На одной из них красовалось назв
ание старейшего и престижнейшего голландского финансового учреждения
. Судя по записям, на книжке лежало 250 тысяч долларов, внесенных единовреме
нно и доступных только ему, Музи.
Он вздохнул. Как было бы здорово получить еще столько же после передачи п
ластика. Теперь боевики какое-то время будут держать под наблюдением ба
нк в Голландии. В этом Музи был уверен. Ну и пускай. Он переведет счет куда-н
ибудь в другое место и заберет деньги.
Сейчас его больше всего волновали вещи, которых не было в этом запертом я
щике. Паспорта. Он много лет держал их здесь, но после своей последней поез
дки на Ближний Восток оставил дома, совершив тем самым непростительный п
ромах. Паспорта надо забрать. Потом он вылетит из Ньюарка в Сиэтл через Чи
каго, а оттуда Ч через Северный Полюс в Лондон. Как называется заведение
в Лондоне, где обедал король Фарук? Музи, большой поклонник вкусов и образ
а жизни Фарука, твердо решил выяснить это.
Он не собирался возвращаться в свою контору. Пусть допрашивают грека и д
ивятся его неосведомленности. Скорее всего, боевики следят за домом, но д
олго это не протянется. Теперь, когда взрывчатка у них в руках, им и без нег
о есть чем заняться. Глупо было бы тотчас мчаться домой. Пускай думают, что
он уже сбежал.
Музи вселился в вестсайдский отель, записавшись в книгу под именем Честе
рфилд Пардью. Остудив в раковине дюжину бутылок «перье», он почувствовал
мимолетный нервный озноб. Ему захотелось сесть в сухую ванну и задернут
ь занавеску, но Музи боялся, что толстый зад застрянет в ванне, как это одн
ажды случилось с ним в Атлантик-Сити.
Озноб прошел, и Музи прилег на кровать, скрестив руки на огромном, как кург
ан, брюхе и хмуро уставившись в потолок. Дурак он, что связался с этими пар
шивыми боевиками. Все они худосочные, нескладные и ничем, кроме политики,
не интересуются. Бейруте у него уже были неприятности, когда в 1967 году лопн
ул Инрабанк. Из-за этого он лишился части отложенного на старость, а то да
вно бы уже ушел на покой.
Он уже почти вернул свое, когда поступило это предложение от арабов. Возн
аграждение за ввоз плacтика в cтpaну сделало бы его богачом. Вот почему он реш
ил рискнуть. Ну что ж, хватит с него и половины этих партизанских денег.
Удалиться от дел. Уехать на маленькую роскошную виллу под Неаполем, нет к
рутых лестниц. Как давно он об этом мечтал!
Свой жизненный путь Музи начал юнгой на сухогрузе «Али Бей». В шестнадца
ть лет он уже так растолстел, что хождение по судовым трапам превратилос
ь в пытку. Когда в 1938 году «Али Бей» зашел в Нью-Йорк, Музи хватило одного взг
ляда на этот город, чтобы немедленно списаться с корабля. Он бегло говори
л на четырех языках, разбирался в арифметике и скоро нашел место кладовщ
ика на бруклинских причалах. Его нанял на работу турок по имени Джахал Бе
зир, отличавшийся почти сатанинским коварством. Во время второй мировой
воины он нажил себе состояние на черном рынке.
Безир восхищался Музи, потому что никак не мог поймать его на воровстве. К
1947 году Музи уже вел все отчетные книги турка и со временем старик все боль
ше полагался на него.
Старый турок сохранял ясность и живость ума, но все чаще начинал лопотат
ь по-турецки, как в детстве. Переписку свою он тоже диктовал на этом языке,
предоставляя Музи заботиться о переводе. Безир всегда читал эти перевод
ы торжественно и придирчиво, но если писем оказывалось несколько, он ино
гда даже толком не понимал, которое из них держит в руках. Это озадачивало
Музи. Зрение старика не подводило, он был далеко не дряхл, бегло говорил по
-английски. Тайком проведя несколько опытов, Музи обнаружил, что Безир ут
ратил способность читать по-писаному. Сходив в публичную библиотеку, Му
зи немало узнал об афазии. Да, старик болен именно этим. Музи долго размышл
ял о таком обороте дела, а потом начал потихоньку спекулировать валютой
на биржах, не спрашивая согласия турка и ничего ему не говоря.
Послевоенные колебания курсов валют оказались на руку Музи. Был, правда,
один прокол, когда картель спекулянтов выкинул на рынок военно-промышле
нные акции, а у Музи было десять тысяч сертификатов. Кошмар длился три дня
, и все это время турок мирно похрапывал в своей спальне наверху. Музи поте
рял три тысячи долларов, но в те времена он уже вполне мог пережить такую у
трату.
К радости Безира, Музи изобрел полый внутри швартовый трос, очень удобно
е приспособление для ввоза гашиша.
Когда турок скончался, дело унаследовали дальние родственники и загуби
ли его. Музи остался с 65 тысячами долларов, нажитых биржевыми спекуляциям
и, и прекрасными связями среди контрабандистов. Этого было вполне достат
очно, чтобы начать торговать всем, что могло обращаться в звонкую монету,
за исключением сильнодействующих наркотиков. Его манили астрономическ
ие прибыли, которые мог принести героин, но Музи понимал, что быстрое обог
ащение Ч еще далеко не все. Он не хотел провести остаток жизни в тюрьме ил
и спать по ночам в несгораемом шкафу. Музи не желал рисковать, и ему были н
е по нраву люди, занимавшиеся героином. Вот гашиш Ч совсем другое дело.
К 1972 году Джихаз-аль-Расд, отдел Организации Освобождения Палестины, уже в
овсю вел торговлю гашишем. На многих полукилограммовых мешочках, приобр
етенных Музи в Ливане, красовалась их торговая марка Ч бедуин с пулемет
ом в руках. Именно через торговцев гашишем Музи передал письмо американц
а. Через них же ему предложили контрабандой ввести в Штаты пластик.
Последние месяцы Музи потихоньку отходил от торговли гашишем и постепе
нно сворачивал другие сделки на Ближнем Востоке. Он хотел бы делать это о
сторожно, чтобы в конце концов остаться вовсе без зацепок. Ему совсем не у
лыбалось нажить себе врагов, которые не дадут удалиться от дел и спокойн
о обедать на террасе виллы, выходящей фасадом к Неаполитанскому заливу.
А теперь все это под угрозой из-за «Летиции». Возможно, боевики не совсем
доверяли Музи именно потому, Что он сворачивал деятельность на Ближнем В
остоке. Слухи об этом, должно быть, дошли и до Лармозо, и тот, разволновавши
сь, стал ждать удобного случая, чтобы прибрать дело Музи к рукам. Но чтобы
не натворил Лармозо, он подложил арабам изрядную свинью.
Музи знал, что в Италии у него все будет в порядке. Надо было провернуть зд
есь, в Нью-Йорке, одно крупное дело, и тогда можно спокойно отправляться д
омой.
Лежа на кровати в мотеле в ожидании своего часа, Музи прислушивался к бур
чанию в животе и воображал, будто обедает в «Лютес».

* * *

Кабаков сидел на свернутом в бухту садовом шланге и дрожал. Холодные скв
озняки гуляли по сарайчику для инструментов на крыше склада, стены покры
лись инеем, но в сарайчике можно было спрятаться и следить за домом Музи н
а противоположной стороне улицы. Сонный наблюдатель у окна в боковой сте
не развернул шоколадку и принялся грызть ее. Холодный шоколад крошился с
тихим треском. И этот человек, и двое других из команды тактического втор
жения приехали из Вашингтона на взятом напрокат фургоне по вызову Кабак
ова.
Утомительная пятичасовая поездка по платному шоссе была необходима: ба
гаж команды наверняка возбудил бы любопытство работников аэропорта, по
пади он под рентгеновские лучи. Полуавтоматические карабины, снайперск
ие винтовки, гранаты. Еще один член команды сидел на крыше напротив и чуть
дальше по улице. Третий вместе с Мошевским дежурил в конторе Музи.
Сонный израильтянин предложил Кабакову шоколада, но майор покачал голо
вой и продолжал разглядывать дом Музи в бинокль сквозь чуть приоткрытую
дверь сарая. Кабаков гадал, верно ли он поступил, не сказав Корли и америка
нским властям о Музи и фигурке Мадонны. Майор фыркнул. Разумеется, верно. В
самом лучшем случае американцы позволили бы ему побеседовать с Музи в д
ежурке какого-нибудь полицейского участка в присутствии адвоката. А так
он сможет поговорить с арабом при более благоприятных обстоятельствах.
Если, конечно, другие арабы еще не убили его.
Музи жил на красивой зеленой улице в бруклинском квартале Коббл-Хилл, в б
уром кирпичном доме на четыре квартиры. Он занимал самую большую из них н
а первом этаже. Единственная дверь выходила на улицу, и Кабаков был увере
н в том, что Музи воспользуется ею, если вообще придет домой. Судя по чудов
ищно большим костюмам в гардеробе, араб слишком толст, чтобы лезть в окно.

Кабаков надеялся быстро покончить с делом, если Музи наведет его на взры
вчатку. А уж потом он все расскажет Корли. Взгляд покрасневших глаз майор
а упал на часы. Половина восьмого утра. Если сегодня Музи не явится, придет
ся вести наблюдение, сменяя друг друга, чтобы люди могли поспать. Но Кабак
ов вновь и вновь убеждал себя, что Музи наведается домой. Его паспорта, вып
исанные на три разных фамилии, лежали в нагрудном кармане Кабакова. Он на
шел их, бегло обыскивая спальню Музи. Было бы лучше дождаться хозяина в кв
артире, но майор знал, что самой большой опасности Музи подвергается на у
лице, и хотел иметь возможность прикрыть его.
Он вновь обвел взглядом окна напротив. В многоквартирном доме слева на о
дном из окон поднялись жалюзи. Кабаков напрягся. У окна стояла женщина в к
омбинации. Уже отворачиваясь, майор заметил у нее за спиной ребенка, сиде
вшего за кухонным столом.
На улице появились первые пешеходы. Бледные со сна, они спешили к автобус
ной остановке на Пэсифик-стрит в конце квартала. Это были обладатели про
ездных билетов. Кабаков открыл паспорта и принялся в пятидесятый раз изу
чать жирную физиономию Музи. У майора затекли ноги, он поднялся, чтобы раз
мять их. Лежавшая рядом с ним рация щелкнула.
Ч Джерри Димплз, у передней двери с вашей стороны мужчина с ключами.
Ч Понятно, Димплз, Ч сказал Кабаков в микрофон.
Скорее всего, это сменщик ночного сторожа, безмятежно дрыхнущего на перв
ом этаже склада. Мгновение спустя из рации опять послышался треск, и изра
ильтянин, сидевший на крыше дальше по улице, сообщил, что ночной сторож вы
ходит из здания. Сторож пересек улицу и зашагал к автобусной остановке. Т
еперь Кабаков видел его.
Майор повернулся к окнам, а когда снова посмотрел в сторону остановки, та
м стоял зеленый автобус, из которого вылезала домашняя прислуга. Крепкие
женщины средних лет с хозяйственными сумками вперевалку зашагали вдол
ь квартала. У многих были славянские черты лица, как и у самого Кабакова. О
ни здорово смахивали на соседок майора, которых он помнил с детских лет. П
однеся к глазам полевой бинокль, Кабаков следил за женщинами. Толпа стан
овилась все меньше; женщины одна за другой отходили в сторону и направля
лись к домам, в которых служили. Сейчас они шли мимо дома Музи. Из самой гущ
и толпы выбралась дородная матрона и двинулась по дорожке к двери подъез
да. Под мышкой она держала зонтик, а в каждой руке у нее было по хозяйствен
ной сумке. Кабаков навел на женщину бинокль. Что-то было не так... Туфли. Сли
шком большие. А на пухлой голени Ч свежий порез от бритвы.
Ч Димплз Джерри, Ч сказал Кабаков в микрофон, Ч по-моему, эта толстуха
и есть Музи. Иду в дом. Прикройте улицу.
Майор отложил в сторону винтовку и взял стоявшую в углу сарайчика кувалд
у.
Ч Прикрой улицу, Ч повторил он, обращаясь к сидевшему рядом мужчине, и с
тал с грохотом спускаться по железной лесенке, не думая о том, услышит ли е
го сторож. Майор быстро оглядел улицу и перебежал на другую сторону, держ
а кувалду так же, как держат винтовку в положении «к осмотру».
Дверь подъезда была не заперта. Кабаков остановился у квартиры Музи и на
пряженно прислушался, потом размахнулся кувалдой и изо всех сил обрушил
ее на дверной замок.
Дверь распахнулась, кусок ее облицовки отлетел прочь. Не успели щепки уп
асть на пол, а майор уже был в квартире, и дуло его большущего пистолета см
отрело на толстяка в женском платье.
Музи стоял в дверях спальни, держа в руках кипу бумаг. Его жирные щеки и дв
ойной подбородок тряслись, а в устремленных на Кабакова тусклых глазах ч
итался тошнотворный страх.
Ч Клянусь, я не делал...
Ч Повернитесь кругом, ладони на стену.
Кабаков дотошно обыскал Музи и вытащил из его дамской сумочки маленький
пистолет. Потом майор прикрыл разбитую дверь и подпер ее стулом.
Музи мгновенно успокоился.
Ч Вы не возражаете, если я сниму этот парик? Ч спросил он. Ч А то голова ч
ешется, знаете ли.
Ч Не возражаю. Садитесь. Димплз Джерри, Ч сказал майор в микрофон, Ч свя
житесь с Мошевским, пусть пригонит фургон.
Он извлек из кармана паспорта.
Ч Музи, вы хотите жить?
Ч Вопрос, разумеется, риторический. Позвольте полюбопытствовать, кто в
ы такой? Ордер вы не предъявили, но и не убили меня, а между тем ордер и пуля
Ч как раз те визитные карточки, которые я сразу принимаю к сведению. Друг
их не существует.
Кабаков протянул Музи свое удостоверение. Выражение лица толстяка ничу
ть не изменилось, но вычислительная машина в мозгу заработала на полную
мощность, намечая линию поведения, поскольку Музи понял, что еще имеет ша
нс остаться в живых. Он молча ждал, сложив ладони поверх передника.
Ч Они уже заплатили вам, не так ли?
Музи заколебался. Ствол пистолета в руках Кабакова дернулся, зашипел глу
шитель, и пуля прошила спинку стула рядом с шеей араба.
Ч Музи, вы покойник, если откажетесь мне помочь. Они не оставят вас в живы
х. Задержавшись здесь, вы наверняка угодите в тюрьму. Для вас должно быть о
чевидно, что я Ч ваша единственная надежда. Предлагаю вам в первый и посл
едний раз: расскажите мне все с начала до конца, а я посажу вас на самолет в
аэропорту Кеннеди. Кроме меня и моих людей, никто не сумеет доставить вас
к самолету живым и здоровым.
Ч Мне знакомо ваше имя, майор Кабаков. Я знаю, чем вы занимаетесь, и, полага
ю, вероятность того, что вы сохраните мне жизнь, весьма и весьма мала.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45