В комнату вошел Роберт и сказал:
– Репортер из газеты «Хроника» просит вас к телефону.
– Скажите ему, что меня нет дома.
– Да, мадам.
– Итак, миссис Дэнверс, вы хотите сказать мне еще что-нибудь?
Если нет, то вам лучше уйти и сделать распоряжения на кухне по поводу ленча. А у меня сегодня мало времени.
– Но почему репортер хочет говорить с вами? – спросила миссис Дэнверс.
– Не имею никакого понятия, миссис Дэнверс.
– Правда ли то, что рассказал вчера Фритс, вернувшись из Керритса, что найдена лодка миссис де Винтер?
– Ничего по этому поводу не знаю.
– Капитан Сирль был здесь вчера, об этом мне сказал Роберт. А Фритс рассказал, что водолаз, спускавшийся в море для обследования судна, нашел лодку миссис де Винтер.
– Возможно, что это и так. Но вам лучше дождаться времени, когда вернется мистер де Винтер и спросить у него.
– Почему мистер де Винтер ушел сегодня так рано?
– Это касается лишь его.
– Фритс говорит, что в кабине лодки найдено тело. Откуда же там могло быть тело? Миссис де Винтер всегда плавала одна.
– Право, бесполезно расспрашивать меня, миссис Дэнверс. Я знаю не больше вашего.
– В самом деле? – она смотрела на меня, а я равнодушно отвернулась в сторону.
– Пойду распоряжусь по поводу ленча, – и она направилась к выходу. Я промолчала. Что бы она ни делала и ни говорила, мне это теперь безразлично. Она не могла больше запугать меня. Она потеряла свою власть надо мной вместе с Ребеккой.
Где теперь Максим, думала я, зачем снова звонил репортер?
Стояла такая же удушливо-жаркая погода, как вчера, и я снова чувствовала боль в желудке.
В половине двенадцатого в комнату вошел Фритс.
– Мистер де Винтер у телефона, мадам.
– Это ты? – сказал Максим.
– Да.
– Я привезу к ленчу Фрэнка и полковника Джулиена. Мы приедем к часу дня.
– Хорошо.
– Они подняли лодку, – сказали он. – Я только что вернулся из порта. Сирль был здесь, и полковник Джулиен, Фрэнк и все прочие.
Наверное, кто-нибудь из них стоит рядом и поэтому он говорит со мной таким сдержанным и холодным тоном.
– Ну что же, очень хорошо. Ожидаю вас всех к часу дня.
Я так и не узнала, что там произошло. Повесила трубку и пошла искать Фритса, чтобы сообщить ему, что к ленчу нас будет не двое, а четверо.
Последний час тянулся бесконечно долго. Я пошла наверх и переоделась в более легкое платье. Было без пяти час, когда я услышала шум машины у подъезда, а затем голоса в холле.
Вошли Максим, Фрэнк и полковник Джулиен. Я вспомнила, что на маскараде он появился в костюме Кромвеля. Сейчас он выглядел совсем иным.
– Как вы поживаете? – он говорил со мной спокойным и важным голосом, как доктор.
– Скажите Фритсу, чтобы он подал шерри, – сказал Максим, – а я поднимусь, чтобы умыться.
– Мне это тоже необходимо, – сказал Фрэнк.
Прежде чем я успела позвонить, вошел Фритс с шерри. Полковник Джулиен отказался пить, а я взяла рюмку, чтобы немного взбодрить себя.
– Это ужасно неприятная история, миссис де Винтер, – сказал полковник. – Очень сочувствую вам и вашему мужу.
– Благодарю вас.
Я пригубила шерри, но поспешно поставила рюмку назад, так как рука предательски дрожала.
– И что делает это дело особенно неприятным, – это то, что ваш муж опознал то, первое тело в Эджкомбе, почти год тому назад.
– Не совсем вас понимаю, – сказала я.
– Значит, вы еще не знаете, что мы обнаружили сегодня утром?
– Я знаю, что нашли какое-то тело. Водолаз видел его.
Понизив голос, он сказал:
– Боюсь, что это именно ее тело, вне всяких сомнений. Не буду вдаваться в подробности, но ваш муж и врач опознали миссис де Винтер.
Он неожиданно замолчал. В комнату вошли Максим и Фрэнк.
– Ленч готов, идем завтракать, – пригласил Максим.
Сели за стол. Справа от меня полковник, слева – Фрэнк. Фритс и Роберт начали подавать завтрак, а мы все занялись обсуждением погоды.
– Вчера в Лондоне было около тридцати градусов жары, – сказал полковник. – А в Париже еще жарче.
– Я как-то был там в августе, и температура все время держалась выше тридцати, – сказал Фрэнк.
– Вы, наверное, хорошо знаете Францию, миссис де Винтер? – спросил полковник.
– Нет, не слишком.
– Кто-то говорил мне, что вы прожили там много лет?
– Нет, – ответила я.
– Я встретил ее в Монте-Карло, вы ведь не назовете это Францией, – сказал Максим.
– Нет, это скорее космополитическое место, берег, говорят, очень красив.
– Да, это верно.
Хотя все думали о другом, но продолжали бессодержательную беседу из-за присутствия слуг.
– Думаю, что все были в восторге от вашего вчерашнего бала.
– Благодарю вас.
– Такого рода приемы способствуют более близкому знакомству и дружбе между жителями графства, – сказал полковник.
– Надеюсь.
– И как странно, что люди так любят переодеваться в необычные костюмы.
– Мы все любим иногда изменить свою внешность. И радуемся этому, как дети, – заметил полковник.
Неужели, подумала я, он получил какое-нибудь удовольствие, надев на себя костюм Кромвеля. К тому же он почти не появлялся в зале и провел весь вечер за карточным столом, играя в бридж.
– Миссис Леси, выглядела вчера очень мило, – снова заговорил полковник.
– Если не считать ее платья, надетого шиворот-навыворот, – с усмешкой отозвался Максим.
– Эти восточные одежды, вероятно, очень трудно шить, хотя некоторые утверждают, что они красивее и удобнее чем то, что носят у нас.
– А вы когда-нибудь были на Востоке, сэр? – поинтересовался Фрэнк.
– Я знаю Восток, прожил пять лет в Китае, затем жил в Сингапуре.
После горячего подали суфле, а затем фрукты в большой вазе.
Наконец, Роберт принес сыр и бисквиты, а Фритс – кофе и сигареты: ленч заканчивался.
– Я говорил вашей жене, мистер де Винтер, – начал полковник Джулиен, – самое неприятное в вашем деле то, что вы опознали первое тело.
– Да, конечно, – отозвался Максим.
– А я считаю, что при тех обстоятельствах это было вполне естественно. Максим был тяжело болен в то время, но по вызову властей из Эджкомба все-таки приехал и сделал, что мог, – сказал Фрэнк.
– Чепуха, я был здоров, – возразил Максим. – И нет никакой надобности вдаваться в эти подробности.
– Вам нужно признать, что вы тогда допустили ошибку, – посоветовал полковник, – поскольку сейчас никаких сомнений нет. Я бы очень хотел избавить вас от формальностей и публичного дознания, но, боюсь, что это невозможно.
– Естественно, – сказал Максим.
– Надеюсь, все будет хорошо. Нужно лишь ваше заявление, а затем показания Тэбба, который проверял состояние судна, привезенного миссис де Винтер из Франции, прежде чем дал свое добро на его эксплуатацию.
– Совершенно правильно, – согласился Максим.
– Какое несчастье, что это злополучное судно село на мель именно в вашей бухте. Если бы не это, то ваше неприятное дело никогда бы и никем не поднималось. Единственным утешением служит, пожалуй: то, что теперь мы знаем: несчастная миссис де Винтер утонула мгновенно, а не мучилась, прежде чем погибла, как мы думали раньше. Она не могла ведь сделать попытки выплыть, не так ли?
– Конечно, нет, – сказал Максим.
– Вероятнее всего, она спустилась в каюту за каким-нибудь необходимым ей предметом, а в это время резкий ветер накренил судно, захлопнул намертво дверь и перевернул лодку.
– Видимо, так, – не слишком уверенно подтвердил Максим. – Такое объяснение вероятнее всего, не так ли, Кроули? – спросил он, обратившись к Фрэнку.
– Да, несомненно.
Я взглянула на Фрэнка и поймала его взгляд, устремленный на Максима. По его глазам я поняла, то он знал истину, хотя Максим думал иначе.
– Все мы совершаем ошибки в жизни, и рано или поздно приходится за них расплачиваться. Миссис де Винтер хорошо знала капризы шквальных ветров здесь, в заливе, как опасно выпускать руль такого маленького судна из рук. Она ведь очень часто плавала по заливу. Но в какой-то злосчастный момент не учла всей опасности своего поведения и потерпела крушение, окончившееся ее гибелью.
– Несчастные случаи бывают ведь очень часто, – сказал Фрэнк, – взять хотя бы количество их во время ежегодной охоты.
– Да, но тогда обычно виной всему служат лошади. Если бы миссис де Винтер не выпустила руль из своих рук, несчастья никогда не случилось бы. Странное дело: я много раз наблюдал за ней во время ее плавания и ни разу не поймал ее на какой-нибудь ошибке.
– В ту ночь был очень резкий ветер. Что-нибудь могло заклинить, и ей понадобился, скажем, нож, за которым она спустилась в каюту, – предположил Фрэнк.
Я пригласила всех спуститься в сад.
Полковник Приласкал Джаспера:
– Ты превратился в красивого пса, – сказал он. – Щенки у них тоже очаровательные.
Он взглянул на часы.
– Благодарю вас за великолепный завтрак. Прошу извинить меня, но я должен уехать. У меня еще много дел сегодня.
– Да, конечно.
– Меня очень огорчает неприятность, которая случилась с вами. Сочувствую вам еще больше, чем вашему мужу. Надеюсь, что все скоро закончиться, и вы оба забудете об этом навсегда.
– Да, мы тоже надеемся.
– Кроули, если ы желаете, я подвезу вас к вашему домику.
– Благодарю вас, сэр, – сказал Фрэнк. Он подошел ко мне и пожал мою руку. – Я еще приду к вам, – пообещал он.
– Да. – Я не смотрела на него, так как боялась, что он угадает по моим глазам, что я разгадала по его.
Максим проводил их до машины и вернулся ко мне.
– Все будет в полном порядке, – проговорил он. – Я абсолютно спокоен. Ты ведь видела Джулиена и Фрэнка. Все пройдет гладко. Сегодня даже не возник вопрос о том, что тело, найденное в каюте, могла быть чьим-то другим, а не Ребекки. Доктор Филлипс опознал тело даже без моего участия. Никаких следов того, что сделал я, не было. Пуля не задела кости. Очевидно, суд поверит тому, что скажут Филлипс и Джулиен.
Что же касается меня, то я ни в чем не раскаиваюсь и ни о чем не жалею. Я рад, что убил Ребекку и никогда не буду испытывать никаких угрызений совести. Но ты, моя маленькая, моя дорогая… Я все время глядел на тебя во время ленча. Исчез твой взгляд, такой смешной, такой детский, слегка потерянный, который я так любил. Он больше не вернется. Я убил его, когда рассказал правду о смерти Ребекки. А сейчас ты выглядишь уже намного старше, чем вчера.

22

Вечером Фритс принес местные газеты. Максима не было в комнате, и я сама развернула их. Через всю газету был напечатан заголовок о происшествии в Мандерли. Статья сопровождалась размазанным фотоснимком Максима не менее чем пятнадцатилетней давности. Факты были изложены довольно верно, но тон статьи был тенденциозным.
Максима представили неким сатиром, женившимся на молодой девушке, меньше чем через год после гибели первой жены, и дававшим бал в ее честь как раз накануне обнаружения лодки с телом погибшей жены.
Я засунула газеты под подушки, чтобы они не попались на глаза Максиму, который уже пошел наверх одеваться к обеду.
Фритс заглянул в комнату и задержался на минутку, как будто ожидая, что я что-нибудь ему скажу.
– Какая ужасная история, Фритс, – обратилась я к нему.
– Да, мы все очень расстроены. Так тяжело для мистера де Винтера завтра снова все это пережить. Ведь ему придется опять опознавать тело, как это было уже год назад. Говорят, что теперь уже нет никаких сомнений, что найдено тело именно миссис де Винтер.
– Да, никаких сомнений.
– Нам всем кажется странным, что она позволила поймать себя, как в мышеловку. Она ведь была очень опытна в управлении парусником.
– Да, Фритс, конечно. Но несчастные случаи все же иногда бывают, а как это произошло – никто и никогда не узнает.
– Ужасная неприятность, мадам. И как раз после нашего великолепного бала. Будет судебное разбирательство?
– Да, Фритс, это необходимая формальность.
– Скажите, мадам, будут ли вызывать кого-нибудь из нас в качестве свидетелей?
– Думаю, что нет.
– Я был бы рад принести какую-нибудь пользу семье. Мистер де Винтер знает это.
– Да, Фритс, безусловно, знает.
– Я приказал слугам не обсуждать происшествие, но разве девушек можно заставить молчать! Для миссис Дэнверс, вероятно, это было ужасным ударом. Она ушла к себе после ленча и больше не появилась внизу. Алиса недавно отнесла ей чай и газеты и сказала, что миссис Дэнверс выглядит тяжелобольной. Это, конечно, не телесная болезнь, а душевная. Она ведь была очень привязана к покойной миссис де Винтер.
– Да, знаю.
Фрэнк пришел после первого завтрака. Он выглядел бледным и усталым.
– Я дал распоряжение на телефонную станцию, чтобы все звонки на Мандерли переводили ко мне, в контору. Не хочу, чтобы вас зря беспокоили. Я прекрасно могу договориться с репортерами и со всеми другими тоже: «Миссис и мистер де Винтер очень благодарны вам за сочувствие, но в течение нескольких дней никого принимать не будут». Миссис Леси звонила в восемь утра и выразила желание приехать.
– О, боже мой, – воскликнул Максим.
– Все в порядке. Я сказал ей, что пока не следует приезжать, поскольку вы пока никого не хотите видеть, кроме миссис де Винтер. Она спросила, когда будет судебное заседание, но я ответил, то пока неизвестно. Правда, если она прочтет об этом в газетах, мы не сможем помешать ей приехать.
– О, эти проклятые репортеры! – произнес Максим.
– Понимаю вас, – сказал Фрэнк. – Мы с вами охотно переломали бы им шеи, но вместе с тем надо понять, что это их кусок хлеба, и если они не будут сообщать новости, их, вероятнее всего, лишат этого куска. Вам незачем беседовать с ними, Максим, я справлюсь и без вас. Вам нужно как следует продумать свои показания, которые давать на судебном разбирательстве.
– Я все уже обдумал, – отозвался Максим.
– Ну, конечно. Но не забывайте о том, что судить будет старый Хорридж, а он обожает копаться в деталях, чтобы доказать свою добросовестность, и может довести вас до белого каления.
– Чего ради я буду выходить из себя. Мне не из-за чего волноваться.
– К сожалению, ему часто удается доводить людей до того, что они становятся раздражительными и несдержанными.
– Фрэнк прав, – поддержала я его. – Чем корректнее и спокойнее ты будешь себя держать, тем легче и быстрее закончится все дело.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29