Кретин! Ты думаешь, это так делается? Тебе хочется потрахаться? Ты пришел сюда, чтобы меня трахнуть? Я пришел забрать Горбу, сказал я, неправда, ты пришел сюда заняться любовью, потому что ты только об этом и думаешь, потому ты и женился на этой тыкве, Кледир не тыква, отбивался я, самая настоящая тыква, нога у меня болела не на шутку, помоги мне встать, сказал я, ты пришел сюда, потому что сгораешь от желания трахнуть меня, ну и как тебе? Можешь кататься по полу, скажи мне, каково это чувствовать, когда умираешь от желания, ведь ты хочешь меня? Ты мне сломала ногу, я даже пошевелиться не могу, сказал я, Эрика села мне на живот, ты кретин, сказала она, я ждала тебя, ждала тебя уже очень давно, от этих слов нога моя перестала болеть, Эрика вошла внутрь меня, мы вошли внутрь друг друга, в самую темную и самую светлую часть, какая была внутри нас, Эрика втянула в себя что-то горячее, что-то очень горячее и мощное, я люблю тебя, сказала она, я смеюсь, пью, курю, танцую, я нюхаю кокаин, хохочу, вру, плююсь, пою, но в глубине души мне очень грустно, что ты убил Суэла, что ты женился на Кледир, со мной ты только трахаешься, ты мой враг, ты враг, но я люблю тебя, это неправильно, ты заставляешь меня мучиться. Эрика упала на мое плечо, и мне было приятно, что она такая слабая, а я такой сильный, женщина и мужчина; мы уснули.
Я проснулся в три часа ночи, мне надо идти, Эрика, Кледир будет волноваться, Эрика ударила меня кулаком в грудь, какого черта, проворчала она, ты женился на этой тыкве? Ты ведь уйдешь от нее, скажи, уйдешь? Мне надо идти, я хотел поцеловать Эрику, но она оттолкнула меня, потом обняла за шею и поцеловала, только не думай, что я дура. Я совсем не дура, я выгляжу как дура, но я очень умная женщина. Очень умная и очень опытная, я улыбнулся, да уж, умная и опытная, ну все, Эрика, отпусти меня, она рассмеялась в ответ, смейся, если хочешь, но это правда, трахаться ты будешь со мной. Ты не против, если я заберу Горбу? Нет, не против, но не забывай мыть его, я не забуду, ответил я, и давай ему бананы, он обожает бананы, я куплю ему бананы, не беспокойся.
Когда я пришел домой, Кледир спала, я отправил Горбу во дворик и лег, привет, сказала она, улыбнувшись, именно что улыбнувшись, ты задержался, который час? Час ночи, ответил я, врун, я сказал, что час, хотя было уже четыре часа утра, а где ты был, дорогой? Так и сказала «дорогой», ласковым тоном. Я ходил за Горбой. Кледир обняла меня, я волновалась, ты должен был предупредить меня, я очень волновалась. Я лег, повернулся спиной, мне не хотелось, чтобы Кледир видела мою лживую физиономию. Она обвила меня руками и ногами, как приятно спать обнявшись, Майкел. Связывает.

12

Смешной человек этот Робинсон, каждое утро он просыпается, подходит к зеркалу и говорит: привет, парень, сегодня твой день, тебе выпал главный приз, все будет как надо. Со мной все по-другому, когда я просыпаюсь, то говорю себе, эй ты, побитая собака, залезь с головой под подушку, потому что сегодня самый поганый день в твоей жизни, а завтра будет еще хуже. У меня нет никакого желания вставать с кровати, открывать окно. Мне неохота работать, есть мороженое, видеть вокруг себя людей. Мне хочется только одного – курить. Я не хотел быть таким. Я хотел быть похожим на тех парней, которые ездят на машинах обклеенных надписями «Я верю в домовых», улыбающийся Утенок Дональд, улыбающаяся Маргарита, «Диснейленд», «I love New York», «Я тащусь от Рибейрана Прету», этих парней постоянно можно увидеть у дверей закусочных. Но я не такой человек, если я нацеплю на себя желтую кофту, будет некрасиво, мне это не идет. Мне не идет ни желтый, ни красный,
я человек пепельно-серый. Я читаю новости в газете: Ирак продолжает перемещение войск; беженцы покидают Бурунди, скрываясь в Заире; со мной ничего такого не происходит. Я не был жертвой террористического акта в Тель-Авиве, когда погибло двадцать два человека. Я не был участником войны во Вьетнаме, в меня не стреляли убийцы-полицейские в Рио-де-Жанейро, но когда я смотрю эти новости по телевизору, то говорю сам себе: я знаю, каково это, я знаю, какого цвета кровь у этих мальчишек из Руанды, которых несут на руках медсестры-добровольцы, я знаю, что они чувствуют. Я знаю, что такое боль. Они спасаются бегством от атакующих их племен бхуту, говорит диктор. Я тоже хочу бежать. Я не хочу вставать с постели. Не хочу выходить из дому. Не хочу идти на работу. Я боюсь умереть. Однажды я сказал Эрике, что когда я смеюсь, то мне кажется, что у меня трескается и ломается лицо, словно оно фаянсовое. Эрика как раз занималась английским, она отложила книгу в сторону и поцеловала меня в губы, мы долго целовались, вдруг я почувствовал во рту вкус ее слез, я открыл глаза, у нее все лицо было залито слезами, у меня как будто нож прошел по сердцу, я тоже заплакал, точь-в-точь как она, мы оба плакали молча и любили друг друга со слезами на глазах.
Люблю такие истории, для меня это способ вспомнить, что до того, как я стал побитой собакой, я был другой вещью, я был человеком, хорошим человеком. Правильным. Я был честным, чистым, я был кастрюлей, в которой все, что ни положи для варки, всегда оставалось горячим. В свой день рождения я проснулся совершенно без сил, я подумал о том чтобы прогулять работу, уйти от Кледир, бежать из Сан-Паулу, но ничего этого я не сделал. Я встал и сказал себе: эй, парень, сегодня твой день рождения, вспомни Робинсона, ты везунчик, доброе утро, все будет как надо. Ты ни от кого не уйдешь. Ты ничего не разрушишь. Ты будешь идти вперед. Ты будешь строить. Стряпать. Создавать. Я пошел в ванную, встал перед зеркалом и, пританцовывая, стал сочинять рэп в негритянском стиле: Я сегодня именинник / Сбудутся мои мечты / Пересплю я нынче ночью / С королевой красоты / Я могу стать инженером / Бизнесменом могу стать / У меня в кармане баксы / И на всех мне наплевать / Буду бриться я «Жиллеттом» / Умываться мылом «Дав» / Я живу в роскошном доме / И летаю первым классом / Я дантист, и я чиновник / Адвокат, предприниматель / Я богат и очень крут / Я настолько крут, приятель / Что меня везде пасут.
Потом я принял душ и пошел на работу с гораздо большей охотой. Приходится делать над собой усилие, такова жизнь. Работа поганая? Заставь себя полюбить ее. Зарплата маленькая? Плевать, не обращай внимания. Твоя жена должна родить ребенка? Хорошо, у женщины должны быть дети. Тебя все задолбало? Не важно, гни спину ради свиней или держи в руках отвертку покрепче, жуй свою жвачку, делай все, как положено, и гуляй себе по воскресеньям. Мое самоубеждение ни к чему не привело, день прошел совершенно обыденно, я убирал дерьмо за хомяком, единственным светлым воспоминанием было, когда жена старины Умберту съездила ему по физиономии, баран, так она его обозвала, и хлоп по щеке, у него голос задрожал, успокойся, Мария, успокойся, сукин сын, хлоп еще раз, обожаю сцены, когда кого-нибудь бьют по морде.
Когда я вернулся домой, Кледир была на кухне, возилась с кастрюлями. Она протянула мне ботинки цвета морской волны, подарок на день рождения, иди в душ, я готовлю для тебя сюрприз, сказала она.
Я принял душ, побрился, надел свою любимую одежду, черную рубашку и джинсы. Новые ботинки смотрелись отлично. С днем рождения. Я взглянул на себя в зеркало, двадцать три года, руки крепкие. Я вернулся в гостиную, Кледир оживленно болтала с каким-то парнем и девушкой, которых я никогда не видел, привет, сказали они, это – Марсия, мы работаем вместе, а это ее парень, Родомилду, поздравляем с днем рождения, вы тут пока поболтайте, Марсия, помоги мне, сказала Кледир, и обе они вышли на кухню. Я включил телевизор, «Президент Соединенных Штатов объявил, что американские войска начинают бескровную операцию…», я продаю страховые полисы, сказал Родомилду, но пока ни одного не продал, такое впечатление, что мы живем в Швеции, никто не хочет покупать страховку на случай угона машины, я переключил канал, «Коринтианс» и «Сантус» имеют шанс получить еще одно очко, какой позор, «Спорт» обыграл «Коринтианс» со счетом два-ноль, позор да и только, я снова переключил канал, я не хотел с ним разговаривать; Кледир сказала, что ты продавец, я молчал, когда я не хочу, чтобы со мной разговаривали, я всегда так поступаю – смотрю в сторону с выражением лица, как у глухонемого, я, конечно, притворяюсь, что я глухой, но, как правило, такая тактика срабатывает. Уже можно идти, сказала Кледир, пошли, стол был накрыт, тарелки, пиво, а в середине огромный поросенок с картошкой и брокколи, м-м-м, пахнет очень вкусно, промычал Родомилду. Сердце мое ушло в пятки, нет, не может быть, подумал я. Я открыл дверь на кухню, Горбы там не было. Где Горба? Что за вопрос, милый, Кледир холодно улыбнулась, и только тут я понял, что уголки ее губ опущены, точь-в-точь как у ее матери, жареный поросенок, чтобы отметить день рождения, она опять улыбнулась, я потерял дар речи, убийца, бездушная скотина, мне захотелось схватить блюдо с брокколи и запихнуть ей его в глотку, а картошку затолкать ей в уши, сядь, Майкел, что с тобой? М-м, пахнет действительно вкусно, Кледир начала резать Горбу, этот рецепт называется «Бисквит», сказала она, мы откармливали этого поросенка с тех пор, когда еще были женихом и невестой, как у нее только язык поворачивается? Я собиралась зарезать его на Рождество, продолжала Кледир, но Рождество еще не скоро, и в это время лучше готовить индейку, к тому же держать поросенка в доме, вы не представляете, какой это труд. Мне захотелось ударить кулаком ей в лицо, гадина, неужели у тебя совсем нет сердца?! Она отрезала у моего друга Горбы левую ногу и подала мне, положила также кусок Родомилду, он обожает свинину и вообще любое мясо, передала тарелку для Марсии, они принялись жевать, а я чуть не плакал, мой Горба, какие у тебя были глаза; Майкел, у тебя нет аппетита? Я сидел за столом, как привидение, Кледир была весела, она быстро ела моего поросенка и громко разговаривала со своими друзьями по работе, у Майкела зарплата мизерная, они ели моего поросенка, я зарабатываю больше, чем он, нож, дом тоже на мне, нож, остальные двое жевали так же быстро, как и она, стадо голодных свиней, резать, в Маппине хорошо платят, нож, подцепить вилкой, но одной трудно сводить концы с концами, щебетала Кледир, это дом, нож, жевать, это дом моей мамы, глотать, мы переехали сюда, ткнуть вилкой, со всей нашей мебелью, представляете, если бы нам пришлось еще платить и за квартиру? Конечно, зарплата Майкела не лишняя, она ест моего поросенка, моего собственного поросенка и при этом дурно отзывается обо мне, о моей работе, унижает меня, милый, хочешь еще кусочек? Я купила ему новые ботинки, покажи ботинки, дорогой, правда, красивые?
Моя ярость накалилась до предела, я встал и ушел в спальню, Кледир побежала за мной, что случилось, Майкел, почему ты бросил ужин? Забери свой подарок, сказал я, швырнув новые ботинки ей в лицо, я буду носить свои старые ботинки, я не нуждаюсь в том, чтобы ты покупала мне обувь, я перетряхнул весь шкаф, заглянул под кровать, где мои ботинки? Выбросила. Как выбросила? Ты выбросила мою единственную пару обуви? Но, дорогой мой, твои ботинки были дырявые. Да как ты посмела выбросить мои ботинки? Майкел, ради Бога, что с тобой случилось? Почему ты так злишься?
Я вышел из дома босиком и побрел по улице, шел дождь, убийца, знать ее не желаю, я шел вперед и чувствовал бешеную ярость, крыса, злость, я крикнул: «Крыса!», я крикнул очень громко и продолжал идти, лило, сердце мое сжималось, бензин, керосин, я брел не разбирая дороги, в какой-то момент я очутился перед домом доктора Карвалью, я присел на водосточную трубу и остался сидеть, дождь лил как из ведра. Внезапно в лицо мне ударил свет фар, Габриэла высунулась из машины, привет, сказала она, что ты здесь делаешь? Крыса. Она выскочила на тротуар, что случилось? Ты весь мокрый, пошли в дом, где твои ботинки? Она затащила меня внутрь, дала мне полотенце, ты дрожишь, подожди, я схожу за папой. Где-то был включен телевизор, акции пошли вверх, однако колебания на бирже еще сильны, инвесторы уходят, предпочитая параллельный курс доллара, Центральный банк играет на понижение. Доктор Карвалью появился со стаканом в руках, что случилось, Майкел? Габриэла, принеси ему какую-нибудь футболку и кроссовки, тебе надо выпить, выглядишь ты скверно. Он пошел за лекарством, вернулась Габриэла с футболкой, дай-ка я тебе помогу, она стащила с меня рубашку и провела рукой по моей груди, а ты сильный, заметила она. Сильным я не был. Едва я надел кроссовки, вошел доктор Карвалью, он нес виски, он велел Габриэле оставить нас одних, тебе надо взбодриться, парень, выпей это. Я выпил, виски было хорошо, я почувствовал, как оно спускается вниз, согревая меня. Жизненные акции подросли на один пункт. Ты решил получше подумать над предложением Сильвиу? Я утвердительно кивнул, прежде чем успел вспомнить, что Сильвиу это тот самый мужчина, с которым я познакомился на ужине у доктора Карвалью, тот, который перерабатывал отходы и хотел, чтобы я кого-то убил. По телевизору шла реклама: еда, покрывала, ботинки, дом, машина, часы, зубы, колледж, влюбленные, музыкальный центр, уважение, бутерброд с ветчиной, мороженое, футбольный мяч, сироп, колготки, кино. Молодец, парень. Правильно сделал. Пойдем в мой кабинет. Нам надо поговорить об этом гаденыше, который не дает Сильвиу нормально жить.

13

В Алабаме она есть, на Аляске нет. Есть в Аризоне, в Арканзасе, в Калифорнии, в Колорадо, во Флориде. Округ Колумбия готов одобрить принятие смертной казни, было написано в заметке трехлетней давности. Сенаторы уже приняли закон, дело осталось за депутатами. В Японии есть смертная казнь, я читал то, что мне дал доктор Карвалью; в Миссури – да, в Небраске – да, в Оклахоме – да, в Северной Дакоте – нет. Самое развитое демократическое государство в мире. Я читал статью и пил водку, пистолет у меня был за поясом. Я свернул газету и перешел улицу, окна в бараке уже были темными. Я постучал, через несколько секунд дверь открыла какая-то женщина. Нену дома? Он спит, сказала она, мне нужно поговорить с ним по важному делу.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25