— Эй, на тот случай, если я вдруг превратился в человека-невидимку, хочу напомнить вам: я, между прочим, все еще здесь.
Серена рассеянно улыбнулась ему и вновь обратила внимание на Гидеона.
— Единственное, что я хочу получить от тебя обратно, это Дэйн.
— Всему свое время, — сузил глаза Гидеон. — Я сообщил тебе, каковы мои условия. Стоит тебе согласиться, и я тут же запущу машину. Видит бог, я буду счастлив дать тебе все, что только ты пожелаешь. А ты дай мне шанс… — Гидеон умолк, не договорив, поскольку в этот момент возле него возник тот самый затянутый в белое юноша, который прислуживал им за столом, прошептал что-то на ухо хозяину и тут же растворился — так же неожиданно, как и появился.
Когда Гидеон снова повернулся к своим друзьям, на лице его было отсутствующее выражение.
— Мне надо идти, — лаконично бросил он. — Займи ее чем-нибудь, Росс.
С этими словами он вышел из столовой, даже не удостоив Серену взглядом.
— Похоже, я снова стал видимым, — проговорил Росс. — Как насчет кофе, Серена?
— Нет, — так же рассеянно ответила она. Ее не должно было волновать то, что, когда Гидеону нужно было выбирать между ней и своими делами, она неизменно оказывалась на втором месте. Не должно было, но… беспокоило. В тот момент, когда он вышел из комнаты, у нее возникло такое чувство, что ее попросту отложили в сторону, словно вещь, в которой пока отпала надобность. — Я, пожалуй, пойду к себе. Извини, что я была груба, Росс. — Внезапно Серена осознала, что извиняется перед сообщником Гидеона, и стиснула зубы. — Впрочем, вы оба заслуживаете не просто грубости, а кое-чего похуже. Думаю, публичное сожжение на костре было бы для вас в самый раз.
— Ух, какие мы свирепые! — с иронией произнес Росс. — Хотя если Гидеону придется встать на костер, у меня тоже не останется выбора. Одолжите мне немного решимости, королева Элеонор.
— Не смешно. Сегодня, прежде чем лечь спать, я желаю поговорить с Дэйном. Ты дашь мне его номер в отеле?
Росс утвердительно кивнул, вытащил визитную карточку и нацарапал на ней телефонный номер.
— Попроси, чтобы тебя соединили с апартаментами люкс. — Затем он ухмыльнулся и добавил: — Я же говорил тебе, что мы хорошо позаботились о нем.
Повесив телефонную трубку после разговора с братом, Серена поняла, что последние слова Росса были в лучшем случае кокетством. Дэйна нисколько не волновала перспектива задержаться в Марибе. Более того, он вообще не проявил ни малейшего желания покидать Кастельяно. Наверное, ей следовало радоваться тому, что ее брат находится в столь приподнятом настроении, но вместо этого она испытывала лишь растерянность и обиду. Выходит, лишь она одна переживала по поводу той ситуации, в которой они оказались.
Серена встала, прошлась по комнате и остановилась возле стенного шкафа. Сейчас она примет душ, ляжет в постель и забудет про Дэйна, Гидеона и весь этот клубок, который ей предстоит распутать, прежде чем она сможет вернуться к своей прежней — спокойной и размеренной — жизни.
Она сняла с вешалки свой серый шелковый халат, хотела было закрыть дверцу и вдруг замерла как вкопанная. Не может быть! Серена вытащила из глубины шкафа ту самую белую атласную ночную рубашку, которую так небрежно смяла и швырнула на плетеный стул десять лет назад. Ее ткань переливалась и была девственно-чистой, словно только что из магазина.
Серена повесила ночную рубашку обратно в шкаф и закрыла его дверцу. Старая ночная рубашка вызвала из небытия слишком много воспоминаний — но не об Антонио и ужасах, которые ей было суждено пережить той ночью, а о Гидеоне и тех чувствах, которые она испытывала по отношению к нему. Серена закрыла глаза и вновь пережила ту боль, что пронизывала ее, когда она спускалась по ступеням, покидая его дом и навсегда уходя из его жизни. Боже, как ей не хотелось, чтобы эти воспоминания снова мучили ее! Но не для того ли он оставил в шкафу эту ночную рубашку? В таком случае это был весьма хитрый ход с его стороны. Серена уже начала понимать, что под маской ленивого ковбоя, которую давным-давно нацепил на себя Гидеон, скрывается острый ум.
Она открыла глаза, отвернулась от шкафа и медленными шагами направилась к двери, ведущей в ванную комнату.
Через час, выйдя из душа и высушив волосы феном, Серена почувствовала себя гораздо увереннее, нежели прежде. Откинув покрывало на кровати, она взбила подушки, подошла к окну, намереваясь открыть его пошире, и застыла, увидев внизу, в патио, Гидеона.
Он сидел на краю выложенного мозаикой фонтана. Он снял свой смокинг, распустил галстук-бабочку и закатал рукава белоснежной рубашки. Лунный свет серебром отсвечивал от его волос и придавал его лицу выражение мрачной решимости. Он смотрел прямо перед собой, но, судя по всему, не видел ничего, кроме картин, встававших перед его внутренним взором. О чем он думал? Какие мысли вызвали на его лице такое выражение?
Что он чувствовал?
В этот момент он поднял голову. Увидев его лицо более отчетливо, Серена непроизвольно втянула воздух. В его чертах застыла грусть. Неизбывная грусть и ужасающее одиночество.
Не отдавая отчета в своих действиях, Серена выбежала из спальни и кинулась вниз по ступеням. Она должна что-нибудь для него сделать! Гидеон испытывает боль, и Серена должна успокоить ее. Она обязана облегчить его страдания!
Она обрела способность трезво рассуждать только тогда, когда оказалась в патио, в нескольких футах от него, но затем он поднял на нее глаза, и здравый смысл вновь покинул Серену.
Его темные глаза блестели в лунном свете.
— Привет. Извини, что мне пришлось покинуть тебя нынче вечером. Все у меня идет не так, как надо.
Она сделала шаг по направлению к нему.
— Что-то не так, Гидеон?
— Смерть, — просто ответил он. — Это самое большое «не так», которое не исправишь, как бы сильно ты ни старался.
Серена почувствовала болезненную жалость к этому сильному и одновременно страдающему человеку.
— Хочешь, поговорим об этом? У тебя умер кто-то из близких?
— Фрэнк, — пробормотал Гидеон. — Я твержу себе, что он был стар и болен, что он неплохо пожил, по крайней мере в последние годы, но ничего не помогает.
— Фрэнк, — пробормотала она. — Я думала, ты нашел для него хозяев, отдал его в хорошие руки. Росс сказал, что ты всегда так поступал. Мужчина покачал головой.
— Я оставил его у себя. Он был со мной повсюду, куда бы я ни уезжал. Я… любил его.
Слезы обожгли ее глаза.
— Мне кажется, что я тоже полюбила его. Он так помог мне в ту ночь!
— У тебя была собака после того, как ты убежала от меня? Я часто задумывался об этом.
— Нет. Я, как и ты, много путешествовала. Это было бы нечестно по отношению к животному. Некоторое время у меня жила собака моей подруги Элизабет. Она чем-то напоминала мне Фрэнка. — Серена сделала еще один шаг вперед. — Значит, сегодня вечером ты ушел к Фрэнку?
Гидеон кивнул.
— Ветеринар поначалу уверял, что пес выкарабкается, но потом наступило ухудшение. Он прожил всего один час после того, как я вернулся к нему. — Гидеон с усилием сглотнул. — Так больно было смотреть, как он умирает!
— Но ты все же оставался с ним до последней минуты?
Он поднял на нее удивленные глаза.
— А как же иначе! Смерть — это воплощенное одиночество, и в такие минуты важно, чтобы рядом находился друг.
Серена протянула руку и нежно прикоснулась к его щеке.
— Во всех случаях важно, чтобы рядом находился друг.
Гидеон на мгновение замер, а затем спросил:
— Это приглашение?
— Я хотела бы быть твоим другом, — просто ответила она. — Хотя мне кажется, что мы с тобой уже и так друзья, Гидеон. Я не могу дать тебе то, что ты от меня хочешь, но я могу подарить тебе дружбу. Позволь мне помочь тебе.
Она сделала еще один шаг вперед и оказалась в его объятиях. Это произошло так же просто и естественно, как и в ту ночь много лет назад. Серена почувствовала, как тело Гидеона напряглось, а затем постепенно расслабилось.
— Я был бы дураком, если бы отказался от твоего предложения, правда? — Он обнял ее, прижался щекой к ее виску. — Господи, Серена, если бы ты только знала, как мне больно! Мы с Фрэнком были похожи, и, наверное, именно поэтому я так сильно любил его. Мы оба были бродяги, нас обоих побила жизнь, и мы оба были покрыты старыми шрамами.
Серена чувствовала тепло его дыхания и непроизвольно прижалась к нему еще крепче.
— В те дни, когда я был одинок или когда у меня не ладились дела, он-всегда находился рядом со мной. Он был такой веселый, такой преданный и так… — его голос надломился, — …так любил меня.
— Ты уже говорил мне эти слова, — дрожащим шепотом напомнила Серена. — Ты сказал, что страдания сделали его сильным, но от этого он не утратил способность любить.
— Да, — подтвердил Гидеон и несколько мгновений молчал, нежно обнимая Серену. Затем он сунул руку в карман и вытащил оттуда носовой платок. — Извини, — сказал он и приложил платок к ее виску, смоченному его слезами, а затем, ничуть не стесняясь, вытер собственные глаза. — Фрэнк заслужил того, чтобы о нем всплакнули, — вздохнул Гидеон, засовывая платок обратно в карман. — Спасибо тебе.
— За что? — улыбнулась Серена. — Я ведь даже не одолжила тебе свою рубашку, не приготовила для тебя омлет. Мы с тобой пока что не в расчете.
— Это не соревнование, — угрюмо промолвил он. — Дружба не нуждается в сравнениях Дружба означает давать и брать Спасибо за то, что ты мне дала.
— Спасибо за то, что ты это взял. Приятно, когда ты кому-то нужна. Сейчас мне кажется, что раньше я никому не была нужна. Разве что Дэйну, — скорчила она гримаску, — но единственное, в чем он всегда нуждался, — чтобы его вытаскивали из разных передряг.
— Ты была никому не нужна? — недоверчиво переспросил Гидеон. — И даже своему мужу?
Серена вдруг закрылась, словно отгородилась щитом.
— Нет, Антонио никогда не нуждался во мне. — Она отступила назад и проговорила: — Пожалуй, мне пора. Почему бы и тебе не отправиться спать?
— Еще одно приглашение? — спросил Гидеон, и его губы тронула слабая улыбка. Впрочем, он тут же примирительным жестом поднял руку и поспешил добавить: — Это всего лишь неудачная шутка. Я понимаю, что, пытаясь успокоить меня, ты дошла до определенной границы и не переступишь ее. — Затем он потер шею и усталым голосом закончил: — Да, я, наверное, тоже пойду спать. День сегодня был жуткий.
— Он был бы для тебя гораздо легче, если бы ты не решил похитить меня, — будничным тоном заметила Серена и тут же с изумлением поймала себя на том, что она уже подшучивает над тем, что произошло. В какой-то момент здесь, в патио, злость и обида покинули ее, и она уже не была уверена в том, что сможет снова вызвать их в себе, чтобы направить против Гидеона Брандта. Она даже не была уверена в том, что ей вообще хочется их вызывать. Находясь в состоянии мира с Гидеоном, она испытывала ни с чем не сравнимое спокойствие и душевное тепло.
— Я сделал то, что должен был сделать, — проговорил он, окинув ее взглядом. — Мне очень нравится этот твой серебристый халат. В нем ты похожа на лунную деву.
Серена засмеялась, а Гидеон сложил руки и переплел пальцы, словно слушал прекрасную музыку.
— Как здорово! Я еще ни разу не слышал, как ты смеешься. Нужно что-нибудь придумать, чтобы ты смеялась как можно чаще. — Затем он взял Серену за руку так, что на сей раз переплелись пальцы их рук, и повел ее через патио по направлению к входной двери. — Может, нанять на работу клоуна? Или купить сборник анекдотов? Или… — Он умолк и впился в нее глазами. — Ты дашь мне время, о котором я просил, Серена? Ты дашь мне хотя бы неделю?
Этот человек отложил осуществление плана, который он вынашивал в течение десяти лет, только для того, чтобы проводить в последний путь своего умирающего пса. Ну разве могла она теперь отказать ему в его просьбе?! Можно ли вообще отказать Гидеону Брандту?!
— Признаться по правде, я очень боюсь тебя, — ответила она дрогнувшим голосом. — Но все же я дам тебе эту неделю, пусть даже это будет ошибкой с моей стороны. Не знаю, почему я делаю это. Ты ведешь себя как настоящий деспот и…
— Нет, это не ошибка! — перебил ее Гидеон, и лицо его озарилось улыбкой. — Я уверен, что это самое мудрое решение, которое ты когда-либо принимала. — Он крепче сжал ее руку. — Черт возьми, как я счастлив!
Она позволила ему почувствовать себя счастливым. Эта мысль наполнила Серену ощущением радости и собственной значимости. Ему было плохо, а она подарила ему счастье! Что может изменить одна неделя? Дэйн находится на седьмом небе и катается как сыр в масле, а у нее не запланировано никаких дел по крайней мере на ближайший месяц. Кроме того, она в долгу перед Гидеоном и обязана ему гораздо большим, нежели эта незначительная поддержка, о которой он просит ее.
— Но я не могу обещать тебе ничего, кроме дружбы. Я по-прежнему считаю твою затею безумной и…
— Ш-ш-ш, не порть вечер! — Он поднес ее руку к губам и трогательным жестом поцеловал ее ладонь, и Серена ощутила, как тепло его губ распространилось от ее ладони в кровь и разлилось по всему телу. — Позволь мне хоть немного побыть счастливым.
— Хорошо, — беззвучно ответила она, ощутив, как ночной воздух заряжается таким же электричеством, которое не так давно возникло между ними в столовой.
Сердце в груди Серены забилось в удвоенном темпе, и ей стало жарко. Она поняла, что тело предательски выдает охватившие ее чувства, поскольку рука Гидеона сомкнулась на ее запястье еще крепче, чем раньше. Он легонько прикоснулся языком к ее ладони и замер, словно высчитывая ее пульс, а затем спросил:
— Нравится?
А Серене показалось, будто в нее ударила молния. Интимное и все же совершенно невинное прикосновение, а ее уже трясет, будто в ознобе.
— А вот теперь мне точно пора к себе.
— Еще секунду. — Его губы мягко прикоснулись к нежной коже ее запястья, под которой пульсировали тонкие голубые жилки, а затем она почувствовала теплое прикосновение его языка. — Я чувствую: твое сердце бьется как сумасшедшее, — сказал он. — Ты очень легко возбуждаешься, любовь моя. — Гидеон легонько прикусил кожу на ее запястье, и Серену захлестнула горячая волна.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22