Габриэль запомнила его адрес – на всякий случай.
– Как мы встретимся?
– Мы будем встречаться на всех приемах, обедах и официальных встречах, – ответил он, заворачиваясь в плащ.
– Нет, я спрашиваю, как мы с тобой встретимся? – настаивала Габриэль, застегивая плащ.
– А-а-а… вот ты о чем! А я не понял тебя сначала.
– Не дразни меня!
Графиня игриво стукнула его кулаком по ребрам, но он перехватил ее руку, прижал к себе и заглянул девушке прямо в глаза:
– Я же сказал – положись на меня!
– Ты хочешь сказать, что я должна дожидаться, пока ты скажешь мне, что делать?
По ее взгляду было видно, что такая перспектива не очень-то радует графиню.
– Может, я и не стану говорить так много слов, но сообщение мое будет обязательно понятным для тебя. Ты лишь должна внимательно слушать все, что я говорю, когда мы встретимся без посторонних.
Прайд говорил серьезным тоном, и Габриэль подавила в себе желание слегка поиздеваться над его умением все устроить. В конце концов, он был здесь по долгу службы, и она не хотела брать под сомнение его способности.
– Ты должна понимать, – заговорил он тем же безразличным тоном, – что если меня разоблачат, то ты тоже окажешься в опасности.
– Ты мог бы и не говорить мне этого, – холодно заметила графиня.
– А я должен тебе сказать, чтобы ты была осторожна. Прайд надел ей на голову капюшон и спрятал под ним рыжие локоны.
– На людях, – продолжал он, – ты должна вести себя безукоризненно. Никаких взглядов, намеков, двусмысленностей! Никаких! Габриэль, это в наших интересах.
– За кого ты меня принимаешь? – спросила девушка.
– За безрассудную, распутную, недисциплинированную разбойницу, – заверил он ее. – Которая забывает обо всем на свете, когда дело касается страсти.
Габриэль усмехнулась: надо отдать ему должное, Прайд довольно верно обрисовал ее нрав.
– Я буду относиться к тебе с высокомерным презрением, – промолвила она. – Или, может, ты бы предпочел, чтобы я просто не узнавала тебя?
– Мне подойдет обычная светская учтивость, – проговорил Натаниэль.
Он сцепил пальцы вокруг ее шеи и приподнял вверх подбородок девушки.
– А вот учтивыми по отношению друг к другу мы не были никогда, – поддразнила она его. – Не уверена, что смогу вести себя именно так.
– Габриэль, я говорю абсолютно серьезно.
– Я знаю.
Прайд кивнул и поцеловал ее веки.
– Тебе пора идти. Уже светает.
– Нет такого закона, который запрещал бы встречать рассвет у реки, – заявила графиня. – Во всяком случае, если ты не пойдешь за мной по пятам.
– Не пойду. А теперь – иди.
Лорд помог своей любовнице выбраться на дорожку сквозь ивовые ветки.
– И смотри под ноги – не спотыкайся о камни! – шутя напомнил он ей.
– А почему бы нам не встретиться здесь же следующей ночью?
Габриэль остановилась, глядя на огненный шар, показавшийся на горизонте.
– Может быть, это и получится. Все зависит от того, что с собой принесет этот день. Я лишь к вечеру узнаю, смогу ли встретиться с тобой.
– Очень хорошо, милорд.
Габриэль рассмеялась и послала Прайду воздушный поцелуй, а затем бодрым шагом направилась в город, несмотря на бессонную ночь.
Натаниэль провел в ивовой беседке еще около часа, прежде чем отправился вслед за ней. Он сел на траву, прислонился к стволу ивы и закрыл глаза. Лорд задремал, зная, что после такого короткого отдыха он весь день будет чувствовать себя свежим и отдохнувшим, как будто после долгого сна.
Итак, Габриэль оставила шпионаж. Было ли это к лучшему?
Он в полудреме размышлял об этом, а солнце вставало все выше, и его золотые лучи весело заиграли на серебристых листьях укрывавшей их плакучей ивы.
– Графиня де Бокер – потрясающая женщина, – заметил граф Николай Толстой, опуская лорнет.
– Да, – согласился с ним Натаниэль, стараясь говорить равнодушно. – Впрочем, надо признаться, что мне больше нравится княгиня Кирова.
– Ах, значит, вам по душе пухленькие блондинки? – спросил граф. – А я, знаете ли, предпочитаю остренького соуса к мясу.
Граф рассмеялся довольным, благодушным смехом, который подействовал Натаниэлю на нервы.
– Насколько я знаю, вы должны каждое утро справляться о самочувствии Наполеона? – меняя тему, заметил Прайд.
– Да. Наш царь очень интересуется тем, как его дорогой друг и союзник провел ночь и хорошо ли он отдохнул, – промолвил Толстой. – А генерал Дюрок точно так же, ровно в девять утра, появляется в покоях царя, чтобы осведомиться о здоровье Александра.
– Как трогательно! – сухо заметил Натаниэль.
Граф расхохотался.
– Добрый вечер, господа. Вы ездили верхом этим утром? – спросила Габриэль, подходя к ним.
Мышино-серое газовое платье графини облегало ее фигуру, подчеркивая длину стройных ног и плавную линию бедер.
– Да. Нам понравилось. Не то, что королю Пруссии, – заметил граф Толстой, иронично улыбаясь.
– Да. Вот бедняга.
Габриэль посмотрела в противоположную сторону залы, туда, где в стороне от группы придворных, окружающей императоров, стоял Фредерик Вильям, король Пруссии.
– Наполеон все утро посмеивался над его формой, – произнесла графиня. – Он спросил короля, как тому удалось застегнуть такое количество пуговиц на мундире.
– Ему не следовало приходить, – заметил Натаниэль. – Он же знает, что Наполеон его не любит и не упустит возможности унизить при всех.
– Вы слишком суровы, мой друг, – заговорил граф Толстой. – Вполне естественно, что он здесь. Фредерик надеется, что переговоры будут полезными и для Пруссии тоже.
– Ничем не обоснованная, даже глупая надежда, – заявил Прайд. – Да к тому же его жалкая жена пытается флиртовать с Наполеоном, как будто ее женские чары могут на него подействовать.
– Она очень милая, – проговорила графиня де Бокер. – Впрочем, император действительно не поддается ее обаянию. Он был просто жесток с ней. За обедом он осведомился, почему на ней надет тюрбан. Бонапарт заявил, что это неуважение к Александру, потому что Россия не в ладах с Турцией. Бедняжка не знала, куда глаза спрятать и что говорить в ответ.
– Пожалуй, пойду и поговорю с ней, – улыбаясь, промолвил Толстой. – На меня ее чары уж точно не подействуют. Прошу прощения, господа.
С этими словами граф Толстой поклонился и направился к униженной королеве Луизе.
– А у вас острый слух, мадам, – сухо заметил Натаниэль.
Прайд окинул быстрым взглядом салон, желая узнать, не наблюдает ли кто-нибудь за ними слишком пристально.
– И зверский аппетит, – прошептала графиня, облизнув губы.
Глаза Габриэль сияли. Она шагнула ближе к Натаниэлю, и он почувствовал тепло, исходящее от нее.
– Осторожнее, – предупредил он, улыбаясь знакомой даме, которая пыталась поймать его взгляд. – Разрешите предложить вам бокал шампанского, графиня?
– Благодарю вас, милорд.
Габриэль взяла его под руку, и они отправились в столовую залу.
– Мой крестный считает, что среди участников переговоров со стороны русских нет ни одной светлой головы, – произнесла, она.
Натаниэль вежливо кивнул ей:
– Неужели, мадам?
Графиня улыбнулась:
– Да, именно так он и сказал, сэр.
– Это касается всех, кроме Александра, – учтиво промолвил Прайд. – Думаю, что ваш крестный отец заткнет за пояс князей Куракина и Лобанова за столом переговоров.
– За пояс он заткнет любого, – заметила графиня де Бокер. Габриэль остановилась, поклонилась мадам Дюрок и представила ей лорда Прайда:
– Мсье Лубянский был так любезен предложить мне бокал шампанского.
– Вы, наверное, тоже пожелаете шампанского, мадам Дюрок? – спросил лорд.
– Благодарю вас, мсье. Я, пожалуй, предпочту стаканчик негуса. А теперь, Габриэль, скажите мне, что вы думаете о бедной королеве Луизе?
Жена генерала Дюрока взяла графиню под руку и повела ее за собой.
А лорд Прайд, несколько озадаченный замечаниями Габриэль, отправился за напитками. Теперь он знал, как она на самом деле относилась к своему крестному отцу. Но Габриэль всегда трезво оценивала амбиции и интрига Талейрана.
Вскоре он вернулся к дамам, неся два бокала.
– Мне кажется, что ночь слишком тепла для негуса, мадам Дюрок. – Прайд с улыбкой подал женщине бокал теплого вина со специями. – В такую ночь лучше прогуляться под луной.
– После бокала негуса я отлично себя чувствую и хорошо сплю, – заметила мадам Дюрок. – А в мои годы, дорогой лорд, крепкий ночной сон значит куда больше, чем прогулка под лунным небом.
– А я считаю, что прогулка может оказать такое же действие, – уверенно произнесла графиня. – Особенно после вечера, проведенного в душной, переполненной людьми зале. Здесь до того жарко, что у меня все время болит голова.
– У всех нас есть свои привычные лекарства, – вежливо добавил Натаниэль.
Лорд Прайд извинился и, откланявшись, направился в комнату, где играли в карты. Он был уверен, что Габриэль все поняла, и они вновь встретятся у реки под старой ивой.
Глава 23
На следующий вечер, когда Габриэль собиралась на бал у прусского короля, раздался стук в дверь и вошел ее крестный отец. Он только что вернулся с переговоров, которые велись весь день, и не успел еще переодеться в вечернее платье.
– Оставьте нас, – приказал он служанке. Девушка изумленно присела и вышла из комнаты. Талейран закрыл за ней дверь и серьезно посмотрел на графиню. Потом он заговорил:
– То, что я тебе сейчас скажу, окажет решающее действие на исход этой войны. Это настолько важно, что английское правительство должно узнать о моем сообщении без промедления. Само провидение послало сюда лорда Прайда. Он сразу поймет важность моего сообщения и сумеет передать его куда следует.
Когда Талейран вошел, Габриэль сидела за туалетным столиком. Она лишь повернулась к нему, не вставая с табурета, и сейчас задумчиво крутила бриллиантовую сережку, вдетую в ухо.
– В договор должны быть внесены некоторые секретные пункты, – произнес Талейран, беря понюшку табаку. – Поэтому слушай меня очень внимательно.
Габриэль, не говоря ни слова, выслушала его, а когда министр закончил, спросила:
– Я не понимаю, чего вы от меня хотите?
Впрочем, она все прекрасно поняла.
– Ты сообщишь Прайду все детали секретных пунктов, – заявил министр.
Габриэль покачала головой:
– Нет… нет, я не могу этого сделать. Я больше не хочу заниматься шпионажем.
– Но я же не прошу тебя шпионить за английским тайным агентом, – терпеливо произнес Талейран. – Я лишь прошу тебя передать ему некую информацию, которая чрезвычайно важна для его правительства. Я прошу тебя сделать это для него, а не против него.
Габриэль закрыла глаза, сраженная неоспоримыми доводами крестного.
– А почему вы сами не сообщите ему об этом?
– Не будь наивной, Габриэль. Если до англичан дойдет, что я передаю сведения, идущие во вред Наполеону, то я могу себе представить, как они отнесутся к моей информации. И они одним простым намеком смогут дискредитировать меня в глазах императора. Англичане не очень-то меня любят, ma chere. – Талейран сардонически усмехнулся. – И я буду гораздо полезнее всем, если император сохранит свое доверие ко мне.
– Но я покончила с этими грязными делами, mon parrain, – медленно произнесла графиня. – И вы знаете это. Я сказала Натаниэлю, что не буду больше шпионить.
– Но я же не предлагаю тебе шпионить, – так же терпеливо проговорил Талейран. – Ты передаешь своему любовнику эту информацию как подарок.
– А как я объясню ему предательство интересов собственной страны?
– Люди нередко жертвовали интересами своих стран ради своей выгоды, – спокойно заметил министр. – Ты не причинишь вреда своему любовнику, mon chere, ты окажешь ему неоценимую услугу.
– Но я обману его.
– Для блага Франции, Англии, всей Европы! – убедительно сказал он. – На сей раз я не прошу тебя быть двойным агентом. И не требую от тебя никакой информации. Мне сейчас не нужны английские тайны. Я просто хочу, чтобы ты передала лорду Прайду информацию, которая будет очень важна и для него самого, и для английского правительства.
Габриэль вытащила сережку из уха и теперь невидящим взглядом смотрела на нее. Блеск бриллианта зачаровывал и околдовывал ее.
– А как ты будешь себя чувствовать, Габриэль, если скроешь эту информацию от лорда Прайда? Ведь это будет способствовать его дальнейшему продвижению по службе! Ты считаешь, у тебя есть право лишать его такой возможности?
Графиня мрачно посмотрела на Талейрана.
– Вы шантажируете меня, ваше сиятельство, – произнесла она.
Выражение лица Талейрана осталось прежним, и он вновь заговорил:
– Я государственный деятель, тактик, дипломат, Габриэль. Если ты считаешь, что, выполняя свои обязанности, я прибегаю к шантажу, – что ж, пусть будет так. Я верю в возможность установления спокойствия и мира в Европе. Но всего этого можно достичь, лишь сокрушив Наполеона. Впрочем, если ты не согласна с моими доводами и тебя не интересуют цели, которые я преследую, тогда нам не о чем разговаривать.
«Конец войне, – думала Габриэль, – войне, которая длится, по сути, вот уже пятнадцать лет. Конец убийствам». Графиня знала, что ее крестный отец прав, и в глубине души понимала справедливость его доводов. Да, этот человек, легко переступающий этические барьеры и обладающий невероятным самомнением, был шантажистом. Но Талейран предан Франции и, как и большинство людей, которые родились и учились в прошлом веке, понимал необходимость установления стабильности в Европе. А пока не кончится война, в этой части света будет царить хаос.
– А каким образом я объясню Прайду, откуда у меня эта информация?
Министр иностранных дел ничем не показал своего удовлетворения ее молчаливым согласием. Он лишь почесал подбородок.
– Да, согласен, что это будет нелегко сделать. Едва ли я стал бы рассказывать тебе об этих документах или забыл бы какие-то важные бумаги на столе. Знаешь, я полагаю, ты могла подслушать мой разговор с Дюроком и императором.
Талейран нахмурился, задумавшись. Затем он медленно заговорил, как бы представляя живую картину перед глазами:
– Итак… Когда мы днем уходили с официальной встречи у императора, я вдруг вспомнил, что забыл свою трость в одной из гостиных комнат.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51