Деннис молча проехал вверх по Калле Бурле, свернул на Маркет-стрит и снова проехал мимо «Остенд-маркет», затем миновал небольшой подъем, известный под названием Стрелка Форшеймера. Сбоку от дороги виднелись серые контуры консервной фабрики Редвингов и сахарного завода Тилманов. Уизел Холлоу лежал в низине, за высоким холмом. Том по-прежнему сидел с закрытыми глазами. Деннис направил машину к Могром-стрит.
— Ну что ж, — Том резко выпрямился, словно кто-то невидимый потянул за ниточку, привязанную к его голове. Он весь дрожал от нетерпения. Деннису показалось, что, если он не прибавит скорость, Том выпрыгнет из машины.
Могром-стрит начиналась у подножья холма, пересекала Калле Рамбишур и вела к самому центру Уизел Холлоу. Западный конец улицы терялся среди трущоб, состоявших из хижин, а то и навесов из старых одеял, натянутых на деревянные столбы. Изредка здесь попадались более добротные дома, сложенные из розового или белого камня, но гораздо больше было домиков, сложенных из прислоненных друг к другу фанерных листов. В двух кварталах от дороги посреди улицы лежала, тяжело дыша, большая черная собака. Козы и куры гуляли по пожухлой траве между покореженными машинами и разрушенными загонами для скота. Деннис тщетно пытался сосредоточиться на мелодии рок-н-ролла, звучащей из динамиков.
Том наклонился вперед и внимательно рассматривал номера домов.
— Поверните направо, — попросил он.
— Ты хоть понимаешь, что я понятия не имею, что происходит?
— Поезжайте помедленнее.
Деннис повиновался. Том внимательно изучал дона и хижины на ближайшей к нему стороне улицы. Одна из коз повернула голову в их сторону, а куры беспокойно забегали по траве. Машина доехала до перекрестка с написанным от руки указателем «Калле Фридрих Хасслгард». Рядом со знаком вдруг выросли словно из-под земли двое туземных ребятишек с грязными личиками — один был одет к коричневые шорты и держал в руках игрушечное ружье, другой — абсолютно голый. Они угрюмо и в то же время дерзко рассматривали машину Денниса.
— Следующий квартал, — сказал Том.
Деннис медленно повел машину мимо не сводящих с него глаз ребятишек. Собака равнодушно подняла голову. Деннис объехал пса, который, тяжело вздохнув, принял прежнюю позу.
— Стоп, — сказал Том. — Приехали.
Деннис остановил машину. Том наклонился в сторону, чтобы лучше разглядеть деревянный домик. От рифленой жестяной крыши исходил жар. Домик казался пустым.
Том открыл дверцу машины и пошел к дому. Деннис ожидал, что Том заглянет в окно, прежде чем войдет в дверь, но мальчик скрылся за углом дома. Сидя за рулем «корвета», Деннис чувствовал себя чересчур заметным. Ему было жарко. Ему показалось вдруг, что кто-то карабкается сзади на машину, но, высунув голову в окно, он увидел что это просто собака во сне скребет землю задними лапами. Деннис посмотрел на часы — с того момента, когда Том исчез за углом дома, прошло четыре минуты. Он закрыл глаза и застонал. Но тут снова раздался шелест травы и, открыв глаза, Деннис увидел Тома Пасмора, идущего обратно к машине.
Том шел очень быстро, и на лице его ничего нельзя было прочесть. Он снова сложился пополам и упал на сиденье рядом с Деннисом, ни разу не взглянув на него.
— Заверните за угол, — сказал он.
Деннис включил зажигание, отпустил сцепление, и машина двинулась вперед.
Из домика напротив доносилась мелодия «Ла бамбы», и Деннис подумал вдруг, как здорово было бы сейчас растянуться на диване и сделать хороший глоток джина с тоником.
— Поезжайте вон туда, — командовал Том. — Помедленнее.
Деннис свернул на узенькую улочку.
— Стоп, — сказал Том. Они подъехали к полуразрушенной стене, и Том высунулся из машины, пристально вглядываясь в высокую желтую траву, растущую по другую сторону. — Дальше! — Машина снова двинулась вперед, и через несколько метров оказалась перед зелеными дверями конюшни, переоборудованной в гараж. Два затянутых паутиной пыльных окошка уныло глядели на узкую улицу.
— Здесь! — Том выскочил из машины. Приставив ладони к стеклу, он заглянул в одно из окон, потом в другое, потом снова в первое. Затем Том выпрямился и закрыл лицо руками.
— Теперь наконец все? — спросил Деннис.
Том вернулся в машину.
— Я везу тебя домой!
— Мистер Хэндли, вы должны повозить меня по кварталу. Мы должны прочесать все улицы в этой части Уизел Холлоу.
«Нет, я должен отвезти тебя домой!» — ясно звучало в мозгу Денниса, но вместо этого он произнес:
— Что ж, если хочешь... — и «корвет» двинулся дальше.
Они свернули еще на одну улочку, где рядом с хижинами стояли ржавеющие машины, а за высохшими желтыми газонами виднелось несколько домов побольше. Козы равнодушно щипали травку рядом с палатками из старых одеял. Том пробормотал что-то невнятное, напоминавшее кошачье мяуканье. В двадцати ярдах впереди, по другую сторону улицы стоял точно такой же черный «корвет», как у Денниса, почти незаметный под кучей мусора — консервные банки, пустые бутылки, гниющая луковая шелуха, кусочки облепленного мухами мяса. Из-под всего этого выглядывала отполированная до блеска машина.
— Высадите меня здесь, — Том открыл дверцу, прежде чем Деннис успел остановить машину.
Том подбежал к «корвету» и положил руки на капот.
На секунду — на одну секунду, показавшуюся ему бесконечно долгой, — Тома посетило чувство, напоминавшее дежа вю, скорее это было даже эхо настоящего чувства. Тому показалось, что он стал невидимым, несуществующим для мира реальных вещей и вступил в мир, где каждая деталь была преисполнена великого смысла — он словно проник под кожу этого мира. Это сладкое и одновременно тревожное чувство было хорошо знакомо Тому. Том медленно двинулся к окну рядом с местом водителя. Окно было сплошь в трещинах. Нагнувшись, он разглядел посредине аккуратное пулевое отверстие диаметром около дюйма. Место водителя было заляпано кровью, тонкая кровяная пленка покрывала также соседнее сиденье.
Том обошел машину и, повозившись немного с багажником, наконец открыл его. Внутри тоже было море крови, но немного меньше, чем на сиденьях. И тут Том увидел тело, втиснутое в крошечное пространство багажника. Он подошел к двери со стороны пассажирского места, открыл ее и опустился на колени. Затем провел пальцами по гладкой черной коже сиденья. На землю посыпались коричневые хлопья засохшей крови. Он снова стал шарить по сиденью и вскоре нашел у самой двери, под вспоротой обшивкой, кусочек ваты, пропитанной кровью. Том просунул палец под обшивку и нащупал внутри округлую металлическую поверхность.
Он с шумом выдохнул воздух и поднялся на ноги. Тело его было сейчас необычайно легким, словно он мог бы подниматься все выше и выше, навсегда покидая эту землю. Призрачное сияние окутало вдруг ржавые колеса, лежащие во дворе дома напротив, и старый зеленый «седан», стоявший чуть ниже по улице. Том поглядел на Денниса Хэндли, вытиравшего лоб белым носовым платком, и лицо его расплылось в улыбке. Он пошел к машине Денниса — собственные ноги казались Тому необычайно длинными. И тут внимание его привлекло движение там, где он вовсе не ожидал его увидеть, и Том резко повернул голову, чтобы взглянуть на «седан», припаркованный у противоположной стороны улицы. Из заднего окна машины на него глядело лицо Леймона фон Хайлица. Глаза их встретились, и оба тут же поняли друг друга без слов. Фон Хайлиц приложил к губам палец в перчатке.
* * *
Деннис Хэндли отвез своего лучшего и самого загадочного ученика домой, время от времени неуверенно задавая ему вопросы и получая на них невнятные, односложные ответы. Том выглядел бледным и усталым, и у Денниса возникло странное чувство, словно он бережет себя для еще одной попытки. Когда он попытался представить себе, в чем могла бы состоять эта попытка, перед глазами возникла картина Тома Пасмора, сидящего перед старым «ундервудом» — таким же, как тот, на котором Деннис печатал отчеты в конце семестра — и печатающего одним пальцем посередине чистого листа — «Дело об окровавленном сиденье». Через десять минут «корвет» свернул с Ан Дай Блумен на Истерн Шор-роуд, и через несколько секунд Деннис уже сидел в машине один, наблюдая за высокой плечистой фигурой Тома, движущейся к дверям дома Пасморов.
Проехав полпути до дома, Деннис вдруг заметил, что превысил предел скорости миль на двадцать. Он чуть не сбил велосипедиста и только тогда понял вдруг, что им движет сейчас бессильный гнев.
Недели через две Деннис встретил на обеде у Тилманов изрядно подвыпившую Глорию Пасмор и заверил ее, что настроение Тома не вызывает серьезного беспокойства. Это просто очередная фаза переходного возраста. И он вовсе не пытается дорасследовать убийство сестры министра финансов, нет, Тома вообще не интересуют подобные вещи.
10
Том Пасмор действительно провел тот вечер за пишущей машинкой. Только это был не «ундервуд», а маленькая портативная «Оливетти», которую, вняв настоятельным просьбам Тома, родители подарили ему год назад. Но то, что печатал Том, было вовсе не началом любительского детективного романа. Это было письмо, адресованное капитану Фултону Бишопу, детективу, чье имя упоминалось в «Свидетеле». Он начал писать письмо еще до обеда, но весь вечер переписывал и переписывал его заново. Под письмом стояла подпись: «Друг».
Когда Том сложил письмо и положил его в конверт, было уже девять часов вечера. Пока он печатал, дважды звонил телефон, но Том не стал прерывать работу. Он слышал краем уха, как хлопнула входная дверь, потом отъехала машина — значит, дома остался только один из его родителей. Том подумал, что у него есть прекрасная возможность выскользнуть из дома, не отвечая ни на чьи вопросы. Но на всякий случай он все же засунул конверт с письмом между страницами «Женщины в озере» и, взяв книгу под мышку, вышел из комнаты.
С лестницы видно было, что в гостиной горит свет, а дверь комнаты, находившейся с другой стороны, плотно закрыта. Тому слышны были громкие голоса.
Он тихо двинулся вниз по лестнице, но, не успев спуститься, услышал, как дверь библиотеки с грохотом распахнулась и на пороге, в облаке сигаретного дыма, появился его отец.
— Ты думаешь, я глухой? — спросил он. — И не слышу, как ты крадешься по лестнице, словно монах в бордель?
— Я просто хотел выйти ненадолго.
— Что тебе понадобилось среди ночи на улице?
Сегодня Виктор Пасмор успел пересечь черту, за которой человек бывает уже не просто сильно пьян, а пьян еще сильнее. Это означало, что добродушное веселье уступило место угрюмой злобе.
— Я должен отнести эту книгу Саре Спенс, — он протянул книгу отцу, который посмотрел на обложку и снова перевел глаза на сына. — Она просила занести ее, как только я сделаю домашнее задание.
— Сара Спенс, — задумчиво повторил Виктор. — Вы были когда-то большими друзьями.
— Это было очень давно, папа.
— Ну что ж... иди, — Виктор оглянулся. В библиотеке работал телевизор, из динамиков которого доносились крики и пальба. — Надеюсь, ты сделал домашнее задание?
— Да.
Виктор подвигал челюстями, словно собираясь с мыслями, чтобы спросить что-то еще, и снова заглянул в библиотеку, напоминавшую пещеру, освещенную изнутри голубым светом.
— Зайди на секунду сюда, хорошо, — произнес он наконец. — Я не хотел ничего говорить тебе об этом, но...
Том последовал за отцом. Виктор подошел к столику, рядом с которым сидел, и взял с него недопитый стакан. На экране телевизора появилась улыбающаяся женщина, державшая в руках огромный флакон с жидкостью для мытья посуды. Виктор сделал несколько больших глотков из стакана, сел в кресло и стал внимательно вглядываться в телевизор.
— Несколько часов назад у меня был странный телефонный разговор. С Леймоном фон Хайлицом. Это говорит тебе о чем-то?
Том молчал.
— Я жду ответа.
— Я ничего не знаю об этом звонке.
— Как ты думаешь, чего хотел этот старый мошенник? С тех пор, как умерла мать Глории и мы переехали в этот дом, он не звонил сюда ни разу.
Том пожал плечами.
— Наверное, он хотел пригласить нас на обед.
— Насколько я знаю, Леймон фон Хайлиц никого и никогда не приглашает на обед. Он сидит весь день в своем огромном доме и меняет костюмы, прежде чем выйти в сад полоть одуванчики — я знаю, потому что сам видел это — и единственный раз он повел себя как человек, когда передал тебе в больницу книги, после того как ты попал в аварию. И то, на мой взгляд, эти книги принесли тебе больше вреда, чем пользы, — Виктор Пасмор снова поднес стакан к губам, глядя на сына поверх его кромки, словно бросая Тому вызов.
Мальчик молчал.
Виктор опустил стакан и облизал губы.
— Знаешь, как его называли раньше? Мистер Тень. Потому что он ведь не существует на самом деле. С ним что-то не так. Некоторых людей все время сопровождает дурной запах — ты знаешь, о чем я говорю. В один прекрасный день у тебя будет собственное дело, сынок. Я понимаю, для тебя это будет шоком, но придется самому зарабатывать себе на жизнь. И ты должен знать, что некоторых людей нужно стараться избегать. Леймон фон Хайлиц не работал ни одного дня в своей жизни.
— А зачем он звонил?
Виктор снова повернулся к телевизору.
— Он хотел пригласить на обед тебя. Я сказал старику, что ты сам примешь решение. Не хотелось сразу посылать его к черту. Пройдет недели две — и он забудет об этом.
— Я подумаю об этом, — сказал Том, направляясь к двери.
— Мне кажется, ты не расслышал то, что я сказал. — Я не хочу, чтобы ты имел что-то общее с этим мошенником. И твой дедушка скажет тебе то же самое.
— Думаю, мне пора идти, — сказал Том.
— Запомни, что я сказал.
На улице было темно и душно. Рядом с Томом вдруг возникла из темноты большая черная кошка Лангенхаймов по имени Коразон.
— Кори, Кори, Кори, — позвал ее Том и наклонился, чтобы погладить животное по мягкой шелковистой спинке. Том почесал ее за ухом, а Коразон подняла на него загадочные желтые глаза и пошла впереди по дорожке, гордо подняв свой пушистый хвост. Они дошли до тротуара, и кошка остановилась рядом с ним в круге яркого света.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71