– Просто дверь.
– Как она выглядит?
– По-разному, – сказал Джек. – Иногда это дверь в стене, иногда – в скале, иногда прямо в земле, а иногда она просто висит в воздухе. Цвет обивки вас интересует? Фурнитура?
– Ты сказал, вы видите такие сны редко. Насколько редко?
– За других я не поручусь, – сказал Джек. – Я видел однажды. Довольно давно.
– И что ты сделал?
– Прошел через дверь и убил того, кто за ней скрывался.
– Когда Гарри вытащил тебя из пустыни, вы с этим вонючим кочевником тоже прошли через дверь, которая висела в воздухе. Он еще принял ее за мираж, – сказал Горлогориус. – Это была одна из ТЕХ дверей?
– Нет, – покачал головой Джек. – Определенно нет.
– А как ты их различаешь?
– Когда я прохожу через ТУ дверь, я точно знаю, что меня за ней ждет и что я должен сделать, – сказал Джек. – В случае с дверью Гарри такого ощущения У меня не возникло. Это была просто дверь.
– Которая висела в воздухе посреди пустыни? – уточнил Горлогориус.
– Да.
– И тебя это не удивило?
– Не очень, – сказал Джек. – В мире, где существует магия, случаются и более странные вещи.
– А тебе кто-нибудь объяснял механизм действия ТЕХ дверей и пророческих снов? Кто-нибудь из твоих учителей? Или кто-то еще из вашего ордена?
– Механизм нам не объясняли, – сказал Джек. – Просто предупредили, что такое возможно. И рассказали, как следует поступать в таких случаях.
– Я уже ни хрена не понимаю, – сказал Горлогориус. – Кто посылает вам пророческие сны и устанавливает ТЕ странные двери? Зачем это вообще нужно? Это как-то связано с вашим орденом, но как?
– Я рад бы вам ответить, Горлогориус, но не могу.
– Не можешь или не хочешь?
– Не могу. Я не знаю. Никто не знает.
– Быть такого не может, – сказал Горлогориус. – Кто-то все-таки знает. Кто-то наверняка знает, и когда я найду этого типа, ему предстоит пережить пару очень неприятных минут. Или часов, если по ходу его рассказа у меня вдруг появятся новые вопросы. А пока вы можете продолжать выполнение своего задания, парни. Вам в ту сторону.
Махнув на прощание рукой, Горлогориус исчез. На этот раз он растворился в воздухе без обычно сопутствующих этому фокусу спецэффектов. Очевидно, мысли могущественного мага были заняты чем-то другим.
Более важным.

– Он следил за нами, – возмущался Гарри. – Он вмешался в ситуацию, избавил нас от драки и перенес сюда. Почему он не сделал больше и не отправил нас сразу в чертову Караганду?
– А почему ты не задал этот вопрос, пока он был еще здесь?
– Потому что я знаю, что он может ответить. У него были веские причины поступить так, как он поступил, и эти причины находятся выше моего понимания. Поэтому я должен заткнуться и делать то, что мне поручили.
– Это дедовщина, – объяснил Джек. – Когда ты доживешь до его возраста, ты тоже сможешь гонять молодых волшебников в хвост и в гриву, ничего им не поясняя.
– Получается круговорот начальства в природе, – сказал Гарри. – Не сделать ли нам привал?
– Мы еще не очень далеко ушли от трактира.
– Горлогориус сказал, что погони не будет.
– Я не хочу рисковать.
– А я не могу быстро ходить после еды.
– Ты же почти ничего не съел.
– Ваши чертовы переговоры испортили мне аппетит, – сказал Гарри. – Сейчас я бы выпил кофе и выкурил сигарету.
– Покури на ходу.
– Это вредно.
– Это вредно в любом случае, – сказал Джек.
– Я не получу от выкуренной на ходу сигареты никакого удовольствия, – пожаловался Гарри.
– Тогда не кури. И не разговаривай, чтобы не сбить дыхание. Мы остановимся, только когда стемнеет.

ГЛАВА 4

Надо же честному человеку чем-то зарабатывать на хлеб.
Бутч Кэссиди и Санденс Кид


Реджи подошел к трактиру «Синий носорог» через три часа после того, как Джек, Гарри и Горлогориус его покинули. У связки стрелок – волшебник была небольшая фора по времени, но Реджи двигался быстрее – ему не приходилось приноравливать свой шаг к темпу нестрелка.
За время последних странствий Гарри стал гораздо более спортивным, чем раньше, но до физического совершенства любого из стрелков ему было еще далеко. Очень далеко.
Как до звезд, прибитых гвоздями создателя к небесной тверди.
Ни один уважающий себя путешественник, проведший в дороге больше нескольких часов, не пройдет мимо попавшегося ему на пути трактира. Особенно если у него есть стойкие подозрения, что дальше никаких трактиров не будет.
Но поесть по-человечески Реджи не удалось. Едва он перешагнул порог придорожного заведения, как обнаружил направленные на него восемь дул.
– Здрасьте, – сказал Реджи. – Семен, и ты?
– И я, Реджинальд.
– Не ожидал.
– Сюрприз, – сказал Макаров.
– И пива мы не хотим, – сказал Винчестер.
– Я заметил, – сказал Реджи. – Судя по вашему поведению, вы хотите умереть. Я не против.
– Мы вызываем тебя на поединок, – сказала Беретта.
– Все четверо? – уточнил Реджи.
– Да.
– Мне нравится, что вы сократили официальную формулу вызова, – одобрил Реджи. – Перечисление имен, которые я и так знаю, навеяло бы на меня скуку. Кстати, хочу спросить чисто из любопытства – снова что-то не так сделал или вы меня просто не любите?
– Ты собираешься нарушить правило номер ноль, – сказал Винчестер.
– О, – улыбнулся Реджи. – Опять видели сон?
– Разумеется.
– И сразу же возжаждали моей крови?
– Мы не получаем удовольствия при мысли о том что нам предстоит сделать, – сказал Макаров.
– Но и особых угрызений совести вы тоже не испытываете, – заметил Реджи. – Обсудим регламент?
– Какой еще регламент?
– Я говорю о том, как именно вы хотите умереть, – сказал Реджи. – В четырех последовательных, эстетично обставленных джентльменских поединках или в ходе тупой беспорядочной пальбы во все стороны? Если вы спросите меня, то я голосую за пальбу – она здорово сэкономит время. Я, знаете ли, тороплюсь. Вселенная в опасности и все такое.
– Да, нам говорили, – согласился Винчестер. – И мы решили, что на вселенную нам плевать.
– Мне в общем-то тоже, – сказал Реджи. – Но в данный момент я работаю. А у меня есть очень нехорошая черта – если я взялся за дело, то обычно довожу его до конца.
– Если только не умираешь в процессе, – сказал Джереми.
– Со мной такого еще никогда не случалось.
– Не хочу показаться банальным, но должен заметить, что хватит и одного раза, – сказал Джереми.
– Ты прав, это банально, – сказал Реджи. – Перед перестрелкой надо сказать что-то стильное, а не повторять мысли, протухшие в позапрошлом веке.
– Давай уважим паренька, – сказала Джейн. – Это же его последнее желание, Винчестер.
– Мне ничего стильного в голову не приходит, – признался Джереми.
– Из-за таких типов, как ты, о нас может сложиться превратное мнение, – пожаловался Реджи. – Ну кто-нибудь что-нибудь скажет?
– Если тебя так приперло, можешь сказать сам, – заметила Джейн. – Это ведь твои похороны.
– Некоторые считают, что стрелять в женщин некрасиво, – заявил Реджи. – Я же всегда выступал за равенство полов.
Он швырнул свой саквояж в лицо Винчестеру, одновременно отпрыгивая влево и выхватывая свои револьверы.
Шесть стволов (исключая револьверы Винчестера, у которого сбился прицел) рявкнули хорошо спевшимся хором, но ни одна пуля не достигла цели. Реджинальд был слишком быстр.
И очень прыгуч.
Ему удалось добраться до окна. Выбив левым револьвером стекло, Реджи вылетел на улицу, перекатился по земле и прислонился спиной к стене трактира. Пролетая сквозь окно, ему удалось оценить толщину этой стены – прострелить ее насквозь из револьвера было невозможно, а применение в междоусобных разборках другого оружия считалось неэтичным.
Оставшиеся внутри стрелки не спешили выпрыгивать вслед за Реджи и немедленно продолжать перестрелку. Макаров покинул трактир через дверь и пытался зайти к Реджи с тыла. Джереми постучал револьвером по подоконнику.
– Ремингтон? – позвал он.
– Слушаю тебя, Винчестер.
– Будь хорошим мальчиком, скажи, ты справа или слева от окна?
– Я везде, – сказал Реджи.
– Хорошо прыгаешь. Как мячик.
– Спасибо. Я тренировался.
– Профессионал знает, когда он проиграл схватку. Ты не хочешь пустить себе пулю в лоб и избавить всех присутствующих от лишнего беспокойства?
– Я над этим подумаю, – пообещал Реджи.
Макаров уже добрался до угла.
– Винчестер, вы наверняка уже разработали гениальный план, как обойти меня с тыла, – сказал Реджи. – И пока ты заговариваешь мне зубы, кто-то собирается пристрелить меня из-за угла. Не советую.
– Почему так?
– Просто поверь мне на слово.
– Знаешь, в чем твоя проблема, Ремингтон?
– Я слишком много разговариваю, да?
– Точно.
– У всех свои недостатки.
Стрелки любят ночь. Они специально одеваются во все черное, чтобы раствориться в темноте ночи. Но дуло револьвера Макарова предательски отразило лунный свет, и этого оказалось достаточно, чтобы внимательно наблюдавший за подходами Реджи всадил коллеге пулю в грудь.
– Кто из вас умер? – поинтересовался Джереми.
– Угадай, – сказал Реджи.
– Совесть не мучает?
– Как говорил Рембо, это вы пролили первую кровь.
– Ты разве ранен?
– Я имел в виду, что вы первыми начали в меня стрелять.
– Беседовать с тобой – одно удовольствие, – сказал Винчестер. – Но мы произнесли слишком много слов и выпустили слишком мало пуль.
– Так сделайте что-нибудь по этому поводу, – сказал Реджи.
Массивная фигура вылетела в окно, но Реджи не стал стрелять в трактирщика.
Поскольку тот никогда не был человеком действия, он не успел сгруппироваться при падении и здорово ушиб спину и правый локоть.
– Если можешь ползать – уползай, – посоветовал ему Реджи. – А то они тебя не только в окно выкинут.
– Один полез на крышу, – предупредил трактирщик.
Реджи махнул револьвером, приказывая трактирщику убираться. Попутный ущерб при междоусобных перестрелках служителей револьвера неписаными правилами ордена не приветствовался. Винчестер и компания поступили неэтично, втянув парня в эту разборку, и Реджи не хотел им уподобляться.
Вальтер снял черную рубашку и надел грязный фартук. Предполагалось, что введенный в заблуждение словами трактирщика Реджи будет смотреть вверх, когда Вальтер совершит свой перелет через подоконник, и он очень удивился, еще в полете получив две пули в живот и одну в голову.
– Никакой фантазии, – пробормотал Реджи.
Поскольку позиция у окна себя исчерпала, Реджи начал смещаться в сторону двери. Вряд ли оставшиеся внутри трактира стрелки ожидают от своего коллеги столь нестандартного решения. Стоило ли выпрыгивать в окно для того, чтобы возвращаться в зал через дверь? Гораздо разумнее было бы притаиться на улице и отстреливать противников по одному, тем более что начало положено…
Но его все-таки ждали.

– Ты вытащил Джека из трактира, избавил его от перестрелки, – сказал Мэнни. – Почему же не хочешь помочь Реджинальду?
– Потому что ему не нужна моя помощь, – сказал Горлогориус. – Я видел его глаза. У его врагов нет шансов.
– А что тебе сказали глаза Джека, если ты бросился его выручать?
– Я просто не хотел, чтобы Гарри зацепила шальная пуля. Это называется корпоративной солидарностью.
– Это называется «лепить горбатого», – сказал Мэнни. – Смит-Вессон не стал бы стрелять в своих. Тем более в женщину. Он для этого чересчур положительный.
– Допустим.
– Но что ты будешь делать, если Реджинальда сейчас убьют?
– Его не убьют.
– Фил сказал, что он не доживет до конца истории.
– Это еще не конец.
– Иногда твой оптимизм граничит с тупостью.
– Ставлю десятку, что Реджинальд там всех положит.
– Я не собираюсь ставить против него, – сказал Мэнни. – Это нелепо.
– Просто в тебе отсутствует спортивный дух.

Распахнув дверь ударом сапога, Реджи кувыркнулся в проем, несколько раз выстрелил перед собой и откатился в сторону. Джейн Беретта занимала позицию прямо напротив двери и начала стрелять одновременно с ним. Оба успели выпустить по две пули из каждого ствола, и оба упали на пол и замерли без движения.
Джереми Винчестер стоял у окна, и с этого места ему были видны только джинсы и сапоги Реджи. Все остальное скрывал перевернувшийся стол.
Джереми всадил пулю в правую ногу Реджи, чуть выше колена. Когда свинец вошел в плоть, нога дернулась, но в том была виновата только ударная сила пули. Реакции организма не последовало – ни стонов, ни криков, ни рефлекторных подергиваний.
– Я глазам своим не верю, – пробормотал Джереми. – Он все-таки заткнулся.
Ориентируясь на голос, Реджи четырежды выстрелил через столешницу. Одна пуля прошла мимо, одна отхватила кусок уха, а две попали в лоб и переносицу Винчестера, еще раз подтверждая правоту тезиса, гласящего, что контрольный выстрел следует производить в голову, а не в ногу.
Реджи сел. Его организм испытывал пресыщение тяжелыми металлами – пули засели в голени, бедре и предплечье.
Но о ранах можно было позаботиться позже. Первым делом Реджи решил проверить, как дела у единственной женщины.
Пуля угодила ей в грудь, но прошла мимо сердца, и Беретта была еще жива. На ее губах надувались и лопались кровавые пузырьки, свидетельствуя о повреждении легкого. Вылечить такую рану в полевых условиях не смог бы ни один стрелок. Реджи не собирался и пробовать.
– Нас было четверо… – прохрипела Джейн. Ее пальцы скребли половицы в поисках выпавшего из руки револьвера. – Как тебе удалось?
– Я умею уворачиваться от пуль, – сказал Реджи. – Нет, вру. Не умею. Спишем мой успех на тупое везение.
Осторожно перенеся вес на больную ногу, здоровой ногой Реджи подпихнул револьвер в зону досягаемости Беретты. Даже в такой ситуации он старался вести себя как истинный джентльмен.
– Не можешь выстрелить в безоружную?
– Могу. Ты поднимешь револьвер?
– Нет. Не собираюсь облегчать тебе задачу…
– Стерва, – сказал Реджи и выстрелил.
Он перезарядил оба револьвера, засунул их в кобуры, поднял с пола свой саквояж и только потом занялся пулями, застрявшими в его теле. Найденное за стойкой трактира виски облегчило ему эту задачу.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39