Здесь Вирджинию со всех сторон окружали люди, в разной мере знавшие ее. К счастью, большинство ее ближайших друзей уже окончили университет и разъехались, однако в аудитории присутствовал весь диссертационный комитет, члены которого сидели в разных концах зала. Мимо, сердито хмурясь, прошел декан факультета.
Вирджиния была знакома даже с самим Грегори Эйком, хотя и сомневалась в том, что он ее помнит; впрочем, сейчас ему явно не до нее. По залу шло довольно громкое перешептывание, хотя пока больше никто ничего не выкрикивал. Возмущенная молодая женщина продолжала стоять подбоченясь, из ее прически выбилось несколько непослушных прядей, отчего возникало впечатление, что она вся с ног до головы наэлектризована.
– Это!… – выкрикнул женский голос прямо за спиной у Вирджинии. Вирджиния вся сжалась при звуке этого голоса. – Это!… – произнесла женщина снова достаточно громко для того, чтобы головы сидящих вокруг повернулись в ее сторону.
Тяжело развернула свое огромное тело к кричавшей и Беверли.
Вирджиния старалась смотреть прямо перед собой, делая вид, что ничего не услышала. Даже по очень короткому возгласу она узнала кричавшую. О боже, подумала она, Вита.
– Это… это… это… – громко твердила заикающаяся Вита Деонне, притягивая к себе взгляды всех присутствующих в зале. – Это… хороший вопрос.
По залу пронесся одобрительный шепоток, а Вирджиния попыталась еще глубже вжаться в свое кресло.
– Я… я… я… – настойчиво продолжала Вита, – я думаю, что вы должны на него ответить.
Вита Деонне преподавала на факультете английского языка – бледная молодая женщина, отличавшаяся нездоровой полнотой и одутловатостью. Одевалась она в тусклую бесформенную одежду, а свои бесцветные волосы носила как монашеский плат. Вирджиния познакомилась с ней на женском семинаре с громким названием «Женский теоретический кружок», и они сразу же подружились. В пору их близкого знакомства Вита была нервным узлом противоречий: жесткий интеллект отъявленной феминистки, которая, правда, частенько умела быть по-девичьи милой, сочетался в ней с острейшим осознанием тендерного аспекта любой ситуации и с застенчивостью, доходившей до степени патологического ужаса перед миром.
Интеллектуал в Вите проявлялся в умении верно выбирать цель и блестяще направлять в нее стрелы гнева, а с другой стороны – и в ее заикании, и в мелкой придирчивости на людях, в то время как неизрасходованная внутренняя женственность реализовывала себя в немного странноватой привязанности к фильмам с участием Дорис Дей, а порой и в заразительном легкомыслии.
Дружба Вирджинии и Виты длилась несколько месяцев. Затем между ними возникло некое недоразумение, в котором по сей день Вирджиния винила только себя.
Даже с задних рядов было видно, как физиономия Грегори Эйка покрывается разными оттенками красного цвета, и наконец он не нашел ничего лучшего, как в этой совершенно отчаянной ситуации прибегнуть к своей знаменитой «улыбке эльфа». Улыбка ни на кого не подействовала, и из зала стали доноситься все более требовательные и громкие выкрики, в основном женские: «Ответьте на поставленный вам вопрос!»
Вирджиния почувствовала, как у нее за спиной Вита вновь вскочила на ноги.
– Я думаю, я думаю… – начала она, безуспешно пытаясь перекричать гул, возникший в аудитории.
– Итак, будет наше сегодняшнее заседание проходить в соответствии с программой или нет? – раздался пронзительный мужской голос, своей настойчивостью напомнивший какого-нибудь громадного москита. – Если нет, то, возможно, уважаемые организаторы позволят мне удалиться?
Беверли буквально подскочила, опрокинув при этом целый ряд стульев, и всем своим громадным телом нависла над головами сидевших впереди. Кто-то еще впереди поднялся. Вирджиния немного привстала, вытянула шею из воротника и заметила бледную руку над твидовым рукавом пиджака, размахивающую экземпляром программы конференции. По толпе пробежал шепот, словно рябь по поверхности озера.
Карсвелл. Карсвелл. Карсвелл.
– Из-под какого камня он вылез? – спросила женщина, сидевшая перед Вирджинией.
– Я полагал, он уже давно умер, – сказал мужчина, сидевший рядом с ним.
– Карсвелл бессмертен, – откликнулась Беверли, и беседовавшая пара удивленно оглянулась на нее. – Его можно убить, только вбив кол ему в сердце.
Они улыбнулись, думая, что услышали изысканную шутку, однако выражение их лиц мгновенно изменилось, стоило им взглянуть на Беверли и увидеть неугасимый огонь ненависти в ее глазах. Вирджиния протянула руку и попыталась усадить Беверли, но та отмахнулась.
– Совершенно очевидно, – провозгласил Карсвелл, – что наше сегодняшнее собрание отвергло элементарные правила цивилизованного поведения и вернулось к законам джунглей.
По залу пронеслось шиканье, раздался чей-то крик: «Эй, сядь-ка, Тарзан!» А кто-то другой громко заухал, подражая горилле. В зале послышался хохот.
– Коллеги! – Грегори Эйк попытался перекричать хулиганов в микрофон. – Коллеги, пожалуйста, прошу вас!
– Насколько я понимаю, – сухо произнес Карсвелл, – в сумасшедшем доме власть захватили пациенты.
Толпа застонала, вновь раздалось шиканье. Беверли продолжала стоять. Она протянула руку и схватила Вирджинию за плечо.
– Он собирает вещи! – прошипела она. – Он сейчас уйдет!
– Сядь… сядь… сядь… – послышался запинающийся голос Виты, – сядьте, вы, там, впереди!
Беверли резко повернулась, и Вирджиния закрыла голову руками.
– Эй! – Беверли рявкнула на Биту, словно сержант на плацу. – Что у вас за проблемы, милая?
Даже не глядя, Вирджиния представила себе, как Вита вся сжалась и с головы до ног покрылась экзотическими оттенками красного цвета.
– Я не… я имела… – Голос Виты дрожал.
Если меня не успеет убить проклятие Карсвелла, я умру от стыда, подумала Вирджиния.
– Я имела в виду не в… в… вас! – выкрикнула Вита. – А его!
Вирджиния рискнула обернуться и увидела, что Вита показывает через весь зал на Карсвелла, который бочком пробирается к проходу. Беверли тоже уже повернулась и начала собирать свои вещи: плащ в стиле мисс Марпл и сумку.
– Пойдемте! – произнесла она тихим, но очень настойчивым голосом. – Скорее!
– Вас никто здесь не задерживает, профессор! – обратилась к Карсвеллу женщина, заварившая всю эту кашу. Она говорила с шикарным постколониальным прононсом. – Вы имеете полное право уйти.
Возгласы одобрения, аплодисменты. За кафедрой происходило что-то, чего Вирджиния уже не видела. Кто-то положил руку на микрофон.
– Послушайте, я… я очень извиняюсь. – Вита наклонилась над креслом Вирджинии, обращаясь к Беверли. – Я не имела в виду…
– Проехали! – рявкнула в ответ Беверли и схватила Вирджинию за руку. – Двигайтесь, двигайтесь, дорогая, – процедила она.
Вирджиния изо всех сил качала головой и одними губами пыталась сказать: «Не могу!» Взглядом она старалась показать на Биту, которая наклонилась между сиденьями.
– Я надеюсь, вы не считаете…
Беверли оттолкнула Биту с дороги и рывком подняла Вирджинию с кресла. В отчаянии Вирджиния схватила с кресла свое пальто – точнее, старое лондонское пальто Джона Харрингтона, – и подняла его почти над головой. Беверли подтолкнула ее сзади, но Вирджиния за что-то зацепилась каблуком. Карсвелл шел демонстративно размашистым шагом по проходу и на ходу засовывал руки в рукава своего пальто. Вся перешептывающаяся толпа, заполнявшая зал, обернулась в его сторону,
– Я прибыл сюда, – говорил он вслух и достаточно громко, – поступившись личным удобством и потратив немалые средства, вовсе не для того, чтобы обсуждать здесь тривиальнейшие и эфемерные вопросы идеологического свойства.
– До свидания, Виктор, – сказала, обращаясь к нему, смуглая дама, и ее поддержал взрыв всеобщего смеха.
В конце прохода Карсвелл резко обвернулся.
– Тем не менее позвольте мне кое-что вам сказать, – выкрикнул он, и перешептывание и смех вдруг сразу стихли. – Завтра на моем выступлении ничего подобного не произойдет. Мы будем обсуждать запланированную тему, это я вам могу обещать.
Беверли толкала Вирджинию в спину, шипя:
– Идем… идем… идем!
Карсвелл прошествовал дальше к двери и там повернулся еще раз.
– В субботу в час дня! – провозгласил он. – Харбор-Холл. Лекционный зал «А»!
Карсвелл толкнул вращающуюся дверь, которая еще долго раскачивалась после того, как он вышел. По залу прокатилось несколько всплесков иронических аплодисментов, которыми присутствующие приветствовали его театральный уход. Вирджиния некоторое время сопротивлялась давлению Беверли сзади, затем вдруг давление пропало, и от неожиданности Вирджиния потеряла равновесие и растянулась на двух пустых стульях. Беверли пробиралась к другому проходу. Люди, с опаской поглядывая на нее, освобождали ей дорогу.
– Вы не ушиблись?
Вита перегнулась через сиденье и широко открытыми глазами смотрела на Вирджинию с расстояния примерно в двенадцать дюймов. На мгновение их взгляды встретились. Все внутри у Вирджинии застыло от ужаса.
– Дорогая! – крикнула Вирджиния, пытаясь подняться на ноги в узком проходе. – Постой! Подожди!
Догнала она Беверли уже за пределами здания, на ступеньках. Карсвелл исчез. На свежевыпавшем снегу не было видно следов. Создавалось впечатление, что Карсвелл просто улетел. Беверли швырнула на землю свой плащ и начала топтать его в каком-то безумном танце бессильного гнева. Она осыпала все вокруг проклятиями, лицо ее пылало и отливало обычным нездоровым блеском. Увидев Вирджинию, она выкрикнула нечто нечленораздельное и бросилась на нее с кулаками.
– Мы потеряли его! Вирджиния схватила ее за руки.
– Черт побери! – крикнула она. – Да успокойтесь же вы! Он ушел! – взвыла Беверли. – Все потеряно!
– Прекратите! – Вирджиния сильно встряхнула Беверли. – Прекратите!
В их небольшом номере мотеля у шоссе на окраине городка Беверли чуть ли не всю ночь напролет учила Вирджинию холить по-мужски, говорить по-мужски и, сидя, по-мужски закидывать ногу на ногу.
– Не ходите в развалку, – советовала Беверли. – Не выставляйте грудь вперед. Не басите. Когда вы сидите, ноги у вас должны соприкасаться в районе лодыжек. Говорите монотонным голосом, немного в нос. И вообще ведите себя как можно естественнее, без каких-либо натяжек.
Теперь Вирджиния схватила свою «супругу» за руки и рявкнула ей в лицо:
– Еще не время! Он явно настороже! Он нас к себе не подпустит!
– Неужели вы хотите умереть?! – выдохнула Беверли. – Неужели вы хотите умереть чудовищной, жуткой смертью?!
Вирджиния отпустила Беверли, отошла от нее и закрыла глаза. Повернулась, открыла глаза и некоторое время молча наблюдала за тем, как тихо падает снег на аллеи Средне-Западного университета.
Беверли громко стонала и мерила шагами по диаметру круглую клумбу, тяжело дыша и сокрушенно качая головой.
– Он практически был у нас в руках… Он был один… Вирджиния молча начала застегивать пальто. Пояс она решила не завязывать, чтобы не подчеркивать талию.
– А кстати, что там такое произошло? – спросила Беверли, по-прежнему качая головой и вращая глазами.
– Я знаю эту женщину, – ответила Вирджиния. И по непонятной причине добавила: – Однажды она меня поцеловала.
– Она вас поцеловала?
– Ну да. Мы были у нее дома, и она… в общем, она меня поцеловала.
Беверли наклонилась, чтобы поднять свой плащ. Вокруг падал мокрый тяжелый снег.
– Я ее в ответ не поцеловала, – сказала Вирджиния и поспешила добавить: – В этом, естественно, не было ничего дурного.
– Целуйте, кого вам захочется. Меня подобные вещи не интересуют. – Беверли накинула плащ и ловким движением продела руки в рукава. – Но она вас сейчас не узнала?
– Нет. Думаю, что нет. Мы не виделись года четыре. – Вирджиния искала взглядом глаза Беверли. – Извините меня.
Беверли покачала головой и взмахнула руками.
– Наверное, вы все-таки правы. Карсвелл только что стал центром всеобщего внимания. А это значит, что он в каком-то смысле достиг того, к чему стремился. Но сейчас он будет особенно внимателен ко всему. Он настороже. Он никому не позволит подойти к нему слишком близко.
Беверли повернулась к Вирджинии.
– Если бы мы предложили ему наш текст с рунами сейчас и он не взял бы его, мы бы выдали себя, и другого шанса нам бы уже не представилось.
Женщины обменялись понимающими взглядами и отвернулись друг от друга. Вирджиния стала смотреть себе под ноги, а Беверли – куда-то вдаль, в конец занесенных снегом аллей.
– Ну что ж, – вздохнула Беверли. – Тогда пойдем искать этого маленького подонка.
Вирджиния выпрямилась и поправила галстук. Она предложила руку Беверли, и та приняла ее. Вместе они направились вниз по ступенькам, оставляя в снегу за собой две пары следов.
15
Оставшуюся часть дня они провели в поисках Карсвелла, но его нигде не было. Они тщательно просмотрели программу конференции и посетили все запланированные мероприятия, появились на всех семинарах и секциях. Однако большая часть мероприятий оказалась сорванной из-за катастрофы, случившейся на открытии. Некоторые аудитории пустовали, стулья в них были повалены, словно там произошла серьезная стычка между участниками. В других Беверли с Вирджинией наталкивались на горячий спор по поводу плаката конференции, а председатель секции и участники запланированной дискуссии либо присоединялись к спорящим, либо сидели молча и в полнейшей растерянности наблюдали за происходящим, либо удалялись, с демонстративным возмущением засунув в портфель никому не нужный текст своего доклада.
Несколько профессоров, хорошо знавших Вирджинию, проходили мимо, не обращая на нее ни малейшего внимания. 'Ото было следствием не только ее умелой маскировки, но и всеобщей растерянности, царившей в кулуарах конференции. Переходя центральную площадь кампуса, они столкнулись с самим Грегори Эйком, за которым мрачным шлейфом следовали возмущенные студенты и аспиранты – он напоминал оскандалившегося политика с толпой преследующих его папарацци.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23