь, пенни -там, пока не пустят на ветер весь капитал. Он намеревался, как это ни сложно, терпеть, а затем вложить все в один грандиозный кутеж, воспоминания о котором грели бы его в последующие худые дни.
Он шел, наслаждаясь блаженными муками растущей с каждым шагом жажды. Позади остались казармы и уютные домики нижней Слоан-стрит, где живут счастливые обладатели отдельных квартир. Ушей его коснулся деловитый рев несущихся машин. Их сладостный пеан возвещал, что Джадсон близок к вожделенной гавани, куда стремилась его душа – Кингс-род, от края до края застроенной отличнейшими пивными, практически по одной на каждого жителя.
Прекрасный образчик такого рода заведений вознес гостеприимный фасад почти перед Джадсоном, и тот уже готовился юркнуть в дверь, словно кролик в родную норку, когда внезапно путь ему преградили железные ворота с замком.
Покуда он стоял и с робким изумлением трогал неожиданное препятствие, рядом остановился потрепанного вида господин в сюртуке, фланелевых штанах, розовой крикетной шапочке и рваных войлочных шлепанцах, причем из правого стыдливо выглядывал большой палец. К нему Джадсон и обратился с просьбой разъяснить причину постигшей его беды. Прохожий, судя по виду, должен был знать о пивных все.
– Не могу войти, – простонал Джадсон.
Бродяга хрипло прочистил горло.
– До пол седьмого закрыто, – отвечал он. Дивясь, как это посреди Лондона, в сердце цивилизованного мира, стоит на улице человек и не знает такого фундаментального жизненного факта, он принялся подыскивать хоть какое-то объяснение.
– Нездешний, что ли? – предположил он.
Джадсон признался, что это так.
– Иностранец, что ли?
– Да.
– Из Австралии, что ли?
– Из Америки.
– А! – кивнул бродяга и мастерски сплюнул. – Слыхал, у вас такой закон, чтобы ни-ни, даже если вот столечко.
Джадсон Кокер собирался отвести чудовищный поклеп на родную страну, перечислив места в Нью-Йорке, (а) где всякому нальют; (б) где особо избранным нальют, если на него, Джадсона, сослаться, но тут собеседник удалился, оставив страждущего в пустыне.
Джадсона окутал зловещий мрак. Засухе не виделось конца и края. Половина седьмого казалась недостижимой, она терялась где-то в тумане грядущего. Мысль, что придется ждать так долго, давила, словно лондонский смог. Внезапно решив, что, коли уж ждать, легче будет скоротать время в Вест-энде, он дошел до станции подземки на Слоан-сквер, купил билет до Чаринг-кросс и спустился на платформу.
Когда он шел по лестнице, поезд только что тронулся. Джадсон, скучая, подошел к газетной стойке – не сыщется ли чего-нибудь любопытного. Взгляд его привлекла глянцевая обложка «Светских сплетен». О лондонских еженедельниках Джадсон не знал ничего, однако название казалось многообещающим. Он расстался еще с двумя пенсами. Подошел поезд. Джадсон сел и зашуршал страницами.
Два пенса окупились сполна. Возможно, Джадсона не увлек бы «Церковный вестник» или «Обозреватель», но «Светские сплетни» писались словно нарочно для него. Как ни старался малодушный Родерик выхолостить этот выпуск, молодой Пилбем не подкачал и теперь. Статья «Порок в храме» изобиловала сочными подробностями, вполне щекочущей была и заметка «Ночные клубы -сущий ад». Джадсону немного получшало.
И вдруг его затрясло, как будто он коснулся оголенного провода, как будто его ударили палкой по голове. Сердце остановилось, волосы зашелестели, с перекошенных губ сорвался крик, заставивший других пассажиров обернуться. Но Джадсон не видел устремленных на него глаз. Его взор приковала заметка на шестой странице.
Заметкой этой Пилбем не особо гордился. Когда Родерик накануне сдачи в печать выбросил из номера статью про букмекеров, на полосе образовалась дыра, и Пилбему пришлось срочно копаться в архивах. Итог его трудов был озаглавлен «Развращенные юнцы» и повествовал о возмутительных нравах американской золотой молодежи. Абзац, сразивший Джадсона Кокера, гласил:
«Можно упомянуть и о так называемом Шелковом клубе с Пятой Авеню, чьи члены взяли за правило в воскресенье утром дефилировать по упомянутой улице в шелковых шляпах, шелковых носках, шелковых пижамах и под шелковыми зонтиками. Клуб основал и возглавляет знаменитый Тодди ван Риттер, признанный вожак и заводила этих молодых бездельников»
Джадсон трясся, как в лихорадке. Даже на утро после встречи Нового Года ему не бывало так худо. Величайший из подвигов, который, он верил, увековечит его имя, шедевр изобретательной выдумки приписан другому, и кому – Тодди ван Риттеру, его робкому последователю и подражателю! Нет, стерпеть это невозможно. Джадсон чувствовал, что падает в зияющую черноту.
«Знаменитый Тодди ван Риттер» (Ха!), «признанный вожак и заводила» (Ха-ха!). Чудовищно. Чудовищно. Эти газетчики не думают, что пишут.
Поезд пыхтел, увозя взбешенного Джадсона на запад. Требовалось немедленно совершить что-то великое. За оскорбление надо мстить, и мстить грозно. Но что делать? Что делать?
Он думал было подать иск о клевете. Но для этого нужны деньги. Да и где уверенность, что правосудие свершится, добродетель – восторжествует? Оставалось одно: разыскать издателя и потребовать немедленных извинений, а также опровержения в одном из ближайших выпусков.
Джадсон просмотрел всю газету, но имени издателя не нашел. Выяснилось лишь, что лживый листок выпускает компания «Мамонт», расположенная по адресу Тилбери-хауз, Тилбери-стрит, Е.К., Уэлл. С этого можно было начать.
Поезд остановился. Джадсон сошел, холодный, как сталь, и преисполненный решимости. Его праведный гнев еще усугубила мелочность служителей лондонской подземки, которые требуют дополнительной платы от человека, в задумчивости проехавшего несколько лишних остановок. Бросив пенни и убийственный взгляд впридачу, Джадсон вышел на улицу и спросил, как быстрее добраться до Тилбери-хауза.

2
Выйдя в Блекфрайерс, а не у Чаринг-кросса, Джадсон, сам того не ведая, сократил себе путь. Полисмен рядом со станцией ответил, что до Тилбери-хауза рукой подать. Джадсон пошел в указанном направлении и вскоре оказался в грязном проулке перед большим бесформенным зданием из тусклого кирпича. Грохот печатный станков наводил на мысль, что он у цели, это подтверждало и благоухание типографской краски, мужественно спорящее с запахом вареной капусты, которым почему-то пропитаны все лондонские задворки. Тем не менее Джадсон решил удостовериться и обратился к швейцару.
– Это Тилбери-хауз? – спросил он.
– У-у, – отвечал швейцар, мрачный человек с кислой физиономией, желтушным цветом глаз и редкими усами. Казалось, его грызет тайная тоска, и вид Джадсона Кокера растравляет ее еще больше.
– Здесь печатают «Светские сплетни»?
– У-у.
– Я хочу видеть издателя.
Швейцар попытался одолеть свою меланхолию.
– Мистера Пайка?
– Я не знаю, как его зовут.
– Если вам издателя «Светских сплетен», то это мистер Пайк. Вот бланк, пишите, как вас зовут и что вам надо.
Бюрократическая проволочка разозлила Джадсона. Дух Тилбери-хауза проник и в него, ему хотелось Сделать Это Сейчас. Он, сопя, вписал свое имя. Из ниоткуда возник мальчик в блестящих пуговицах, в его взгляде Джадсону померещилась скрытая насмешка. Мальчик ему не нравился. Все говорило, что он участвует в заговоре, чья цель – приписать Тодди ван Риттеру чужие заслуги.
– Отнеси мистеру Пайку, – величественно сказал Джадсон.
– Джентльмен хочет видеть мистера Пайка, – пояснил швейцар, словно растолковывая невнятные бормотания иностранца.
Мальчик взглянул на бланк с видом школьного учителя, говорящего «Посмотрим, посмотрим, что вы тут накалякали».
– Вы не указали, зачем пришли, – подозрительно сказал он.
Не хватало только, чтобы мальчики в пуговицах критиковали его труды. Джадсон не сказал ни слова, только грозно взмахнул палкой. Мальчик привычно увернулся, издал обидный клич и убежал. Швейцар взял со стола вечернюю газету.
– Придется вам подождать.
Он развернул страницу «Скачки» и углубился в чтение.
На третьем этаже, в редакции «Светских сплетен», Родерик, подобно швейцару, терзался глухой скорбью. Он тоскливо глядел, как молодой Пилбем весело и бодро строчит следующий выпуск. Родерик чувствовал, что его заперли в комнате с безумцем, а тот беспечно жонглирует брусочками динамита. Вердикт высшего суда развязал Пилбему руки, теперь никто не мешал младшему редактору «Светских сплетен» творить скандальную газету по своему разумению; и от избранных мест, которые он время от времени зачитывал, Родерика всякий раз бросало в холодный пот. Бедняга явственно видел, что самая безобидная из этих заметок неизбежно повлечет визит взбешенных граждан с пистолетами. Потом он вспоминал короткие, но выразительные обещания мистера Айзека Пули, и сердце его уходило в пятки.
Родерик частенько посещал скачки и знал о Парнях все. Они рыщут по миру бандами, вооруженные до зубов. Кастеты и мешочки с песком для них то же, что для обычного мужчины галстук – вещь, без которой невозможно показаться на улице. Они подстерегают неугодных и забивают сапогами. Короче, если есть мыслящие существа, чьим мнением должен дорожить человек, пекущийся о благе своей страховой компании, то это – Парни. А Пилбем из кожи вон лезет, чтобы задеть их за живое.
Родерик мысленно застонал и рассеянно обернулся, чтобы принять у вошедшего мальчика бланк.
– Что это? – спросил он, не сводя глаз с Пилбема, который в углу комнаты стучал на пишущей машинке. Тот, видимо, написал удачную фразу, потому что по-детски счастливо хрюкнул. Родерику же слышались раскаты адского смеха. Он разрывался между желанием узнать, что именно написал его помощник, и крепнущим чувством, что лучше бы этого не знать.
– К вам джентльмен, сэр.
Родерик с усилием оторвал глаза от вдохновенного очеркиста и взглянул на бланк. Как и мальчик, он первым делом заметил пропущенную графу.
– Он не пишет, зачем пришел.
– Он не стал говорить, чего ему надо, – упоенно сообщил мальчик. Он внутренне ликовал, предвкушая острые ощущения.
Что-то подобное представилось и Родерику.
– А почему? – с беспокойством спросил он.
– Не знаю, сэр. Не стал, и все тут. Я ему говорю: «Вы не написали, зачем пришли», а он вместо ответа хрясь меня палкой.
– Хрясь тебя палкой… – упавшим голосом повторил Родерик.
– Хрясь меня палкой! – радостно подтвердил мальчик. – Не знаю, какая муха его укусила, сэр, только он весь трясется от злости.
Родерик побледнел.
– Скажи, что я занят.
– Заняты, сэр? Да, сэр. Хорошо, сэр.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30