А мне предстоял трудный день, в течение которого нужно было разобраться с двумя незаконченными делами, а потом совершить весьма утомительную поездку в окружной суд. Поэтому я очень надеялась, что быстро освобожусь и к девяти часам буду на рабочем месте.
— Миссис Боксер, — наконец пригласила меня медсестра, — доктор готов принять вас.
Я проследовала за ней в кабинет врача. Обычно доктор Орентхолер приветствовал меня с добродушным юмором и очень старался, чтобы он хоть чем-то походил на полицейский. «Если вы здесь, — к примеру, говорил он, — то кто же тогда охраняет наши улицы от преступников?» Доктор знал, что мне уже тридцать четыре года, из которых последние два я работала ведущим инспектором в отделе по расследованию убийств и в этом качестве часто выступала на судебных процессах во Дворце правосудия.
Но сегодня он был настроен совсем по-другому, встал мне навстречу, молча кивнул и указал на стул. До сих пор мое поведение на приеме у врача было довольно простым: если он воздерживается от шуток, мрачно смотрит и молча указывает на стул, то из этого следуют три вывода, из которых только один может оказаться действительно печальным. Остальные ограничиваются текущими и совершенно неопасными болезнями или просьбой вести правильный образ жизни и заботиться о своем здоровье.
— Я хочу вам кое-что сказать, — осторожно начал доктор Рой, рассматривая на свет какие-то слайды. Он показал на едва различимые пятна сферической формы. — Это сгустки крови, которую мы взяли у вас на анализ некоторое время назад. Вот эти пятна называются эритроцитами, или красными кровяными тельцами.
— Они выглядят довольно симпатичными, — пошутила я, нервно ерзая на стуле.
— Да, Линдси, они действительно симпатичные, — ответил доктор без тени улыбки на лице. — Однако проблема в том, что их у вас очень мало.
Я пристально посмотрела ему в глаза, не зная, что и думать. В душе я надеялась, что он сейчас улыбнется и посоветует мне больше отдыхать и меньше терзать себя сверхурочной работой.
— Это очень серьезно, Линдси, — угрюмо продолжал доктор. — Довольно редкое заболевание, в результате которого ваш организм больше не может вырабатывать достаточного количества эритроцитов. — Он взял другое фото и протянул мне. — А вот так выглядит нормальная кровь.
Я посмотрела на фотографию и убедилась, что она значительно отличается от моей. На ней темных пятен было гораздо больше, и они чем-то напоминали мне нашу городскую площадь примерно в пять часов вечера, когда на ней просто не протолкнуться. Моя же фотография удручала своим пустынным пространством, которое больше напоминало избирательный участок после завершения выборов.
— Но ведь это же поддается лечению? — поинтересовалась я, не сомневаясь в том, что получу желанный ответ.
— Да, Линдси, поддается, — мрачно подтвердил доктор и тут же добавил: — Но все же это очень серьезно.
Неделю назад я пришла к нему проконсультироваться по поводу глаз, которые в последнее время сильно слезились и чесались. А заодно поделилась своими опасениями насчет того, что на нижнем белье иногда остаются пятна крови, и к трем часам каждый день я чувствую себя так, словно внутри поселился какой-то страшный гном, высасывающий все мои силы. Мне приходится работать по четырнадцать часов в день, а то и две смены подряд.
— Доктор, — собралась я с духом, — скажите откровенно, насколько это серьезно? — Последние мои слова прозвучали с каким-то скрипом.
— Красные кровяные тельца играют исключительно важную роль в процессе окисления крови, — терпеливо пояснил Орентхолер. — Короче говоря, без них жизнедеятельность организма становится практически невозможной…
— Доктор Рой, — прервала я его, — мы же не на конференции медиков. О какой степени серьезности вы говорите? Что вы имеете в виду?
— Что вы хотите услышать от меня, Линдси? — уклонился он от прямого ответа. — Диагноз или возможные последствия?
— Я хочу услышать от вас правду.
Орентхолер молча кивнул, встал, обошел вокруг стола и взял меня за руку.
— Хорошо, пусть будет так. Линдси, правда заключается в том, что ваша жизнь в серьезной опасности.
— Это опасно для жизни? — опешила я и с замиранием сердца уставилась на него. Во рту мгновенно пересохло, а перед глазами поплыли темные круги.
— Смертельно опасно, Линдси.
Глава 4
Эти холодные, леденящие душу слова прозвучали как удар молотком промеж глаз. «Смертельно опасно, Линдси». Некоторое время я ждала, что доктор Рой осознает свою ошибку и признается, что это была всего лишь неудачная шутка, не более того. Или по крайней мере скажет, что произошло недоразумение и он просто-напросто перепутал мои анализы с чьими-то другими.
— Я хочу направить вас к специалистам-гематологам, — продолжал как ни в чем не бывало Орентхолер. — Как и у любой другой болезни, у этой свои стадии развития. На первой просто уменьшается количество эритроцитов, что можно поправить в течение нескольких месяцев интенсивного лечения. На второй стадии наблюдается их хроническая нехватка, что тоже в большинстве случаев поддается лечению. А вот на третьей стадии требуется немедленная госпитализация и пересадка костного мозга.
— Так на какой же стадии я сейчас нахожусь? — с трудом выдавила я, чувствуя, что задыхаюсь от нехватки воздуха.
— Ну, если судить по количеству эритроцитов в вашей крови, то вы сейчас пребываете в промежутке между второй и третьей стадиями.
В жизни каждого человека бывают моменты, когда все рушится и на карту поставлено буквально все. В привычное течение жизни врываются катастрофические перемены, а человек натыкается на непреодолимую стену отчаяния и горя. Мне эти чувства были тем более понятны, что я наблюдаю подобные ситуации практически каждый день. И вот теперь настал мой черед. Добро пожаловать в ад.
— И что же это все означает? — слабо спросила я, чувствуя, что кабинет врача поплыл у меня перед глазами.
— Это означает, Линдси, — подчеркнуто спокойно ответил доктор, — что вам придется пройти весьма продолжительный и напряженный курс интенсивной терапии.
Я решительно покачала головой.
— А как же моя работа?
Я работаю в отделе по расследованию убийств почти шесть лет и к тому же два года назад стала ведущим следователем по наиболее важным делам. А это означало, что если повезет и моего начальника повысят в должности, то я займу его место. Тем более что я — единственная женщина-следователь во всем полицейском департаменте и до сих пор не сомневалась, что вскоре возглавлю отдел.
— В данный момент, — продолжал доктор, — я не думаю, что это каким-то образом повлияет на вашу карьеру. Пока вы чувствуете достаточно сил для продолжения работы и будете придерживаться строго режима в лечении, никаких серьезных препятствии для исполнения служебных обязанностей я не вижу. Более того, это может послужить для вас превосходным терапевтическим средством.
Мне вдруг показалось, что стены кабинета быстро сжимаются, сдавливают меня со всех сторон и не дают дышать.
— Я направлю вас к хорошему специалисту, который самым подробным образом проинструктирует вас, — сказал в заключение Орентхолер и стал долго расписывать все достоинства рекомендуемого специалиста, но я уже не слушала его.
Я думала о том, что будет с работой и кому можно рассказать о случившемся. Мать умерла десять лет назад от рака груди, отец исчез из поля зрения, когда мне исполнилось тринадцать лет, а моя сестра Кэт жила тихой, спокойной жизнью в местечке Ньюпорт-Бич и вряд ли обрадуется, если на нее свалится эта неприятность.
Доктор Орентхолер пододвинулся ко мне и прикоснулся к руке.
— Я хорошо знаю вас, Линдси. Сейчас вы наверняка полагаете, что решите эту проблему посредством еще большего погружения в свою работу. Но это было бы очень серьезной ошибкой, если не сказать — трагической. Это действительно очень серьезно, Линдси, и я хочу, чтобы вы позвонили ему сегодня же.
Неожиданно прозвучал сигнал пейджера. Я порылась в сумке и посмотрела на номер. Звонили из офиса, скорее всего Джейкоби.
— Мне нужен телефон, — сообщила я доктору.
Рой посмотрел на меня с нескрываемым неудовольствием и сокрушенно покачал головой, словно хотел сказать, что выполнил свой врачебный долг, а дальше хоть трава не расти.
— Я все поняла, доктор. — Я постаралась успокоить его и нервно улыбнулась. — Мне нужна интенсивная терапия.
Он кивнул на телефонный аппарат на своем рабочем столе, встал и вышел из кабинета.
— Шутки кончились. Боксер, — послышался в трубке взволнованный голос моего напарника. — У нас тут двойное убийство в отеле «Гранд Хайатт».
В моей голове все еще звучали последние слова доктора, и я просто не успела перестроиться на серьезный разговор с напарником.
— Ты слышишь меня, Боксер? — повторил Джейкоби. — Пора приступать к работе. Ты уже едешь?
— Да. — Наконец я сообразила, о чем идет речь.
— И надень что-нибудь приличное, — угрюмо проворчал Джейкоби. — Как если бы собиралась на свадьбу.
Глава 5
Не помню, как я добралась от офиса доктора Орентхолера через весь город до отеля «Гранд Хайатт». Все это время в голове гулко стучали слова доктора о том, что у меня серьезная болезнь, которая в случае крайней запущенности может привести к летальному исходу. Помню только, что минут через двенадцать после звонка Джейкоби мой десятилетний «бронко» скрипнул тормозами и остановился перед парадным входом в отель. Вся прилегающая к нему улица была заполнена полицейскими. Черт возьми, что же там стряслось?
Квартал вокруг отеля был оцеплен полицией, и повсюду мелькали фигуры людей в белой и голубой униформе. Вход в отель был прочно заблокирован, старательные полицейские тщательно проверяли всех, кто входил или выходил из него, некоторые из них тщетно пытались отогнать любопытных зевак, столпившихся у дверей.
Я показала полицейский значок и с трудом протиснулась в вестибюль отеля, где наткнулась на парочку знакомых сотрудников. Одним из них был толстопузый Мюррей, которому остался год до пенсии, а рядом суетился его молодой напарник Васкес. Подойдя к Мюррею, я попросила его коротко изложить суть дела.
— Насколько мне известно, — удрученно начал тот, — на тридцатом этаже убили парочку важных персон. Все следователи сейчас уже там и занимаются делом.
— Интересно, а кто всем командует? — поинтересовалась я, чувствуя необыкновенный прилив энергии.
— Думаю, в данный момент руководство расследованием возложено на вас, инспектор.
— В таком случае я хочу, чтобы все выходы из отеля были немедленно перекрыты. И возьмите у менеджера список всех гостей и обслуживающего персонала. Никто не должен входить или выходить из отеля, если его нет в одном из этих списков.
Через секунду я уже поднималась в лифте на тридцатый этаж. Толпа полицейских и сотрудников отеля подсказала мне, где именно случилось убийство. Я прошла по коридору и остановилась у двери с надписью «Мандариновый номер». Из коридора я сразу же увидела Чарли Клаппера, начальника группы обследования места преступления. Само присутствие этого человека говорило о важности произошедшего. Он возился в своей сумке, окруженный двумя техническими специалистами. Через открытую двойную дверь я заметила огромное количество роз, которыми был уставлен весь номер.
Только после этого я обнаружила в одной из комнат своего напарника Джейкоби.
— Осторожно, инспектор, — предупредил он меня, жестом приглашая к себе.
Моему партнеру было сорок семь лет, но он выглядел минимум лет на десять старше. На большой голове уже выделялась лысина, а оставшиеся волосы заметно поседели. Мы проработали с Джейкоби два с половиной года, но я была старше его по званию, хотя он имел более богатый и продолжительный опыт работы.
Я вошла в номер и чуть не наступила на распростертое на полу тело мужчины. Он лежал у входной двери и, судя по всему, был женихом, который стал первой жертвой неизвестного преступника. Об этом можно было догадаться по его дорогим твидовым брюкам и белоснежной рубашке, на которой уже засыхали пятна крови. Он лежал, скрючившись на полу и прижимая руки к ране на груди. Я глубоко вздохнула и выжидающе посмотрела на Джейкоби.
— Разрешите представить вам мистера Дэвида Брандта, — сказал Джейкоби с грустной улыбкой. — А вон там находится миссис Брандт, — добавил он и показал на спальню. — Думаю, все произошло очень быстро, и они не успели насладиться своим медовым месяцем.
Я наклонилась и долго рассматривала мертвое тело жениха. Он был красив, с черными короткими волосами и мягкими чертами лица, искаженными лишь предсмертной гримасой ужаса и боли. Глаза были широко открыты и застыли с выражением крайнего недоумения. Рядом с телом лежал черный свадебный смокинг.
— Кто их обнаружил? — спросила я Джейкоби, роясь в карманах жениха в поисках бумажника или каких-нибудь других предметов.
— Помощник менеджера, — ответил он. — Они должны были сегодня утром отправиться на Бали, и тот пришел разбудить их и предупредить, что все готово. Бали — это остров, а не казино, инспектор, — объяснил Джейкоби.
Наконец я отыскала бумажник погибшего. Там была всякая всячина: водительские права, выписанные в Нью-Йорке, несколько платиновых кредитных карточек и стодолларовых купюр. Осмотрев содержимое бумажника, я встала и внимательно оглядела номер. Он был оформлен в стиле музея восточного искусства: драконы, картины, фигурки восточных мудрецов, стулья и диваны, украшенные сценами имперского суда. Теперь понятно, почему этот номер люкс получил название «Мандаринового». Он действительно был похож на миниатюрный китайский дворец.
Но больше всего меня поразили розы. Повсюду стояли огромные букеты красных и белых роз на длинных стеблях. Я всегда придерживалась скромности в быту, но если человек хотел произвести впечатление на свою невесту, то обязательно должен был поселиться с ней именно в таком номере и с огромным количеством роз.
— А сейчас давай познакомимся с невестой, — предложил Джейкоби.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43