Эта Оталия была очень своенравной и капризной девчонкой, и в заведении у нее была своя клиентура. Она нравилась пожилым господам, так как была нежная и хрупкая, словно девушка из благородной семьи. Тиберия любила ее как дочь. Кроме клиентов, она ни с кем не имела дела, не была привязана ни к одному из друзей дома, которым, подобно Мартину, кое-что перепадало от девушек и которые иной раз разыгрывали трагические сцены. Например, Теренсио выхватил однажды кинжал и прикончил тут же, в заведении, Мими с кошачьей мордочкой. И все из-за дурацкой ревности.Оталия не привязалась ни к кому; если она не чувствовала себя уставшей, то спала с тем, кто выбирал ее, а на праздник отправлялась под руку с тем, кто был ей по душе. Бедная девочка была очень нежна и позволяла за собой ухаживать, не то что Мариалва, которая все делала напоказ. Оталия к тому же была очень молода, ей видимо, не исполнилось еще и шестнадцати.Капрал Мартин без труда нашел к ней подход. Оталия, казалось, ждала его, и, когда он, чтобы произвести соответствующее впечатление, явился с томным лицом, изображая покинутого мужа с разбитым сердцем, жаждущим утешения, она приняла его спокойно, будто встреча с ним была предначертана судьбой. Мартин даже подумал, что, пожалуй, она слишком доступна, и это его несколько обеспокоило.Капрал, разумеется, не собирался тратить время на ухаживания за Оталией и говорить ей нежности, на которые был так щедр Курио. Но, с другой стороны, ему не понравилось бы, если бы она легла с ним, едва он этого пожелает; он заявил, что ему наплевать на Мариалву, так как с того дня, когда он танцевал с Оталией, он только и думает о ней и не смотрит на других женщин. Он сам прогнал Мариалву, наверное, она слышала об этом? Сделал он это ради того, чтобы снова стать свободным и прийти к Оталии.Оталия улыбнулась и сказала, что знает обо всем. Знает о страстной любви Курио — кто в городе не знает о ней? — и его отчаянии, о планах мести, которые вынашивала Мариалва, о решающем свидании друзей, она знает все и о многом догадывается. Она видела, как Мариалва пришла в заведение с унылой, как у лошади под дождем, мордой и, не произнеся ни слова, заперлась с Тиберией в гостиной, а потом отправилась в заднюю комнату, освободившуюся после отъезда Мерседес в Ресифе. С тех пор Оталия стала поджидать Мартина, она была уверена, что он придет. Но она и раньше ждала его, даже раньше, чем они познакомились, еще с тех пор, как она услышала толки о его женитьбе. Это было в первый же день ее приезда в Баию, куда она бежала из Бонфима от преследований судьи; его сын сошелся с ней, мать подняла шум, отец тоже. А едва она приехала в Баию, у нее украли вещи… Потом оказалось, что это якобы пошутил Гвоздика, как объяснил ей Жезуино. Так вот, в тот день только и разговоров было, что о Мартине и его свадьбе с Мариалвой. Кстати сказать, Мариалва и сейчас видеть не может Оталию, а когда входила в заведение, так на нее посмотрела… Но Оталия не сердится на нее, она не злопамятна. Что касается Мартина, то она наверняка знала, что он никуда не денется, рано или поздно бросит эту куклу и придет к ней, Оталии. Откуда знала? Не спрашивайте, такие вещи нельзя объяснить, как и многое другое на этом свете.Она протянула ему руки и губы для поцелуя и улыбнулась своей чистой детской улыбкой. Уж слишком доступна, подумал Мартин, даже неприятно.Но оказалось, что Капрал, столь опытный в сердечных делах, ошибся. Оталия взяла его под руку, и они отправились прогуляться. Она обожала гулять. Капрала такая программа устраивала, постель останется на потом когда она закончит работу. Он придет в заведение окало полуночи, закусит с Жезусом, выпьет бутылку пива, поговорит о том о сем. А когда Оталия отпустят последнего клиента, примет ванну, переоденется в домашнее платье и снова станет наивной маленькой девочкой, они отпразднуют свою первую ночь любви. И далее это слишком скоро, обычно Мартин ухаживал три четыре дня. Но было бы хуже, если бы она пригласила его в постель сразу, едва Мартин заговорил с ней. Поначалу он решил, что так и будет, настолько покладистой она показалась — не прикинулась недотрогой или ничего не понимающей дурочкой, а без обиняков сказала, что он ей нравится и что она уже давно ждет его.Они прогулялись по берегу бухты, пособирали раковины. Ветер развевал пушистые волосы Оталии, она бегала по песку, он ее догонял, а догнав, обнимал и целовал в губы.Они вернулись к вечеру — Тиберия была строгой хозяйкой, и если Оталия не работала после обеда, она никак не могла пропустить вечер. Мартин договорился встретиться с ней после полуночи.Он отправился на поиски партеров — за игрой и время пройдет быстрее и немного деньжат можно заработать на подарок для Оталии.Но в эти дни новый начальник полиции, зловредный и хитрый тип, решивший покончить с азартными играми, яростно преследовал «жого до бишо», многих маклеров посадил в тюрьму, наводнил агентами места, где играли в карты или кости, словом разошелся вовсю. Правда, он не совался в притоны богачей — в их отели и фешенебельные дома, где играли даже в бакарра и рулетку. На это он закрывал глаза, считая противозаконной лишь игру бедняков.Поэтому Мартин с трудом нашел себе партнеров, у которых и выиграл в кости несколько монет. Больше остальных проиграл Артур да Пима, ему не везло в тот вечер, и его святой не раз уже приказывал ему бросить кости, но страсть к игре одерживала верх.Было уже за полночь, когда Мартин вернулся в заведение. Оталия ждала его в гостиной, сидя за столом с Тиберией и Жезусом. Мартин принес кулек шоколадных конфет и всех угостил. Жезус налил ему стакан пива, выпили. Немного погодя Жезус отправился спать, Тиберия пошла проверить, все ли гости ушли.— Пойдем, красотка, и мы? — предложил Мартин,— Что ж, пойдем прогуляемся… Луна очень красиво светит.Мартин, разумеется, имел в виду совсем не прогулку. В этот час он ложился в постель, а не отправлялся гулять. Но ничего не сказал — каждая женщина имеет право покапризничать, и он был готов удовлетворить прихоть Оталии. Они вышли на улицу и стали любоваться луной, клянясь друг другу в своих чувствах и вечной верности, нежно воркуя, как настоящие влюбленные. Женщины столь нежной и искренней Капрал еще не встречал и всей душой наслаждался этой прогулкой при луне, этими объятиями в подворотнях, этими поцелуями.Наконец они вернулись в заведение, и у двери Оталия протянула Мартину на прощание руку:— До завтра, мой негр.— То есть как это до завтра? — удивился Мартин.Он все же попытался войти в дом, однако Оталия осталась непреклонной. Они должны немного подождать — день, другой… А сегодня она очень устала и хотела бы отдохнуть, побыть одной, чтобы вспоминать снова и снова проведенные с ним часы, этот долгий и счастливый день. Она протянула ему для поцелуя губы, на миг прижалась всем телом, затем убежала к себе в комнату и заперлась. Пораженный Мартин остался стоять, ощущая на губах вкус поцелуя Оталии, тепло ее тела, все еще отказываясь верить в то, что произошло.— Кто там? — донесся изнутри строгий голос Тиберии.Мартин ушел взбешенный, твердо решив не видеться больше с этой сумасшедшей девчонкой, вздумавшей посмеяться над ним, и проклиная ее.Снова Мартин был недоволен. Сначала ему была неприятна мысль, что Оталия слишком доступна и роман с нею будет лишен всякой поэзии. А теперь, когда он увидел, что попасть к ней в постель не так легко, что девушка хочет, чтобы он какое-то время за ней поухаживал, он обозлился и яростно отшвыривал камни, попадавшиеся ему под ноги.Проклиная все на свете, Мартин отправился разыскивать приятелей, но нашел только Жезуино Бешеного Петуха, который сидел в баре «Сан-Мигел» и с кем-то разговаривал. Мартин тоже сел и заказал вина. Однако кашаса казалась ему безвкусной в эту ночь. Он все еще чувствовал губы Оталии на своих губах, ее тело в своих руках, его ноздри вдыхали ее аромат. И больше для него ничего не существовало.Жезуино, ничего не знавший о последних событиях, был поражен: неужели уход Мариалвы настолько расстроил Капрала, что тот утратил хорошее настроение и вкус к выпивке? Однако Мартин заверил его, что совсем не переживает из-за Мариалвы, этой наскучившей ему до тошноты бабы, пошла она к черту! Курио же остался ему другом и братом, и их родство сильнее, чем родство кровных братьев, рожденных одной матерью. Он взбешен по другой причине. Но Жезуино не стал домогаться, почему именно… Когда люди поверяли ему свои горести и надежды, затруднения и мечты, он внимательно слушал и старался помочь. Однако никогда не вырывал признаний насильно, даже если умирал от любопытства. Кроме того, он был очень заинтересован разговором со своим собеседником.Итак, Мартин решил не возвращаться к Оталии, но вся его решимость испарилась к вечеру следующего дня. Когда он явился, Тиберия, завидев его, рассмеялась:— Влюблен? Наверно, в нашу девочку?Капрал услышал в ее голосе одобрение. Тиберии нравилось покровительствовать увлечениям Мартина, она всегда следила за его связями. А Оталию любила как дочь. Это совсем иное дело, нежели женитьба на Мариалве, состоявшаяся тайком от нее, когда Капрал забыл даже о самых верных своих друзьях.Оталия приняла его все с той же нежной улыбкой, так же доверчиво и восторженно, счастливая от того, что любима и любит.— Почему ты так поздно? Куда мы пойдем сегодня?У Мартина было твердое намерение сегодня же покончить с этим делом и во что бы то ни стало уложить девчонку в постель. Но перед ее наивным простодушием его мужество отступило; обезоруженный ее бесхитростностью, он ничего не сказал, и они снова пошли гулять. В тот день был праздник с кермесой на церковной площади и оркестром. Когда они вернулись, Оталия снова простилась с ним поцелуем.Мартын был в замешательстве: сколько же это продлится? Без сомнения, больше, чем он предполагал. Шли дни, их прогулки становились все длительнее, они бродили по городу, посещали праздники, кандомблэ, пирушки, балы и всюду появлялись, взявшись за руки, влюбленно глядя в глаза друг другу. У двери заведения они прощались. Оталия не спала с Капралом, но и ни с кем другим из своих поклонников, она просто работала, и не было иного мужчины в ее жизни, кроме Мартина.Даже с невинной девушкой у Мартина не бывало более целомудренного флирта. Прямо удивительно! Ведь он ухаживал за продажной женщиной, проституткой, тело которой доступно для каждого, кто за него заплатит.А между тем отношения их с каждым днем становились все более чистыми. С другими, даже приличными женщинами, ласки день ото дня нарастали крещендо, пока Капрал не добивался своего. С Оталией же получилось наоборот. Наиболее успешным был для него первый день, когда он смог ощутить ее маленькую грудь, округлость ее ягодиц, тепло ее бедер. В последующие же дни она пылко целовала его и прижималась в момент расставания, но и только…И чем дальше, тем сдержаннее вела себя Оталия. Между ними крепли доверие, нежная дружба, росла близость, однако Мартину и шагу не удалось сделать по направлению к постели Оталии, к ее желанному телу. Самое большое, чего он добивался во время долгих прогулок или на веселых праздниках, — это поцелуя в губы либо в затылок, иногда ему разрешали дотронуться до груди, поиграть волосами.Так продолжалось больше месяца, и друзья Мартина уже начинали возмущаться. Оталия же сделала своей поверенной Тиберию: рассказывая ей о своей любви к Мартину, о своей бесконечной нежности, она называла себя его невестой.Однако жених и не помышлял о том, чтобы построить дом на Мага-Гато. Домашним очагом он навсегда был сыт по горло. Один или вместе с Оталией он приходил на холм помогать друзьям. Тиберия тоже строила себе дом, и уже издали было видно, что это лучший дом в поселке: кирпичный, крытый настоящей черепицей, оштукатуренный. Курио тоже сооружал себе лачугу, не говоря о Массу, который давно переселился сюда с вещами, бабкой и малышом. Иногда Мартин приносил с собой гитару и пел.Быстро росло число лачуг. Беднякам нечем было платить за аренду домишка или комнаты даже в самых грязных и ветхих хибарах, даже в вонючих домах старого города, где семьи ютились в тесных и темных клетушках. Здесь по крайней мере у них были море и песчаный берег с кокосовыми пальмами. И все же эти бедняки из бедняков, люди, у которых не было ни кола, ни двора, живущие случайными заработками или работающие непосильно, не смирились. Они старались побороть нищету, не предавались отчаянию, не горевали и не теряли надежды. Наоборот, в своем тяжелом положении они не утратили способности смеяться и веселиться. Быстро воздвигались крошечные убогие лачуги из соломы, досок, кусков жести. А по вечерам жизнь здесь кипела, били барабаны, стонали самбы. Атабаке звали на праздник богов беримбау, на ангольскую игру капоэйру.Только к концу первой недели, в субботу, когда на холме уже стояло около двадцати хижин, Пепе Два Фунта, владелец всей этой прибрежной полосы и холма Мата-Гато, узнал от своего управляющего о захвате небольшого участка и появившихся там сооружениях из жести и досок.Пепе купил эти земли за гроши много лет тому назад. Он месяцами не вспоминал не только о холме Мата-Гато, но и о более крупных своих владениях, хотя у него и был план разбить их на участки для строительства жилого квартала, если город станет разрастаться в сторону океана. План недурной, но осуществить его удастся нескоро, так как прежде будут осваиваться пустующие участки в районе гавани, на горе Ипиранга, на Грасе, на берегу бухты и только потом строители доберутся до дороги, ведущей к аэропорту. Тогда эти земли повысятся в цене.Но как бы там ни было, он не мог допустить, чтобы на его землях кто-то строился и селился, тем более эта шайка бродяг. Он прикажет снести эти грязные лачуги, испортившие красивый пейзаж.В один прекрасный день здесь вырастут настоящие дома, а не жалкие хибары. То будут просторные особняки с большими верандами и многоквартирные дома, спроектированные знаменитыми архитекторами, изящно отделанные, из самых дорогих материалов.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47