Однако гадалка увидела меня и встрепенулась, как-никак мое появление обеспечило ей доход.— Вы хотите узнать о прошлом и обо всей вашей жизни, дорогой мой, или вас интересует только будущее?— Не знаю точно, — проговорил я. — Сколько времени это у вас займет?— Четверть часа, дорогой мой, если хотите узнать все.— Погадайте только о будущем.Я выглянул в окно. Часть моего будущего шныряла возле стоянки и расспрашивала прохожих, которые качали головами.— Садитесь на диван, дорогой мой, и дайте мне вашу левую руку.— Я дам вам правую, — рассеянно произнес я.— Нет, дорогой, — резко возразила она. — Всегда дают левую.Я пересел и смущенно протянул ей левую. Она внимательно посмотрела на нее, а после взглянула на меня. Это была невысокая, полноватая, черноволосая женщина средних лет с совершенно непримечательным лицом.— Ну, что ж, дорогой, — сказала она после недолгой паузы, — в таком случае дайте мне правую, хотя я к этому не привыкла, и, возможно, результат окажется не самым лучшим.— Рискнем, — предложил я, и мы поменялись местами на диване. Она крепко сжала мою правую руку своими теплыми ладонями, а я продолжал наблюдать за человеком, обходившим ряды машин на стоянке.— Вы страдаете, — проговорила она. Поскольку она видела мою левую руку, догадаться об этом не составляло особого труда. Кажется, она и сама почувствовала и робко кашлянула.— Вы не возражаете, если я возьму хрустальный шар? — спросила она.— Как вам будет угодно.Я решил, что она начнет всматриваться в большой шар, стоявший на столе, но она достала маленький, размером с теннисный мячик, и положила его мне на ладонь.— Вы хороший человек, — заявила она. — Мягкий. Люди вас любят. Люди улыбаются, когда вы проходите.В парке, в двадцати ярдах от фургончика двое громил снова встретились и стали совещаться. Однако никто из них не улыбался.— Вас все уважают.Обычная ерунда, пустые слова, льстящие посетителям. Услышал бы это Чико, подумал я. «Мягкий, хороший, уважаемый...», как бы он расхохотался.Она с сомнением проговорила:— Я вижу множество людей. Они смеются и хлопают в ладоши. Они громко восклицают, они рады вам... Для вас это что-нибудь значит, дорогой?Я медленно повернул голову. Ее темные глаза ласково глядели на меня.— Все это в прошлом, — сказал я.— Это было недавно, — опровергла меня она. — Да и сейчас никуда не ушло.Я не поверил ей. Я вообще не верил гадалкам. Любопытно, подумал я, а вдруг она видела меня прежде на скачках или по телевизору. Похоже, так оно и было Она снова склонила голову к хрустальному шарику, который держала у меня на руке, и осторожно провела им по моей ладони.— У вас крепкое здоровье. Вы энергичны. У вас большой запас жизненных сил.Вам пришлось многое вынести...Она оборвала себя, приподняла голову и нахмурилась. Я не мог отделаться от впечатления, что ее удивили собственные слова.После паузы она заметила:— Больше я вам ничего не могу сказать.— Почему?— Я не привыкла гадать по правой руке.— Расскажите мне, что вы увидели, — попросил я.Она слегка покачала головой и опять посмотрела на меня спокойными темными глазами.— Вы проживете долгую жизнь. Я выглянул из-за искусственного занавеса.Преследователи скрылись из виду.— Сколько я вам должен? — осведомился я. Она назвала мне сумму, я заплатил ей и осторожно двинулся к выходу.— Берегитесь, дорогой, — предупредила она. — Будьте внимательны.Я посмотрел на нее через плечо. Выражение ее лица по-прежнему было спокойным, но в голосе улавливалось волнение. Мне хотелось верить убежденности, сквозившей в ее взгляде. Возможно, она ощутила мою тревогу или догадалась, что я прячусь от преследователей, но не более того. Я аккуратно задернул занавеси и расстался со смутным миром призрачных ужасов. Но здесь, в парке, в этот ясный майский день они и правда подстерегали меня. Глава 11 Спрашивать о том, где проводятся соревнования по аэростатам, больше не требовалось. Шары нельзя было не заметить. Они начали подниматься в небо, как огромные грибы кричаще-ярких расцветок. Я предполагал, что увижу там два или три аэростата, ну, максимум шесть, но их оказалось целых двадцать.Вместе с толпой зрителей, шедших в том же направлении, я миновал ворота и направился к дальнему полю. В этот момент я понял, что найти Джона Вайкинга будет очень нелегко. Площадку для старта отгородили канатами, и служащие объясняли зрителям, что им нужно встать за ними. Как бы то ни было, мне удалось преодолеть эти препятствия, и я очутился среди полунадутых шаров, которые загромождали площадку и не позволяли что-либо разглядеть.Группа зрителей, с которой я добрался до лужайки, окружила красно-розовое чудовище и вдувала в его пасть воздух с помощью гигантского насоса. К шару четырьмя отличными веревками была привязана корзина, лежавшая на земле. Молодой человек в красном шлеме пригнулся и с тревогой осматривал ее.— Простите, — обратился я к девушке, стоявшей неподалеку от меня; — Вы не знаете, где бы я мог найти Джона Вайкинга?— Увы, нет.Человек в красном шлеме выпрямился, и я обратил внимание на его ярко-голубые глаза.— Он где-то здесь — вежливо откликнулся он. — Готовится взлететь на своем заоблачном шаре. А сейчас, пожалуйста, отойдите. Мы заняты.Я двинулся вдоль заграждения, стараясь никому не мешать. Соревнования по полетам на аэростатах — дело серьезное, и их участникам не до смеха и пустой болтовни. Они суетились, проверяя надежность веревок и оборудования, и озабоченно хмурились. Ни один из шаров по виду не мог взлететь за облака, и я спросил еще одного спортсмена.— Джон Вайкинг? Этот идиот? Да, он здесь. Полетит на своем заоблачном шаре. — Он отвернулся. Вид у него был деловитый и встревоженный.— Какого цвета его аэростат? — поинтересовался я.— Желто-зеленый. Послушайте, уходите отсюда.На шарах красовались рекламы виски, мармелада, разных городов и даже страховых компаний. Аэростаты ярких тонов и бело-розовые, как пастила, озаренные солнечными лучами, поднимались с зеленой травы, сверкая и переливаясь на солнце. В любой другой день я бы с удовольствием понаблюдал за великолепным зрелищем, но теперь, когда мне пришлось пробираться мимо и расспрашивать очередную группу воздухоплавателей, с беспокойством проверявших свои корзины, аэростаты показались мне грудами шелка, не более.Я обошел мягко вздувавшееся черно-белое чудовище и двинулся к центру площадки. И тут, словно по сигналу, аэростаты с отчаянным ревом начали подниматься ввысь. Этот рев исходил от пламени, взметнувшегося из больших горелок. Они были прикреплены к каркасам над корзинами. Пламя с шумом вылетало из прорезей полунадутых баллонов. Они разогревались, вбирали в себя воздух и взлетали к небу. Яркие оболочки раздувались и вздымались, как будто зная, что им отпущен недолгий срок. Они вырастали на глазах, превращаясь из грибов в гигантские мячи, их верхушки медленно и торжественно устремлялись в тускло-голубое небо.— Джон Вайкинг? Он тут рядом. — Девушка Неопределенно взмахнула рукой. Но он занят, как и все мы.По мере того как аэростаты наполнялись газом, они отрывались от земли, натыкаясь друг на друга и раздуваясь еще сильнее. Однако им не хватало мощи, чтобы лететь вместе с птицами. Под каждым баллоном рокотали сполохи пламени, а помощники крепко вцепились в корзины и следили, как бы огонь не погас раньше времени.Среди аэростатов, готовящихся к взлету, я сразу обнаружил желто-зеленый.Цвета чередовались дольками, и он походил на апельсин, а его дно было опоясано широкой зеленой полосой.В корзине я увидел лишь одного человека, а трое других держали и подталкивали ее. В отличие от других воздухоплавателей он не надел на голову громоздкий защитный шлем, а остался в легкой синей кепке.Я бросился к нему, но не успел добежать, как прозвучал стартовый выстрел.Все помощники покинули корзины, и аэростаты начали толчками подниматься ввысь.Зрители оживились и принялись весело выкрикивать напутствия.Наконец я приблизился к группе, окружавшей желто-зеленый аэростат, и положил руку на борт корзины.— Джон Вайкинг?Однако никто из них не откликнулся. Они продолжали с ожесточением спорить.Девушка в защитном шлеме, теплой спортивной куртке, джинсах и ботинках стояла в центре, а двое других помощников находились чуть поодаль от нее. Все были мрачны и обескуражены.— Я не полечу. А ты просто болван.— Садись, садись сюда, черт бы тебя побрал. Соревнования начались. — Он был очень высок, очень худ и очень взволнован.— Я не полечу.— Ты должна. — Он схватил девушку и с силой сжал ей запястье. Судя по его решительному виду, он собирался втащить девушку в корзину. Она тоже не сомневалась в его намерениях. Девушка дергалась, с трудом дышала и кричала:«Отпусти, Джон, отпусти. Я не полечу».— Вы Джон Вайкинг? — громко спросил я. Он повернул голову, продолжая удерживать девушку.— Да, это я, что вам от меня надо? Я поднимусь, как только в корзину сядет пассажир.— Я не полечу, — взвизгнула она.Я огляделся по сторонам. Другие корзины поднялись в воздух, с легкостью взлетели на фут или два над землей и восторженно следившими за ними зрителями.В каждой из них сидело по два человека.— Вам нужен пассажир? — проговорил я. — Можно мне полететь с вами?Он отпустил девушку и осмотрел меня с ног до головы.— Сколько вы весите? — А затем торопливо добавил, увидев, что остальные шары уже в полете:— Впрочем, неважно. Садитесь. Устраивайтесь.Я уцепился за перекладину, прыгнул, изогнулся и в конце концов очутился в небольшой корзине под огромным облаком аэростата.— Готово, — скомандовал воздухоплаватель, и его помощникам оставалось только подчиниться.Веревки ослабли, корзина закачалась. Затем Джон Вайкинг поднял руку над головой и одним щелчком включил горелки. Прямо над нами, едва не касаясь годов, вспыхнуло пламя и раздался отчаянный рев.Лицо девушки по-прежнему находилось на одном уровне с моим.— Он сумасшедший, — выкрикнула она. — И вы тоже сумасшедший.Корзина неуклюже оторвалась от земли и взлетела на шесть футов. Девушка побежала за ней и даже попыталась нас приободрить.— И вы не надели защитный шлем.Однако это меня не волновало — главное, что я сумел удрать и скрыться от двух преследователей, а защитный шлем показался мне излишним, к тому же Вайкинг обходился без него.Во взгляде Джона Вайкинга все еще угадывался неостывший гнев, но постепенно он успокаивался. Он что-то бормотал себе под нос и ни на секунду не отрывался от горелок.Он взлетел на аэростате последним. Я посмотрел вниз на аплодирующих зрителей. Они наблюдали за исчезающим в небе караваном воздушных шаров, а какой-то маленький мальчик проскользнул под натянутыми веревками и выбежал на опустевшую площадку. Он кричал и указывал пальцем на аэростат Джона Вайкинга.Мой приятель Марк с его зоркими глазками и языком, не умеющим лгать. Мой приятель Марк, которого я бы сейчас охотно придушил.Джон Вайкинг начал ругаться. Я перевел взгляд, пристально посмотрел вперед и понял, чем вызваны его громко прозвучавшие, крепкие и весьма живописные проклятия. Прямо перед нами тянулась лесополоса, и деревья, несомненно, могли преградить нам путь. Один аэростат уже запутался в их верхушках, а второй, розово-алый, похоже, был готов за них зацепиться.Джон Вайкинг гаркнул на меня, силясь перекричать нескончаемый рев горелок.— Держитесь крепче обеими руками, если корзина ударится о верхушки деревьев, мы полетим вверх тормашками.На вид деревья были шестидесяти футов в высоту. При взлете такое препятствие трудно преодолеть, однако большинство аэростатов отлично управились с ним и взмыли вверх — огромные, яркие, напоминающие груши на синем подносе небес.Мы неслись прямо на лес, языки пламени из горелок плясали над головами, словно обезумевший дракон. Я уже решил, что нам не удастся подняться.— Ветер, — пронзительно выкрикнул Джон Вайкинг. — Проклятый ветер.Держитесь. Нам придется покувыркаться.От страха и какой-то тайной радости у меня перехватило дух. Выпасть из корзины с высоты в шестьдесят футов, да еще без тяжелого шлема — такое случается не каждый день. Я улыбнулся Джону Вайкингу. Он заметил мою улыбку и удивленно хмыкнул.Корзина задела три дерева и резко накренилась, от этого толчка я пошатнулся и плавно упал, не почувствовав всех преимуществ горизонтального положения над вертикальным. Я уцепился за борт правой рукой, чтобы удержаться и не свалиться на спину. Но в эту минуту аэростат над нами вздулся с какой-то необычайной силой и, невзирая на препятствия, продолжил свой полет. Он мощным рывком потянул за собой корзину, пробился сквозь верхушки деревьев и стал швырять меня из стороны в сторону, как тряпичную куклу. Мне казалось, что мое тело повисло где-то в пространстве, но Джон Вайкинг держался устойчиво. Можно было подумать, что кости у него просто железные. Одной рукой он, словно тисками, сжал металлическую подпорку горелок, а на другую намотал черный резиновый ремень. Он поставил ноги на одну сторону корзины, после поворота оказавшуюся ее полом. По мере надобности он менял точку опоры, однажды уперся мне ногой в живот.После отчаянной встряски и толчка корзина высвободилась, и мы, подобно маятнику, закачались под огромным аэростатом. От этого раскачивания меня бросило в угол, и я уткнулся лицом в кучу тряпок, но Джон Вайкинг по-прежнему стоял прямо и даже не шелохнулся.Тут мало места, подумал я, выбравшись из-под тряпок и стараясь распрямиться. Корзину продолжало трясти. Я прикинул, что в ширину она не больше четырех футов, а в высоту доходит человеку среднего роста лишь до талии. По углам стояло восемь баллонов с газом — по два в каждом, прикрепленные к плетенке резиновыми ремнями. В оставшемся пространстве могли свободно встать двое мужчин, но передвинуться им уже было нелегко, на каждого приходилось всего по два квадратных фута пола.Наконец Джон Вайкинг перестал возиться с горелками и, когда смолк шум, отчетливо проговорил:— Черт возьми, почему вы не держались так, как я вам объяснил? Неужели вы не знали, что в любую минуту могли выпасть из корзины и мне бы пришлось за это отвечать?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35