Прошу прощения у читателя, который еще продолжает знакомиться с моим повествованием, но уж слишком сильно мне хочется показать истоки того явления, или лучше сказать, тех событий, подробности которых мне известны не понаслышке: ведь я сам был их участником, так как проживал в одном городе с героями моей грустной повести.
Итак, регистрация брака Владимира Фомича Высоковского и Маргариты Петровны Подковиной состоялась на Фурштатской улице, которая тогда именовалась Петра Лаврова. Все было, как говорится, по высшему разряду, а если быть точным в деталях, то по самому высшему. «Свадебный марш» Мендельсона-Бартольди исполняли скрипачи из оркестра всемирно известного театра, напутственную речь молодоженам произнес случайно оказавшийся в нашем городе министр путей сообщения. Он хоть и был проездом, произнес первый тост, выпил залпом шампанское, вдребезги разбил свой бокал об инкрустированный паркет Дворца бракосочетания, после чего, вытерев салфеткой губы, поцеловал невесту взасос. А счастливые родители Риты хлопали в ладоши и от души смеялись. Молодая жена тоже шмякнула об пол парочку-другую фужеров, поцеловалась два раза со свидетелями и один раз с Вовкой. Всем было весело, играли скрипки опять-таки Мендельсона – симфоническую увертюру «Фингалова пещера», а Высоковский отыскал глазами стоящих позади всей толпы родителей и бабушку. Они были такие маленькие и незаметные за всеми почетными гостями, что ему захотелось заплакать от жалости к ним. А родители и бабушка уже и так вытирали слезы от любви к своему сыну и внуку. Среди всех приглашенных было несколько криворожих подруг невесты, два приятеля жениха – тех самых, что читали его экономический труд, запершись в кабинке факультетского туалета. А еще присутствовал Вовкин друг детства – Витька, причем самый лучший друг, с кем Высоковский дружил уже много лет, потому что они жили в одном дворе и даже какое-то время учились в одном классе.
Что можно сказать про Виктора? Тогда он был вполне рядовым членом общества, каковым, впрочем, и оставался долгие годы, несмотря на дружбу с великим Высоковским. Сейчас уже сложно сказать, был ли Виктор на торжественном ужине в «Астории» – кто-то из присутствующих там в тот вечер говорил, что был, а кто-то уверяет, что Виктор Николаевич отсутствовал.
Ну, хватит о нем. Зачем тратить время на парня, который только тем и знаменит, что в ранней юности катал на своем мотоцикле будущего финансового гения.
3
Нет, время было замечательно прекрасное. Тогда – в тысяча девятьсот семьдесят девятом году все жили одинаково. Может быть, у кого-то и была отдельная квартира, а у другого комната в коммуналке; зато первый был инженером с окладом в сто двадцать рублей, а у второго, на токарном станке перевыполняющего нормы, – почти триста. Зато водка стоила три шестьдесят две, а колбаса – два двадцать. Не говоря уже о дефицитных книгах и фильмах на производственную тему, крутящихся на телевизионных экранах. Если все сложить, а потом поделить, то получалось, что у нас общество равных возможностей и финансовых потребностей. Непонятно только: откуда брались богатые невесты, у родителей которых был автомобиль, квартира с количеством комнат более трех, дом за городом и возможность покупать джинсы «Levi's» за сорок рублей.
Первую брачную ночь Высоковский помнил так же, как и большинство молодых людей, впервые вступающих в брак. Зато Рита обладала феноменальной памятью и утром сказала мужу:
– Я ждала от тебя подвигов, а ты такой же, как и все.
Веселенькое обобщение, хотя и задело самолюбие Володи, заставило его задуматься. Оказалось, что невеста и жена не могут существовать в одном лице, и вообще это две большие разницы: вечером рядом была скромная девушка, а утром глядь – лежит многоопытная женщина, которая укоряет тебя за бесцельно прожитую брачную ночь. И после всего этого молодая жена уверена в том, что сделала тебя счастливым.
Но жизнь и в самом деле изменилась. В первый день после женитьбы, разбирая коробки с подарками, Высоковский обнаружил там много дефицитных вещей: наборы хрустальных бокалов, японские чайные сервизы, позолоченные зажигалки, комплекты постельного белья, американские джинсы и ирландские свитера. Вспомнив, что на факультете есть студент, одевающийся не по средствам, Вовка пригласил его в гости и продал почти все оптом, присоединив впридачу и настольный чернильный прибор тестя из бронзы и яшмы, найденный в кладовке. Старшекурсник, ничему не удивляясь, оценил предложенное в пять тысяч рублей, которые тут же достал из кармана. Ощутив в руках пачку полусотенных, Высоковский растерялся: такие деньги родители не смогли скопить и за двадцать два года совместной жизни. А тут – нате! Из кармана такое богатство. И тогда Володя понял, что юность – это период, данный для того, чтобы сделать свою последующую жизнь счастливой и прекрасной.
Но как? Свадьбы и подарки случаются не каждый день, рассчитывать на карьеру после получения диплома можно было вполне, однако и по служебной лестнице пришлось бы подниматься не один год. Но все же, подержав в руке банковскую упаковку купюр, Высоковский понял, для чего он создан на самом деле. Женившись почти что случайно на девушке, которую никогда не сфотографируют для обложки журнала, он все же понял, что нашел свою любовь. Любовь – это ощущение власти, которую дают деньги, важен сам процесс любви, а не ее результат. Деньги нужны лишь для того, чтобы появились новые деньги, делая чувство власти почти вселенским. Домик у моря, яхты, роскошные автомобили – все это лишь атрибуты власти, но никак не цель. Основную функцию денег Владимир Фомич понял почти сразу, когда задумался о том, как ему потратить пять тысяч рублей. То есть у него было немногим больше, чем пять тысяч, ведь на свадьбу некоторые из приглашенных принесли не коробки или пакеты, а конверты, в которых лежали по две одинаковые сторублевые купюры с портретами вождя российской революции. Глядя на эти портреты, выполненные неизвестным гравером, Высоковский мечтал тоже совершить что-нибудь великое. И хотя стартовый капитал не так уж и мал, но с пятью тысячами революцию не сделать. А жизнь вскоре сама предоставила шанс.
Свадьба состоялась в конце октября, а через неделю тесть предложил молодоженам:
– А почему бы вам, ребята, не съездить в свадебное путешествие?
Какой может быть отдых в преддверии зимы?! И все же Рита нашла точку на карте, и тесть кивнул. В Батуми так в Батуми!
В партийном пансионате на берегу моря было пустынно и скучно. Волны набегали на берег зло и остервенело, со стороны Турции, правда, еще прилетал теплый ветер, но кому он был нужен на пустынном пляже! Однажды в павильоне шашлычной, пропахшем маринадом и дымом, к Вовке подсел пожилой грузин. Рита тоже была рядом. Она неодобрительно посмотрела на бесцеремонного посетителя, потом оглянулась на другие свободные столы. Но грузин, казалось, не замечал ее сурового взгляда. Буфетчик ставил перед ним блюда с овощами, фруктами, шашлыки, купаты, лобио, огромный кувшин с гранатовым соком, бутылку «Киндзмараули» и коньяк «Енисели». Как-то само получилось, что Володя принял участие в чужом пиршестве. Вскоре ему стало весело и абсолютно все равно, что пожилой незнакомый человек хлопает его по руке и говорит ему «ты». Грузин и Рите говорил «ты». Вовкина жена даже обиделась, а общительный человек сказал ей:
– Ты, девочка, можешь идти. Дай мужчинам поговорить.
Рита обиделась и пошла в гостиницу. Высоков-ский вернулся в номер под утро совершенно пьяный, но когда снял с себя ботинки и костюм, а потом рухнул рядом с женой, вдруг понял, что сейчас только что произошло. Пожилой грузин, которого звали Шалва, а может быть и не Шалва, предложил Высоковскому вложить деньги в коммерческую операцию – оплатить стоимость фуры с мандаринами, которая отвезет их в Ленинград. Грузин попросил пять тысяч рублей, и Высоковский, достав заветную пачку купюр из внутреннего кармана пиджака, отдал их незнакомому человеку. Вспомнив об этом, Вовка вскочил с кровати, поднял с пола пиджак. Так и есть – пусто. Только в боковом кармане лежал сложенный вчетверо листок бумаги, на котором был номер ленинградского телефона с написанным рядом именем «Гиви». Как сказал пожилой грузин, его друг, живущий в Ленинграде, примет машину и отдаст товар рыночным перекупщикам, после чего сам отыщет Высоковского и принесет ему пятнадцать тысяч рублей – долю в полученной от операции прибыли. Свадебное путешествие было испорчено. Володя не мог ни о чем думать, кроме как о своей глупости: надо же было так попасться на приманку для простаков! А ведь кое-кто считал его финансовым гением. Шалва, конечно же, исчез вместе с пятью тысячами, работники шашлычной хором заявили, что видели того человека впервые в жизни. Если бы можно было набить морду самому себе, то Высоковский это сделал бы, а так приходилось огрызаться в ответ на приставания ничего не понимающей Риты. Молодая жена обижалась и один раз даже плакала на балконе в последних лучах заходящего за морем солнца. Дважды Володя пытался позвонить в Ленинград по номеру, оставленному ему, но кроме бесконечных длинных гудков из трубки не доносилось ничего.
Молодожены вернулись в родной город погрустневшие, Высоковский был и вовсе убит горем, а Рита уже начала понемногу сомневаться в его гениальности. Но через день все изменилось. Владимир Фомич решил сделать последнюю попытку дозвониться, заранее ругая себя за наивную доверчивость и слабоволие.
– Слушаю, – ответил мужской голос. Но Володя не мог ничего сказать: у него сдавило горло.
– Слушаю, – повторил мужчина и добавил для ясности: – Это – Гиви!
– А это – Владимир Фомич, – неожиданно пропищал Высоковский. – Когда мне деньги отдадите?
– Очень хорошо, – неизвестно чему обрадовался друг Шалвы, – куда привезти?
Если бы в квартире тестя обрушился потолок, Володя бы воспринял это как должное, но то, что ему вернут его капитал, показалось каким-то розыгрышем. «Этого не может быть!» – подумал он, но встречу назначил. На всякий случай возле районного управления внутренних дел. Высоковский прибыл на свидание на полчаса раньше, ходил между припаркованных милицейских машин и все равно не верил. На него уже стали коситься водители, но тут подъехала черная «Волга», из которой не спеша вышел человек в дубленке и солнечных очках.
Судя по щетине и сросшимся на переносице бровям, это и был Гиви. Высоковский выскочил из своего укрытия и подошел к нему.
– Садись в машину! – приказал ему грузин.
Володя потоптался, не зная, куда его может увезти этот странный Гиви, но потом, вздохнув, осторожненько сел на заднее сиденье. А там был еще один человек.
«Ну все! – пронеслось в голове бедного студента, – прощай, Рита!»
Почему вдруг он вспомнил жену – непонятно. Но Гиви достал из внутреннего кармана пачку сторублевок, перетянутых крупной медицинской резинкой, и протянул Володе:
– Пересчитай!
Высоковский начал считать, но все время сбивался. Наконец закончил, получилось сто пятьдесят купюр. Еще пару минут он соображал, сколько это будет в рублях. Пытался умножить сто на сто пятьдесят, несколько раз пытался, но всякий раз произведения получались разными.
– Ну все? – спросил грузин, – полный расчет? Вовка на всякий случай кивнул, хотя вдруг показалось, что ему переплатили. Неожиданно тучи рассеялись, засверкало солнце, милицейские машины дружно умчались куда-то, наверное, ловить бандитов и спекулянтов, а над улицей начали натягивать транспарант: «Да здравствует 62-я годовщина Великого Октября!».
Высоковский опустил пачку во внутренний карман пиджака и почему-то не смог сразу вытащить оттуда свою руку. «Волга» тронулась, Володя так и ехал с рукой за пазухой. У него спросили адрес, он поначалу назвал родительский, но потом опомнился и вспомнил Ритин. О чем-то Гиви его спрашивал, он кивал головой, и даже что-то говорил. Только когда автомобиль затормозил у подъезда его нового жилища, понял, наконец, о чем только что договорился с новым знакомым: тот продавал свою «Волгу» Шалве, а сам хотел купить такую же, но новую, предложив за нее невероятную цену – сорок тысяч рублей.
Вечером Высоковский спросил у тестя:
– Петр Петрович, вы можете посодействовать в приобретении автомобиля?
Подковин странно посмотрел на него, а Вовка пояснил:
– В Батуми познакомился с одним очень приятным человеком. Так у него есть мечта – черная «Волга». Документы тоже в порядке: ходатайство Совмина Грузии, справка с места работы, характеристика из колхоза, потом…
– Хорошо, – перебил его тесть, – завтра мне передашь его документы и деньги. «Волга» стоит четырнадцать тысяч семьдесят рублей, но…
Петр Петрович оглянулся на дверь, не подслушивают ли жена и дочь, а потом перешел на шепот:
– Но с него за срочность и за оформление положена еще тысяча. Так что пятнадцать кусков…
– Что? – не понял Вовка.
– Пятнадцать тысяч пусть передаст завтра, а машину он получит сразу же после праздников.
Ночью опять не спалось. Высоковского колотила дрожь, и Рита спросила его:
– Высик, ты не заболел случайно?
Вовку бесило, когда жена называла его так, но тут он перевернулся к ней лицом и посмотрел в Ритины блестящие глаза. Неожиданно для себя он обнял жену и притянул ее к себе. Она стонала и охала уже только от одних его поцелуев, а ночь еще только начиналась, за стеной в комнате родителей продолжалась трансляция праздничного концерта, и, теряя голову от своей смелости, Володя все же думал: «А как будет решать тесть вопрос о „Волге“, ведь завтра же выходной день?».
Утром, когда еще утомленная Рита нежилась в постели, Высоковский уже встречался с Гиви, взял у него документы; хитрый грузин не захотел, правда, давать деньги вперед, но это уже ничего не значило. Теперь за Вовкиной спиной стоял тесть, и можно было не бояться.
Праздники тянулись очень долго, каждый день для Высоковского казался бесконечным. Наконец в первый же рабочий день тесть позвонил и сказал, что все готово – пусть твой знакомый едет в магазин.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39