купить компакт унитаз
Хотя подобные связи случались у меня нечасто. Я не настолько доступна.
– Что вы под этим подразумеваете?
– Ну, что я не начну срывать с себя одежду, как только мужчина мне улыбнется. Главное, он должен мне нравиться. Я вас шокирую?
– Ни в коей мере. Старикашке, вроде меня, интересно узнать, как живет сегодняшняя молодежь.
Она потянулась за сигаретой. На этот раз он поднес ей зажигалку.
– Дело в том, – сказала она, подумав, что могла бы точно так же разговаривать со своим отцом за ужином каким-нибудь воскресным вечером, когда матери не было бы рядом. Но с Ником говорить намного интереснее. – Дело в том, что, как мне кажется, сексу уделяют слишком большое внимание. Когда мужчины занимаются сексом, они так волнуются, тяжело дышат, стонут. Некоторые даже кричат. И все только ради того, чтобы набрать побольше скальпов, как в игре в индейцев. По-моему, секс – это сплошные убытки. Однако мне всего девятнадцать. У меня масса времени впереди.
– Вы ошибаетесь. Девятнадцать – это не так уж мало. И даже поздно, в некотором смысле. – Он поднялся с рундука, сел за руль и запустил двигатель. – Я испытал огромное удовлетворение, – добавил он, – при мысли, что вы сняли так много скальпов и слышали так много стонов. Мне следует предупредить моих друзей-журналистов, чтобы они держались от вас подальше.
Она изумленно взглянула на него.
– Каких друзей? Он улыбнулся.
– У меня есть кое-какие связи. – Он развернул катер в направлении Лэм Айленда. «Это всего лишь вопрос времени, – подумала она, – когда он наведет обо мне справки и выяснит, что такой журналистки не существует. А что касается Дженнифер Блэр, ему пришлось бы переговорить со многими театральными агентами, прежде чем один из них сказал бы: „А, эта та блистательная молодая актриса, с которой все театры хотят заключить контракт на следующий сезон?“
Он подвел катер к спрятанной в густых прибрежных зарослях пристани, где их ждал Майкл. Она вспомнила о своих утренних страхах, о захоронении, найденном в глубине лесистого острова.
– Я испортила вам день, – сказала она Нику. – Если бы не я, вы продолжали бы раскопки.
– Совсем не обязательно. Отдых может выражаться в любой форме. А раскопки подождут. Какие новости, Майкл?
– Получил кое-какие сигналы, сэр. Все в порядке.
К тому времени, когда они подошли к дому, он успел полностью преобразиться: стал резким, настороженным, все его внимание переключилось с нее на другие проблемы. Даже собаку, которая, заслышав голос хозяина, радостно вскочила ему на руки, он сразу же опустил на землю.
– Боб, собери всех на центральный пост для пятиминутного инструктажа, – сказал он.
– Слушаюсь, сэр.
Ник повернулся к Шейле.
– Я вынужден вас покинуть. Найдите себе какое-нибудь занятие. Книги, радио, телевизор, записи – все находится в той комнате, где мы с вами сидели вчера вечером. Я буду занят в течение нескольких часов.
Нескольких часов… А сейчас только начало седьмого. Неужели он будет работать – чем бы он там ни занимался – до десяти? А она-то надеялась, что они проведут вечер вдвоем, у камина, в интимной обстановке, когда что-то могло бы произойти.
– Хорошо, – пожав плечами, ответила она. – Вы тут хозяин. Между прочим, мне хотелось бы узнать, как долго вы собираетесь держать меня здесь. У меня остались кое-какие дела в Лондоне.
– Не сомневайтесь в этом. Но охота за скальпами может подождать. Боб, приготовь чай для мисс Блэр.
И он ушел. Рассердившись, она села на диван. Какая скука. Особенно после так интересно проведенного дня. У нее не было ни малейшего желания слушать записи или читать. Наверняка у него такой же вкус, как у ее отца, который сотни раз перечитывал Питера Чейни и Джона Букана. Да и записи в том же духе: какая-нибудь легкая музыка, возможно, группа «Саут Пасифик».
Стюард принес чай. На этот раз ее ждали только что вынутые из духовки ячменные лепешки и вишневое варенье. Она с жадностью набросилась на еду. Потом прошлась по комнате, рассматривая расставленные на полках книги. Ни Питера Чейни, ни Джона Букана – бесконечное количество книг об Ирландии, Йато, Синдж, книга о монастырском театре. Вот это, должно быть, интересно, но это не ее сфера деятельности, напомнила она себе. На пленках была в основном классика: Моцарт, Гайдн, Бах – целая куча этой мути. Ну ладно, она согласилась бы послушать эту музыку вместе с ним. На фотографию на столе она не обращала внимания. Стоило ей только взглянуть на нее, как ее охватило бешенство. Как он посмел? Чем она привлекла его? Ну ладно, отец что-то нашел в ее матери. Но вот чтобы Ник, более образованный, чем ее отец, мог обратить свое внимание на такую женщину – даже если допустить, что в те годы она была красива, – было выше ее понимания.
«Вот чем я займусь, – подумала Шейла. – Я вымою голову».
Она часто использовала это средство в качестве лекарства, когда ничто другое уже не помогало. Проходя по коридору, она поравнялась с комнатой, на двери которой висела табличка: «Центральный пост». Она услышала шум голосов. Потом раздался смех Ника, и она поспешила отойти от двери, испугавшись, что ее могут увидеть и заподозрить в подслушивании. Предосторожность оказалась не лишней: действительно, дверь распахнулась, и, оглянувшись, она увидела выходившего из комнаты юношу, который утром участвовал в раскопках. Тогда ей запомнилась копна его светлых волос. Едва ли ему больше восемнадцати. «Тут одна молодежь, – вдруг подумала она. – Все, кроме Ника и Боба». Она прошла через вращающуюся дверь в свою комнату и села на кровать. Столь внезапно пришедшая ей в голову мысль озадачила ее.
Значит, Ник – гомосексуалист. Они все гомосексуалисты. Поэтому Ника уволили из флота. И поэтому ее отец, узнав о склонностях Ника, не смог рекомендовать его на повышение, а Ник обиделся на него. Возможно, даты, которые она нашла в документах отца, относились к тем случаям, когда Ник попадал в беду. А фотография была лишь для отвода глаз – гомосексуалисты, пытаясь скрыть свою неполноценность, часто делают вид, что женаты. О, только не Ник… Тогда это конец. Она этого не вынесет. Почему единственный мужчина, который ей действительно понравился, оказался гомосексуалистом? Черт бы их всех побрал, чтоб они провалились – все эти мужики, раскапывавшие древнее захоронение! Очевидно, сейчас на центральном посту они как раз этим и занимаются. Все бессмысленно. Ее важная миссия потеряла свое значение. Чем скорее она покинет остров и отправится домой, тем лучше.
Она отвернула краны в ванной и яростно сунула голову под воду. Даже мыло – «Ижен Блю» – было слишком экзотично для нормального мужчины. Она вытерла волосы, замотала голову полотенцем и надела другие джинсы. Однако ее вид ей не понравился. Она стянула джинсы и облачилась в юбку, в которой путешествовала. «Этим я покажу ему, что у меня нет желания общаться с жалкими подобиями мужчин».
Раздался стук в дверь.
– Войдите, – раздраженно сказала она. Это был Боб.
– Простите, мисс, но капитан Барри просит вас явиться на центральный пост.
– Мне очень жаль, но ему придется подождать. Я только что вымыла голову.
Стюард кашлянул.
– Я бы не советовал вам, мисс, заставлять капитана ждать.
Его слова звучали так вежливо, и все же… В его широкоплечей, коренастой фигуре была какая-то жесткость и непримиримость.
– Хорошо, – сказала Шейла. – Тогда капитану придется смириться с моим видом.
Похожая в своем тюрбане на бедуина, она шла за Бобом по коридору.
– Прошу прощения, – пробормотал Боб и постучал в дверь центрального поста. – Мисс Блэр явилась, сэр, – объявил он.
Она была готова ко всему. К тому, что на диванах будут возлежать обнаженные мужчины. Что везде будут гореть пахучие свечи. А сам Ник, как церемониймейстер, будет руководить отвратительной оргией. Но вместо этого она увидела семерых молодых людей, собравшихся за столом, во главе которого был Ник. Восьмой сидел в углу. На голове у него были надеты наушники. Когда она вошла, мужчины приподнялись и отвели глаза. Ник приподнял бровь и взял лежавший на столе листок. Она узнала список дат, который перед отъездом из дома вложила в путеводитель.
– Прошу прощения за то, что был вынужден прервать ваше столь важное занятие, – сказал Ник, – но вот эти джентльмены и я хотели бы знать, что значат эти даты, которые мы обнаружили в вашем путеводителе.
Действуй в соответствии с проверенным принципом: нападение – лучший способ защиты.
– Именно это я и хотела выяснить у вас, капитан Барри, если бы вы соизволили дать мне интервью. Но, осмелюсь заметить, вы всячески уклонялись от расспросов. Очевидно, эти даты имеют для вас большое значение – в противном случае ваши друзья-джентльмены никогда не посмели бы вытащить листок из моего путеводителя.
– Честный ответ, – признал он. – Кто дал вам этот список?
– Он был среди тех бумаг, которые я получила в редакции. Мне дали задание выяснить, что они значат.
– Вы хотите сказать, что такое задание вам дала редакция «Прожектора»?
– Да.
– Ваше задание заключалось в том, чтобы написать статью об отставном офицере ВМФ – то есть обо мне – и о том, как он проводит свое время, чем занимается, правильно?
– Правильно.
– А другим журналистам было поручено написать точно такие же статьи еще о нескольких отставниках?
– Да. Идея написать такие статьи всех очень заинтересовала. Новая тематика.
– Мне жаль, что приходится разрушать такую хорошую легенду, но мы переговорили с редактором «Прожектора», и он сообщил нам, что, во-первых, в их намерения не входило публиковать серию подобных статей, а во-вторых, в их штате нет никакой мисс Дженнифер Блэр.
Она должна была это учесть. Ей следовало бы подумать о том, что у него могут быть связи среди издателей. Жаль, что она на самом деле не журналистка. Что бы он там ни пытался скрыть, но если бы она опубликовала статью о нем в каком-нибудь воскресном выпуске, она могла бы заработать целое состояние.
– Послушайте, – сказала она, – это очень щепетильный вопрос. Могла бы я поговорить с вами наедине?
– Хорошо, – ответил Ник.
Мужчины встали. Все они на вид были крепкими и выносливыми. Она решила, что именно это качество и привлекает Ника.
– Если вы не против, – добавил он, – здесь останется радист. Ко мне постоянно поступают сообщения.
– Я не против, – проговорила она.
Мужчины вышли, и Ник откинулся на спинку стула. Сверкающий голубой глаз внимательно следил за каждым ее движением.
– Садитесь и рассказывайте, – сказал он.
Шейла села на стул, но тут она вспомнила, что на голове у нее тюрбан из полотенца. Да, не очень-то достойный вид. Ну и ладно. Сейчас главная цель – поколебать его чувство собственного достоинства. Она ему расскажет правду, но не всю, а только часть, потом немного поимпровизирует и посмотрит, какова будет реакция.
– Редактор «Прожектора» сказал вам правду, – набрав полную грудь воздуха, начала она. – Я никогда не работала ни в этом журнале, ни в каком-то другом. Я не журналистка, я актриса, и довольно известная в определенных кругах. Я работаю в молодой театральной труппе. Мы много путешествуем, у нас даже есть свой театр в Лондоне. Можете проверять. Он называется «Театр Нового Света». И все знают, кто такая Дженнифер Блэр. Я собираюсь играть главные роли в готовящейся серии шекспировских комедий.
Ник улыбнулся.
– Вот это больше похоже на правду. Примите мои поздравления.
– Оставьте их до премьеры, – ответила она, – поздравите меня через три недели. Ни режиссер, ни остальные члены труппы ничего не знают о моей поездке, они даже не знают, что я в Ирландии. А оказалась я здесь из-за пари. – Она замолчала. Теперь начинался обман. – У моего приятеля, который не имеет никакого отношения к театру, есть много знакомых среди моряков. Ему в руки попал этот список, в котором рядом с датами стояло ваше имя. Он понимал, что эти даты имеют какое-то значение, но не знал, какое именно. Однажды вечером после ужина мы с ним немного выпили, и он предложил мне пари на двадцать пять фунтов плюс дорожные издержки, что я не смогу сыграть роль журналистки и вытянуть из вас интервью. Я приняла пари. И поэтому я здесь. Признаюсь, я не предполагала, что меня силой привезут на остров. Вчера, когда я обнаружила пропажу списка из путеводителя, мне стало немного страшно. «Значит, – сказала я себе, – эти даты действительно обозначают что-то такое, о чем мне не хотят рассказывать». Все они относятся к пятидесятым годам – к тому времени, когда вы ушли в отставку, как следует из сведений, полученных мною в библиотеке. Честное слово, я не имею ни малейшего представления, что означают эти чертовы даты, но, как я уже говорила, они наверняка очень важны для вас и связаны – я готова поспорить – с какими-то сомнительными, если не сказать противозаконными, делами.
Ник раскачивался на стуле. Его глаз был устремлен в потолок. По всей видимости, он не мог придумать, как ответить, и она пришла к выводу, что ее стрела попала в цель.
– Это зависит от того, какой смысл вкладывать в слово «сомнительные», – тихо проговорил он. – И «противозаконные». Возможно, те действия, которые мне и моим молодым друзьям кажутся справедливыми, возмутили бы и шокировали вас до глубины души.
– Меня не так легко шокировать, – сказала Шейла.
– Я догадался об этом. Но проблема заключается в том, что мне надо в этом убедить и моих друзей. То, что происходило в пятидесятых, их не касается – в те годы они были еще детьми, I – но то, чем мы занимаемся в настоящее время, имеет к ним самое непосредственное отношение. Если хоть какая-то информация о нас станет известна за пределами острова, мы мгновенно – вы правильно предположили – будем объявлены вне закона.
Он встал и принялся складывать бумаги. «Значит, – подумала Шейла, – отец подозревал, что Ник замешан в каких-то темных делах. И продолжает заниматься этим здесь, в Ирландии». Контрабандой вывозит в США археологические редкости? Или она оказалась права в своих догадках: Ник и его друзья – гомосексуалисты? Ведь ирландцы столько шума поднимают вокруг моральных устоев, поэтому любое отклонение от нормы может оказаться противозаконным.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10
– Что вы под этим подразумеваете?
– Ну, что я не начну срывать с себя одежду, как только мужчина мне улыбнется. Главное, он должен мне нравиться. Я вас шокирую?
– Ни в коей мере. Старикашке, вроде меня, интересно узнать, как живет сегодняшняя молодежь.
Она потянулась за сигаретой. На этот раз он поднес ей зажигалку.
– Дело в том, – сказала она, подумав, что могла бы точно так же разговаривать со своим отцом за ужином каким-нибудь воскресным вечером, когда матери не было бы рядом. Но с Ником говорить намного интереснее. – Дело в том, что, как мне кажется, сексу уделяют слишком большое внимание. Когда мужчины занимаются сексом, они так волнуются, тяжело дышат, стонут. Некоторые даже кричат. И все только ради того, чтобы набрать побольше скальпов, как в игре в индейцев. По-моему, секс – это сплошные убытки. Однако мне всего девятнадцать. У меня масса времени впереди.
– Вы ошибаетесь. Девятнадцать – это не так уж мало. И даже поздно, в некотором смысле. – Он поднялся с рундука, сел за руль и запустил двигатель. – Я испытал огромное удовлетворение, – добавил он, – при мысли, что вы сняли так много скальпов и слышали так много стонов. Мне следует предупредить моих друзей-журналистов, чтобы они держались от вас подальше.
Она изумленно взглянула на него.
– Каких друзей? Он улыбнулся.
– У меня есть кое-какие связи. – Он развернул катер в направлении Лэм Айленда. «Это всего лишь вопрос времени, – подумала она, – когда он наведет обо мне справки и выяснит, что такой журналистки не существует. А что касается Дженнифер Блэр, ему пришлось бы переговорить со многими театральными агентами, прежде чем один из них сказал бы: „А, эта та блистательная молодая актриса, с которой все театры хотят заключить контракт на следующий сезон?“
Он подвел катер к спрятанной в густых прибрежных зарослях пристани, где их ждал Майкл. Она вспомнила о своих утренних страхах, о захоронении, найденном в глубине лесистого острова.
– Я испортила вам день, – сказала она Нику. – Если бы не я, вы продолжали бы раскопки.
– Совсем не обязательно. Отдых может выражаться в любой форме. А раскопки подождут. Какие новости, Майкл?
– Получил кое-какие сигналы, сэр. Все в порядке.
К тому времени, когда они подошли к дому, он успел полностью преобразиться: стал резким, настороженным, все его внимание переключилось с нее на другие проблемы. Даже собаку, которая, заслышав голос хозяина, радостно вскочила ему на руки, он сразу же опустил на землю.
– Боб, собери всех на центральный пост для пятиминутного инструктажа, – сказал он.
– Слушаюсь, сэр.
Ник повернулся к Шейле.
– Я вынужден вас покинуть. Найдите себе какое-нибудь занятие. Книги, радио, телевизор, записи – все находится в той комнате, где мы с вами сидели вчера вечером. Я буду занят в течение нескольких часов.
Нескольких часов… А сейчас только начало седьмого. Неужели он будет работать – чем бы он там ни занимался – до десяти? А она-то надеялась, что они проведут вечер вдвоем, у камина, в интимной обстановке, когда что-то могло бы произойти.
– Хорошо, – пожав плечами, ответила она. – Вы тут хозяин. Между прочим, мне хотелось бы узнать, как долго вы собираетесь держать меня здесь. У меня остались кое-какие дела в Лондоне.
– Не сомневайтесь в этом. Но охота за скальпами может подождать. Боб, приготовь чай для мисс Блэр.
И он ушел. Рассердившись, она села на диван. Какая скука. Особенно после так интересно проведенного дня. У нее не было ни малейшего желания слушать записи или читать. Наверняка у него такой же вкус, как у ее отца, который сотни раз перечитывал Питера Чейни и Джона Букана. Да и записи в том же духе: какая-нибудь легкая музыка, возможно, группа «Саут Пасифик».
Стюард принес чай. На этот раз ее ждали только что вынутые из духовки ячменные лепешки и вишневое варенье. Она с жадностью набросилась на еду. Потом прошлась по комнате, рассматривая расставленные на полках книги. Ни Питера Чейни, ни Джона Букана – бесконечное количество книг об Ирландии, Йато, Синдж, книга о монастырском театре. Вот это, должно быть, интересно, но это не ее сфера деятельности, напомнила она себе. На пленках была в основном классика: Моцарт, Гайдн, Бах – целая куча этой мути. Ну ладно, она согласилась бы послушать эту музыку вместе с ним. На фотографию на столе она не обращала внимания. Стоило ей только взглянуть на нее, как ее охватило бешенство. Как он посмел? Чем она привлекла его? Ну ладно, отец что-то нашел в ее матери. Но вот чтобы Ник, более образованный, чем ее отец, мог обратить свое внимание на такую женщину – даже если допустить, что в те годы она была красива, – было выше ее понимания.
«Вот чем я займусь, – подумала Шейла. – Я вымою голову».
Она часто использовала это средство в качестве лекарства, когда ничто другое уже не помогало. Проходя по коридору, она поравнялась с комнатой, на двери которой висела табличка: «Центральный пост». Она услышала шум голосов. Потом раздался смех Ника, и она поспешила отойти от двери, испугавшись, что ее могут увидеть и заподозрить в подслушивании. Предосторожность оказалась не лишней: действительно, дверь распахнулась, и, оглянувшись, она увидела выходившего из комнаты юношу, который утром участвовал в раскопках. Тогда ей запомнилась копна его светлых волос. Едва ли ему больше восемнадцати. «Тут одна молодежь, – вдруг подумала она. – Все, кроме Ника и Боба». Она прошла через вращающуюся дверь в свою комнату и села на кровать. Столь внезапно пришедшая ей в голову мысль озадачила ее.
Значит, Ник – гомосексуалист. Они все гомосексуалисты. Поэтому Ника уволили из флота. И поэтому ее отец, узнав о склонностях Ника, не смог рекомендовать его на повышение, а Ник обиделся на него. Возможно, даты, которые она нашла в документах отца, относились к тем случаям, когда Ник попадал в беду. А фотография была лишь для отвода глаз – гомосексуалисты, пытаясь скрыть свою неполноценность, часто делают вид, что женаты. О, только не Ник… Тогда это конец. Она этого не вынесет. Почему единственный мужчина, который ей действительно понравился, оказался гомосексуалистом? Черт бы их всех побрал, чтоб они провалились – все эти мужики, раскапывавшие древнее захоронение! Очевидно, сейчас на центральном посту они как раз этим и занимаются. Все бессмысленно. Ее важная миссия потеряла свое значение. Чем скорее она покинет остров и отправится домой, тем лучше.
Она отвернула краны в ванной и яростно сунула голову под воду. Даже мыло – «Ижен Блю» – было слишком экзотично для нормального мужчины. Она вытерла волосы, замотала голову полотенцем и надела другие джинсы. Однако ее вид ей не понравился. Она стянула джинсы и облачилась в юбку, в которой путешествовала. «Этим я покажу ему, что у меня нет желания общаться с жалкими подобиями мужчин».
Раздался стук в дверь.
– Войдите, – раздраженно сказала она. Это был Боб.
– Простите, мисс, но капитан Барри просит вас явиться на центральный пост.
– Мне очень жаль, но ему придется подождать. Я только что вымыла голову.
Стюард кашлянул.
– Я бы не советовал вам, мисс, заставлять капитана ждать.
Его слова звучали так вежливо, и все же… В его широкоплечей, коренастой фигуре была какая-то жесткость и непримиримость.
– Хорошо, – сказала Шейла. – Тогда капитану придется смириться с моим видом.
Похожая в своем тюрбане на бедуина, она шла за Бобом по коридору.
– Прошу прощения, – пробормотал Боб и постучал в дверь центрального поста. – Мисс Блэр явилась, сэр, – объявил он.
Она была готова ко всему. К тому, что на диванах будут возлежать обнаженные мужчины. Что везде будут гореть пахучие свечи. А сам Ник, как церемониймейстер, будет руководить отвратительной оргией. Но вместо этого она увидела семерых молодых людей, собравшихся за столом, во главе которого был Ник. Восьмой сидел в углу. На голове у него были надеты наушники. Когда она вошла, мужчины приподнялись и отвели глаза. Ник приподнял бровь и взял лежавший на столе листок. Она узнала список дат, который перед отъездом из дома вложила в путеводитель.
– Прошу прощения за то, что был вынужден прервать ваше столь важное занятие, – сказал Ник, – но вот эти джентльмены и я хотели бы знать, что значат эти даты, которые мы обнаружили в вашем путеводителе.
Действуй в соответствии с проверенным принципом: нападение – лучший способ защиты.
– Именно это я и хотела выяснить у вас, капитан Барри, если бы вы соизволили дать мне интервью. Но, осмелюсь заметить, вы всячески уклонялись от расспросов. Очевидно, эти даты имеют для вас большое значение – в противном случае ваши друзья-джентльмены никогда не посмели бы вытащить листок из моего путеводителя.
– Честный ответ, – признал он. – Кто дал вам этот список?
– Он был среди тех бумаг, которые я получила в редакции. Мне дали задание выяснить, что они значат.
– Вы хотите сказать, что такое задание вам дала редакция «Прожектора»?
– Да.
– Ваше задание заключалось в том, чтобы написать статью об отставном офицере ВМФ – то есть обо мне – и о том, как он проводит свое время, чем занимается, правильно?
– Правильно.
– А другим журналистам было поручено написать точно такие же статьи еще о нескольких отставниках?
– Да. Идея написать такие статьи всех очень заинтересовала. Новая тематика.
– Мне жаль, что приходится разрушать такую хорошую легенду, но мы переговорили с редактором «Прожектора», и он сообщил нам, что, во-первых, в их намерения не входило публиковать серию подобных статей, а во-вторых, в их штате нет никакой мисс Дженнифер Блэр.
Она должна была это учесть. Ей следовало бы подумать о том, что у него могут быть связи среди издателей. Жаль, что она на самом деле не журналистка. Что бы он там ни пытался скрыть, но если бы она опубликовала статью о нем в каком-нибудь воскресном выпуске, она могла бы заработать целое состояние.
– Послушайте, – сказала она, – это очень щепетильный вопрос. Могла бы я поговорить с вами наедине?
– Хорошо, – ответил Ник.
Мужчины встали. Все они на вид были крепкими и выносливыми. Она решила, что именно это качество и привлекает Ника.
– Если вы не против, – добавил он, – здесь останется радист. Ко мне постоянно поступают сообщения.
– Я не против, – проговорила она.
Мужчины вышли, и Ник откинулся на спинку стула. Сверкающий голубой глаз внимательно следил за каждым ее движением.
– Садитесь и рассказывайте, – сказал он.
Шейла села на стул, но тут она вспомнила, что на голове у нее тюрбан из полотенца. Да, не очень-то достойный вид. Ну и ладно. Сейчас главная цель – поколебать его чувство собственного достоинства. Она ему расскажет правду, но не всю, а только часть, потом немного поимпровизирует и посмотрит, какова будет реакция.
– Редактор «Прожектора» сказал вам правду, – набрав полную грудь воздуха, начала она. – Я никогда не работала ни в этом журнале, ни в каком-то другом. Я не журналистка, я актриса, и довольно известная в определенных кругах. Я работаю в молодой театральной труппе. Мы много путешествуем, у нас даже есть свой театр в Лондоне. Можете проверять. Он называется «Театр Нового Света». И все знают, кто такая Дженнифер Блэр. Я собираюсь играть главные роли в готовящейся серии шекспировских комедий.
Ник улыбнулся.
– Вот это больше похоже на правду. Примите мои поздравления.
– Оставьте их до премьеры, – ответила она, – поздравите меня через три недели. Ни режиссер, ни остальные члены труппы ничего не знают о моей поездке, они даже не знают, что я в Ирландии. А оказалась я здесь из-за пари. – Она замолчала. Теперь начинался обман. – У моего приятеля, который не имеет никакого отношения к театру, есть много знакомых среди моряков. Ему в руки попал этот список, в котором рядом с датами стояло ваше имя. Он понимал, что эти даты имеют какое-то значение, но не знал, какое именно. Однажды вечером после ужина мы с ним немного выпили, и он предложил мне пари на двадцать пять фунтов плюс дорожные издержки, что я не смогу сыграть роль журналистки и вытянуть из вас интервью. Я приняла пари. И поэтому я здесь. Признаюсь, я не предполагала, что меня силой привезут на остров. Вчера, когда я обнаружила пропажу списка из путеводителя, мне стало немного страшно. «Значит, – сказала я себе, – эти даты действительно обозначают что-то такое, о чем мне не хотят рассказывать». Все они относятся к пятидесятым годам – к тому времени, когда вы ушли в отставку, как следует из сведений, полученных мною в библиотеке. Честное слово, я не имею ни малейшего представления, что означают эти чертовы даты, но, как я уже говорила, они наверняка очень важны для вас и связаны – я готова поспорить – с какими-то сомнительными, если не сказать противозаконными, делами.
Ник раскачивался на стуле. Его глаз был устремлен в потолок. По всей видимости, он не мог придумать, как ответить, и она пришла к выводу, что ее стрела попала в цель.
– Это зависит от того, какой смысл вкладывать в слово «сомнительные», – тихо проговорил он. – И «противозаконные». Возможно, те действия, которые мне и моим молодым друзьям кажутся справедливыми, возмутили бы и шокировали вас до глубины души.
– Меня не так легко шокировать, – сказала Шейла.
– Я догадался об этом. Но проблема заключается в том, что мне надо в этом убедить и моих друзей. То, что происходило в пятидесятых, их не касается – в те годы они были еще детьми, I – но то, чем мы занимаемся в настоящее время, имеет к ним самое непосредственное отношение. Если хоть какая-то информация о нас станет известна за пределами острова, мы мгновенно – вы правильно предположили – будем объявлены вне закона.
Он встал и принялся складывать бумаги. «Значит, – подумала Шейла, – отец подозревал, что Ник замешан в каких-то темных делах. И продолжает заниматься этим здесь, в Ирландии». Контрабандой вывозит в США археологические редкости? Или она оказалась права в своих догадках: Ник и его друзья – гомосексуалисты? Ведь ирландцы столько шума поднимают вокруг моральных устоев, поэтому любое отклонение от нормы может оказаться противозаконным.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10