https://wodolei.ru/catalog/smesiteli/
Если вы хотите чай сию минуту, я могу подать вам, хотя еще нет половины пятого.
– Неважно, Алиса, я подожду возвращения Роберта.
До сих пор никогда не случалось, чтобы Фритс и Роберт одновременно уходили из дома. Этот мистер Фэвелл хорошо рассчитал время, чтобы нанести свой визит, даже слишком хорошо. Но не хотелось конфликтовать с миссис Дэнверс, а еще меньше – огорчать Максима.
Кто он, это Фэвелл, и почему называл Максима – Макс? Только один человек называл его так, и это была Ребекка. И вдруг мне пришла в голову мысль пойти взглянуть на комнаты западного крыла и особенно на ту, где недавно находилась Дэнверс с этим Фэвеллом. Я хотела дождаться Роберта, а пока смело могла пойти и взглянуть, что же делалось там, в комнатах с закрытыми ставнями.
14
Я узнала коридор, в котором уже однажды была. Кругом царила абсолютная тишина, и чувствовался застоявшийся воздух. Я не знала, куда направить свои шаги, чтобы попасть именно в ту комнату, в окне которой видела миссис Дэнверс и Фэвелла. Наугад открыла дверь и попала в небольшую переднюю, из которой другая дверь вела в гардеробную. Из гардеробной я попала в большую темную комнату, в которой зажгла электрическую лампу. Я считала, что мебель сдвинута на середину и закрыта чехлами, а оказалось, что комната находится в таком виде, как будто в ней кто-то живет.
Большая двуспальная кровать с наполовину снятым золотистым покрывалом. На подушке лежала в мешочке ночная сорочка. На кресле приготовлен шелковый халат, а на полу стояли миниатюрные ночные туфли. На туалетном столике разложены гребенки, головные щетки, духи и пудра.
Повсюду вазы с живыми цветами. Казалось, что хозяйка этой комнаты отошла ненадолго и скоро вернется к себе.
На стене висели часы, они шли и показывали то же время, что и мои: четыре часа двадцать пять минут. Это вернуло меня к реальности. Нет, хозяйка этой комнаты ушла навсегда и не вернется, несмотря на свежие цветы и заведенные часы. Я направилась к выходу, но в этот момент раздались шаги, и в комнату вошла миссис Дэнверс.
– Что-нибудь случилось?
Я хотела улыбнуться и ответить, но не могла произнести ни слова.
– Вам нездоровиться, мадам? – она произнесла это мягким голосом близко подошла ко мне. Я слегка отстранилась, так как почувствовала ее дыхание на своем лице. Казалось, что если она подойдет ко мне вплотную, я упаду в обморок.
– Я вполне здорова, миссис Дэнверс. Когда я возвращалась домой, то заметила, что одна ставня в этой комнате открыта и пришла, чтобы закрыть ее.
Она замолчала, во все глаза уставившись на меня.
– Зачем вы это сказали? Я плотно закрыла ставни, выходя отсюда. Вам просто захотелось посмотреть эту комнату, и я только удивляюсь, почему вы не сказали об этом мне. Раз вы здесь, я постараюсь вам все показать, как следует. – И она взяла меня под руку крепкими пальцами и принялась водить по комнате.
– Это действительно очень красивая комната, такой вы никогда в жизни не видели. Взгляните на камни, лепной потолок и роскошную кровать под балдахином. Я оставила на ней золотистое покрывало, которое она предпочитала всем остальным.
Вот ее ночная сорочка, еще сохранившая складки от утюга. Все здесь осталось таким, каким было приготовлено в тот вечер, когда она ушла и больше не вернулась. Вот ее халат и ночные туфли. Посмотрите, какие они маленькие и узкие. – И она насильно всунула мою кисть в туфельку. – А ведь она была очень высокого роста и тем более удивительно, что у нее были такие маленькие ножки. Высокая и стройная, но когда она лежала в этой кровати, то выглядела крошкой и видно было лишь ее прекрасное бледное лице в обрамлении густых черных волос.
Она носила короткие волосы только в самые последние годы, и все очень сердились на нее, когда она остриглась. «А мне все равно, Дэнни, – говорила она, – это мое личное дело, и никого не касается». И действительно, ездить верхом, управлять парусной лодкой, заниматься другими видами спорта, конечно, удобнее с короткими волосами.
Но когда она выходила замуж, у нее были дивные черные косы, и она заставляла мистера де Винтера расчесывать их щетками. «Крепче нажимай, Макс, – говорила она, – крепче», а он смеялся и старался изо всех сил. Но, наконец, он бросал щетки и говорил мне: «Продолжайте сами, иначе я опоздаю к обеду». Они оба всегда переодевались к обеду, и в доме обычно было полно гостей. А мистер де Винтер выглядел тогда веселым и жизнерадостным.
Е портрет нарисовал знаменитый художник. Она была изображена верхом на лошади. Говорят, что это было лучшее произведение года, но мистер де Винтер не пожелал иметь его здесь, в Мандерли. Видимо, он считал, что художник не сумел полностью отразить ее красоту. Портрет висит в музее. Вы его не видели?
– Нет. Не пришлось.
Теперь она повела меня в маленькую гардеробную и открыла один из шкафов.
– Вот здесь я храню ее меха от моли, и моли до сих пор не удалось сюда добраться, да и в дальнейшем, вероятно, не удастся. Я тщательно слежу за этим. Пощупайте, это ее соболье манто, которое мистер де Винтер подарил ей ко дню рождения. А вот пелерина из шиншиллы, которую она набрасывала на плечи в холодные вечера. А в следующем шкафу висят ее вечерние платья. Мистер де Винтер предпочитал видеть ее в серебряной парче, но, конечно, при ее красоте она могла носить любое платье и любые цвета. Посмотрите на этот панбархат винного цвета и пощупайте: какая нежная и приятная ткань. Попробуйте приложить платье к своим плечам. Вас оно покроет до каблуков, потому что вы намного ниже нее ростом. Платье сохранило аромат ее духов, как будто она только что сняла его. Когда она проходила по комнате, то после нее всегда оставалось ароматное облако.
А в этом ящике лежит ее белье. Этот розовый гарнитур она ни разу не надевала.
Когда она ушла из дома в последний раз, на ней были только юбка и блузка, а когда ее тело нашли долгое время спустя, то на ней уже вообще ничего не было. Волны били ее тело о скалы, и ее прекрасное лицо стало, говорят, абсолютно неузнаваемым, и рук у нее уже не было.
Мистер де Винтер ездил для опознания один. И хотя он был в это время очень болен, никто не мог отговорить его, даже мистер Кроули.
Я всегда буду обвинять себя в этом несчастье. Я ушла в этот день в Керритс. Мне было известно, что миссис де Винтер в Лондоне и вернется поздно, и я не торопилась домой. Когда я вернулась в половине девятого, то узнала, что она приходила в семь часов и снова ушла. Мне это не понравилось, так как поднялся юго-западный ветер.
Часто удавалось уговорить ее: «Не выходите сегодня, погода неподходящая», и она оставалась со мной и рассказывала, как провела время в Лондоне.
Мистер де Винтер обедал в этот день у мистера Кроули и пришел домой около одиннадцати часов вечера. В это время поднялся очень резкий ветер, и я начала сильно беспокоиться. В библиотеке свет был уже погашен, и я поднялась наверх, к его спальне. Постучала в дверь: «Кто там? Что вам нужно?» Я сказала, что очень беспокоюсь о миссис де Винтер. Он вышел ко мне и сказал: «Вероятно, она решила переночевать в коттедже, не станет же она лезть наверх в такую погоду. На вашем месте я бы спокойно пошел спать».
Он выглядел усталым, и мне было неудобно, что я беспокою его. В конце концов, он был прав: она часто ночевала в коттедже, а в море выходила во всякую погоду.
Я сидела на своей кровати, а заснуть не могла. В половине шестого утра я встала, надела пальто, вышла и направилась к морю. Ветер улегся, но шел дождь и было туманно. Я спустилась к берегу и увидела, что лодки на месте не было. Один буй выловили в Керритсе на другой день, другой нашли среди скал, а прилив каждый день выбрасывал на берег обломки.
Теперь вы знаете, почему мистер де Винтер не хочет больше жить в западном крыле. Прислушайтесь. – И действительно, сквозь закрытые ставни доносился неумолчный шум моря.
– Он не заходил в эту комнату с тех пор, как она утонула. Он приказал перенести все свои вещи в другую, находящуюся в конце коридора комнату. но и там он, видимо, совершенно не спал, а сидел всю ночь в кресле, утром все кругом было засыпано пеплом и окурками. Днем Фритс слышал, как он безостановочно ходил по библиотеке взад и вперед, и снова взад и вперед… Я ежедневно все здесь убираю. Кроме меня, не приходит никто. Горничную я сюда не пускаю. Здесь ведь много прекрасных комнат, а не одна эта. Когда-нибудь, когда вам станет скучно и захочется побродить здесь, позвоните мне по домашнему телефону, и я провожу вас сюда.
Все здесь выглядит так, словно она лишь ненадолго отлучилась, а не ушла навсегда. Как вы думаете, могут ли покойники наблюдать за близкими, оставшимися в живых? Иногда я думаю, что она наблюдает за жизнью в Мандерли и видит мистера де Винтера и вас, занявшую ее место.
Я хотела что-то ответить, но сжатое и сухое горло не сумело издать ни звука.
С ее бледного широкоскулого лица на меня глядели глубоко запавшие глаза, полные ненависти ко мне.
Наконец, она открыла дверь на лестницу и посторонилась, давая мне дорогу.
– Роберт уже дома. Он пришел приблизительно час тому назад. Ему приказано сервировать вам чай под старым каштаном.
Я вышла, не чувствуя под собой ног, ничего не видя впереди себя. Стремительно прошла в восточное крыло, зашла в свою комнату и заперла дверь на ключ. Легла на кровать и закрыла глаза.
Я чувствовала себя смертельно усталой.
15
На следующее утро Максим позвонил по телефону и сообщил, что вернется около семи часов вечера. К телефону подходил Фритс. Я надеялась, что Максим захочет со мной поговорить и встала из-за стола, отложив в сторону салфетку. Фритс увидел это и сказал:
– Мистер де Винтер уже повесил трубку. Он ничего не сказал, кроме того что будет в семь вечера.
Я села за стол и принялась за свою яичницу с ветчиной. Джаспер лежал, как всегда, у моих ног, а старая собака, по обыкновению, находилась в своей корзине, в углу комнаты.
Чем заполнить предстоящий день? Ночь я провела очень плохо. Вначале пыталась поскорее заснуть и глядела на часы, которые будто и не двигались. Когда я, наконец, уснула, меня стали преследовать тяжелые сны и кошмары. Снилось, что мы с Максимом в лесу, он идет впереди. Ни догнать его, ни увидеть его лицо я не могу. По-видимому, я плакала во сне, так как, проснувшись, почувствовала, что подушка стала влажной. Взглянув на себя в зеркало, я увидела распухшие глаза и бледное, непривлекательное лицо. Попробовала слегка нарумяниться, но вышло еще хуже – я стала похожа на накрашенного клоуна. Роберт с удивлением взглянул на меня, когда я прошла через холл в столовую.
В десять часов я стояла на террасе и разбрасывала крошки хлеба для птиц. В это время снова раздался телефонный звонок. На этот раз меня позвала к телефону миссис Леси.
– Добрый день, Беатриса.
– Как поживаете, дорогая? Решила нанести сегодня визит нашей бабушке и хотела предложить вам поехать со мною. Я буду на ленче в гостях недалеко от вас, и на обратном пути заеду за вами. Предложение принимается?
– С удовольствием поеду, Беатриса, – сказала я.
– Хорошо, буду у вас в половине третьего. Жиль видел Максима в Лондоне за обедом. Была очень плохая еда, но великолепное вино.
Она повесила трубку, а я пошла обратно в сад. Настроение у меня было не таким, чтобы бегать с Джаспером по Счастливой долине. Предложение Беатрисы посетить бабушку подвернулось очень кстати. Это, как-никак, займет мое время, которое, казалось мне, будет тянуться до семи вечера бесконечно.
Пока я с книгой, газетой и вязанием шла к скамейке среди розария, я чувствовала себя так, как будто бы из всех окон дома за мной вели наблюдение. Миссис Дэнверс могла меня видеть, а я этого установить никак не могла. Вспомнила свои детские игры в прятки, но там все было проще и понятнее.
Когда меня позвали к ленчу, я почувствовала облегчение. Спокойствие и полное бесстрастие Фритса в соединении с глуповатым лицом Роберта действовали успокаивающе, а ровно в половине третьего, минута в минуту, подъехала машина Беатрисы, и она вышла, чтобы поприветствовать меня.
– Вы плохо выглядите. Исхудавшее лицо, ужасно бледное. Что случилось?
– Да ничего не случилось. Я никогда не была особенно румяной.
– Да, но когда я видела вас в прошлый раз, вы были совсем другой.
– Вероятно, тогда еще сохранялись следы итальянского загара.
– О, у вас тот же характер, что и у Максима, который не выносит, когда обсуждают его здоровье. Быть может, вы собираетесь подарить нам инфанта?
– Не думаю.
– У вас не бывает тошноты и недомогания по утрам?
– О нет!
– Ну, конечно, это не всегда протекает так. Когда я носила Роджера, то все девять месяцев была весела и здорова, а накануне родов еще играла в гольф. Если у вас есть какие-нибудь подозрения, вы бы правильно поступили, поделившись со мной.
– Мне, право, нечего сказать вам, Беатриса.
– Должна сознаться, что буду очень рада, если вы подарите Максиму сына и наследника. Максим был бы счастлив. Надеюсь, вы не принимаете никаких мер предосторожности?
О не обижайтесь на меня. Конечно, для женщины, любящей охоту и спорт, провести свой первый сезон на режиме беременной было бы ужасно, это могло бы расстроить самый счастливый брак. Но вы ведь увлекаетесь рисованием, а оно вам никак не помешает. Кстати, много ли вы рисуете?
– Очень мало.
– И в самом деле, нельзя же сидеть на месте, когда стоит такая чудесная погода. Понравились ли вам книги, которые я прислала?
– Да, очень, это был прекрасный подарок!
– Рада, что сумела вам угодить.
Мы сели в машину, и Беатриса повела ее с бешеной скоростью: люди, которых мы обгоняли, ругались и грозили нам кулаками, а один пешеход остановился, чтобы погрозить нам палкой.
Наконец, мы свернули на узкую проселочную дорогу, и Беатриса вновь заговорила:
– У вас кто-нибудь гостил в Мандерли?
– Нет, никаких гостей, очень спокойно.
– Оно и лучше, ужасно много хлопот бывает с этими приемами. Когда вы побываете у нас, то увидите, что у нас все гораздо проще: тесный маленький кружок, где все прекрасно знают друг друга.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29
– Неважно, Алиса, я подожду возвращения Роберта.
До сих пор никогда не случалось, чтобы Фритс и Роберт одновременно уходили из дома. Этот мистер Фэвелл хорошо рассчитал время, чтобы нанести свой визит, даже слишком хорошо. Но не хотелось конфликтовать с миссис Дэнверс, а еще меньше – огорчать Максима.
Кто он, это Фэвелл, и почему называл Максима – Макс? Только один человек называл его так, и это была Ребекка. И вдруг мне пришла в голову мысль пойти взглянуть на комнаты западного крыла и особенно на ту, где недавно находилась Дэнверс с этим Фэвеллом. Я хотела дождаться Роберта, а пока смело могла пойти и взглянуть, что же делалось там, в комнатах с закрытыми ставнями.
14
Я узнала коридор, в котором уже однажды была. Кругом царила абсолютная тишина, и чувствовался застоявшийся воздух. Я не знала, куда направить свои шаги, чтобы попасть именно в ту комнату, в окне которой видела миссис Дэнверс и Фэвелла. Наугад открыла дверь и попала в небольшую переднюю, из которой другая дверь вела в гардеробную. Из гардеробной я попала в большую темную комнату, в которой зажгла электрическую лампу. Я считала, что мебель сдвинута на середину и закрыта чехлами, а оказалось, что комната находится в таком виде, как будто в ней кто-то живет.
Большая двуспальная кровать с наполовину снятым золотистым покрывалом. На подушке лежала в мешочке ночная сорочка. На кресле приготовлен шелковый халат, а на полу стояли миниатюрные ночные туфли. На туалетном столике разложены гребенки, головные щетки, духи и пудра.
Повсюду вазы с живыми цветами. Казалось, что хозяйка этой комнаты отошла ненадолго и скоро вернется к себе.
На стене висели часы, они шли и показывали то же время, что и мои: четыре часа двадцать пять минут. Это вернуло меня к реальности. Нет, хозяйка этой комнаты ушла навсегда и не вернется, несмотря на свежие цветы и заведенные часы. Я направилась к выходу, но в этот момент раздались шаги, и в комнату вошла миссис Дэнверс.
– Что-нибудь случилось?
Я хотела улыбнуться и ответить, но не могла произнести ни слова.
– Вам нездоровиться, мадам? – она произнесла это мягким голосом близко подошла ко мне. Я слегка отстранилась, так как почувствовала ее дыхание на своем лице. Казалось, что если она подойдет ко мне вплотную, я упаду в обморок.
– Я вполне здорова, миссис Дэнверс. Когда я возвращалась домой, то заметила, что одна ставня в этой комнате открыта и пришла, чтобы закрыть ее.
Она замолчала, во все глаза уставившись на меня.
– Зачем вы это сказали? Я плотно закрыла ставни, выходя отсюда. Вам просто захотелось посмотреть эту комнату, и я только удивляюсь, почему вы не сказали об этом мне. Раз вы здесь, я постараюсь вам все показать, как следует. – И она взяла меня под руку крепкими пальцами и принялась водить по комнате.
– Это действительно очень красивая комната, такой вы никогда в жизни не видели. Взгляните на камни, лепной потолок и роскошную кровать под балдахином. Я оставила на ней золотистое покрывало, которое она предпочитала всем остальным.
Вот ее ночная сорочка, еще сохранившая складки от утюга. Все здесь осталось таким, каким было приготовлено в тот вечер, когда она ушла и больше не вернулась. Вот ее халат и ночные туфли. Посмотрите, какие они маленькие и узкие. – И она насильно всунула мою кисть в туфельку. – А ведь она была очень высокого роста и тем более удивительно, что у нее были такие маленькие ножки. Высокая и стройная, но когда она лежала в этой кровати, то выглядела крошкой и видно было лишь ее прекрасное бледное лице в обрамлении густых черных волос.
Она носила короткие волосы только в самые последние годы, и все очень сердились на нее, когда она остриглась. «А мне все равно, Дэнни, – говорила она, – это мое личное дело, и никого не касается». И действительно, ездить верхом, управлять парусной лодкой, заниматься другими видами спорта, конечно, удобнее с короткими волосами.
Но когда она выходила замуж, у нее были дивные черные косы, и она заставляла мистера де Винтера расчесывать их щетками. «Крепче нажимай, Макс, – говорила она, – крепче», а он смеялся и старался изо всех сил. Но, наконец, он бросал щетки и говорил мне: «Продолжайте сами, иначе я опоздаю к обеду». Они оба всегда переодевались к обеду, и в доме обычно было полно гостей. А мистер де Винтер выглядел тогда веселым и жизнерадостным.
Е портрет нарисовал знаменитый художник. Она была изображена верхом на лошади. Говорят, что это было лучшее произведение года, но мистер де Винтер не пожелал иметь его здесь, в Мандерли. Видимо, он считал, что художник не сумел полностью отразить ее красоту. Портрет висит в музее. Вы его не видели?
– Нет. Не пришлось.
Теперь она повела меня в маленькую гардеробную и открыла один из шкафов.
– Вот здесь я храню ее меха от моли, и моли до сих пор не удалось сюда добраться, да и в дальнейшем, вероятно, не удастся. Я тщательно слежу за этим. Пощупайте, это ее соболье манто, которое мистер де Винтер подарил ей ко дню рождения. А вот пелерина из шиншиллы, которую она набрасывала на плечи в холодные вечера. А в следующем шкафу висят ее вечерние платья. Мистер де Винтер предпочитал видеть ее в серебряной парче, но, конечно, при ее красоте она могла носить любое платье и любые цвета. Посмотрите на этот панбархат винного цвета и пощупайте: какая нежная и приятная ткань. Попробуйте приложить платье к своим плечам. Вас оно покроет до каблуков, потому что вы намного ниже нее ростом. Платье сохранило аромат ее духов, как будто она только что сняла его. Когда она проходила по комнате, то после нее всегда оставалось ароматное облако.
А в этом ящике лежит ее белье. Этот розовый гарнитур она ни разу не надевала.
Когда она ушла из дома в последний раз, на ней были только юбка и блузка, а когда ее тело нашли долгое время спустя, то на ней уже вообще ничего не было. Волны били ее тело о скалы, и ее прекрасное лицо стало, говорят, абсолютно неузнаваемым, и рук у нее уже не было.
Мистер де Винтер ездил для опознания один. И хотя он был в это время очень болен, никто не мог отговорить его, даже мистер Кроули.
Я всегда буду обвинять себя в этом несчастье. Я ушла в этот день в Керритс. Мне было известно, что миссис де Винтер в Лондоне и вернется поздно, и я не торопилась домой. Когда я вернулась в половине девятого, то узнала, что она приходила в семь часов и снова ушла. Мне это не понравилось, так как поднялся юго-западный ветер.
Часто удавалось уговорить ее: «Не выходите сегодня, погода неподходящая», и она оставалась со мной и рассказывала, как провела время в Лондоне.
Мистер де Винтер обедал в этот день у мистера Кроули и пришел домой около одиннадцати часов вечера. В это время поднялся очень резкий ветер, и я начала сильно беспокоиться. В библиотеке свет был уже погашен, и я поднялась наверх, к его спальне. Постучала в дверь: «Кто там? Что вам нужно?» Я сказала, что очень беспокоюсь о миссис де Винтер. Он вышел ко мне и сказал: «Вероятно, она решила переночевать в коттедже, не станет же она лезть наверх в такую погоду. На вашем месте я бы спокойно пошел спать».
Он выглядел усталым, и мне было неудобно, что я беспокою его. В конце концов, он был прав: она часто ночевала в коттедже, а в море выходила во всякую погоду.
Я сидела на своей кровати, а заснуть не могла. В половине шестого утра я встала, надела пальто, вышла и направилась к морю. Ветер улегся, но шел дождь и было туманно. Я спустилась к берегу и увидела, что лодки на месте не было. Один буй выловили в Керритсе на другой день, другой нашли среди скал, а прилив каждый день выбрасывал на берег обломки.
Теперь вы знаете, почему мистер де Винтер не хочет больше жить в западном крыле. Прислушайтесь. – И действительно, сквозь закрытые ставни доносился неумолчный шум моря.
– Он не заходил в эту комнату с тех пор, как она утонула. Он приказал перенести все свои вещи в другую, находящуюся в конце коридора комнату. но и там он, видимо, совершенно не спал, а сидел всю ночь в кресле, утром все кругом было засыпано пеплом и окурками. Днем Фритс слышал, как он безостановочно ходил по библиотеке взад и вперед, и снова взад и вперед… Я ежедневно все здесь убираю. Кроме меня, не приходит никто. Горничную я сюда не пускаю. Здесь ведь много прекрасных комнат, а не одна эта. Когда-нибудь, когда вам станет скучно и захочется побродить здесь, позвоните мне по домашнему телефону, и я провожу вас сюда.
Все здесь выглядит так, словно она лишь ненадолго отлучилась, а не ушла навсегда. Как вы думаете, могут ли покойники наблюдать за близкими, оставшимися в живых? Иногда я думаю, что она наблюдает за жизнью в Мандерли и видит мистера де Винтера и вас, занявшую ее место.
Я хотела что-то ответить, но сжатое и сухое горло не сумело издать ни звука.
С ее бледного широкоскулого лица на меня глядели глубоко запавшие глаза, полные ненависти ко мне.
Наконец, она открыла дверь на лестницу и посторонилась, давая мне дорогу.
– Роберт уже дома. Он пришел приблизительно час тому назад. Ему приказано сервировать вам чай под старым каштаном.
Я вышла, не чувствуя под собой ног, ничего не видя впереди себя. Стремительно прошла в восточное крыло, зашла в свою комнату и заперла дверь на ключ. Легла на кровать и закрыла глаза.
Я чувствовала себя смертельно усталой.
15
На следующее утро Максим позвонил по телефону и сообщил, что вернется около семи часов вечера. К телефону подходил Фритс. Я надеялась, что Максим захочет со мной поговорить и встала из-за стола, отложив в сторону салфетку. Фритс увидел это и сказал:
– Мистер де Винтер уже повесил трубку. Он ничего не сказал, кроме того что будет в семь вечера.
Я села за стол и принялась за свою яичницу с ветчиной. Джаспер лежал, как всегда, у моих ног, а старая собака, по обыкновению, находилась в своей корзине, в углу комнаты.
Чем заполнить предстоящий день? Ночь я провела очень плохо. Вначале пыталась поскорее заснуть и глядела на часы, которые будто и не двигались. Когда я, наконец, уснула, меня стали преследовать тяжелые сны и кошмары. Снилось, что мы с Максимом в лесу, он идет впереди. Ни догнать его, ни увидеть его лицо я не могу. По-видимому, я плакала во сне, так как, проснувшись, почувствовала, что подушка стала влажной. Взглянув на себя в зеркало, я увидела распухшие глаза и бледное, непривлекательное лицо. Попробовала слегка нарумяниться, но вышло еще хуже – я стала похожа на накрашенного клоуна. Роберт с удивлением взглянул на меня, когда я прошла через холл в столовую.
В десять часов я стояла на террасе и разбрасывала крошки хлеба для птиц. В это время снова раздался телефонный звонок. На этот раз меня позвала к телефону миссис Леси.
– Добрый день, Беатриса.
– Как поживаете, дорогая? Решила нанести сегодня визит нашей бабушке и хотела предложить вам поехать со мною. Я буду на ленче в гостях недалеко от вас, и на обратном пути заеду за вами. Предложение принимается?
– С удовольствием поеду, Беатриса, – сказала я.
– Хорошо, буду у вас в половине третьего. Жиль видел Максима в Лондоне за обедом. Была очень плохая еда, но великолепное вино.
Она повесила трубку, а я пошла обратно в сад. Настроение у меня было не таким, чтобы бегать с Джаспером по Счастливой долине. Предложение Беатрисы посетить бабушку подвернулось очень кстати. Это, как-никак, займет мое время, которое, казалось мне, будет тянуться до семи вечера бесконечно.
Пока я с книгой, газетой и вязанием шла к скамейке среди розария, я чувствовала себя так, как будто бы из всех окон дома за мной вели наблюдение. Миссис Дэнверс могла меня видеть, а я этого установить никак не могла. Вспомнила свои детские игры в прятки, но там все было проще и понятнее.
Когда меня позвали к ленчу, я почувствовала облегчение. Спокойствие и полное бесстрастие Фритса в соединении с глуповатым лицом Роберта действовали успокаивающе, а ровно в половине третьего, минута в минуту, подъехала машина Беатрисы, и она вышла, чтобы поприветствовать меня.
– Вы плохо выглядите. Исхудавшее лицо, ужасно бледное. Что случилось?
– Да ничего не случилось. Я никогда не была особенно румяной.
– Да, но когда я видела вас в прошлый раз, вы были совсем другой.
– Вероятно, тогда еще сохранялись следы итальянского загара.
– О, у вас тот же характер, что и у Максима, который не выносит, когда обсуждают его здоровье. Быть может, вы собираетесь подарить нам инфанта?
– Не думаю.
– У вас не бывает тошноты и недомогания по утрам?
– О нет!
– Ну, конечно, это не всегда протекает так. Когда я носила Роджера, то все девять месяцев была весела и здорова, а накануне родов еще играла в гольф. Если у вас есть какие-нибудь подозрения, вы бы правильно поступили, поделившись со мной.
– Мне, право, нечего сказать вам, Беатриса.
– Должна сознаться, что буду очень рада, если вы подарите Максиму сына и наследника. Максим был бы счастлив. Надеюсь, вы не принимаете никаких мер предосторожности?
О не обижайтесь на меня. Конечно, для женщины, любящей охоту и спорт, провести свой первый сезон на режиме беременной было бы ужасно, это могло бы расстроить самый счастливый брак. Но вы ведь увлекаетесь рисованием, а оно вам никак не помешает. Кстати, много ли вы рисуете?
– Очень мало.
– И в самом деле, нельзя же сидеть на месте, когда стоит такая чудесная погода. Понравились ли вам книги, которые я прислала?
– Да, очень, это был прекрасный подарок!
– Рада, что сумела вам угодить.
Мы сели в машину, и Беатриса повела ее с бешеной скоростью: люди, которых мы обгоняли, ругались и грозили нам кулаками, а один пешеход остановился, чтобы погрозить нам палкой.
Наконец, мы свернули на узкую проселочную дорогу, и Беатриса вновь заговорила:
– У вас кто-нибудь гостил в Мандерли?
– Нет, никаких гостей, очень спокойно.
– Оно и лучше, ужасно много хлопот бывает с этими приемами. Когда вы побываете у нас, то увидите, что у нас все гораздо проще: тесный маленький кружок, где все прекрасно знают друг друга.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29