Старик, вынужденный терпеть легкомысленный образ жизни прелестной молодой племянницы. Раз ты считаешь привлекательным этого испорченного молодого бездельника, британца до мозга костей, то я ни единым словом не выражу протеста…
— Уилл! Кто-кто, но ты обязан знать, что нельзя свято верить всему, что пишут в газетах! Все было совсем не так.
— Ну, дорогая, ты немного опоздала с объяснениями, все уже ознакомились с творением выдающейся авторши колонки. Маленькая тварь, похоже, ничем не брезгует, но у нее отличный нюх на сенсации. Говоришь, не ходила к нему домой? В таком случае рекомендую как можно быстрее добиться опровержения. Зачем тебе подобная репутация?
— Все не так просто, — удалось мне выдавить.
— Понятно, — помолчав, отозвался дядя. — Послушай, это совершенно не мое дело. Главное, чтобы тебе нравилось, на остальное не обращай внимания. Хватит об этом. Мы увидим тебя завтра в «Эссекс-Хаус»? Сейчас разгар брачного сезона, из свадебных объявлений узнаем, кто отхватил приз. Не забудь свою стервозность.
Я пообещала, но мне было неуютно. Что-то изменилось, и я не могла понять что.
— Бетт, сюда, — позвала Пенелопа чуть громче, чемнадо, сидя в такси рядом с водителем и показывая мне на заднее сиденье.
— Привет, как раз вовремя. Элайза и команда уже в клубе, но не могла же я позволить тебе войти в одиночестве.
— Bay, отлично выглядишь. — Подруга осмотрела меня с головы до пят. — Где взяла такую прелесть?
Я засмеялась, довольная, что Пен заметила. Я проработала в «Келли и компании» меньше двух недель, но уже устала постоянно одеваться как на похороны. Засунув поглубже в шкаф однообразные коричневые костюмы, я вырвала пару страниц из «Лаки» и «Гламура» и прямиком направилась в «Барниз». Стоя у прилавка, я мысленно прикинула, сколько лет придется расплачиваться за это барахло, и храбро вручила продавщице кредитку. Когда девушка протянула ее назад, клянусь, карточка была теплой на ощупь. За один день я спустила все деньги, отложенные на черный день, и могла поцеловать в задницу медицинскую страховку.
Пусть одежда и не от кутюр, но я была очень довольна собственным новым обликом. Джинсы «Гурдзон», стоившие больше, чем я платила в месяц за воду, жилье и электричество; шелковый с кружевными бретельками кислотно-зеленый топ; приталенный твидовый жакет, который ни к чему не подходил, но продавец по имени Жан-Люк заявил «восхитительно»; сумочка-кошелек от «Луи Вюиттон», купленная мне Уиллом на двадцать первый день рождения, ибо, по дядиным словам, преступно выпускать девушку во взрослую жизнь без единой дизайнерской вещи в активе. «Добро пожаловать на длинный путь безмозглого потребительства и брендопоклонничества», — сказал он тогда.
Пять лет прогорбатившись в «Ю-Би-Эс», отдавая банку восемьдесят часов жизни в неделю, я совершенно не имела времени тратить деньги, поэтому некоторые сбережения на черный день образовались без всяких усилий с моей стороны. После месяца безработицы и оргии покупок у «Барниз» от заначки не осталось ни цента, но моя задница еще никогда не выглядела так восхитительно в дениме. Стоя возле «Святилища» среди стройных красивых женщин, я ощущала себя одной из них. Признаюсь, это чувство стоило жертв.
— Привет, — обняла я подругу. — Тебе нравится? Концептуальное заявление типа «я не крутая, но над этим работаю». Что скажешь?
— Выглядишь превосходно, — улыбнулась моя на-веки-лучшая-подруга. — Сегодня вечером кое-кто планирует повидаться с неким английским божеством?
— Вряд ли. Не думаю, что Филип Уэстон звонит девицам, которые не падают в его постель как спелые груши и немедленно не раздвигают ноги. Хотя тем, кто падает, он, пожалуй, тоже не звонит. Нельзя отрицать, он красавец, но невероятно высокомерен и занят лишь собой.
— А это никому не по душе, — подхватила Пенелопа с комической серьезностью.
— Конечно, нет. Хватит стоять, все уже внутри, здесь холодно. Пойдем в клуб.
— Ты же видишь, очередь. Что там происходит? Можно подумать, бесплатные медленные танцы с Бритни Спирс или еще что-нибудь.
— Я знаю мало: клуб открылся вчера вечером и, по прогнозам, станет наикрутейшим эксклюзивным клубом, ВИП-зоной на стероидах. Келли хочет, чтобы мы проверили слухи, и если клуб оправдает ожидания и окажется престижной тусовкой, мы зарезервируем помещение для мероприятия «Плейбоя».
Больше года назад «Плейбой» обратился в «Келли и компанию», договорившись о постановке манхэттенской версии нескончаемого празднования пятидесятилетнего юбилея: отмечать начнут в Чикаго, продолжат в Лас-Вегасе, Майами, Нью-Йорке, а кульминацию следует ждать в особняке в Лос-Анджелесе. Обязательства, сама понимаешь, грандиозные — крупнейший проект за время существования компании, подготовка к плейбоевскому празднику поглощает буквально все рабочее время.
Сегодня на собрании Келли торжественно вписала «164» в специальный бюллетень оставшихся до вечеринки дней, а затем спросила о последних новостях. Списочные проводят одновременный поиск в базах данных знаменитостей первой и второй величины, составляя и уточняя список гостей, обреченный на успех. Остальные половину рабочего дня принимают звонки от разных людей из всех районов города, всячески уклоняясь от присылки приглашений или, наоборот, выпрашивая приглашения для себя, клиентов или для себя и клиентов сразу.
Вообрази подготовительный ажиотаж в сочетании с маниакальным упорством Хефа, который категорически требует хранить в строжайшей тайне сведения о месте проведения, дате, времени и гостях праздника, и получишь картину полного хаоса.
— Я посмотрела, что о «Святилище» пишут в «Сити сёрч». Там приводится цитата из интервью с менеджером клуба насчет ожидаемой ими «в высшей степени креативной» клиентуры. Мне казалось, это определение больше применимо к меню, нежели к людям, но что я могу знать?
Недавно меня осенило, что концепция эксклюзивности является организационным принципом жизни на Манхэттене не в последнюю очередь из-за перенаселенности крошечного острова. Ньюйоркцы инстинктивно соревнуются за что угодно, от такси в час пик и свободных мест в метро до сумок от «Гермес» и сезонных абонементов на игру «Нике». На изучение труднодоступных заведений уходят годы. Ледяные распорядительницы в лучших ресторанах города надменно требуют заказывать столики за полгода вперед. Манхэттенская народная примета: «Если в клуб вы прошли беспрепятственно, скорее всего, туда идти не стоило». Еще в эпоху «Студии 54», а может, и до этого (если тогда существовали ночные клубы), тусовщики превратили в соревнование даже посещение модных ночных клубов. На вход в лучшие заведения существует своего рода ценз, как, например, сегодня вечером. Войти с главного входа — всего лишь начало: это по силам любой второкурснице Нью-Йоркского университета в топе на бретельках. «Крутой бар? — услышала я чье-то замечание в адрес „Святилища“. — Да лучше сходить во „Фрайдис“ в Хобокене». Элайза подробно объяснила, почему нужно сразу проходить в ВИП-зону — дескать, это единственное место, где наблюдается хоть какое-то «реально крутое действо». Джаггер и Боуи устраивали вечеринки в овеянных легендами отдельных кабинетах «Студии 54». Сегодня Лео, Джей-Зет и Линдсей правят бал на безопасном удалении от назойливых, любопытных взглядов завсегдатаев, которые, естественно, из кожи вон лезут, чтобы попасть в ВИП-зону.
До недавнего времени я легко мирилась с тем, что я не ВИП, — мне как-то не приходило в голову, что я могу попасть в число очень важных персон. Открытие ВИП-зала в соседнем с ночным клубом помещении разожгло во мне праведный гнев. В знак приближения того, что я не могу интерпретировать иначе, чем начало апокалипсиса, мой дантист, доктор Куинн, недавно открыл ВИП-зал ожидания в собственном офисе. «Чтобы солидные клиенты ждали с комфортом, — пояснила медсестра, — вы можете посидеть в холле». Я сидела в скромной, заполненной вульгарной публикой приемной, листая справочник двухлетней давности, желая, чтобы толстый джентльмен рядом со мной прекратил щелкать жвачкой. С тоской глядя на дверь с табличкой «ВИП», я фантазировала насчет шикарной стоматологической страны чудес, простирающейся за порогом, смирившись с тем, что всегда буду по эту сторону двери. Однако спустя всего несколько месяцев я стою возле «Святилища» в сногсшибательном новом прикиде с кучей потрясных приятелей, ожидающих меня внутри. Похоже, Фортуна ко мне подобрела.
Девица, как две капли воды похожая на Эбби, чмокнула в щечку охранника у дверей и проскользнула в клуб, но с того места, где мы стояли, нельзя было сказать точно, она это или нет.
— Пен, ни за что не догадаешься, кого я недавно встретила. Как же я забыла тебе сказать? В тот вечер, когда ты ушла из «Киприани» после ужина, в «Бунгало» образовалась Водоворот.
Пенелопа обернулась ко мне как ужаленная. Она ненавидела Эбби больше, чем я, если такое возможно. Пенелопа смотрела сквозь Эбби с тех пор, как на втором курсе та зажала ее в душевой и посоветовала не принимать близко к сердцу, что папаша Пенелопы спит с секретаршей, — это же никак не отразится на его любви к дочери! От шока Пенелопа едва смогла выговорить: «Откуда ты знаешь?» — на что Эбби с ухмылкой ответила: «Тоже мне, тайна!» Разразившийся вскоре скандал с подменой доклада по истории, естественно, отношений не улучшил.
— Ты видела эту мерзкую карлицу, шлюху и не сказала мне? Что она о себе наплела?
— Обычный вздор. Теперь она Абигайль, не Эбби, поэтому я через слово называла ее Эбби, и, мол, она в самом водовороте медиамира, с чем тебя и поздравляю. Вставила новые сиськи и перетянула полморды, но тварь все такая же.
— Девица, которая пройдет по голове матери на шпильках, если это поможет ее карьере, — пробормотала Пенелопа.
— Пройдет и не поморщится, — весело подтвердила я. — Нам еще повезло.
Взяв Пенелопу под руку, я нагло подошла ко входу, минуя очередь, в надежде своим видом внушить секьюрити некоторое уважение. Чернокожий охранник, явно страдавший аллергией на мужское начало, в огромном «африканском» парике, сетчатой футболке с длинными рукавами и сексуальных розовых лайкровых колготках уставился на нас из-под накрашенных светящейся тушью ресниц.
— Вы в списке? — спросил он неожиданно грубым голосом для креатуры, отлично понаторевшей в трансвестизме.
— Н-н-ну а то! — небрежно бросила я. Пауза. — Да, конечно, мы в списке. Мы из «Келли и компании».
Ответа не последовало. Охранник даже не взглянул в список на клипборде, и я решила, что он меня не расслышал.
— Сегодня днем я беседовала с менеджером и договорилась о визите! Мы здесь для того, чтобы проверить, подойдет ли клуб для проведения…
— Имя! — рявкнул секьюрити, не проявляя интереса к моим объяснениям. Не успела я произнести свою фамилию, четверо парней в костюмах эпохи семидесятых и девушка в наряде, смахивающем на прикид малолетней проститутки, отодвинув меня, подошли ко входу.
— Ромеро, дорогой, убери эту дурацкую веревку. Нам не терпится согреться, — протянула девица, осторожно коснувшись ладонью щеки трансвестита-секьюрити.
— Конечно, Софи, заходи без церемоний, — благоговейно проворковал тот, и лишь тут я поняла, что «шлюха-нимфетка» — сама Софи Даль. Компания прошла внутрь, приветственно покивав вышибале, засиявшему от гордости и счастья как медный грош. Не меньше трех минут он приходил в себя и еще две минуты вспоминал, что мы стоим и ждем.
— Робинсон, — сказала я с ноткой раздражения. — Ро-бин…
— Я знаю, как пишется, — огрызнулся охранник с неприкрытым раздражением. — Да, к счастью, вы в списке, иначе нипочем не прошли бы в клуб сегодня вечером.
— М-м-м… — Это все, что я смогла выдавить в ответ на столь занимательную информацию.
Вышибала положил руку на бархатную веревку, но не сразу поднял ее. Слегка нагнувшись, он обратился к Пенелопе, не потрудившись понизить голос:
— К вашему сведению, девочки: вы выглядите куда паршивее, чем большинство наших клиентов.
Пенелопа хихикнула, явно не понимая, что наше новое знакомое отнюдь не шутит.
— Эй, я говорю это персонально для вас, — повысил голос секьюрити. Очередь, только что оживленная и говорливая, замерла, и я ощутила, как пятьдесят пар глаз сверлят наши спины. — Мы любим стильных девочек. Поработайте в этом направлении, и люди к вам потянутся.
В голове крутился вихрь возможных колких ответов, но губы отказывались подчиняться, поэтому мне удалось промолчать. Прежде чем я поняла, что происходит, очень молодая и очень высокая девушка с такой огромной грудью, какую можно увидеть только в Лос-Анджелесе, подошла к нам с краткой, но высокоинформативной лекцией о новейших модных тенденциях.
— В последнее время очень популярен стиль сороковых, — сообщила она с ласковой улыбкой.
— А? — отозвалась Пенелопа, озвучив то, о чем я думала.
— Конечно, это лишь один из вариантов, но весьма эффектный. Черно-белая гамма и ярко-красные губы. Какие-нибудь винтажные туфли на каблуках от «Прады». Что-нибудь концептуальное. Нужно выделяться в толпе, понимаете?
За спиной я услышала одобрительный смех.
А-а-а, выделяться, значит. Я обратила внимание, что девушка выглядит даже не как участница программы «Хочу лицо знаменитости», а как пародия на стиль.
Сказала я это вслух? Конечно, нет. Что мы сказали? Что мы вообще сделали? Абсолютно ничего. Вместо того чтобы проявить хоть малую толику, хоть йоту уважения к себе, мы подставили левую руку для обязательной печати и пристыженно миновали поднятую, наконец, бархатную веревку. Чашу терпения переполнила фраза, долетевшая из-за закрывшихся дверей, когда искусственно увеличенная в нужных местах жирафиха заявила цирковому шуту на входе: «Все было бы не так плохо, знай они свое место».
— Мы не спим? Неужели это произошло на самом деле? — спросила ошеломленная Пенелопа.
— Похоже, да. Боюсь даже спрашивать, насколько жалкими мы выглядели.
— Не подберу слов для описания глубины унижения, которое мы только что испытали.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51