Пилот, отобразить расстояние и направление к точке рандеву.
На дисплее замигала наложенная карта. Точка посадки оказалась неожиданно близко – всего несколько километров от цели.
Пилот, состояние посадочных двигателей .
Еще картинки: диагностика, план самопроверки посадочного двигателя, небольшой пакет, висящий в стропах между прямоугольником парашюта и крышей капсулы. Сработав от радара, посадочная турбина врубится за минуту до приземления, сбросив костедробительную скорость пятьдесят километров в час до скорости мягкой посадки.
– А я бы выпил, – сказал Мартин.
– Придется пару минут подождать. – Рашель внимательно вглядывалась в экран. Тысяча метров .
– Я ног не чувствую, – пожаловался Василий.
О черт .
– Пошевелить ими можешь? – спросила Рашель, и сердце у нее застучало в горле. Она не могла предвидеть появление третьего пассажира, и если у него повреждение позвоночника…
– Могу.
– Так какого хрена ты говоришь, что их не чувствуешь?
– Замерзли!
Рашель зевнула, в ушах щелкнуло.
– По-моему, у нас давление в кабине упало. Ты, небось, сунул свои ноги куда-то к вентиляции.
Снаружи понесся туман, побелело. Еще через десять секунд облачность стала реже, появились деревья и реки. Головокружительный вид – приближающаяся на экране земля. Рашель скрипнула зубами. Рядом с ней завозился Мартин, стараясь рассмотреть все получше.
– Внимание! Надув посадочного плота.
Вокруг днища капсулы обернулся желтый питон, раздулся наружу, закрывая вид на землю внизу. Рашель про себя выругалась, высматривая среди деревьев поляну. Но лес казался необычно плотным, и она сосредоточилась.
– Вон там! – показал Мартин.
– Спасибо. – Она стилом показала поляну автопилоту.
Пилот, двигаться к указанной площадке. По прибытию запустить автоматическую процедуру приземления.
– Внимание! Включение посадочного двигателя через пять секунд. Три секунды. Отделение главного купола. – Капсула рухнула вниз, вызвав приступ тошноты у пассажиров. – Включение двигателя .
Громкий гул сверху, и падение остановилось. Поляна снизу подпрыгнула, и гул превратился в прерывистый рев.
– Внимание! Приземление через десять секунд. Приготовиться к посадке.
Мелькнули на экране деревья, безжалостно-зеленые стебли, сбросившие листья размером с книгу, с лиловыми прожилками. Мартин ахнул. Они равномерно падали, как лифт в стеклянной шахте на стене невидимого небоскреба. И наконец с толчком, от которого лязгнули зубы, капсула остановилась.
Тишина.
– Итак, парни! – Рашель неверной рукой расстегнула привязной ремень. – Благодарим вас, что воспользовались Авиалиниями ООН и приглашаем в следующий раз тоже лететь с нами.
Мартин хмыкнул и потянулся.
– Нет, так не достать. Сперва отстегнуться надо. – Он уронил руки. – Тьфу ты, как свинец. Забавно даже.
– Всего-то и надо, что восемь часов в невесомости. – Рашель рылась в рундуке возле колодца у своей левой ноги.
– Кажется, я вас, землян, теперь понимаю, – начал Василий и остановился, пережидая, пока дрожь в голосе пройдет. – Вы все спятили!
Мартин глянул на Рашель.
– Он только сейчас заметил.
Она села, держа небольшой рюкзак.
– Долго же он соображал.
– Ладно, что теперь будем делать? Пробиваться наружу консервным ножом или ждать, что кто-нибудь пройдет и сдернет крышку за кольцо?
– Прежде всего, – Рашель увлеченно прошлась по значкам на консоли пилота, – мы скажем Критикам, что сели благополучно. Второе – вот что. – Она подняла руки и схватилась за верх экрана. Он сморщился, как тонкий пластик, открыв внутреннюю стенку капсулы. Большой пароходный чемодан наполовину торчал из переборки, из-под полуоткрытой крышки высовывались трубки и кабели.
– Я так и знал! – воскликнул Василий. – У вас запрещенный…
– Заткнись. – Рашель нагнулась вперед и что-то поправила под крышкой. – Так, а теперь уходим. И быстро. – Встав, она отперла верхний люк и дала ему соскользнуть в капсулу на место экрана. – Помоги-ка, Мартин.
– О’кей.
Через минуту они все сидели на крыше посадочного модуля. Усеченный конус стоял в лужице желтых юбок, посреди травянистого луга. Слева в густых камышах лениво журчал ручей, справа стоял стеной ряд старых темных хвойных деревьев. Воздух был холодный, свежий и невероятно чистый.
– Что дальше? – спросил Мартин.
– Я вам рекомендую сдаться властям. – Василий навис над ними. – Если вы будете упираться, ваше дело плохо, но если вы сдадитесь мне, я… я… – Он затравленно огляделся.
– Каким властям? – фыркнула Рашель.
– В столице…
Рашель в конце концов не выдержала.
– Послушай, мальчик, мы свалились в дикой глуши, на сломанной шлюпке, без припасов, на планету, только что пораженную сингулярностью третьего типа. Последние двадцать шесть часов я наизнанку выворачивалась, спасая наши шкуры – все наши шкуры, включая твою, – и буду очень благодарна, если ты хоть ненадолго ЗАТКНЕШЬСЯ! Первый наш приоритет – выжить, второй – для меня – связаться с людьми, к которым я прибыла, а выбраться обратно в цивилизацию – третий пункт списка. Пока доходит?
Здесь сейчас нет никаких гражданских властей – того вида, которого ты ждешь. На них меньше чем за месяц вдруг вывалились тысячи лет прогресса, и если твой местный Куратор еще сидит за своим столом, то он остолбенел от культурологического шока. Планетарная цивилизация трансцендировала . Это бывшая колония, она перестала ею быть. И единственные люди, которые могли как-то справиться с переменами такого уровня, – это ваши диссиденты, да и те мне особого оптимизма не внушают. Сейчас мы – твоя единственная надежда на выживание, и постарайся об этом не забывать.
Она смотрела на Василия сердито, и он ответил ей таким же сердитым взглядом, но выразить свои чувства словами не смог.
Мартин у нее за спиной спустился на луг. Что-то привлекло его внимание, и он нагнулся.
– Эй!
– Что там? – спросила Рашель.
Ступор прошел. Василий, ворча, уступил и полез из капсулы вниз. Мартин произнес что-то неразборчивое.
– Чего? – повторила она.
– Что-то неправильное в этой траве есть.
– О черт! – Рашель сползла вслед за Василием по борту модуля – два с половиной метра пологого керамического склона, потом мягко приземлилась на плетеную паутину посадочной сетки. – Это же… – Она осеклась.
– Планете Рохард полагается иметь нормальную биосферу земного типа, правда? – Мартин с любопытством смотрел на Рашель. – Так у меня в справочнике написано.
– Что это такое? – поинтересовался Василий.
– Трава, или то, что под нее косит. – Мартин неловко пожал плечами. – Мне она не кажется нормальной. Цвет тот, и форма примерно та, но…
– Ой, я этой штукой порезалась! – Рашель бросила травинку. Листок затрепетал, незамеченный: коснувшись земли, он стал распадаться с пугающей скоростью по радиальным швам. – А что деревья?
– Да тоже что-то не то. – Мартин вздрогнул, услышав треск за спиной. – Это что?
– Не волнуйся. Я подумала, что нам понадобится наземный транспорт, и велела чемодану что-нибудь состряпать. Он переваривает капсулу…
– Отличный чемоданчик, – восхищенно сказал Мартин.
Шлюпка стала обваливаться внутрь, издавая горячий органический запах, похожий на запах свежевыпеченного хлеба.
– Ага, так. – Рашель была озабочена. – Мой контрагент должен знать, что мы здесь. Интересно, сколько еще…
Она замолчала. Василий с деловым видом топал к краю поляны, насвистывая какой-то воинственный мотивчик.
– А кто твой контрагент? – спросил тихо Мартин.
– Человек по фамилии Рубинштейн. Один из наиболее разумных кадров сопротивления, за что и попал сюда в ссылку. Кто был не столь разумен, тех уже нет на свете.
– И что ты от него хочешь?
– Я ему передам пакет. Не то чтобы ему он еще был нужен, если судить по тому, что здесь случилось.
– Пакет? А что за пакет?
Она обернулась и показала на чемодан, который теперь стоял на траве посреди опадающей кучи подпорок, тихо изрыгая пар.
– Вот такой.
– Вот та… – Глаза его выдали.
Рашель взяла его за локоть.
– Да ну, Мартин. Пошли проверим эти деревья.
– Но… – Он оглянулся. – Ладно, пошли.
– В общем, так, – начала Рашель по дороге. – Помнишь, что я говорила насчет помощи народу Новой Республики? Несколько лет назад некоторые люди в департаменте, о котором лучше знать поменьше, решили, что революция созрела. Обычно мы в такие вещи не лезем: ниспровержение режима – штука весьма нерекомендуемая, даже если режим плохой и раздолбать его будет правильно с моральной точки зрения. Но кое-кто из наших аналитиков решил, что есть хороший шанс, скажем, процентов двадцать, что Новая Республика может дать метастазы и превратиться в Империю. Так что мы уже лет десять поставляем мощные средства их подполью доморощенных либертарианцев.
Фестиваль… Когда прилетел Фестиваль, мы не представляли, что это такое. Знала бы я то, что ты рассказал мне по дороге, еще в Кламовке, меня бы здесь не было. И этого багажа тоже. Что, собственно, и есть главная цель всей эскапады. Когда аристократы низложили последний Совет рабочих и технологов около двухсот сорока лет назад, они разрушили все корнукопии, которые дал Эсхатон Новой Республике при ее основании. После этого они взяли под контроль рабочий класс, ограничив доступ к образованию, средствам производства и наложив тесные шоры на информационные технологии. Этот чемодан, Мартин, – полномасштабная корнукопия. Схемы любых конструкций, которые только могло придумать постиндустриальное общество двадцать первого века, лиофилизированные копии Библиотеки Конгресса, все, что душе угодно. Способна к самовоспроизведению. – Рашель остановилась, глубоко вздохнула. До опушки оставалось всего несколько метров. – Меня послали, чтобы передать ее подполью. Дать им в руки средство начать революцию.
– Начать ре… – Мартин уставился на Рашель. – Но ты опоздала.
– Вот именно. – Она дала ему время, чтобы до него дошло. – Я могу выполнить свое задание, просто на всякий случай, но не думаю, что…
Он покачал головой.
– И как мы будем из этой каши выбираться?
– Гм! Хороший вопрос. – Она повернулась и посмотрела на тающую капсулу, потом полезла в карман и вытащила несколько оптических шпионов. Василий бесцельно слонялся по опушке поляны. – В обычной ситуации я бы залегла на дно в старом городе и подождала бы. Через полгода, скажем, пришел бы торговый корабль. Но когда здесь Фестиваль…
– Корабли будут, – сказал Мартин абсолютно уверенно. – И раз у тебя с собой корнукопия, то у тебя в руках портативный военно-промышленный комплекс. Если он способен построить спасательную шлюпку, то я его наверняка смогу запрограммировать на производство чего угодно, что нужно нам для выживания, пока не представится шанс выбраться из этой богом забытой дыры. Верно?
– Похоже на то. – Она пожала плечами. – Но сперва я должна установить контакт с тем, к кому меня послали, хотя бы чтобы убедиться, что передача багажа бессмысленна. – Она зашагала обратно к посадочному модулю. – Этот Рубинштейн считается потрясающе умным для революционера. Он, наверное, будет знать, что…
Раздался далекий треск, будто хрустнула ветка. Василий на той стороне поляны бежал к чемодану. Рашель потянула Мартина к земле, стала нашаривать в кармане парализатор.
– Что это? – шепнуло он.
– Не знаю.
– Черт! Похоже, кто-то нас нашел. Кто бы это ни был. Очень рады познакомиться.
Огромное, горбатое, двуногое чудовище вылезло на поляну. К Мартину и Рашели обратилась разверстая пасть, похожая на дверь.
Рашель придержала Мартина рукой.
– Погоди. Не двигайся! Эта штука, блин, оснащена как танк. У нее со всех сторон сенсоры.
Тварь заковыляла к посадочному модулю и вдруг резко села на корточки. На землю вывалился длинный свернутый язык, на нем выросло что-то большое и шагнуло на луг. Оно повело головой из стороны в сторону, оглядывая спасательную шлюпку, прячущегося за ней Василия, всю поляну. Потом оно заговорило на удивление низким голосом:
– Привет вам. Мы приходим невоенно. Есть ли здесь Рашель Мансур?
Так, мой выход .
Она встала и прокашлялась.
– Кто хочет ее видеть?
Критикесса улыбнулась, показав весьма длинные клыки.
– Я Сестра Седьмая. Вы вовремя, у нас кризис!

* * *

У герцогского дворца народ начал собираться к вечеру. Приходили люди по одному, по двое, приползали контуженные, устраиваясь под закопченными внешними стенами. Похожи они были на любых других граждан Новой Республики, только чуть поунылее да чуть поскучнее прочих.
Робард стоял во дворе и смотрел на них из ворот. Двое из уцелевших матросов стояли на часах, с автоматами наготове – реликты временной власти. Кто-то нашел флаг, закопченный по краю, но вполне еще пригодный. Толпа стала собираться где-то через час после того, как флаг подняли гордо развеваться на ветерке. Пусть разбиты окна и поломана мебель, но они все еще солдаты Его Императорского Величества, и еще существуют по всем законам Бога и Императора правила, и эти правила будут соблюдаться – так указал адмирал, и так вели себя его люди.
Робард глубоко вздохнул. Укус насекомого? Очень, очень подозрительное насекомое . Но с тех пор, как оно ужалило адмирала, состояние старика заметно улучшилось. Левая щека висела парализованная, и пальцы ничего не чувствовали, но рука…
Робард и лейтенант Косов занесли своего престарелого подопечного в диспетчерскую, ругаясь и обливаясь потом на полуденной жаре. Сразу после этого Курца стал колотить припадок. Он кашлял, задыхался, хватал ртом воздух, бился в кресле. Робард боялся худшего, но пришел доктор Герц и засадил адмиралу здоровенный шприц с лошадиной дозой адреналина. Адмирал затих, дыша часто, как собака, а левый глаз его открылся и повернулся в сторону, ища Робарда.
– Что-нибудь случилось, господин адмирал? Что-нибудь вам принести?
– Постой. – Адмирал зашипел, мышцы его видимо напряглись. – Жарко очень. Но все так ясно… – Обе руки его задвигались, хватаясь за подлокотники кресла, и на глазах пораженного Робарда старик поднялся на ноги.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50