https://wodolei.ru/catalog/smesiteli/dlya_dusha/s-verhnej-dushevoj-lejkoj/
— Самоуправные действия могут привести к плачевным результатам. Не забывайте, что в корпусах роботов находятся атомные батареи, а рабочая температура плазменного мозга — несколько тысяч градусов. Доверьте демонтаж специалистам!»
Но специалистами считали себя слишком многие. В любой толпе находились люди, хотя бы поверхностно знакомые с устройством плазменников. Они-то и возглавляли «потрошителей».
Чуть позже возникло прямо противоположное движение — правда, отнюдь не такое массовое. Группа интеллектуалов провозгласила равенство любых форм разума, независимо от материальной оболочки.
«Проявляйте спокойствие и сдержанность! — увещевали „разумники“ (это словечко прилипло к ним сразу). — Надо принять как должное тот факт, что на Земле появился еще один мыслитель, по меньшей мере равный человеку. Нам это может не нравиться, но считаться с реальностью все равно придется. Конфронтация приведет только к насилию, и еще неизвестно, кто победит. Поэтому, пока не поздно, следует признать плазменников равноправной стороной и попытаться с ними договориться. Это единственный способ избежать побоища!»
У большинства населения эти призывы не нашли поддержки. «Разумников» заклеймили как предателей рода человеческого, возле их домов стали собираться небольшие, но хорошо организованные отряды дышащих праведным гневом молодых людей. От угроз «потрошители» перешли к действиям. После ряда «хулиганских выходок неустановленных лиц» и «несчастных случаев» активность «разумников» поубавилась, а со временем они и вовсе прекратили публичные выступления.
Между тем их предсказания начали сбываться. Да, плазменники оказались вовсе не безобидными металлическими ящиками. Многие из них по роду деятельности имели манипуляторы со встроенными инструментами, лазерные резаки, излучатели всевозможных частиц и прочие приспособления, которые можно было с успехом использовать как оружие. В конце концов так и случилось. Первый инцидент произошел в Чикаго. Когда толпа «потрошителей» собралась покончить со случайно оказавшимся на улице роботом довольно редкой конструкции, тот внезапно резанул по нападавшим лазерным лучом. Погибли четверо. Несколькими днями позже вспыхнул «бунт» в Оклендской физической лаборатории, и посланная туда группа ликвидации из семи человек была буквально испепелена плазменниками.
Так началась война. Как ни странно, лишь теперь, осознав, какого грозного противника сотворило на свою голову, человечество всерьез задумалось: а готово ли оно к схватке? Армии давно не существовало, из некогда огромного арсенала оружия сохранились лишь маломощные пульсаторы и парализующие иглопистолеты, которыми располагала полиция. Однако не все еще было потеряно. Как оказалось, крупнейшие военные заводы в свое время подверглись консервации — на случай непредвиденных обстоятельств. На каждом предприятии имелся полный штат молектронников, сохранились и компьютерные программы техпроцессов, используя которые, можно было воссоздать любое оружие, вплоть до термоядерной бомбы.
Поняв, что в воздухе уже явственно запахло порохом, «разумники» вновь напомнили о себе. Они призывали немедленно прекратить любые враждебные действия в отношении роботов, чтобы не провоцировать их на ответные действия. На этот раз у миротворцев нашлось гораздо больше сторонников: слишком высоки были ставки в начавшейся чудовищной игре.
И все же «разумники» проиграли. В людях взыграл дух бесчисленных поколений воинственных предков. Можно отменить армию, но память о звуках походной трубы, славных битвах и триумфальных шествиях отложилась в генах. И теперь, когда над человечеством нависли тучи, рука самым естественным образом потянулась к мечу.
Выявить настроения масс позволил спешно проведенный всемирный референдум. Семьдесят шесть процентов землян высказались за создание вооруженных формирований — зародыша будущей армии. Парламент был распущен на неопределенный срок и заменен Военным Советом, во главе которого встал лидер только что возникшей, но стремительно набирающей популярность партии «Реконкиста» Франсис Ларозьер.
Название было выбрано не случайно. Реконкистой в средние века испанцы называли процесс отвоевания своих земель, захваченных арабами. Теперь землянам предстояло вернуть себе безоговорочное владычество над планетой. Настало время Реконкисты-2.
Ларозьеру было тридцать четыре года. Он одним из первых примкнул к «потрошителям» и умело руководил действиями смотревших ему в рот восемнадцатилетних юнцов. Его организаторские способности не остались незамеченными. Заручившись поддержкой влиятельных политических союзников, Ларозьер быстро пошел в гору. И вот — потрясающий в таком, мягко говоря, несолидном возрасте успех!
В «конспекте» содержался текст речи, произнесенной Ларозьером по случаю избрания его председателем Военного Совета:
«Земляне! В этот тяжелый для нашей цивилизации час вы возложили на меня колоссальную ответственность, и я сделаю все, чтобы оправдать ваше доверие. Противник силен, но мы никогда не встанем перед ним на колени. Рабское существование противно человеческой природе. Теперь вы все видите, насколько поспешным и ошибочным было решение о роспуске армии. Да, людям не пристало воевать друг с другом, но кто из нас может заглянуть в будущее? Кто поручится, что человечество не ждут новые страшные испытания? Сегодня нам угрожают наши собственные творения, а завтра могут нагрянуть корабли жестоких и безжалостных космических завоевателей. Мы должны быть готовы к будущему независимо от того, в каком обличье оно предстанет. Отнеситесь к моим словам максимально серьезно. Утратив боевой дух, мы превратимся в мягкотелых, изнеженных существ, и нами будет владеть любой, кто пожелает! Любой обладатель суковатой дубины! Вас не страшит подобная участь? Меня — страшит. Именно поэтому я призываю немедленно начать формирование новой армии — Сил Безопасности. Армии, невиданной прежде, ибо ни один ее солдат никогда, ни при каких обстоятельствах не поднимет руку на человека, Армии, единственной задачей которой будет защита всей земной цивилизации от угрозы извне. Как ее построить, я знаю. Дело за вами, дорогие сограждане. Еще раз благодарю за оказанное доверие и надеюсь на вашу полную поддержку в дальнейшем».
Кристалл хранил в себе и объемное изображение Ларозьера. С экрана глядел невысокий, плотного сложения человек, одетый в строгий серый костюм. Высокий, с залысинами лоб, квадратные скулы и несколько выпяченная нижняя губа.
«Да, не самая лучшая внешность для спасителя человечества, — подумал Родриго. — Помню, еще мальчиком, впервые увидев портрет Ларозьера, я пережил серьезное разочарование. Мне он почему-то сразу показался неприятным, жестким и себялюбивым человеком. Потом, конечно, меня переубедили. Растолковали, какой дядя Франсис был добрый, как он любил детей, расписали подвиги, а его просьба не ставить себе памятников стала хрестоматийным примером скромности. Однако целых сорок восемь лет он сам являлся живым памятником, перед ним благоговели, ему поклонялись. Почти в каждом выступлении Ларозьер подчеркивал, что не нуждается в каких-то особых знаках внимания. Но после таких вступлений умиленные почитатели еще усерднее курили ему фимиам, и он, как любой земной человек, наверняка получал удовольствие, вдыхая благовонный дым. Только святые действительно безразличны к почестям. Ларозьер святым не был. Он правил железной рукой и крайне болезненно относился к критике созданной им системы. Юридически свободу слова никто не отменял, а на деле лидеры оппозиции часто погибали: то в результате „несчастных случаев“, то „растерзанные толпой за оскорбление вождя“. Виновных никогда не находили. Так чего же все-таки было больше в Ларозьере — истинной заботы о благе людей или банального стремления возвыситься над всеми, возвыситься любой ценой? Сложная личность! Но как бы то ни было, мы, десантники, должны быть ему благодарны за создание СБ».
Родриго продолжил чтение.
«Лучше десять лет жить впроголодь, чем навеки лишиться свободы!» — под таким лозунгом на расконсервированных заводах началось производство оружия.
Прочие индустриальные программы были отложены, все ресурсы направлялись в «оборонку» и на выпуск молектронников. Уже спустя несколько месяцев из ворот предприятий вышли первые лазерные танки. Но больше всего выпускалось мощных однозарядных пульсаторов и переносных бронебойных пулеметов — их было проще и быстрее изготавливать.
Как ни странно, плазменники, наблюдающие эту кипучую деятельность разворошенного муравейника, похоже, не торопились перехватить инициативу. Не было видно, чтобы они открыто вооружались. Однако и в лагере роботов происходили перемены. Плазменники, работавшие бок о бок с людьми в различных организациях и учреждениях, постепенно покидали жилые кварталы, пока окончательно не перебрались в промышленные секторы, где со временем стало твориться нечто необъяснимое. Роботы разбирали заводские корпуса и возводили на их месте странные, несуразные конструкции. Их очертания постоянно менялись. Создавалось впечатление, что идет поиск идеальных форм для совершенно необычных механизмов. Лишь какое-то время спустя стало ясно, в чем дело.
Ни один плазменник не может существовать без атомной батареи. Однако все заводы, где они выпускались, люди после первых серьезных эксцессов прибрали к рукам и окружили мощным силовым барьером. Операцию удалось провернуть без особого труда — таких производств на всей планете насчитывалось не больше дюжины. Чуть позже десантники, уже выделившиеся из структуры СБ как особые ударные отряды, захватили урановые рудники.
Таким образом, плазменники, решив самостоятельно производить себе подобных, не могли обеспечить их привычными атомными источниками питания. Требовалось найти новые пути! Очевидно, вышеупомянутые установки как раз являлись прообразами будущих энергетических станций, использующих какой-то неизвестный людям физический принцип. Конечно, плазменникам проще было бы сосредоточить усилия на захвате прежних атомных заводов. Ларозьер опасался этого, но напрасно. Почему-то роботы не захотели вступать в прямую схватку. А может, они задумали создать некоего «суперплазменника»? Конечно, таких «суперов» вряд ли могли устроить традиционные элементы питания.
Однако все это было пока на уровне догадок, обстановка же требовала конкретных действий. Ситуация непрерывно усложнялась.
Неожиданно включился переговорник.
— Родриго! — раздался голос Сайто. — Мои ребята уже отзанимались. Можешь вести свою группу в физзал.
«Зачитался! — с досадой подумал Родриго, взглянув на часы. — Как я мог забыть! После обеда сегодня тренируются группы Фила и Пааво. Значит, сейчас моя очередь. Ну что ж, разомнемся. „Конспект“ никуда не денется».
Он выключил визор и стал созывать подчиненных.
Глава 8. Гимн
Эрикссон придирчиво оглядел шеренги застывших навытяжку десантников. «Нет, все-таки молодцы, — подумал он. — Орлы! Конечно, заставили понервничать за последние дни, но с кем не бывает. Обошлось без жертв в той заварушке — и то хорошо, не слишком сильно подпортили праздник. Они еще свое возьмут! Вон как грудь выпятили — взлететь готовы. А научников не видно. На Базе отсиживаются, понимают, что здесь им сейчас делать нечего».
— Десантники! — начал Эрикссон. — Все вы знаете, какой сегодня день. Пусть судьба забросит нас за тысячу парсеков, пусть зашвырнет в «черную дыру», пусть вытряхнет в какой-нибудь параллельный мир, но корабельные часы будут продолжать отсчитывать земное время. И когда на нашей голубой старушке наступит девятое апреля, мы где угодно, хоть в самой преисподней, будем отмечать наш праздник и петь наш добрый старый гимн. Традиции рождаются и умирают, но эта проживет до тех пор, пока есть на свете люди, способные держать оружие, пока они сохраняют мужество, решимость, твердость воли, пока ими руководит чувство долга. Поздравляю вас с Днем десанта!
— Ур-р-ра!!! — раскатилось над поляной. Даже не верилось, что восемьдесят четыре глотки способны издать столь оглушительный ликующий вопль.
Грянула музыка. И все, как один, запели:
По зову своей беспокойной природы
Мы тянем к созвездьям пылающий след
И, сжав световые упругие годы.
Пронзаем пространство клинками ракет!
Сквозь черную бездну,
Сквозь сотни преград
Уходит к созвездьям
Десантный отряд,
К намеченной цели
Летят корабли
Во славу великой
Отчизны — Земли!
Звуки гимна всегда производили на Родриго потрясающее впечатление. Гремящие аккорды обрушивались на него, подобно ураганным порывам ветра, и, подхватив, возносили вверх, со всего размаха швыряли в огромное, беспредельное небо. Родриго пел и не слышал своего голоса. Слова гимна рвались из груди и растворялись в могучем потоке трубных звуков, который гигантской спиралью вкручивался в зенит. Возможно, кто-то ощущал себя в эти минуты пигмеем, стиснутым в великаньих ладонях. Но у Родриго не было такого чувства. Напротив, его переполняла через край энергия, как будто он заряжался ею от неистощимого источника.
Когда десант еще только-только выделился из Сил Безопасности в самостоятельную структуру, текст гимна был другим. Оно и понятно — о межзвездных полетах тогда приходилось только мечтать. Но музыка не претерпела изменений. Сочиненная несколько веков назад, она обрела второе рождение благодаря Ларозьеру. Он, всегда провозглашавший преемственность героических традиций прошлого, прекрасно знал историю и был неравнодушен к музыке древних композиторов.
Поначалу десантники откровенно прозябали. Настоящей работы для них на «шарике» не находилось, а только за красивую форму даже девушки не любят — им подавай подвиги, романтику. Вряд ли интереснее была жизнь у тех, кто служил на Луне или на Марсе. Лишь с созданием кораблей, движущихся в гиперпространстве, десант окончательно обособился от других подразделений СБ, предоставив им «дежурить» на Земле в ожидании непредвиденных ситуаций.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31
Но специалистами считали себя слишком многие. В любой толпе находились люди, хотя бы поверхностно знакомые с устройством плазменников. Они-то и возглавляли «потрошителей».
Чуть позже возникло прямо противоположное движение — правда, отнюдь не такое массовое. Группа интеллектуалов провозгласила равенство любых форм разума, независимо от материальной оболочки.
«Проявляйте спокойствие и сдержанность! — увещевали „разумники“ (это словечко прилипло к ним сразу). — Надо принять как должное тот факт, что на Земле появился еще один мыслитель, по меньшей мере равный человеку. Нам это может не нравиться, но считаться с реальностью все равно придется. Конфронтация приведет только к насилию, и еще неизвестно, кто победит. Поэтому, пока не поздно, следует признать плазменников равноправной стороной и попытаться с ними договориться. Это единственный способ избежать побоища!»
У большинства населения эти призывы не нашли поддержки. «Разумников» заклеймили как предателей рода человеческого, возле их домов стали собираться небольшие, но хорошо организованные отряды дышащих праведным гневом молодых людей. От угроз «потрошители» перешли к действиям. После ряда «хулиганских выходок неустановленных лиц» и «несчастных случаев» активность «разумников» поубавилась, а со временем они и вовсе прекратили публичные выступления.
Между тем их предсказания начали сбываться. Да, плазменники оказались вовсе не безобидными металлическими ящиками. Многие из них по роду деятельности имели манипуляторы со встроенными инструментами, лазерные резаки, излучатели всевозможных частиц и прочие приспособления, которые можно было с успехом использовать как оружие. В конце концов так и случилось. Первый инцидент произошел в Чикаго. Когда толпа «потрошителей» собралась покончить со случайно оказавшимся на улице роботом довольно редкой конструкции, тот внезапно резанул по нападавшим лазерным лучом. Погибли четверо. Несколькими днями позже вспыхнул «бунт» в Оклендской физической лаборатории, и посланная туда группа ликвидации из семи человек была буквально испепелена плазменниками.
Так началась война. Как ни странно, лишь теперь, осознав, какого грозного противника сотворило на свою голову, человечество всерьез задумалось: а готово ли оно к схватке? Армии давно не существовало, из некогда огромного арсенала оружия сохранились лишь маломощные пульсаторы и парализующие иглопистолеты, которыми располагала полиция. Однако не все еще было потеряно. Как оказалось, крупнейшие военные заводы в свое время подверглись консервации — на случай непредвиденных обстоятельств. На каждом предприятии имелся полный штат молектронников, сохранились и компьютерные программы техпроцессов, используя которые, можно было воссоздать любое оружие, вплоть до термоядерной бомбы.
Поняв, что в воздухе уже явственно запахло порохом, «разумники» вновь напомнили о себе. Они призывали немедленно прекратить любые враждебные действия в отношении роботов, чтобы не провоцировать их на ответные действия. На этот раз у миротворцев нашлось гораздо больше сторонников: слишком высоки были ставки в начавшейся чудовищной игре.
И все же «разумники» проиграли. В людях взыграл дух бесчисленных поколений воинственных предков. Можно отменить армию, но память о звуках походной трубы, славных битвах и триумфальных шествиях отложилась в генах. И теперь, когда над человечеством нависли тучи, рука самым естественным образом потянулась к мечу.
Выявить настроения масс позволил спешно проведенный всемирный референдум. Семьдесят шесть процентов землян высказались за создание вооруженных формирований — зародыша будущей армии. Парламент был распущен на неопределенный срок и заменен Военным Советом, во главе которого встал лидер только что возникшей, но стремительно набирающей популярность партии «Реконкиста» Франсис Ларозьер.
Название было выбрано не случайно. Реконкистой в средние века испанцы называли процесс отвоевания своих земель, захваченных арабами. Теперь землянам предстояло вернуть себе безоговорочное владычество над планетой. Настало время Реконкисты-2.
Ларозьеру было тридцать четыре года. Он одним из первых примкнул к «потрошителям» и умело руководил действиями смотревших ему в рот восемнадцатилетних юнцов. Его организаторские способности не остались незамеченными. Заручившись поддержкой влиятельных политических союзников, Ларозьер быстро пошел в гору. И вот — потрясающий в таком, мягко говоря, несолидном возрасте успех!
В «конспекте» содержался текст речи, произнесенной Ларозьером по случаю избрания его председателем Военного Совета:
«Земляне! В этот тяжелый для нашей цивилизации час вы возложили на меня колоссальную ответственность, и я сделаю все, чтобы оправдать ваше доверие. Противник силен, но мы никогда не встанем перед ним на колени. Рабское существование противно человеческой природе. Теперь вы все видите, насколько поспешным и ошибочным было решение о роспуске армии. Да, людям не пристало воевать друг с другом, но кто из нас может заглянуть в будущее? Кто поручится, что человечество не ждут новые страшные испытания? Сегодня нам угрожают наши собственные творения, а завтра могут нагрянуть корабли жестоких и безжалостных космических завоевателей. Мы должны быть готовы к будущему независимо от того, в каком обличье оно предстанет. Отнеситесь к моим словам максимально серьезно. Утратив боевой дух, мы превратимся в мягкотелых, изнеженных существ, и нами будет владеть любой, кто пожелает! Любой обладатель суковатой дубины! Вас не страшит подобная участь? Меня — страшит. Именно поэтому я призываю немедленно начать формирование новой армии — Сил Безопасности. Армии, невиданной прежде, ибо ни один ее солдат никогда, ни при каких обстоятельствах не поднимет руку на человека, Армии, единственной задачей которой будет защита всей земной цивилизации от угрозы извне. Как ее построить, я знаю. Дело за вами, дорогие сограждане. Еще раз благодарю за оказанное доверие и надеюсь на вашу полную поддержку в дальнейшем».
Кристалл хранил в себе и объемное изображение Ларозьера. С экрана глядел невысокий, плотного сложения человек, одетый в строгий серый костюм. Высокий, с залысинами лоб, квадратные скулы и несколько выпяченная нижняя губа.
«Да, не самая лучшая внешность для спасителя человечества, — подумал Родриго. — Помню, еще мальчиком, впервые увидев портрет Ларозьера, я пережил серьезное разочарование. Мне он почему-то сразу показался неприятным, жестким и себялюбивым человеком. Потом, конечно, меня переубедили. Растолковали, какой дядя Франсис был добрый, как он любил детей, расписали подвиги, а его просьба не ставить себе памятников стала хрестоматийным примером скромности. Однако целых сорок восемь лет он сам являлся живым памятником, перед ним благоговели, ему поклонялись. Почти в каждом выступлении Ларозьер подчеркивал, что не нуждается в каких-то особых знаках внимания. Но после таких вступлений умиленные почитатели еще усерднее курили ему фимиам, и он, как любой земной человек, наверняка получал удовольствие, вдыхая благовонный дым. Только святые действительно безразличны к почестям. Ларозьер святым не был. Он правил железной рукой и крайне болезненно относился к критике созданной им системы. Юридически свободу слова никто не отменял, а на деле лидеры оппозиции часто погибали: то в результате „несчастных случаев“, то „растерзанные толпой за оскорбление вождя“. Виновных никогда не находили. Так чего же все-таки было больше в Ларозьере — истинной заботы о благе людей или банального стремления возвыситься над всеми, возвыситься любой ценой? Сложная личность! Но как бы то ни было, мы, десантники, должны быть ему благодарны за создание СБ».
Родриго продолжил чтение.
«Лучше десять лет жить впроголодь, чем навеки лишиться свободы!» — под таким лозунгом на расконсервированных заводах началось производство оружия.
Прочие индустриальные программы были отложены, все ресурсы направлялись в «оборонку» и на выпуск молектронников. Уже спустя несколько месяцев из ворот предприятий вышли первые лазерные танки. Но больше всего выпускалось мощных однозарядных пульсаторов и переносных бронебойных пулеметов — их было проще и быстрее изготавливать.
Как ни странно, плазменники, наблюдающие эту кипучую деятельность разворошенного муравейника, похоже, не торопились перехватить инициативу. Не было видно, чтобы они открыто вооружались. Однако и в лагере роботов происходили перемены. Плазменники, работавшие бок о бок с людьми в различных организациях и учреждениях, постепенно покидали жилые кварталы, пока окончательно не перебрались в промышленные секторы, где со временем стало твориться нечто необъяснимое. Роботы разбирали заводские корпуса и возводили на их месте странные, несуразные конструкции. Их очертания постоянно менялись. Создавалось впечатление, что идет поиск идеальных форм для совершенно необычных механизмов. Лишь какое-то время спустя стало ясно, в чем дело.
Ни один плазменник не может существовать без атомной батареи. Однако все заводы, где они выпускались, люди после первых серьезных эксцессов прибрали к рукам и окружили мощным силовым барьером. Операцию удалось провернуть без особого труда — таких производств на всей планете насчитывалось не больше дюжины. Чуть позже десантники, уже выделившиеся из структуры СБ как особые ударные отряды, захватили урановые рудники.
Таким образом, плазменники, решив самостоятельно производить себе подобных, не могли обеспечить их привычными атомными источниками питания. Требовалось найти новые пути! Очевидно, вышеупомянутые установки как раз являлись прообразами будущих энергетических станций, использующих какой-то неизвестный людям физический принцип. Конечно, плазменникам проще было бы сосредоточить усилия на захвате прежних атомных заводов. Ларозьер опасался этого, но напрасно. Почему-то роботы не захотели вступать в прямую схватку. А может, они задумали создать некоего «суперплазменника»? Конечно, таких «суперов» вряд ли могли устроить традиционные элементы питания.
Однако все это было пока на уровне догадок, обстановка же требовала конкретных действий. Ситуация непрерывно усложнялась.
Неожиданно включился переговорник.
— Родриго! — раздался голос Сайто. — Мои ребята уже отзанимались. Можешь вести свою группу в физзал.
«Зачитался! — с досадой подумал Родриго, взглянув на часы. — Как я мог забыть! После обеда сегодня тренируются группы Фила и Пааво. Значит, сейчас моя очередь. Ну что ж, разомнемся. „Конспект“ никуда не денется».
Он выключил визор и стал созывать подчиненных.
Глава 8. Гимн
Эрикссон придирчиво оглядел шеренги застывших навытяжку десантников. «Нет, все-таки молодцы, — подумал он. — Орлы! Конечно, заставили понервничать за последние дни, но с кем не бывает. Обошлось без жертв в той заварушке — и то хорошо, не слишком сильно подпортили праздник. Они еще свое возьмут! Вон как грудь выпятили — взлететь готовы. А научников не видно. На Базе отсиживаются, понимают, что здесь им сейчас делать нечего».
— Десантники! — начал Эрикссон. — Все вы знаете, какой сегодня день. Пусть судьба забросит нас за тысячу парсеков, пусть зашвырнет в «черную дыру», пусть вытряхнет в какой-нибудь параллельный мир, но корабельные часы будут продолжать отсчитывать земное время. И когда на нашей голубой старушке наступит девятое апреля, мы где угодно, хоть в самой преисподней, будем отмечать наш праздник и петь наш добрый старый гимн. Традиции рождаются и умирают, но эта проживет до тех пор, пока есть на свете люди, способные держать оружие, пока они сохраняют мужество, решимость, твердость воли, пока ими руководит чувство долга. Поздравляю вас с Днем десанта!
— Ур-р-ра!!! — раскатилось над поляной. Даже не верилось, что восемьдесят четыре глотки способны издать столь оглушительный ликующий вопль.
Грянула музыка. И все, как один, запели:
По зову своей беспокойной природы
Мы тянем к созвездьям пылающий след
И, сжав световые упругие годы.
Пронзаем пространство клинками ракет!
Сквозь черную бездну,
Сквозь сотни преград
Уходит к созвездьям
Десантный отряд,
К намеченной цели
Летят корабли
Во славу великой
Отчизны — Земли!
Звуки гимна всегда производили на Родриго потрясающее впечатление. Гремящие аккорды обрушивались на него, подобно ураганным порывам ветра, и, подхватив, возносили вверх, со всего размаха швыряли в огромное, беспредельное небо. Родриго пел и не слышал своего голоса. Слова гимна рвались из груди и растворялись в могучем потоке трубных звуков, который гигантской спиралью вкручивался в зенит. Возможно, кто-то ощущал себя в эти минуты пигмеем, стиснутым в великаньих ладонях. Но у Родриго не было такого чувства. Напротив, его переполняла через край энергия, как будто он заряжался ею от неистощимого источника.
Когда десант еще только-только выделился из Сил Безопасности в самостоятельную структуру, текст гимна был другим. Оно и понятно — о межзвездных полетах тогда приходилось только мечтать. Но музыка не претерпела изменений. Сочиненная несколько веков назад, она обрела второе рождение благодаря Ларозьеру. Он, всегда провозглашавший преемственность героических традиций прошлого, прекрасно знал историю и был неравнодушен к музыке древних композиторов.
Поначалу десантники откровенно прозябали. Настоящей работы для них на «шарике» не находилось, а только за красивую форму даже девушки не любят — им подавай подвиги, романтику. Вряд ли интереснее была жизнь у тех, кто служил на Луне или на Марсе. Лишь с созданием кораблей, движущихся в гиперпространстве, десант окончательно обособился от других подразделений СБ, предоставив им «дежурить» на Земле в ожидании непредвиденных ситуаций.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31