https://wodolei.ru/catalog/sushiteli/vodyanye/
Сейчас так принято – подают в ресторанах нечищенную картошку, морковку с комьями земли – это так модно. Почему бы не подавать цыплёнка в перьях?
Проблемы начались, когда Скандалеза стала цыплёнка тихонечко отбивать, чтобы он, согласно инструкции, содержащейся в секретном рецепте груздинской кухни, принял плоскую форму. Цыплёнок, хоть и был военнослужащим и подготовил себя к нелёгкой ратной доле, отбиваться не пожелал и при первом ударе молотка по его цыплячьей попе скрылся в неизвестном направлении с громкими криками и оскорблениями в адрес правительства Соединённых Штанов, госпожи Скандалезы Безобрезы и даже президента Бушкина лично.
Скандалеза немедленно явилась с докладом к президенту Бушкину, которому капитан Ибн-Маслинкин-Алибабуев в тренировочных целях уже было перерезал горло, но с появлением Скандалезы временно отступился, потому что у неё было новое платье и он не хотел забрызгать его кровью президента Бушкина. Капитан Ибн-Маслинкин-Алибабуев втайне надеялся заполучить Скандалезу в свой гарем и поэтому пытался показать себя ей с романтичной стороны, что ему практически удавалось.
– Господин президент, цыплёнок табака уклонился от выполнения своих обязанностей и дезертировал в неизвестном направлении, – доложила Скандалеза Безобреза.
– Немедленно объявить войну и потребовать выдать цыплёнка табака! – приказал президент Бушкин.
– Какому государству объявлять войну? – по-деловому уточнила Скандалеза, но капитан Ибн-Маслинкин-Алибабуев её галантно перебил и попросил объявить войну родному государству Ибн-Маслинкина-Алибабуева, потому что там он был трижды приговорён к смертной казни за разбой -правительство родной страны Ибн-Маслинкина-Алибабуева само разбойничало и не терпело конкуренции в этом вопросе. Тот факт, что государственная власть не позволяла Ибн-Маслинкину-Алибабуеву разбойничать, был прекрасной иллюстрацией несправедливости и антинародности этой власти. Хотя то, что и в Соединённых Штанах разбой простым гражданам не позволялся, а власть в Соединённых Штанах всё равно считалась народной, как-то из внимания президента Бушкина ускользнуло, потому что в наше время разбой вообще стал исключительной привилегией правительств государств, и они строго следят, чтобы простым гражданам оставалось только мелкое хулиганство и хищения со взломом. Трудно оспаривать право любого государства на разбой. Во-первых, это нарушит стабильность государственной власти, во-вторых, это угрожает вашей личной жизни, таким образом, я горячо рекомендую воздержаться от этих необдуманных возражений.
Бушкин немедленно выставил ультиматум родине Ибн-Маслинкина-Алибабуева: выдать цыплёнка табака в 24 часа – иначе война. Цыплёнка, конечно, не выдали, потому что, во-первых, у них его не было, во-вторых, ультиматум Бушкина дошёл до них только через 48 часов, потому что экспресс-почта «Федя-Экспресс» забежала по дороге к тёще на блины, а в-третьих, государство это было хоть и маленьким, но гордым, и ни за что бы на сговор с Соединёнными Штанами не пошло. Государство было завоёвано ещё до обеда, и Бушкин заскучал.
– Кому бы ещё объявить войну? – с надеждой спрашивал он, разглядывая карту мира. – Вот, – вдруг обрадовался он, – вот эта страна подходящего размерчика. Немедленно объявить ей войну!
Скандалеза вызвала эксперта по географии, но он всех разочаровал тем, что Бушкин указал на карте сами Соединённые Штаны и им президент объявить войну не мог, потому что был их гражданином, и даже президентом.
Ещё несколько ткнутых пальцем президента стран тоже оказались неподходящими для завоёвывания, потому что там премьер-министры были американскими гражданами и завоёвывать их как-то не было смысла.
Вообще в последнее время нередко случается, что руководитель страны имеет ещё и гражданство другой страны. Это очень прогрессивная практика. Например, представьте себе: если бы Ганнибал имел римское гражданство, не было бы нужды воевать с Карфагеном. Президент Римской республики просто отдавал бы ему распоряжения как своему гражданину, и тот бы их безупречно выполнял, боясь потерять римский паспорт.
Президент Бушкин проконсультировался с двуглавой птицей Рухх с балалайкой, задав ей вопрос, куда мог деться цыплёнок табака. Головы птицы Рухх проконсультировались между собой и вспомнили, что когда более восьмидесяти лет назад они были ещё цыплёнком и из них пытались сделать рагу с красным перцем, они бежали в Париж к Сильвуплешкиным.
Решили объявить войну стране Сильвуплешкиных, но Сильвуплешкин проревел, что не отдаст цыплёнка, даже если бы он у него был, потому что для него гастрономические ценности находятся вне политики, вне мира и вне войны, и что за каждую слезу цыплёнка табака он готов – pour chacune de ces larmes, il eыt donnй un verre de son sang… Pour chacune de ces larmes, il eыt donnй un verre de son sang – За каждую из этих слёз он бы отдал стакан своей крови (фр.) (Александр Дюма, «Граф Монте-Кристо», цитируется по французскому изданию: Alexandre Dumas, «Le Comte de Monte-Cristo», издательство Gallimard, 1998, стр. 24).
С Сильвуплешкиным после такого заявления решили не связываться.
Короче, делать было нечего… Пришлось пригрозить царю Тамару войной, чтоб не приезжал, потому что угощать его было нечем.
А при чём тут Маськин? Не при чём. Цыплёнок табака пробежал мимо его дома со скоростью ветра и снова скрылся в неизвестном направлении.
Попугаи, правда, жаловались, что кто-то подворовывает у них зерно, но скорее всего это был домовой-барабашка Тыркин.
Я ответственно заявляю, что Маськин никакого отношения к цыплёнку табака не имеет! Для этого, собственно, и была написана эта глава.
Будем надеяться, что президент Бушкин поверит на слово…
Глава сорок вторая
Маськин и микроволновая печка
Подумать только, на дворе двадцать первый век. Интересно, сколько ещё лет нам следует провеcти в новом веке, чтобы как-то свыкнуться с этой мыслью… Наверняка так случается каждый раз, когда века сменяют друг друга. Жители прошлого века все разом становятся настоящими путешественниками во времени и, очутившись в веке грядущем, растерянно оглядываются, как в чужой прихожей, не зная, куда повесить шляпу и куда проходить, и где присесть, пока не выйдет хозяин. Но хозяин не выходит, и к пятому году они как-то начинают осваиваться, к двенадцатому году принимаются шалить с хозяйскими саблями, к семнадцатому играть со спичками, раскрываясь в полной мере во всей своей бесшабашности, ну а к тридцать седьмому и сорок первому и вовсе входят во вкус такого варварства, перевернув хозяйскую квартиру вверх дном и помочившись у хозяина на кровати, что в последующие века даже историкам, глядя на такие дела, становится тошно. А уж у кого, как не у историков, самые крепкие желудки! Нет у них другого выхода – станешь блевать – сдохнешь с голоду. Кормят ведь их настоящей едой редко, но они очень часто за эту скудную пищу обильно потчуют своих хозяев и всех остальных самыми разными россказнями, которые видоизменяются чаще, чем уральская погода. У всякого историка есть свой хозяин. Бездомных историков отлавливают, как беспризорных собак, потому что они могут быть столь же опасны для любого даже самого добропорядочного общества. (Не дай вам Бог заглянуть в архивы даже самых приличных государств…) Свозят воющих бездомных историков в специальное место, где их прививают от бешенства и приручают разные хозяева, тренирующие их вовремя проситься наружу и брехать только по команде. А брешут историки громко и заливисто, сами веря себе, потому что какой честный пёс не верит своему лаю?
Мне кажется, футорологи скорее напоминают котов и бродят более сами по себе, предсказывая будущее и оставаясь последовательными в своих изысканиях вплоть до его наступления, после которого они за будущее не отвечают, потому что оно переходит под ответственность историков. На точность предсказаний футурологов можно спокойнее положиться, чем на доклады историков, хотя бездомных футурологов тоже отлавливают, потому что они тоже опасны для общества. Прошлое, однако, гораздо легче изменять, чем будущее, потому что прошлое достаточно изменить на бумаге, а будущее можно изменить только в реальности, причём менять его надо начинать уже сейчас, что гораздо утомительнее.
Так и Маськин, войдя в двадцать первый век со своим натуральным хозяйством, слегка оробел. Ещё в самом начале этого нового века Маськин познакомился с микроволновой печкой и не знал, что с ней делать. Сначала он подумал, что будет использовать её вместо самовара, которого в те времена у Маськина ещё не было, а в Западной Сумасбродии не знали этого гениального изобретения человеческого рода и наивно кипятили воду электричеством.
Маськин попытался использовать микроволновую печку как самовар. Наколол щепочек, приставил кое-как трубу и попытался разжечь. Микроволновая печка достала электрический шнур и покрутила электрической вилкой у своего виска – мол, совсем ты, Маськин, умом двинулся.
– Ну, хорошо, – сказал Маськин, – а как в тебе воду греть?
– Никак, – сказала микроволновая печка. – Воду греют в чайнике, а ты, Маськин, и сам-то совсем чайник, как я погляжу!
Микроволновая печка не очень церемонилась с Маськиным, потому что ей не хотелось закончить свои дни сначала в отделе вещественных доказательств в местном полицейском участке в качестве предмета, ставшего причиной пожара, а потом на местной свалке, часто посещаемой дикими зверьми, а диких зверей микроволновая печка, как вы понимаете, боялась, потому что хоть и была печка, но всё же микроволновая, а это значит, что волну она могла гнать очень небольшого размера.
Пришлось Маськину купить чайник и оставить микроволновую печку в покое. Единственное, что она соглашалась делать, так это только давать старым дедушкиным часам подглядывать время на своём электронном табло, потому что сами они, как вы помните, время отсчитывать разучились. Микроволновая печка считала себя прибором современным, очень гордилась своей электроникой и никому бы не позволила собой пользоваться как простой печкой. Только изредка она разрешала Шушутке разогреть тарелочку макарон, и то каждый раз выкидывала фокусы: то минуту погреет, а когда Шушутка проверит – всё холодное, а потом ещё через секунду всё уже чуть ли не закипит и макароны лезут из печки, как ошпаренные. Но Шушутка был жителем двадцать первого века, и с микроволновой печкой они не ссорились. Это были их личные разборки, непонятные нам, по пояс погружённым в двадцатый век.
Мы, сами того не осознавая, дали жизнь целому поколению приборов, которые уже настолько совершенны, что вот-вот начнут обходиться без нас. Уже появилось «Общество защиты прав стиральных машин», а также «Комитет по правам пылесосов». Самосознание домашней техники растёт и ширится с каждым днём, и того гляди, она поднимет свою техническую революцию, заставив людей работать на себя. Вот взять хотя бы Маськину посудомоечную машину. Она капризна и требует много внимательного ухода. Перед постановкой в неё посуды надо эту посуду тщательно вымыть мылом под краном, прополоскать и высушить. Далее посудомоечная машина кое-как сама с собой побрызгается, и уже после мытья посуды внутри этой машины чашки и тарелки загрязняются невесть откуда взявшимися крошками и пятнами, после которых посуду снова надо тщательно вымыть под краном и аккуратно вытереть. Причём оба действия надо скрывать от машины, иначе она обидится и пожалуется в «Ассоциацию униженных посудомоечных машин». Чтобы отвлечь посудомоечную машину, Маськин всё время ставил ей какую-нибудь кассету с мультиком на видеомагнитофоне, который тоже был с характером и часто плёнки Маськину зажёвывал, но для своей подруги и коллеги посудомоечной машины мультики крутил исправно. Холодильник у Маськина был с гонором и не терпел, чтобы в него ставили слишком много продуктов, боясь, что закиснет его рабочая совесть. Так что Маськин хранил большую часть запасов в погребе, а в холодильнике в основном держал сметану и творог, но тоже не для себя, а для дедушкиных стенных часов, которые по ночам, как вы помните, потребляли молочные продукты.
Короче, наступает эра, когда нам придётся гораздо больше считаться с потребностями нашей бытовой техники. Недалёк тот час, когда запретят эксплуатировать её более 8 часов в день, назначат два выходных в неделю и обязательный оплаченный отпуск длиной минимум в 24 дня. А что, средневзятая микроволновая печь живёт гораздо меньше, чем её средневзятый пользователь, и поэтому ей надо много отдыхать, чтобы успеть посмотреть мир и самореализоваться.
Маськин скучал по старым надёжным вещам, которые служили поколениям его предков и не жаловались… Но от многочисленных переездов вещи растерялись, и Маськину пришлось обзаводиться новыми предметами быта. За эти Маськины симпатии к старым вещам новые предметы быта считали Маськина ретроградом и даже подозревали в нелиберальных взглядах, хотя это, конечно, были лишние опасения. Вы бы видели, как Маськин ухаживал за своей новой швейной машинкой – он практически никогда на ней не шил, а по вечерам всегда приходил пожелать спокойной ночи и выписывал специально для неё журнал «Бурда», потому что швейная машинка всё-таки интересовалась модой и любила рассматривать новые выкройки. Маськин часто вытирал пыль на швейной машинке, и она за это однажды даже вышила Маськину носовой платочек с инициалом «М» – имелось в виду «Маськин». Конечно, яснее было бы, если бы швейная машина вышила имя Маськина целиком, но швейная машина вышила букву «М» и устала… А в платочек часто сморкался Плюшевый Медведь, потому что считал, что буква «М» значит «Медведь». Но Маськин всё равно был рад и такому подарку и очень им гордился.
Несмотря на подъём пролетарского самосознания, бытовые приборы всё-таки любили Маськина и иногда делали ему подарки посущественней. Так, однажды микроволновая печка села и написала письмо на Тульскую самоварную фабрику, и попросила прислать Маськину самовар.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35
Проблемы начались, когда Скандалеза стала цыплёнка тихонечко отбивать, чтобы он, согласно инструкции, содержащейся в секретном рецепте груздинской кухни, принял плоскую форму. Цыплёнок, хоть и был военнослужащим и подготовил себя к нелёгкой ратной доле, отбиваться не пожелал и при первом ударе молотка по его цыплячьей попе скрылся в неизвестном направлении с громкими криками и оскорблениями в адрес правительства Соединённых Штанов, госпожи Скандалезы Безобрезы и даже президента Бушкина лично.
Скандалеза немедленно явилась с докладом к президенту Бушкину, которому капитан Ибн-Маслинкин-Алибабуев в тренировочных целях уже было перерезал горло, но с появлением Скандалезы временно отступился, потому что у неё было новое платье и он не хотел забрызгать его кровью президента Бушкина. Капитан Ибн-Маслинкин-Алибабуев втайне надеялся заполучить Скандалезу в свой гарем и поэтому пытался показать себя ей с романтичной стороны, что ему практически удавалось.
– Господин президент, цыплёнок табака уклонился от выполнения своих обязанностей и дезертировал в неизвестном направлении, – доложила Скандалеза Безобреза.
– Немедленно объявить войну и потребовать выдать цыплёнка табака! – приказал президент Бушкин.
– Какому государству объявлять войну? – по-деловому уточнила Скандалеза, но капитан Ибн-Маслинкин-Алибабуев её галантно перебил и попросил объявить войну родному государству Ибн-Маслинкина-Алибабуева, потому что там он был трижды приговорён к смертной казни за разбой -правительство родной страны Ибн-Маслинкина-Алибабуева само разбойничало и не терпело конкуренции в этом вопросе. Тот факт, что государственная власть не позволяла Ибн-Маслинкину-Алибабуеву разбойничать, был прекрасной иллюстрацией несправедливости и антинародности этой власти. Хотя то, что и в Соединённых Штанах разбой простым гражданам не позволялся, а власть в Соединённых Штанах всё равно считалась народной, как-то из внимания президента Бушкина ускользнуло, потому что в наше время разбой вообще стал исключительной привилегией правительств государств, и они строго следят, чтобы простым гражданам оставалось только мелкое хулиганство и хищения со взломом. Трудно оспаривать право любого государства на разбой. Во-первых, это нарушит стабильность государственной власти, во-вторых, это угрожает вашей личной жизни, таким образом, я горячо рекомендую воздержаться от этих необдуманных возражений.
Бушкин немедленно выставил ультиматум родине Ибн-Маслинкина-Алибабуева: выдать цыплёнка табака в 24 часа – иначе война. Цыплёнка, конечно, не выдали, потому что, во-первых, у них его не было, во-вторых, ультиматум Бушкина дошёл до них только через 48 часов, потому что экспресс-почта «Федя-Экспресс» забежала по дороге к тёще на блины, а в-третьих, государство это было хоть и маленьким, но гордым, и ни за что бы на сговор с Соединёнными Штанами не пошло. Государство было завоёвано ещё до обеда, и Бушкин заскучал.
– Кому бы ещё объявить войну? – с надеждой спрашивал он, разглядывая карту мира. – Вот, – вдруг обрадовался он, – вот эта страна подходящего размерчика. Немедленно объявить ей войну!
Скандалеза вызвала эксперта по географии, но он всех разочаровал тем, что Бушкин указал на карте сами Соединённые Штаны и им президент объявить войну не мог, потому что был их гражданином, и даже президентом.
Ещё несколько ткнутых пальцем президента стран тоже оказались неподходящими для завоёвывания, потому что там премьер-министры были американскими гражданами и завоёвывать их как-то не было смысла.
Вообще в последнее время нередко случается, что руководитель страны имеет ещё и гражданство другой страны. Это очень прогрессивная практика. Например, представьте себе: если бы Ганнибал имел римское гражданство, не было бы нужды воевать с Карфагеном. Президент Римской республики просто отдавал бы ему распоряжения как своему гражданину, и тот бы их безупречно выполнял, боясь потерять римский паспорт.
Президент Бушкин проконсультировался с двуглавой птицей Рухх с балалайкой, задав ей вопрос, куда мог деться цыплёнок табака. Головы птицы Рухх проконсультировались между собой и вспомнили, что когда более восьмидесяти лет назад они были ещё цыплёнком и из них пытались сделать рагу с красным перцем, они бежали в Париж к Сильвуплешкиным.
Решили объявить войну стране Сильвуплешкиных, но Сильвуплешкин проревел, что не отдаст цыплёнка, даже если бы он у него был, потому что для него гастрономические ценности находятся вне политики, вне мира и вне войны, и что за каждую слезу цыплёнка табака он готов – pour chacune de ces larmes, il eыt donnй un verre de son sang… Pour chacune de ces larmes, il eыt donnй un verre de son sang – За каждую из этих слёз он бы отдал стакан своей крови (фр.) (Александр Дюма, «Граф Монте-Кристо», цитируется по французскому изданию: Alexandre Dumas, «Le Comte de Monte-Cristo», издательство Gallimard, 1998, стр. 24).
С Сильвуплешкиным после такого заявления решили не связываться.
Короче, делать было нечего… Пришлось пригрозить царю Тамару войной, чтоб не приезжал, потому что угощать его было нечем.
А при чём тут Маськин? Не при чём. Цыплёнок табака пробежал мимо его дома со скоростью ветра и снова скрылся в неизвестном направлении.
Попугаи, правда, жаловались, что кто-то подворовывает у них зерно, но скорее всего это был домовой-барабашка Тыркин.
Я ответственно заявляю, что Маськин никакого отношения к цыплёнку табака не имеет! Для этого, собственно, и была написана эта глава.
Будем надеяться, что президент Бушкин поверит на слово…
Глава сорок вторая
Маськин и микроволновая печка
Подумать только, на дворе двадцать первый век. Интересно, сколько ещё лет нам следует провеcти в новом веке, чтобы как-то свыкнуться с этой мыслью… Наверняка так случается каждый раз, когда века сменяют друг друга. Жители прошлого века все разом становятся настоящими путешественниками во времени и, очутившись в веке грядущем, растерянно оглядываются, как в чужой прихожей, не зная, куда повесить шляпу и куда проходить, и где присесть, пока не выйдет хозяин. Но хозяин не выходит, и к пятому году они как-то начинают осваиваться, к двенадцатому году принимаются шалить с хозяйскими саблями, к семнадцатому играть со спичками, раскрываясь в полной мере во всей своей бесшабашности, ну а к тридцать седьмому и сорок первому и вовсе входят во вкус такого варварства, перевернув хозяйскую квартиру вверх дном и помочившись у хозяина на кровати, что в последующие века даже историкам, глядя на такие дела, становится тошно. А уж у кого, как не у историков, самые крепкие желудки! Нет у них другого выхода – станешь блевать – сдохнешь с голоду. Кормят ведь их настоящей едой редко, но они очень часто за эту скудную пищу обильно потчуют своих хозяев и всех остальных самыми разными россказнями, которые видоизменяются чаще, чем уральская погода. У всякого историка есть свой хозяин. Бездомных историков отлавливают, как беспризорных собак, потому что они могут быть столь же опасны для любого даже самого добропорядочного общества. (Не дай вам Бог заглянуть в архивы даже самых приличных государств…) Свозят воющих бездомных историков в специальное место, где их прививают от бешенства и приручают разные хозяева, тренирующие их вовремя проситься наружу и брехать только по команде. А брешут историки громко и заливисто, сами веря себе, потому что какой честный пёс не верит своему лаю?
Мне кажется, футорологи скорее напоминают котов и бродят более сами по себе, предсказывая будущее и оставаясь последовательными в своих изысканиях вплоть до его наступления, после которого они за будущее не отвечают, потому что оно переходит под ответственность историков. На точность предсказаний футурологов можно спокойнее положиться, чем на доклады историков, хотя бездомных футурологов тоже отлавливают, потому что они тоже опасны для общества. Прошлое, однако, гораздо легче изменять, чем будущее, потому что прошлое достаточно изменить на бумаге, а будущее можно изменить только в реальности, причём менять его надо начинать уже сейчас, что гораздо утомительнее.
Так и Маськин, войдя в двадцать первый век со своим натуральным хозяйством, слегка оробел. Ещё в самом начале этого нового века Маськин познакомился с микроволновой печкой и не знал, что с ней делать. Сначала он подумал, что будет использовать её вместо самовара, которого в те времена у Маськина ещё не было, а в Западной Сумасбродии не знали этого гениального изобретения человеческого рода и наивно кипятили воду электричеством.
Маськин попытался использовать микроволновую печку как самовар. Наколол щепочек, приставил кое-как трубу и попытался разжечь. Микроволновая печка достала электрический шнур и покрутила электрической вилкой у своего виска – мол, совсем ты, Маськин, умом двинулся.
– Ну, хорошо, – сказал Маськин, – а как в тебе воду греть?
– Никак, – сказала микроволновая печка. – Воду греют в чайнике, а ты, Маськин, и сам-то совсем чайник, как я погляжу!
Микроволновая печка не очень церемонилась с Маськиным, потому что ей не хотелось закончить свои дни сначала в отделе вещественных доказательств в местном полицейском участке в качестве предмета, ставшего причиной пожара, а потом на местной свалке, часто посещаемой дикими зверьми, а диких зверей микроволновая печка, как вы понимаете, боялась, потому что хоть и была печка, но всё же микроволновая, а это значит, что волну она могла гнать очень небольшого размера.
Пришлось Маськину купить чайник и оставить микроволновую печку в покое. Единственное, что она соглашалась делать, так это только давать старым дедушкиным часам подглядывать время на своём электронном табло, потому что сами они, как вы помните, время отсчитывать разучились. Микроволновая печка считала себя прибором современным, очень гордилась своей электроникой и никому бы не позволила собой пользоваться как простой печкой. Только изредка она разрешала Шушутке разогреть тарелочку макарон, и то каждый раз выкидывала фокусы: то минуту погреет, а когда Шушутка проверит – всё холодное, а потом ещё через секунду всё уже чуть ли не закипит и макароны лезут из печки, как ошпаренные. Но Шушутка был жителем двадцать первого века, и с микроволновой печкой они не ссорились. Это были их личные разборки, непонятные нам, по пояс погружённым в двадцатый век.
Мы, сами того не осознавая, дали жизнь целому поколению приборов, которые уже настолько совершенны, что вот-вот начнут обходиться без нас. Уже появилось «Общество защиты прав стиральных машин», а также «Комитет по правам пылесосов». Самосознание домашней техники растёт и ширится с каждым днём, и того гляди, она поднимет свою техническую революцию, заставив людей работать на себя. Вот взять хотя бы Маськину посудомоечную машину. Она капризна и требует много внимательного ухода. Перед постановкой в неё посуды надо эту посуду тщательно вымыть мылом под краном, прополоскать и высушить. Далее посудомоечная машина кое-как сама с собой побрызгается, и уже после мытья посуды внутри этой машины чашки и тарелки загрязняются невесть откуда взявшимися крошками и пятнами, после которых посуду снова надо тщательно вымыть под краном и аккуратно вытереть. Причём оба действия надо скрывать от машины, иначе она обидится и пожалуется в «Ассоциацию униженных посудомоечных машин». Чтобы отвлечь посудомоечную машину, Маськин всё время ставил ей какую-нибудь кассету с мультиком на видеомагнитофоне, который тоже был с характером и часто плёнки Маськину зажёвывал, но для своей подруги и коллеги посудомоечной машины мультики крутил исправно. Холодильник у Маськина был с гонором и не терпел, чтобы в него ставили слишком много продуктов, боясь, что закиснет его рабочая совесть. Так что Маськин хранил большую часть запасов в погребе, а в холодильнике в основном держал сметану и творог, но тоже не для себя, а для дедушкиных стенных часов, которые по ночам, как вы помните, потребляли молочные продукты.
Короче, наступает эра, когда нам придётся гораздо больше считаться с потребностями нашей бытовой техники. Недалёк тот час, когда запретят эксплуатировать её более 8 часов в день, назначат два выходных в неделю и обязательный оплаченный отпуск длиной минимум в 24 дня. А что, средневзятая микроволновая печь живёт гораздо меньше, чем её средневзятый пользователь, и поэтому ей надо много отдыхать, чтобы успеть посмотреть мир и самореализоваться.
Маськин скучал по старым надёжным вещам, которые служили поколениям его предков и не жаловались… Но от многочисленных переездов вещи растерялись, и Маськину пришлось обзаводиться новыми предметами быта. За эти Маськины симпатии к старым вещам новые предметы быта считали Маськина ретроградом и даже подозревали в нелиберальных взглядах, хотя это, конечно, были лишние опасения. Вы бы видели, как Маськин ухаживал за своей новой швейной машинкой – он практически никогда на ней не шил, а по вечерам всегда приходил пожелать спокойной ночи и выписывал специально для неё журнал «Бурда», потому что швейная машинка всё-таки интересовалась модой и любила рассматривать новые выкройки. Маськин часто вытирал пыль на швейной машинке, и она за это однажды даже вышила Маськину носовой платочек с инициалом «М» – имелось в виду «Маськин». Конечно, яснее было бы, если бы швейная машина вышила имя Маськина целиком, но швейная машина вышила букву «М» и устала… А в платочек часто сморкался Плюшевый Медведь, потому что считал, что буква «М» значит «Медведь». Но Маськин всё равно был рад и такому подарку и очень им гордился.
Несмотря на подъём пролетарского самосознания, бытовые приборы всё-таки любили Маськина и иногда делали ему подарки посущественней. Так, однажды микроволновая печка села и написала письмо на Тульскую самоварную фабрику, и попросила прислать Маськину самовар.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35