— Отец усмехнулся собственной шутке.
— Докладывать особенно нечего. Подвезла человека в Покипси, вот и все. — Мне не хотелось откровенничать: вроде бы немного старовата для трепетного признания папе с мамой, что влюбилась по уши.
Папа отпил чаю и уставился на меня поверх кружки с надписью «Ветераны за мир». Насколько я знала, ни он, ни мама не были ветеранами ни в едином смысле этого слова, но я ничего не сказала.
— Ладно. Тогда… Как твоя новая работа?
Мне удалось забыть о работе на целых двадцать четыре часа, но внезапно меня охватило паническое желание проверить сообщения на домашнем автоответчике. К счастью, возле дома родителей сотовый не брал, а набирать свой номер с их телефона было лень.
— Вообще-то очень хорошо, — поспешно ответила я. — Гораздо лучше, чем ожидалось. Большинство тех, с кем я работаю, мне нравятся. Вечеринки пока не приелись, хотя я уже сейчас вижу, что это может надоесть довольно быстро. Постоянно общаюсь с новыми людьми. В общем, пока меня все устраивает.
Отец кивнул, словно обдумывая услышанное, но я поняла — он хочет что-то сказать.
— Что? — спросила я.
— Нет, ничего. Все это очень интересно.
— Что интересного? Светские вечеринки с целью пропиариться. Я не считаю это чем-то особенным.
— Именно это я имел в виду. Не пойми меня превратно, Бетт, но мы с матерью немного удивлены, что ты выбрала такую сферу деятельности.
— По крайней мере, не «Ю-Би-Эс». Помнишь, у мамы чуть сердечный приступ не случился, когда она узнала, что один из наших клиентов «Дау кемикалс»? Целых три недели она изводила меня ежедневными письмами, обвиняла, что я причастна к уничтожению лесов, развитию рака легких у детей и даже — правда, я не совсем поняла, каким боком, — к войне в Ираке. Она подняла такую панику, что мне пришлось добиваться разрешения не работать с этим клиентом. А теперь вы расстраиваетесь, что я нашла новую работу?
— Мы не поэтому расстраиваемся, Бетт, просто надеялись, что ты уже созрела для занятий чем-то… ну, чем-то значительным. Может быть, сочинительством. У тебя ведь хорошо получалось. Куда все это делось?
— Мало ли о чем я говорила, папа. Подвернулась пиар-компания, и я рада. Чем плохо? — Я сознавала, что говорю излишне резко, но обсуждать работу не было сил.
Отец улыбнулся:
— Ничем не плохо. Мы уверены, в конце концов, ты найдешь свой путь.
— Ас чего такая снисходительность? Я занимаюсь нормальным делом, и…
— Бетт? Роберт? Где вы? Только что позвонили девушки из продовольственного кооператива, они уже в пути. Праздничный костер готов? — Мамин голос гулко раздавался в деревянном доме. Переглянувшись, мы встали.
— Мы идем, дорогая, — отозвался отец.
Я поставила обе чашки в раковину и шмыгнула мимо отца вверх по лестнице, сменить одни мешковатые штаны на другие. Проведя расческой по волосам и слегка смазав губы вазелином (те самые губы, которые Сэмми целовал каких-нибудь двадцать часов назад…), я услышала голоса на заднем дворе.
Через час от наплыва гостей дом трещал по швам. Я почти никого не узнавала, кроме горсточки соседей и университетских служащих, знавших меня с детства. Толпы незнакомцев наводнили дом, угощаясь сидром и пробуя огромную ромовую бабу.
— Мам, кто все эти люди? — спросила я, проскользнув в кухню, где мать намешивала еще лимонаду.
Солнце только что село, вернее, небо потемнело, так как в тот день солнца не было. Какой-то клезмер-ансамбль начал играть. При звуках музыки незнакомец в сандалиях, как у отца, издал восторженный вопль и принялся подпрыгивать в судорожной джиге, какую мог бы отхватить пациент с ущемлением грыжи, появись у него желание потанцевать.
— Давай посмотрим. В этом году на празднике листопада много новых лиц — у нас появилось больше времени для общения, потому что в этом семестре отец ведет только один предмет. Компания за столом — из нашего продовольственного кооператива; ты знаешь, что мы сменили кооператив два месяца назад? Прежний превратился в форменное фашистское логово! А с теми двумя очаровательными парами мы познакомились на субботнем зеленом рынке на Эвклидовой улице. Так… Это люди, с которыми мы встретились в прошлом месяце во время недельной акции молчания в поддержку отмены смертной казни, вот несколько человек из комитета по строительству субсидируемых экопоселений… — Между объяснениями мама наполняла льдом подносы и аккуратно расставляла их на столе. Опираясь на барную стойку, я меланхолично размышляла, как сильно отдалилась от жизни родителей. — Пойдем, представлю тебя Эйлин, сотруднице кризисной «горячей линии», ставшей нашим спасением в этом году. Она все о тебе знает и мечтает познакомиться.
Эйлин нам искать не пришлось: женщина вплыла в кухню, прежде чем мы успели расставить кувшины на подносы и вынести их во двор.
— Боже, это наверняка Беттина! — выдохнула Эйлин и кинулась ко мне, тряся мясистыми руками. Она была толста, но общая дородность, округлые формы и открытая улыбка сразу вызывали симпатию. Я не успела уклониться от объятий, и Эйлин сгребла меня в охапку как ребенка. — Наконец-то я с тобой познакомлюсь! Твоя мама столько рассказывала о тебе, даже давала прочесть несколько потрясающих писем, которые ты писала в школе.
Я бросила на мать убийственный взгляд, но та лишь пожала плечами.
— О, это было так давно… Я тоже слышала о вас много хорошего, — солгала я.
Я узнала о существовании Эйлин тридцать секунд назад, но мать выглядела довольной.
— Хм! Правда? Ну, иди сюда, присядь рядом с тетушкой Эйлин и расскажи, что такое быть знаменитой.
«Тетушка Эйлин» — откровенная лесть. Вряд ли гостья старше меня, больше чем, на десять лет. Но я решила подыграть и уселась за кухонный стол.
— Знаменитой? Боюсь, вы меня с кем-то путаете. Я встречаюсь с известными людьми в сфере пиара, — но я не назвала бы себя знаменитой.
— Подруга! Может, я и живу в Покипси, но не пропускаю ни одного таблоида! Ну, каково это — встречаться с божественным Филипом Уэстоном? —
Эйлин шумно вздохнула и театрально возвела очи горе. — Выкладывай, не упуская ни единой подробности. Подумать только, самый роскошный мужчина на свете!
Я неловко засмеялась, соображая, как свести разговор к шутке, однако при виде маминого лица у меня сжалось под ложечкой.
— Извини, какой-какой Филип? — спросила мама. Эйлин повернулась к ней.
— Энн, только попробуй сказать, будто не знаешь, что твоя плоть и кровь встречается с самым желанным в мире мужиком! Только попробуй! — заорала она. — Я не спрашивала тебя прямо лишь по той причине, что знала — встречу сегодня Беттину и узнаю все пикантные подробности из первых уст!
Пораженная новостью, мать замерла на месте. В голове мелькнула спасительная мысль: ни мама, ни Эйлин, к счастью, не читали последние статьи Водоворота.
— Я и не знала, что у тебя есть бойфренд… Она, видимо, ощущала себя жертвой двойного предательства: родная дочь не поделилась важнейшей информацией, и это упущение в материнско-дочерних отношениях выяснилось в присутствии сотрудницы. Я хотела обнять маму, увести ее в укромный уголок и попытаться все объяснить, но Эйлин обрушила на меня град вопросов:
— Он сказал, почему расстался с Гвинет? Это меня очень интересует. Неужели он встречался с королевой Англии? Наверное, да, раз его семья королевской крови, но страшно любопытно, как это происходило.
— Королевской крови? — задохнулась мать, схватившись за барную стойку. Судя по всему, на языке у нее вертелся миллион вопросов, но наружу вырвался основной: — А как же парень, заходивший вчера вечером?
— Он был здесь? — завопила Эйлин. — Филип Уэстон здесь был? В Покипси? Вчера вечером? Боже мой!..
— Филипа Уэстона здесь не было. Я подвозила приятеля, живущего по соседству, он зашел познакомиться с мамой и отцом. Строго говоря, я не встречаюсь с Филипом, мы видимся лишь на официальных мероприятиях. Кстати, он в приятельских отношениях со всеми моими коллегами.
— О-о-о-о-о, — разочарованно протянула Эйлин. Объяснение получилось неплохим, но мать не успокоилась.
— Ответь, с кем ты ходишь на вечеринки? Он — из знаменитых британских Уэстонов или их однофамилец?
Я немного возгордилась, что Филип так известен: даже моя мать о нем что-то слышала.
— Нет, тот самый, единственный и неповторимый, — ответила я, про себя порадовавшись приличному знакомству.
— Беттина, ты отдаешь себе отчет, что Уэстоны — известные антисемиты? Ты помнишь случай со счетами в швейцарском банке, где хранятся средства, украденные у жертв Холокоста? Если тебе этого мало — про Уэстонов говорят, что они размещают заказы на южноамериканских потогонных фабриках, где попираются нормы охраны труда! И у тебя отношения с одним из них?
До Эйлин наконец дошло, что разговор принял нежелательный оборот, и она тихо вышла из кухни.
— Нет у меня с ним отношений…
Мать пристально посмотрела на меня, словно видела впервые, и медленно покачала головой:
— Не ожидала от тебя, Беттина.
— Не ожидала чего?
— Что моя дочь свяжется с такими людьми. Мы мечтали, чтобы ты в полной мере проявила ум, честолюбие, добиваясь успеха, но мы также старались привить тебе чувство социальной и гражданской ответственности. Куда все это делось, Беттина?
И снова пришло спасение, откуда не ждали. Не знакомый мне гость вбежал на кухню с возгласом, что во дворе собираются делать снимок для местной газеты и ждут только мою мать. За последние пять лет родители наловчились использовать осеннюю вечеринку как способ собрать средства на организацию убежищ для женщин — жертв домашнего насилия, и праздник листопада превратился, чуть ли не в городское мероприятие, ежегодно освещаемое университетской прессой и газетой Покипси. Я смотрела, как фотограф снимал моих родителей сначала на фоне оранжереи, затем у праздничного костра, и остаток вечера потратила на то, чтобы перезнакомиться с максимально возможным количеством их друзей и сотрудников. Ни мать, ни отец больше не упоминали о моей работе или Филипе Уэстоне, но мысли об этом не давали мне покоя. На душе остался неприятный осадок. Впервые в жизни я не могла дождаться возвращения в Нью-Йорк.
21
В понедельник я появилась на работе на час раньше, чем нужно, отдохнувшая и относительно счастливая впервые за много месяцев. Огорчение родителей тяготило, но сознание истинного характера наших с Филипом отношений придавало бодрости. С Сэмми в моей жизни я чувствовала, что дела пошли в гору. Усевшись за стол с сандвичем с яйцом и чашкой кофе, я позволила себе несколько минут мечтательно повспоминать о поцелуе, не менее шести раз прокрутив в памяти, как Сэмми вытащил меня из машины, и тут одна из списочных девушек отправила мне по гладкому столу распечатку «Внимание: компромат!».
Я радостно взяла листок, готовясь просмотреть статьи, где обо мне не будет ни строчки: в последнее время я привыкла к неожиданностям, но могла поручиться, что на празднике листопада во дворе у родителей Эбби не было. Поэтому меня вдвойне ошеломило собственное имя в заголовке первой же статьи: «Гром в раю? Робинсон зализывает раны в родном городишке». Далее Эбби отмечала, как красноречиво мое «внезапное отсутствие»: в последнее время мы с Филипом были «неразлучны», и то, что я «сбежала» под отчий кров на север штата, свидетельствует о серьезных проблемах в наших отношениях. Подлинной находкой автора я сочла намек, что «выходные вдали от шума городского и светских вечеринок» могли быть вызваны необходимостью «детоксикации» или, возможно, «зализыванием ран выбракованной пассии». Статья заканчивалась призывом к читателям следить за дальнейшим развитием саги об Уэстоне и Робинсон.
Оторвав первый лист из сколки, я скомкала его и с яростью запустила через комнату, к сожалению, ни в кого не попав. Меня подмывало завизжать. Проблемы в отношениях? Детоксикация? Выбракованная пассия? Оскорбительнее предположения, что мы с Филипом встречаемся, могло быть только предположение, что мы уже не встречаемся. При чем тут детоксикация? Унизительно ходить с ярлыком пати-девочки без тормозов, но еще хуже знать, что у тебя связаны руки.
Нелепость сложившейся ситуации не укладывалась в голове. Накопив достаточный опыт в мерах первой самопомощи, я поспешно отключила мобильный телефон во избежание объяснений с друзьями, родителями, коллегами, знакомыми, которые скоро захотят обсудить потрясающие до нервной дрожи новости.
К несчастью, я не могла так же просто отключить традиционное утреннее собрание работников компании. У меня ушло почти полчаса, чтобы заверить Келли (и Элайзу, которая казалась особенно огорченной), что мы с Филипом не ссорились, что я не искала в Покипси реабилитационную клинику и что у меня нет намерения в ближайшем будущем дать Филипу отставку. Я буквально обмякла от облегчения, когда Келли, удовлетворенная моими клятвами и обещаниями, заговорила о другом.
— Рада сообщить, что у нас появился новый перспективный клиент, — с широкой улыбкой объявила начальница. — С сегодняшнего дня мы являемся официальным представителем Ассоциации владельцев ночных клубов Стамбула.
— Есть ли ночная жизнь в Стамбуле? — риторически поинтересовался Лео, изучая безукоризненную кутикулу.
— Вот не знала, что в Сирии разрешены ночные клубы! — воскликнула Элайза. — Я имею в виду, мусульманам ведь запрещено пить, верно?
— Стамбул в Турции, Элайза, — с удовольствием поправил Лео. — Турция тоже мусульманская страна, но открытая влиянию Запада, и церковь, в смысле мечеть, у них отделена от государства.
— Совершенно верно, Лео. Как всем вам известно, мы готовы к профессиональному росту и работе с зарубежными клиентами. По моему мнению, это отличный старт. Ассоциация объединяет приблизительно тридцать владельцев клубов в Стамбуле. Они сочли, что оживленной ночной жизни Стамбула не помешает реклама, и выбрали нас. — Келли широко улыбнулась.
— Кто поедет в Турцию развлекаться? — фыркнула Элайза. — Тоже мне Ибица!
— Именно поэтому ассоциации понадобилась наша помощь, — отрезала Келли.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51