"Борьба с мелкими вредителями - сорняками и грызунами - научила ребят бороться и против крупных, двуногих. Здесь уместно напомнить подвиг пионера Павла Морозова, мальчика, который понял, что человек, родной по крови, вполне может быть врагом по духу и что такого человека - нельзя щадить".
Устами Горького партия провозглашала, что главное теперь - выявлять двуногих вредителей, врагов по духу в среде своих родных и близких, а это значит - подозревать, следить и сообщать. Отныне главным героем Страны Советов провозглашался не маленький борец за коллективизацию, а - доносчик.
По странности человеческой судьбы статья Горького появилась как раз в то время, когда по Москве поползли слухи, что его сын Максим Пешков завербован и сообщает личному секретарю писателя чекисту Петру Крючкову, о чем отец беседует дома в отсутствие своего помощника. Об этих разговорах у Горького докладывалось главе ОГПУ (с 1934 года - НКВД) Генриху Ягоде и лично Сталину. Чуть позже Максим, по официальным данным, был умерщвлен врагами партии. Два года спустя та же участь, если верить печати 30-х годов, постигла Горького, затем публично судили и расстреляли его секретаря Крючкова и Ягоду.
После статьи Горького миф обогащается: деревенского мальчика-доносчика газеты стали называть "непримиримым бойцом за дело рабочего класса". "Память о нем не должна исчезнуть, - заявил Горький, - этот маленький герой заслуживает монумента, и я уверен, что монумент будет поставлен". Уверенность Горького, полагаем, исходила не от него самого: не сам же он решил воздвигнуть монумент в центре Москвы. А уже начался сбор средств среди детей на постройку памятника Павлику Морозову. Рядом с Тверской, главной московской улицей, переименованной к этому времени в улицу Горького, в столице предстояло вознестись фигуре пионера-доносчика, который оказался в центре внимания Первого съезда советских писателей, торжественно открывшегося в августе 1934 года.
Вопрос о Морозове возник сразу после приветствия, которое писатели направили Сталину. Горький обратил внимание писателей на то, что "рост нового человека особенно ярко заметен на детях". После содоклада Самуила Маршака о детской литературе совершился ритуал приветствия участников юными пионерами. Опубликованный стенографический отчет и газетные статьи сильно отличаются, поэтому сведем их здесь вместе.
От имени пионеров Сибири выступила пионерка Алла Каншина: "Алексей Максимович совершенно правильно сказал, что Павлику Морозову памятник нужно поставить. Нужно это сделать, и мы, пионеры, этого добьемся. Мы уверены, что вся страна нас поддержит. Павлик Морозов заслужил этого. Где еще в мире вы найдете, чтобы страна ставила памятники ребятам? Слышали мы, что где-то за границей есть один-единственный памятник: голый парнишка стоит около фонтана. Вот война была, и на него надели генеральский мундир. Что может сказать этот памятник? Ничего. А наш памятник будет звать всех нас, ребят, к героизму. (Аплодисменты.) Товарищ съезд, организуем это дело! Поставим памятник! (Продолжительные аплодисменты)" Как возникают подобные детские инициативы, читатель знает не хуже нас.
Согласно отчету в "Комсомольской правде", девочка заявила с трибуны: "А ведь у нас таких тысячи!" Далее газета пишет: "Тут же вносится предложение президиума немедленно организовать сбор средств на памятник отважному пионеру Павлу Морозову. Алексей Максимович берет стопку писчей бумаги и пишет: "На памятник пионеру-герою Павлу Морозову. М.Горький - 500 р.". Горького окружил весь президиум. Лист покрывается длинной вереницей фамилий".
В "Пионерской правде" дело описывается иначе. После обращения девочки не Горький, а Николай Тихонов "предлагает немедленно начать сбор средств... Максим Горький первым вносит 500 рублей, затем подписывается Демьян Бедный, персидский поэт Лахути, Тихонов и другие делегаты съезда". В заключительном слове Горький не забыл мальчика, усыновленного Союзом писателей, и опять просил правительство разрешить союзу литераторов поставить памятник герою-пионеру.
Основной задачей советской литературы с начала 30-х годов становится внедрение в сознание общества стереотипов поведения, требующихся власти в данный момент. Едва Павлик Морозов был предложен, писатели поспешили доказать свою преданность и готовность на все. Им показалось, что монумент сделать быстрее, чем написать книги, и монумент будет выглядеть эффектнее. Эталоном нового человека и положительным героем эпохи социализма был провозглашен предатель, подобный тем, кого Данте поместил в девятый круг ада.
После Первого съезда писателей процесс создания моделей новых людей принял индустриальный размах. Детскую литературу в печати назвали в те годы "школой ненависти". Не художественные качества книги, а соответствие требованиям сделалось главным критерием литературы. Павлик Морозов стал основной моделью для создания положительного героя. "Писатели стараются написать о Павлике Морозове такую книгу, - позже объяснил суть дела поэт Александр Яшин в "Комсомольской правде", - чтобы она показала лучшие, типичные черты наших детей, стремятся создать образ пионера, которому бы подражали поколения советских ребят".
Перед смертью в 1936 году Горький опять вспомнил о Морозове: "Это одно из маленьких чудес нашей эпохи". Человечеству было известно только семь чудес света. Горький разглядел восьмое - маленького доносчика. Но были в жизни знаменитого писателя и другие времена, когда он иначе оценивал предательство и донос. После февральской революции 1917 года он записал в своем дневнике, а затем опубликовал следующий эпизод. К нему, тогда редактору петроградской газеты "Новая жизнь", пришла миловидная женщина, немного смущенная: "Видите ли, я была агентом охранного отделения... Это очень гадко?" Женщина объяснила, что у нее был роман с офицером, который сделался жандармским адьютантом. В ее квартире собирались разные люди, и она доносила через любовника, о чем они говорили.
"- Вы многих предали?
- Я не считала, конечно. Но я рассказывала ему только о тех, которые особенно не нравились мне.
- Вам известно, как поступали с ними жандармы?
- Нет, это не интересовало меня. Конечно, я слышала, что некоторых сажали в тюрьму, высылали куда-то, но политика не занимала меня..."
Великий пролетарский писатель был возмущен. Он молча выслушал исповедь доносчицы, "огромным напряжением воли скрывая тоскливое бешенство". Он думал тогда: "Я знал Гуровича, Азефа, Серебрякову и еще множество предателей... Когда одно за другим вскрывались их имена, я чувствовал, как кто-то безжалостно-злой иронически плюет в сердце мне". Горький не жалеет слов, чтобы раскрыть читателю всю мерзость падения этой женщины: она донесла жандармам на отца, которого не любила за то, что он разошелся с ее матерью. "Разве не я отвечаю за всю ту мерзость жизни, которая кипит вокруг меня, спрашивает Горький, - не я отвечаю за эту жизнь, на рассвете подло испачканную грязью предательства?".
Полтора десятилетия спустя, в соответствии с новой моралью, тот же Горький призвал увековечить героя Павлика Морозова. Предатель отца стал национальным советским героем.
Глава девятая. ТВОРЦЫ И ЖЕРТВЫ ГЕРОИЗАЦИИ
Едва политический заказ был сформулирован, он начал срочно выполняться. Кроме уральца Соломеина, о котором уже рассказано, были два других очевидца показательного суда над убийцами братьев Морозовых, два столичных конкурента: Губарев и Смирнов. Всю творческую жизнь три указанных автора посвятили созданию мифа о подвиге героя-доносчика 001.
В Краткой литературной энциклопедии говорится, что Виталий Губарев участвовал в расследовании дела об убийстве Морозова и опубликовал первые материалы о нем. Как выяснилось, статью для энциклопедии Губарев написал о себе сам. Приехав после службы в Красной армии в Москву, Губарев начал делать комсомольскую и журналистскую карьеру. Телеграмма с места была опубликована в "Пионерской правде" за подписью Губарева, что и дало ему основание считаться "первооткрывателем героя-пионера". Первая статья Губарева была опубликована 15 октября - на неделю позже статьи Соломеина, а книга вышла позже на несколько лет.
Та же энциклопедия сообщает, что в 1933 году Губарев опубликовал книгу "Один из одиннадцати" (выдумка о том, что в деревне было одиннадцать пионеров). На самом деле, это не книга, а газетная статья. Незадолго до смерти Губарев рассказал нам, что Горький, с которым он встретился в редакции "Крестьянской газеты", поручил ему написать книгу о мальчике-герое. Первый вариант под названием "Сын. Повесть о славном пионере Павлике Морозове" появился в журнале "Пионер". Губарева сделали редактором "Пионерской правды" и за пропаганду подвига пионера Морозова наградили орденом "Знак Почета". В последнее десятилетие жизни писатель издавал назидательные книги о верности детей делу партии. Умер он в 1981 году от инфаркта, причиной которого стал хронический алкоголизм. Позже редактор журнала "Пионер" (столько сделавшего для героизации Павлика Морозова) Станислав Фурин, узнав о доносе на него своей сотрудницы, выбросился из окна кабинета и погиб.
Третьим после Соломеина и Губарева создателем мифа о Морозове был Елизар (точнее - Елиазар) Смирнов. В редакции он носил другое имя, из-за чего мы с трудом нашли знавших его коллег. Смирнов вырос в детском доме, где его назвали Вил (аббревиатура имени В.И.Ленина, позже переделанная в Вильям). Настоящее свое имя он узнал уже взрослым. Сын учителя, Смирнов учился в Ленинградском институте журналистики, работал в газетах, в том числе военных, имел чин полковника, награжден орденами. В 1962 году он был найден в своей московской квартире через несколько дней после смерти. Это произошло в один год со смертью Соломеина.
Смирнов, общественный обвинитель на процессе в Тавде, участвовал в редактировании текстов судебных документов, написал ряд статей о Морозове, книгу "Павлик Морозов" и несколько книг о пионерском движении, но на приоритет в создании мифа не претендовал. Более того, в очерке, опубликованном за год до смерти, он отдал пальму первенства другим и даже не упомянул о своей активной роли в показательном процессе. Возможно, этому есть объяснение. В последние годы жизни он общался с Евгенией Гинзбург, репрессированной писательницей, автором самиздатских книг, опубликованных на Западе, и начал что-то понимать. Но в 30-е годы именно Смирнов оказался не только главным "мифотворцем", но и основным поставщиком информации для других авторов, в частности, когда героем Морозовым занялся по заказу детского издательства маститый писатель Александр Яковлев.
Яковлев взялся за тему позже других, в преддверии 1937 года. Он "жадно искал в человеке лучшее", по выражению писателя Вл. Лидина, сделавшего предисловие к другой книге Яковлева. Мы можем только догадываться о причинах, по которым тот, кто жадно искал в человеке лучшее, пришел к воспеванию доноса.
До революции активный член эсеровской партии, он дважды арестовывался и пробыл в ссылке пять лет. Глубоко религиозный человек, он отказался от веры. Сын неграмотного маляра, Яковлев написал одну из первых книг о большевистской революции - роман "Октябрь", изъятый из библиотек. В повести "Повольники" Яковлев, как говорится в литературной энциклопедии, воспевал "анархическую крестьянскую силу". В 1929 году вышло семитомное собрание сочинений писателя, а после этого вдруг произошла смена декораций. Он стал корреспондентом "Правды", но это не помогло: в середине 30-х годов Яковлева перестали печатать. Он месяцами жил на даче один, разговаривал с птицами. Лидин вскользь замечает, что писатель возмущался несправедливостью "только в личной беседе". Решение Яковлева взяться за книгу "Пионер Павел Морозов" было ускорено многочисленными арестами в Союзе писателей.
Яковлев в Герасимовке не был и не скрывал, что делает компилятивную книгу. Сын Смирнова в беседе с нами вспоминал: помогая Яковлеву, отец, смеясь, приговаривал: "Он художник, а мы поденщики". Позже Яковлев написал несколько книг с названиями вроде: "Великие стройки коммунизма". Писатель умер в один год со Сталиным, могила Яковлева затерялась на кладбище.
К описанию подвигов Павлика Морозова были подключены десятки творческих работников в разных сферах искусства. Писать о нем начинали Демьян Бедный и Александр Твардовский. Что им помешало, мы не знаем. Большинство авторов использовало для своих сочинений о героическом ребенке публикации указанной четверки мифотворцев. Периодически между авторами вспыхивали ссоры.
В Архиве Соломеина сохранилась рукопись статьи "Творческий метод писателя Яковлева". "Странное дело, - писал Соломеин, - ни один автор не удосужился выехать на место происшествия, поговорить с героями, изучить быт жителей Герасимовки, нравы. Читаешь рассказы, повести и пьесы о Павлике и с грустью констатируешь, что тут больше вымысла, чем исторической правды". Соломеин перечислял жителей Герасимовки, которые выдуманы Яковлевым, приводил примеры: "Апрель, как всегда в Зауралье, стоял светлый. Вереницами летели на север гуси, утки, журавли. На озере Сатоково останавливались лебеди". Соломеин добавляет, что эти строки у любого жителя деревни вызвали бы смех: в апреле в Герасимовке нередки тридцатиградусные морозы. Соломеин потешался над тем, как Яковлев описывал Павлика Морозова, и делал вывод: "Это манекен, который только и говорит о колхозе и мировой революции. У него нет ни одной отрицательной черты". Сопоставляя абзацы из своей книги "В кулацком гнезде" и книги Яковлева, Соломеин обвинял Яковлева в плагиате.
Друзья Соломеина советовали воздержаться от скандала. В этом был резон: Соломеин и сам заимствовал целые абзацы у коллег. Его Павлик Морозов тоже в изрядной степени походил на манекен. А главное, конфликт невольно затрагивал официального героя, и это могло кончиться печально для его участников. Статья осталась неопубликованной, да и вряд ли ее разрешили бы напечатать.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27